Поле Битвы

Глава 14

Если и есть что-то «хорошее» в драке, так это то, что обычно она не продолжается долго. Особенно драка между таким полнейшим кошмаром, как вампиры Чёрной Коллегии, и людьми, что способны бросаться силой самого Созидания. Если мы поспешим, сможем догнать остальных ещё до того, как они доберутся на передовую.

Чем меньше людей, тем быстрее и легче передвигаться.

Мы оставили кладбище позади, отправившись на Восток, к берегам озера Мичиган. Нам встречалось всё больше бегущих людей, шум от криков, возгласов, приглушённого, напряжённого шёпота всё нарастал. Река в Плечах шёл не скрываясь по улице, с потерявшей сознание девушкой и Рамиресом на руках. Я трусил следом, а Слушающий Ветер, перекинувшись в поджарого старого пса, легко держался рядом со мной.

На перекрестке улиц Монтроуз и Хейзел большой отряд полицейских, направлял потоки прохожих, инструктируя всех двигаться к западу со всей возможной скоростью. Там был небольшой паб с внутренним двориком и единственным подъездом к нему, где посетители могли оставить машины. Несколько автомобилей перегородили проход в импровизированной баррикаде и полицейские со штурмовыми винтовками стояли за ней, нервно вглядываясь в темноту.

Позади них был организован пункт помощи пострадавшим и несколько работников скорой вовсю суетились, занимаясь спасением жизней в условиях боя. Там была где-то дюжина человек. Часть походила на беженцев, что пострадали, упав или угодив под обломки. Но трое были эйнхериями — поверьте, они выделялись, как байкеры в Ватикане — и их положение было значительно хуже.

Свет от большого костра в стальной бочке и дюжины факелов позволял видеть стены, окружавшие двор, до самой крыши. Три офицера, располагавшихся так, чтобы держать в поле зрения верхние части стены, наблюдали за ними.

Там наверху были пятна крови. Судя по всему, что-то пыталось перелезть оттуда, но встретило отпор. В такой ситуации свет действительно создавал много проблем. Находиться там означало, что тебе придется оставаться в пределах освещения, иначе придется работать вслепую в темноте, пока твои глаза медленно привыкают. Конечно, без света врачи «Скорой помощи» не справились бы со своей работой. Это несовершенный мир.

Сейчас выстрелы звучали ближе и громче. Я мог различить отдельные выстрелы. И слышать крики. Крики на поле боя не похожи на те, что вы могли слышать по телевизору. Это пронзительные высокие визги и кашляющие, сдавленные выдохи. Не все из них могли издавать люди, но с того места, где я стоял, они звучали почти одинаково.

Я остановился перед краем освещенного пространства вокруг оборонительной позиции, и сказал:

— Река, возможно, вместо того, чтобы идти ко всем этим милым испуганным офицерам со штурмовыми винтовками наперевес, тебе следует позволить мне отнести девушку туда?

— Хм, — ответил Сасквоч. — Что же. Очки-то я потерял. Пожалуй, так будет проще.

Я забрал у него девушку и понёс на руках. Старый пес легко потрусил рядом со мной, двигаясь с легкостью гораздо более юного существа. Я вышел на свет, с девушкой на руках и позвал:

— Эй! Полиция! Тут со мной девочка, ей нужна помощь!

Стволы винтовок развернулись ко мне, и я взмолился, чтобы никто из полицейских не спустил с перепугу курок. Будет просто отстойно, если меня случайно подстрелят.

— Не двигаться! — рявкнуло несколько копов из-за баррикад.

Я подчинился.

— Двигайтесь к западу, сэр! — одновременно прокричали другие.

— Так как поступить, парни? — закричал я обратно. — Я не могу одновременно не двигаться и двигаться к западу.

За баррикадами послышалась возня. Оттуда выступил один из офицеров, и темное, хмурое лицо под коротко подстриженными седыми волосами пробуравило меня взглядом.

— Дрезден? — окликнул он. — Это ты?

— Роулинз! — обрадовался я.

Старый детектив провел много времени в Специальных Расследованиях. Нам случалось работать вместе раньше. Это был коренастый мужчина с довольно выразительным лицом, а костяшки его пальцев были покрыты старыми шрамами. Дробовик в его руках казался продолжением конечностей, и я ему доверял.

— Какого дьявола, мужик? — удивился я. — Я думал ты в отставке.

Он поморщился и кивнул в сторону выстрелов.

— Еще пару недель.

Я указал на девочку.

— Мне нужно оставить ее с кем-то. И у меня еще куча дел. Я могу войти?

— Не знаю, парень. Как меня звали, когда мы встретились в первый раз?

— Представитель Власти, — ответил я.

— Сойдет, — сказал он. Затем кивнул другим офицерам за баррикадой. — Пропустите его.

