Погребенные

Глава восемнадцатая

Сразу после полуночи Илай Лилэн незаметно выбрался из "Лагеря Карактака". Путь его лежал через поле в обход деревни. Лунный свет был достаточно ярок, и он мог не зажигать фонарь. Бородатое лицо выражало угрюмую озабоченность.

Все уже, наверное, собрались и ждут его. Мужчины и женщины, тайком покинувшие свои жилища, вожделели тел друг друга, но горе тому, кто посмеет совокупиться до прибытия главаря. Пожилые жаждали омоложения и пытались обрести его на Пути Тьмы; те, что помоложе, стремились к безграничной власти.

Тревожные мысли не оставляли Лилэна по дороге к церковному погосту. Викарий умер явно не ко времени. Разумеется, Лилэн не собирался оплакивать Брэйтуэйта, но его кончина могла привлечь внимание к тому, что творилось в деревне и во что при жизни старика никто не вмешивался. Они постоянно собирались на кладбище, оскверняли могилы, но всегда заметали следы. И вот кто-то перестарался. Мазут на могиле Джо Льюиса, ругательство на дверях церкви, перевернутое распятие и еще кое-какие святотатства. Будь Брэйтуэйт жив, беспокоиться бы не пришлось: он бы, не поднимая шуму, сам привел все в порядок — жалкий старик, в одиночку пытавшийся противостоять злу. Теперь все изменилось.

Причина смерти — удар — была вполне естественной, но это не помешало уголовной полиции затеять расследование. В деревне появились любопытные полицейские, они даже в трактир зашли и расспрашивали посетителей. Репортер тут тоже побывал. Возможно, завтрашние газеты выйдут с сенсационным заголовком: "Дьяволопоклонники в Кумгилье", а воскресные издания, глядишь, добавят подробностей. И начнется охота на ведьм.

Скорее всего, это проделки мальчишки Риса. Его не хотели брать на шабаши — ни одна женщина не подпустит к себе такого паскудника, вот он и решил отомстить. Он ушел в пещеры и заключил договор со своим родственником Джетро. Вдвоем они погубили Брэйтуэйта, призвав на помощь верховную силу. Ничем иным все, случившееся в последние два дня, нельзя объяснить. Отныне могучие силы, обитающие в шахтах, будут направлены на Лилэна и его приспешников. Маги восстанут против магов, и в царстве тьмы разразится междоусобица. Перспектива не из приятных, особенно если Джетро и Ральф Рис действительно заручились поддержкой Хозяина. Он шутить не станет. Лилэн содрогнулся.

Выход был только один, и когда Лилэн увидел его, он едва не повернул назад, бросив собравшихся на кладбище на произвол судьбы. Они должны сами обратиться к Хозяину, заключить с ним мир и обернуть его гнев против тех, кто пытается использовать его в борьбе за власть!

Смерть священника стала ложкой дегтя в бочке меда, она возбудила к ним интерес, и тайное может стать явным. Лилэн остановился у покойницкой и затоптал окурок. Пот лил с него ручьями, во рту пересохло. Он надеялся, что ему никогда не придется принимать столь серьезных решений, но дело зашло слишком далеко. Они начали с пустяков, с банальных сексуальных игрищ, а чтобы придать забаве атмосферу значительности, придумали бормотать бессмысленные заклинания. А потом вошли во вкус. Его опять пробрала дрожь, хотя ночь стояла теплая. Назад пути нет. Им предстоит битва не на жизнь, а на смерть, но дух Джетро может быть побежден только с помощью рогатого божества!

Еще несколько дней назад ничего подобно Лилэну бы в голову не пришло. Но теперь страх, как смертельный недуг, пожирал его. Магия — как электричество, никто в ней толком ничего не смыслит, она может быть и проворной служанкой, и грозной владычицей. И она стала повелевать!

Сегодня был полный сбор, восемнадцать обнаженных людей, затаившись в траве, ждали его появления. Он взглянул на них и понял, что они до смерти напуганы. Горстка трусливых деревенщин никак не годилась для его цели, надо было растормошить их да и самому встряхнуться. Они уже изрядно выпили, оргии обычно начинались с попойки, и это было только к лучшему — подогретые похотью и алкоголем, они были готовы на любые бесчинства. Но даже вино не вышибло из них страх, они знали, что попали на заметку полиции.

