Плюшевый: пророк

Глава 5 Дубовая проповедь

Кончилось тем, что я задержался в Тверне на три дня. Такой долгий срок не требовался: Черному Солнцу в итоге я выучился меньше чем за сутки. Все-таки привычка к концентрации и самоконтролю — великое дело. Думаю, мне было проще, чем обычному перворанговому. Плюс я не нервничал, зная природу этого феномена. И заодно зная, что даже если я напортачу при тренировках и нечаянно сожгу себе руку (Алёна предупредила меня, что такое возможно), это все можно будет поправить — достаточно только, чтобы уже моя жена сотворила прокол.

Но еще два дня у меня ушло…

Ладно, давайте скажем: на то чтобы отоспаться и отдохнуть. Хотя в итоге я еще и в седле на обратном пути умудрился дремать.

Очень тяжело оказалось расстаться с Алёнкой! Я подозревал, что так будет, но реальность оказалась хуже моих ожиданий. Рядом с ней мною владело поразительное приподнятое ощущение: море было по колено, все неприятности, проблемы и беды, которые готовило нам будущее — не просто преодолимыми, а прямо-таки несущественными. Не говоря уже о том, что я даже не подозревал, насколько сильно на меня подействует возможность просто поговорить на родном языке и обменяться привычными шутками. А стоило выйти хотя бы за дверь, как тут же начинало грызть: а что если я ее увижу в следующий раз — а она меня не узнает? В смысле, не узнает во мне меня.

Я даже ей об этом сказал, и Алёна с дрожью ответила, что боится примерно того же. Мы посмеялись и все же нашли в себе силы расстаться на время.

Правда, она настояла на том, чтобы отправить со мной сопровождение.

— Зачем? — удивился я. — Я, конечно, не Великий мастер, но ведь Черное Солнце теперь могу зажечь в любой момент.

— Во-первых, не в любой, тебе требуется десять минут на подготовку, — заметила Алёна. — Во-вторых, это просто несолидно! Ты все-таки глава Школы, и будешь просто разъезжать по дорогам, как обычный наемник? Слухи пойдут.

— Слухи обо мне и так ходят… всякие.

— О да, я предвижу, что будет, когда до Тверна доползут известия о твоих художествах в Арнейдских горах, — фыркнула Алёна. — И как это замечательно можно будет использовать! Особенно на фоне объявления о нашей свадьбе…

А вот это уже была чисто Сорафия, женщина-политик, поднявшая после краха отбитую «ценой всего» Школу Цапли из руин. Сама Алена, взошедшая к высшим ступеням чиновничьей карьеры, тоже волей-неволей многому научилась. Но именно в политическом аспекте её всегда прикрывал я. А тут — вот, пожалуйста, самостоятельно справляется. И как!

— Да-да, — сказал я. — Используем еще как, создадим мне образ пророка-чудодея, я помню, — про эту идею с «пророком» и «священным вождем» мы за истекшие три дня говорили немало. — С таким имиджем, по-моему, я могу позволить себе путешествовать как угодно.

— Допустим, — кивнула она. — Но… я беспокоюсь. Представляешь? Я беспокоюсь за тебя! Ты теперь слабее, мне бы надо тебя защищать самой, а я не могу оторваться от дел!

Знаю довольно многих мужчин, от которых фраза от женщины, что, мол, он теперь слабее и она должна его защищать, оскорбила бы. Меня — умилила. Смешно было бы оскорбляться на правду. А еще — очень приятно, что Алёна осознает свою силу и мыслит не только как политик, но и как боец.

Не все изменения, которые произошли в ней за четыре года обитания в этом мире в больном теле Сорафии Боней, пошли ей на пользу и нравились мне. Скажем, на ее фоне я осознал, как молодое и здоровое тело Лиса, не говоря уже о его окружении, здорово подправили мне психику — это после моего-то собственного затянувшегося кровавого детства! О чем говорить, если ни разу с момента прибытия сюда я не подумал в привычных понятиях, что, мол, нужно выпустить Смеющегося Жнеца погулять[1]. (У меня нет и не было раздвоения личности. Это именно что просто удобная терминология для состояния, в котором я снимал некоторые ментальные ограничения. Причем терминология, придуманная даже не мной, а моими друзьями. И она, кажется, мне больше не требовалась.)