Я пронес девушку через улицу и сквозь узкую щель между машинами, где мне пришлось идти боком, чтобы ориентироваться. Роулинз встретил меня внутри и повел к распределительной зоне.

У меня ушла секунда, чтобы понять, что практически каждый коп здесь не сводит с меня глаз. Я слышал, как они переговаривались друг с другом. Должно быть, они выпустили достаточно пуль, чтобы у них звенело в ушах, потому что их бормотание звучало громче обычного.

— Это он? — спросил кто-то.

— Чародей Дрезден, да.

— Он что, настоящий?

— Чертовски на это надеюсь. Ты видел те штуки?

— Брехня. Он просто шарлатан.

— Смотреть в оба! — гаркнул Роулинз им всем. — Вы что, думаете это какой-то долбаный цирк?

Это сработало. Они затихли и вернулись к наблюдению за темнотой.

Роулинз подвел меня к импровизированной кровати, сделанной из лежащего на земле складного стола со слоем мягкого пенопласта поверх него. Я положил девушку на него, и санитар с кожей почти такой же темной, как у Роулинза, наклонился, чтобы осмотреть ее.

— Ламар, — узнал я. — Давно не виделись.

— Это потому что я держусь подальше от тебя и этой твоей странной хрени, Дрезден, — сказал Ламар.

Ламар был одним из самых благоразумных людей, что я знаю.

— Тогда что ты здесь делаешь? — поинтересовался я.

— Свою работу. — пожал плечами Ламар. Он приподнял веко девушки, проверил ее пульс стетоскопом и порылся в аптечке рядом с собой. — Твоих рук дело?

— Не в этот раз, — сказал я. — Честно.

— У-у-гу, — протянул он, вкладывая скептицизм в оба слога.

— Не всегда же мне быть виноватым, — вздохнул я.

— Ну конечно, — отозвался он. С еще большим скептицизмом. Он достал из аптечки маленький бумажный тюбик. Он разломил его пополам и помахал сломанными концами перед носом молодой женщины. Она вздрогнула и резко дернулась, широко раскрыв глаза. И закричала.

— Отойдите, вы оба, — бросил Ламар. — Не мешайте работать.

Мы с Роулинзом обменялись взглядами и так и поступили. Он поманил за собой и направился к пустующему углу двора. Я последовал за ним.

— Что за чертовщина творится? — вполголоса просил меня Роулинз, как только мы оказались за пределами слышимости. — Монстры с пушками на стенах, парни с копьями, стреляющими взрывами, проклятые наемники с военным снаряжением. Что, черт возьми, происходит?

Я сделал глубокий вдох, чтобы попытаться придумать, наиболее сжатый ответ.

— Плохие парни с моей стороны улицы решили уничтожить Чикаго. И все монстры и чудики в городе собрались дать им бой.

Мгновение Роулинз таращился на меня, прежде чем выдавить:

— Дерьмо.

Роулинз оказался даже более лаконичен, чем я.

Я взглянул на Ламара, который помогал девушке сесть. Она безудержно рыдала и тряслась, а он пытался заставить ее выпить воды.

— Мне пора идти, дружище. — сказал я. — Каждая минута здесь стоит мне чьей-то жизни.

— Где Кэрри?

В свое время Роулинз дружил с отцом Мерфи. Он был единственным из всех кого я знал, кто осмеливался называть ее уменьшительным именем.

— В безопасности, насколько это возможно.

Он поджал губы. — Бьюсь об заклад, она просто в восторге от этого. Наклонившись, он ласково потрепал собаку за уши и покосился на моё бедро. — Твой [i]учебный[/i] пистолет с разрешением?

— Нет.

Он кивнул. — А мне кажется — да. Патронов-то хватит?

— Сегодня, похоже, не хватит.

Роулинз хмыкнул. — Боюсь, ты прав. — Он наклонился чуть ближе и очень тихо сказал: — Рудольф и его напарник как раз собирались объявить тебя в общий розыск, когда связь нарушилась. Думаю, что они заставят всю полицию Чикаго искать тебя, как только всё снова встанет на свои места.

— Какая прелесть. — вздохнул я. — Зачем говорить мне об этом?

— Ты нравишься Кэрри. А Рудольф мудак.

— С этим трудно поспорить.

Его зубы сверкнули белоснежной улыбкой.

— Удачной охоты, Дрезден.

Вместо ответа я сжал его плечо, затем развернулся и направился обратно со двора навстречу Реке и Рамиресу.

— Две недели, — пробормотал Роулинз, когда я ушел. — Я умру от отравления клише.

Я ушёл обратно в темноту и тут же ослеп, не видя ничего вокруг. Я спотыкался и оступался, но пёс оставался рядом со мной, прижавшись плечом к моей ноге, направляя меня. Я продолжал идти в том направлении, которое знал и старался не ворчать, бездумно шагая вперед.