— Сегодня мы не можем остаться здесь, — он приветственно улыбнулся, показав крупные, желтые от никотина зубы. — В лесу будет удобнее. Не будем терять времени, нас ждут важные дела.

Слова Лилэна возбудили любопытство; предвкушение новых приключений заглушит страх, а секс и обильная выпивка покончат с ним совсем.

Вереница голых тел, освещенная луной, двинулась прочь от кладбища. Шествие замыкал Лилэн, исподволь разглядывая своих приспешников. Стареющие женщины с обвисшими грудями и морщинистыми животами, у мужчин складки жира трясутся при ходьбе. Взгляд остановился на женщине по имени Шина. Молодая разводка лет тридцати, привлекательная, если не приглядываться слишком пристально; при свете луны, когда не видно угрей, густо обсыпавших кожу, даже красивая. Она переспала со многими мужчинами после того, как муж застал ее с любовником. В Кумгилье ее сторонились. Тогда она пришла к Лилэну и его сообщникам и была принята как своя.

Через полчаса они добрались до небольшой рощицы у подножья горы. Лесок из берез и сосен — единственных деревьев, которые могли выжить на этой скудной земле — был правильной формы, словно специально посажен; или же деревья проросли внутри круга, ограниченного валунами. В давние времена здесь справляли свои обряды друиды. Рощица почему-то не была отмечена на топографических картах, Илай Лилэн случайно наткнулся на заброшенное капище несколько лет назад. Ему нравилась особая атмосфера этого места, ни в чем не уступавшая кладбищенской. Даже если это не совсем так, то нынче ночью он добьется своего!

Лилэн напрягся, сжав нервы в кулак. Он чувствовал себя игроком в покер: все зависит от того, придет ли хорошая карта. Он не хотел думать, что карта может оказаться последней. Ставки были непомерно высоки. Если выиграет, получит абсолютную власть, если проиграет…

— Я надеюсь, тут полиция нас не найдет, — это малодушный Айвор не смог удержаться.

— Не найдет, — усмехнулся Лилэн, надеясь, что его слова прозвучат достаточно убедительно. — И не о полиции нам надо беспокоиться.

Встревоженный ропот раздался в ответ.

— Джетро и мальчишка Рис, — Лилэн говорил медленно, упирая на каждое слово, — пошли против нас, чтобы лишить нас власти. Они осквернили церковь, убили викария и напустили на нас полицию. Они хотят уничтожить нас, как уничтожили Джо Льюиса!

С возгласами ужаса люди прижались друг к другу, как будто в беспорядочных прикосновениях голых тел можно было найти защиту.

— Они обратились к самому Хозяину, — голос Лилэна возвысился до истерического крика, — и мы должны сделать то же самое. Сегодня ночью мы попросим его быть нашим предводителем на Пути Левой Руки и разгромить наших врагов!

Он подошел к корзине с бутылками, которую они приволокли с собой: "Сначала выпьем и подготовимся к тому, что нас ждет".

Он наблюдал за ними со стороны. Скоро к ним вернется мужество, этому поможет крепкое красное вино, смешанное со спиртом, — его собственное изобретение; такой коктейль превратит их в безумцев. Однако его голова должна остаться ясной, ибо теперь все зависит от него.

— А что мы будем делать? — седой пятидесятилетний Айвор, утерев рот рукой, задал вопрос, который волновал всех. — У нас нет… жертвы.

— Будет, будет, — надтреснуто засмеялся Лилэн, многозначительно посмотрев на чемодан, который принес с собой. — Но попозже. Сначала сделаем то, что умилостивит Хозяина.

Вино сделало свое дело, они приплясывали, глупо хихикая, натыкаясь друг на друга, мужские пальцы бесстыдно щупали женские тела, в ответ раздавались сладострастные вопли. Лунный свет стал ярче; казалось, и от тел исходит странное, неземное свечение. Они шатались, спотыкались, а упав, не могли подняться без посторонней помощи. Решительный момент приближался.

Сегодня Илай Лилэн не испытывал возбуждения; даже когда все попадали в кучу и началась оргия, он остался безучастным. Шина взвыла от наслаждения. Он тихо засмеялся: она была приговорена. Никто другой не подойдет для задуманного. Он так решил!

Извивающиеся тела сплелись, как клубок змей. Лилэну пришлось остановить их. Ночь только начиналась, самое важное было впереди. Сатанистам следовало беречь силы. Он выступил вперед, подняв руку; немедленно все стихли, головы повернулись к нему.

— Время пришло, — сказал он сильным, звучным голосом. — Мы должны немедленно воззвать к Хозяину. — Он надеялся, что сумел скрыть волнение, впрочем, все были слишком пьяны, чтобы его заметить.

— Но у нас нет жертвы, — опять раздался тот же скучный голос.

— Разве? — засмеялся Лилэн. — А я думаю, есть. — Опустившись на колени, он открыл чемодан. В лунном свете взметнулась и повисла, словно ее спустили сверху, десятифутовая пеньковая веревка, на ночном небе обозначился силуэт петли. Послышались негромкие, испуганные возгласы.

— Если Хозяин приходит, он не уходит с пустыми руками, — гремел голос Лилэна. — Так ли это? Отвечайте!

Собравшиеся боязливо поддакнули.

— Мы нуждаемся в Хозяине, чтобы Джетро не объединился с ним для нашего уничтожения. Все ли вы со мной?

— Да…

— Тогда мы сделаем то, что следует. Только жертва умилостивит того, к кому мы взываем… человеческая жертва!

Затаив дыхание, они испуганно переглядывались.

— Возвысим ли мы свой голос, чтобы Хозяин нас услышал, или останемся немы и позволим нас сокрушить, как это случилось с Брэйтуэйтом и Джо Льюисом? И не будем забывать о судьбе тех, кого Сатана и Джетро заманили в шахты, в это преддверие ада. Всем нам грозит та же участь.

Кивки, возгласы согласия: "Мы должны воззвать к Хозяину, Илай, пока не поздно".

— Прекрасно. Тогда давайте соберемся с духом и найдем жертву, которая порадует его. Итак, желает ли кто-нибудь принести себя в священную жертву и тем самым обрести неоспоримое право войти в чертоги тьмы? Никто не обретет большей любви, чем предложивший свою жизнь Хозяину.

Они смотрели друг на друга в ужасе, каждый надеялся, что найдется смельчак и выйдет вперед. Но все, наоборот, пятились, трясясь от страха.

— Тогда я сам сделаю выбор! — теперь они были в полной власти Илая Лилэна, он мог казнить и миловать, и никто не осмелился бы оспаривать его права; каждый молился про себя, чтобы жребий пал не на него.

— Есть ли среди нас девственница?

— Нет… нет, — нестройный шепот, и снова наступила тишина.

— Тогда самая молодая из женщин будет наилучшей жертвой.

Испуганные женщины искали глазами Шину и, убедившись, что она на месте, облегченно вздыхали. Их минула чаша сия.

— Шина… Шина… Шина! — возбужденные восклицания становились все громче, Шину схватили и поволокли по земле. Она отбивалась и кричала, пока ей не заткнули рот. Толпа с восторгом предвкушала жертвоприношение.

— Хорошо, — Лилэн стоял, скрестив руки на груди, и довольно улыбался. — Хозяин наверняка будет удовлетворен. У нас нет крови девственницы, но мы можем принести кое-что ничуть не хуже — тело повешенной шлюхи! Не будем медлить.

Мужчины и женщины подчинились в сладостном возбуждении. Связав запястья и лодыжки жертвы, они накинули петлю ей на шею, а другой конец веревки перебросили через толстый сук на высоте в полтора человеческих роста.

В молчанье все вновь обратили взоры к Лилэну, готовые исполнить любой его приказ. Сейчас он заменял Хозяина, был их спасителем; если он сказал, что потаскуха должна умереть, так тому и быть. Грузная женщина с обвислыми, морщинистыми грудями плюнула жертве в лицо. Ее поступок вызвал шумное одобрение, другие женщины стали подходить, чтобы ударить или пнуть приговоренную, припомнив, как их поколачивали мужья. Эта сука должна быть повешена, и если ее смерть обеспечит им благоденствие — тем лучше.