— Я лишь говорю, — произнёс рокочущий голос Реки в Плечах, — что ты просто обозначишь на лице улыбку, а потом у нас будет пиар-акция. Людям нравятся чревовещатели.

В ответ Рамирес произнес устало и растерянно: — Для установления отношений между Лесными людьми и человечеством в целом, может потребоваться нечто большее.

— С чего-то надо начинать, — сказал Река в Плечах.

— И ты всерьёз хочешь начать с выступления чревовещателя? — Спросил Рамирес. — Может быть, сначала нам стоит пережить эту ночь. А потом хорошенько это обмозговать.

— М-м-м-м, — Пророкотал Река в Плечах. — Пожалуй, разумно.

Моё зрение достаточно адаптировалось, чтобы различать неясные силуэты, и я сказал: — Ладно ребята. Давайте двигаться дальше.

Псина вырвалась вперёд и подпрыгнула, взмыв в воздух уже ястребом.

Блин. Мне точно стоит научиться проделывать такие штуки.

— Хорошо, — сказал я, — а мы...

Река в Плечах сгрёб меня другой рукой и прыгнул вперёд.

Не знаю, хватал ли тебя когда-нибудь Снежный человек или нет, но это не то, что можно забыть. Я довольно крупный парень. Река поднял меня, как ребёнка. И когда он помчался...

В общем-то, он не бежал в обычном смысле этого слова. Это больше походило на чередующиеся прыжки на каждой из ног, покрывающие тридцать футов за один шаг. Река разогнался с нуля до пятидесяти миль в час за три шага, и, чёрт побери, чуть меня не сломал в процессе.

Когда мы добрались до Монтроуз и Кларендон, пальба стала зачительно интенсивнее.

На левой стороне Монтроуз сверкало стеклом и сталью большое офисное здание в стиле ар-деко. Первые два этажа занимал открытый гараж. Его захватили эйнхерии и с обоих уровней гаража, вспышками света и громовыми раскатами, гремела стрельба в сторону Кларендон-парка. На правой стороне улицы было ещё одно офисное здание, почти того же размера, что и напротив. Я мог разглядеть команды стрелков на его крыше, посылающие особенно мощные одиночные выстрелы в сторону парка из тех огромных снайперских винтовок, что делает Барретт.

Парк бы полон теней и движения. Ловчие и осьмиконги рвались вперёд, передвигаясь стремительными рывками — быстрее, чем смог бы любой человек. Защитники города сосредотачивали огонь на Ловчих, и не без причин — в нижних стенах гаража уже было пробито несколько впечатляющих дыр и там же виднелись уродливые обгоревшие останки. Штурмовые винтовки отлично справлялись с несколькими первыми Ловчими из одной стаи, но к тому времени, когда оставшиеся дорастали до Халка, в дело вступал Ронни Барретт.

Осьмиконги не представляли серьёзной угрозы — пока не подбирались поближе. У обезьяноподобных кальмаров верхняя часть принадлежала гориллам, которым прикрутили шасси от осьминогов. Отсюда и осьмиконги. Хорошо, они не использовали шимпанзе, иначе пришлось бы называть их осьмипанзами. А это бы глупо звучало.

Осьмиконги были способны скользить по земле с огромной скоростью и, когда они взбирались на стены, размахивая щупальцами, они не особенно замедлялись. У каждого было большое, грубое на вид оружие, напоминающее те старые мушкетоны, только многозарядные. Осьмиконги не тянули на снайперов. На самом-то деле они даже не целились. Они просто направляли стволы в нужную сторону и нажимали курок, выстреливая чем-то типа картечи, если побитый бетон вокруг гаража мог служить показателем.

— Дрезден! — позвал резко Река. Сасквоч бесцеремонно сгрузил меня на ноги, куда-то тыкая пальцем.

Я пригляделся. Здание на южной стороне улицы, где засели эйнхерии-снайперы, почти утонуло во мраке, но я видел достаточно, чтоб различить очертания дюжины осьмиконгов, которые как-то смогли обогнуть кирпичное здание и теперь взбирались на крышу, заходя на них с тыла. И, наверняка, изгваздали следами гигантских присосок все окна.

— Думаешь, справишься с ними? — спросил я его.

Река опустил Рамиреса вниз куда осторожнее, свирепо сверкнул тёмным взглядом под густыми бровями и бросился в том направлении, на ходу исчезая за завесой. Через минуту что-то схватило одного из самых нижних осьмиконгов, раскрутило по кругу и разбило о землю, как шарик с водой. Я смог разглядеть, как размытая фигура прыгнула вверх, сразу поднявшись на футов пятнадцать по стене здания, выбивая пыль из кирпичей, когда Река в Плечах вероятно впивался в них пальцами, чтобы получше схватиться. Он начал взбираться на здание, хватая осьмиконгов сзади и либо разбивая им черепа о кирпичи, либо просто швыряя их вниз — навстречу чудовищной смерти.