— Хватит! — властный окрик остановил избиение. — Она должна быть в сознании до самого конца. Натяните веревку!

Они с готовностью ухватились за веревку и рванули с такой силой, что сдавленный вопль Шины тут же оборвался булькающим хрипом. В мягком серебристом свете луны ее нагое тело казалось невесомым, даже прекрасным. Широко раскрытые глаза смотрели с мольбой, но было некому внять. Слово Илая было законом, и никто не смел возразить. Их охватило новое желание, разнузданность которого граничила с безумием; в предвкушении убийства они были чужды и разума, и сострадания.

— Повесить ее! К дьяволу эту сифилитичку!

Все не сводили глаз с Лилэна, державшие веревку ждали его команды.

Тот стоял, воздев руки к ночному небу, в лунном сиянии его глаза казались огромными. Он физически ощущал свою власть: в ушах зашумело, кровь в жилах побежала быстрей, сердце отбивало боевой ритм. Когда Лилэн решил разнообразить серое существование кумгильцев, он выдумал и "священные" обряды, призванные помочь участникам оргий позабыть стыд. Неожиданно фантазия стала реальностью, и теперь губы шептали странные, непонятные ему самому слова. Но он был уверен, что именно те самые, которые нужны для прямого обращения к Хозяину Зла.

Тело Шины приподнялось еще выше, когда свободный конец веревки привязали к стоявшей рядом березе, связанные ноги задергались. Палачи поспешили присоединиться к остальным, чтобы лучше видеть раздувшееся, искаженное лицо жертвы, кровь, брызнувшую из прокушенной губы на грудь. Тело медленно качнулось, черный треугольник, казалось, дразнил мужчин, скрывая то, что столько раз в прошлом давало им наслаждение. На этот раз не оргазм потряс тело Шины, но приближение смерти. Хрустнули позвонки искусанной в любовном экстазе шеи.

Заклинания Лилэна потонули в злобных криках. Тело дернулось в последний раз и обвисло; сук заскрипел под тяжестью. Смерть Шины была встречена воем разочарования, но не потому, что ее пожалели: все произошло слишком быстро, и они не успели насладиться мучениями жертвы. Свою злость и досаду они обрушили на безжизненное тело, царапая его ногтями, молотя кулаками; под яростными ударами оно болталось, как боксерская груша. Тем временем Илай Лилэн продолжал монотонно читать заклинания, на лице застыла отрешенность, глаза казались невидящими, словно бельма.

Неожиданно сгустился туман, холодное облако опустилось на рощу, скрыв белой пеленой и луну, и болтавшийся на веревке труп. Все затихли, как по команде. Даже голос Лилэна смолк, хотя губы продолжали безмолвно шевелиться, призывая зло.

Шина была забыта, все с тревогой оглядывались вокруг, испуганно шарахаясь друг от друга. В ужасе они упали на колени и обратили взгляды в Лилэну, крики слились в едином вопле.

Главарь, казалось, оцепенел, протянутые руки что-то искали, но находили лишь пустоту. Он попятился, передвигая ноги, как заводная игрушка, лицо исказила страшная мука, какую не могла причинить даже самая сильная физическая боль. Он согнулся и зашатался, но прежде, чем тело ударилось о землю, он был уже мертв. Едва Лилэн тяжело рухнул на мокрую траву, на том месте, где только что стоял он, возникла из тумана какая-то фигура. Или это вечность прошла? Время исчезло.

Тень постепенно уплотнялась и приняла форму зверя, красные глаза сверкали сквозь туман. Из ноздрей шел пар — то ли морозное дыхание, то ли клубы дыма. Завоняло потревоженным гнилым болотом. Глаза зверя вперились в толпу, лишая мыслей, но не освобождая от ужаса. Если бы люди могли двигаться, то бросились бы бежать без оглядки. Но они застыли, бессмысленно глядя на явленное им. Илай все-таки добился своего!

Сам Сатана откликнулся на его зов!

Но не для их спасения он соизволил явиться. Из-за раздутых ноздрей и горящих глаз поглядывали иные черты — человеческие, но постоянно меняющиеся. Старческое лицо превратилось в юное, однако столь злобное, что оно не казалось неуместным на теле четвероногого. Перед ними было одно из воплощений Хозяина — омерзительно скотское, оно вдохнуло в извращенные души дикую ярость. Опустившись на четвереньки и свирепо рыча, люди превратились в кровожадную стаю невиданных хищников, готовых рвать друг друга.