Было бы трудно пожелать более крутого напарника.

— Хосс! — окликнул меня Эбенизер.

Я обернулся в сторону своего деда, который махнул мне рукой со второго уровня гаража. Он поманил меня вверх и я поднял кулак, показав, что понял его.

— Можешь идти? — спросил я у Карлоса.

Молодой Страж бросил на меня недовольный взгляд и захромал вперёд в своем лучшем темпе, придерживая сломанную руку, чтобы она не болталась. Я последовал за ним.

К тому времени, когда мы добрались до второго уровня гаража, старик находился на его переднем краю, выходящем на парк. Выстрелы грохотали вокруг него, но Чёрный Посох был истинной машиной для убийств в Белом Совете. Среди Стражей ходили слухи, что щит старика как-то выдержал залп из главных орудий немецкого линкора в Первую мировую. Я не знал, правда ли это, но картечь отскакивала от него мелкими брызгами искр, не имея малейшего шанса пробиться.

Старик задумчиво посмотрел вниз на парк, не обращая внимания на приближающийся огонь, а затем кивнул, поднял кулак, промолвил какое-то [i]слово[/i] и собрал в ладони правой руки сферу раскалённого добела света. Он взмахнул запястьем, и огненный шар пронёсся над парком, заставив яростно вспыхнуть ближайшее дерево.

Осьмиконги завизжали и вывалились из него на голую землю, где пламя их прекрасно подсвечивало.

Эйнхерии разразились шумным восторгом и одобрением, их оружие рявкнуло, буквально сметая всех осьмиконгов, упавших на землю.

— Давай ещё разок, seidrmadr!

— Задай им жару, чародей!

Старик сделал им одолжение и ещё одно дерево вспыхнуло с тем же итогом.

Я услышал крик ястреба, а затем разряд молнии ударил с небес, врезавшись в ряд припаркованных вдоль дороги машин, укрывавших врагов. С серией ухающих взрывов машины окутались пламенем.

Из парка доносились крики ярости и боли, но враг подбирался всё ближе и ближе. Один из эйнхериев положил винтовку, взял гранатомет с револьверным магазином и быстро послал полдюжины гранат в парк, каждый выстрел звучал как «фуунт». Он использовал патроны с белым фосфором. Побоище впечатляло, но осьмиконги продолжали бессмысленно рваться вперед —

— и вдруг, воздух расколол внезапный звук.

Это было похоже на горн — если бы горн был размером с «Бьюик». Низкий, хриплый звук духовой бронзы. И это было громко. Гремело, как гром. Настолько громко, что задрожал бетон под моими ногами.

А потом я увидел его.

Он шагал вперед, к берегу озера, и его чёрные волосы, намокшие от озёрной воды, липли к черепу.

Гигант.

Самый настоящий, взаправдашний великан. Йотун.

Чертами лица он был грубоват, борода и волосы заплетены в огромные косы, на нем были доспехи и снаряжение воина-викинга — только намного большего размера. В руках он держал рог, сделанный Бог знает из какого зверя, и пока я смотрел, он поднес его к губам и снова затрубил, сотрясая город.

Мне вспомнились следы на пляже, и я расхохотался.

И затем ...

Появилось больше великанов.

Выходя из озера, они шли по прямой линии, по двое, каждый в доспехах, татуировках, с огромными мечами и топорами грубой работы. Один из великанов запутался в ветвях дерева, с рычанием повернулся, и его двенадцатифутовый меч вспыхнул пламенем и пронёсся сквозь дерево, как будто это был просто сорняк, нуждающийся во взбучке. Но этого ему показалось мало, и он повернулся к машине, припаркованной рядом с ним, расколол её пополам ещё одним ударом меча и отбросил отдельные куски на сорок ярдов.

Первый великан снова дунул в рог.

Остальные ответили рёвом и запели басом боевую песню на каком-то грубом, неразборчивом языке.

Стрельба прекратилась.

Оглянувшись, я увидел, что эйнхерии смотрят на приближающихся бегемотов с открытыми ртами и горящими глазами.

А потом здоровяк с гранатомётом завопил от радости: — ЙОТУНЫ! ЙОТУНЫ ИЗ МУСПЕЛЬХЕЙМА!

И эти чёртовы психопаты взревели от возбуждения и заорали свою собственную военную песню в ответ.

Йотуны сфокусировались на парковке и зарычали от ярости при звуке этой песни.

Затем они помчались прямо на нас.