Началась драка. Ими овладел первобытный инстинкт самосохранения: все кругом были врагами, нужно было уничтожить других, чтобы выжить самому. Вот из чьего-то горла брызнула кровь, и все накинулись на несчастного, а когда тот замер, бросились на следующего. Так убивали друг друга звери в человеческом облике; от воплей, сотрясавших заброшенную рощу, казалось, разлетался туман, луна скрылась за облаками, будто не в силах вынести ужасное зрелище. Они сплелись, как пауки в банке — апофеоз зла.

Но и во тьме безумие не прекратилось; отбрасывая мертвые тела в сторону, живые продолжали истреблять друг друга. Седой Айвор вырвался из схватки с окровавленной мошонкой, дико озираясь. Он мог бы убежать и спастись, но это даже не пришло ему в голову. Он снова кинулся в драку, увидел чьи-то горящие ненавистью глаза и с силой вонзил в них пальцы, пытаясь выдавить из орбит. Перед ним маячило плоское лицо с толстыми губами и поросячьими глазками, невероятная злоба была написана на нем.

Противник отбросил Айвора и подмял его под себя. Деревенский дурачок! Но это невозможно, Лилэн сказал, что мальчишка ушел в шахты… Нет, это был не он, луна, на мгновение показавшись из-за туч, осветила морщинистое лицо старика. И запах от него шел старческий, затхлый; скрюченные руки сомкнулись на горле Айвора и сжимали, пока он не потерял сознание.

Последнее, что он увидел в черноте ускользающего сознания, было рогатое чудовище: пофыркивая от нетерпения, оно поднялось на задние лапы, красные глаза приказывали Айвору быстрее умереть, потому что зверю не терпелось уйти. До рассвета ему надо было завершить еще одно дело…

Занимался день, когда трое полицейских вошли в рощу. Их привлек визгливый смех, непрерывно доносившийся из-за деревьев. Они старались держаться вместе, почему-то опасаясь идти поодиночке. Дошли до поляны, раздвинули листву — и обомлели.

— Бог мой! — Рослый сержант с покрасневшими от бессонной ночи глазами отпрянул, на миг ему показалось, что он бредит, и он недоуменно посмотрел на товарищей.

Сук, на котором висело обнаженное женское тело, скрипнул и прогнулся, грозя обломиться. Под ним раскинулось побоище — груда мертвых тел, некоторые еще дергались в агонии.

— Чертова бойня! — констебль помоложе почувствовал, что его вот-вот вырвет. В памяти мелькали фотографии, которые он видел в управлении уголовной полиции. Ритуальные убийства детей на ферме в Болхаузе. Есть ли какая-то связь между этими двумя зверствами? Завтра… нет, уже сегодня кумгильская трагедия выплеснется на полосы газет. На следующий день будут новые фотографии и новые подробности. Публика обожает смаковать кровавые истории в тишине и безопасности собственных домов. Только тут констебль заметил единственного уцелевшего в этой душегубке. Немолодая женщина сидела, привалившись спиною к дереву. Одна из тяжелых грудей была сильно исцарапана; бесстыдно раскинутые, согнутые в коленях ноги как бы призывали любовника. Она была уже за гранью разума.

Но настоящий ужас они испытали, когда нашли чернобородого мужчину. Он, единственный из всех, был одет и лежал в стороне, у подножья пологого склона. Вытянутые, плотно сжатые ноги указывали направление падения, руки были раскинуты в стороны. Он напоминал перевернутый крест.

Мужчина был сражен единственным ударом, размозжившим череп и оставившим столь четкий отпечаток, что его было видно за несколько шагов. Мгновенная смерть наступила от удара раздвоенного копыта!

А женщина все смеялась, и в тишине раннего утра смех звучал жутко. Над головами полицейских послышался шум: черные птицы, похожие на стервятников, опускались на деревья неподалеку. Покричав, они затихли и расселись в ожидании своего часа, как будто были кем-то посланы навести порядок, очистить поляну от следов отвратительной бойни.