Так вот, с моей женой случилось все ровно наоборот. Ее взрослая стабильная психика человека, никогда не сталкивавшегося с тяжелыми травмами (не имею в виду испытания, испытаний-то у Алёны в жизни было множество, от очень «мозгоемкой» карьеры в высококонкурентной среде до меня, любимого), оказалась сопряжена с воспоминаниями женщины, чья жизнь представляла собой одну сплошную травму. Это не говоря о четырех годах инвалидом в обстановке постоянного стресса. Результат… скажем так, еще находился в процессе формирования. Я острейше ей сочувствовал и собирался сделать все возможное, чтобы она как можно быстрее нашла новое равновесие. Но пока Алёну сильнее, чем меня, метало из эйфории в боевую ярость и обратно.

В общем, после того, как она призналась в том, что за меня боится, я мог только обнять ее и пообещать для ее спокойствия взять хоть целый отряд.

— Вот только Дубов в городе сейчас самый минимум, для охраны резиденции — и всё…

— Возьми двоих Цапель. Двух третьеранговых мальчиков я тебе могу выделить.

— Что они у тебя все мальчики да девочки… от Сорафии позаимствовала?

Она улыбнулась.

— Представь себе, даже не от нее, а от ее ужасной свекрови! Отвратительная старая ведьма, но на людях всегда была милой и ласковой. Мне пришлось подстраиваться под ее манеру руководства, быть не менее жесткой и не менее милой — а то многих не удалось бы подчинить. Мне кажется, сама бы Сора не смогла, у нее свекровь вызывала отвращение и страх. А я, знаешь, до некоторой степени даже ей восхищаюсь. Великолепная была паучиха. Хотя застань я ее живой — убила бы мигом.

Вот, пожалуйста — классический пример эмоциональных качелей в одной фразе! Но я не стал заострять внимание Алёны на этом. Просто пообещал взять сопровождение и быть осторожным.

Так и вышло, что вместо того, чтобы прискакать в поместье Коннахов за день, я потратил на дорогу целых два… ну ладно, полтора. Приехали мы туда после обеда на второй день.

Когда наша кавалькада показалась у ворот, где традиционно несли стражу двое учеников четвертого ранга, подростки так вытаращились на нас, словно мы прилетели на драконах.

— Глава Коннах⁈ — аж просипел старший из двоих, парень по имени Лейт, тезка главы Ручьев.

— Он самый, — весело сказал я. — Вернулся домой, открывай ворота.

Парни послушно распахнули створки, но не синхронно: один двигался слишком суетливо, другой — как сомнамбула.

— Что с вами такое? — нахмурился я. — Лейт, Эрис? Дома все в порядке?

— Д-да… — пробормотал Лейт. — Мы просто…

— Нам сказали, вы на пир к богу улетели верхом на демоне! — воскликнул Эрис.

Чего⁈

— Кто сказал⁈

Парни переглянулись.

— Все… — нерешительно произнес Лейт. — Все, кто вернулись.

Да мать вашу!

Мама встретила меня на крыльце — видно, увидела сверху. И практически упала в мои объятия.

— Лис, сынок!..

У нее дрожали руки, она выглядела лет на десять старше, чем когда я уезжал, — вот дрянь. Ничего, это просто нервы и усталость, это мы поправим. В крайнем случае, лишний раз зажгу Черное Солнце. И еще она никак не могла перестать ощупывать мое лицо, плечи.

— Лисонька, живой… Они мне столько чуши наговорили… Я знала, что это чушь, но…

Я обнял ее, погладил по спине, поцеловал в висок — я все еще был ее ниже, но ненамного, наверное, вскоре сравняюсь.

— Мам, не волнуйся. Я живой. Видишь, все хорошо. Ну, с чего ты взяла, что со мной что-то случилось? Тебе ведь должны были рассказать, что я в порядке!

Только поэтому я позволил себе задержаться в Тверне, а не рванул сразу домой: мне казалось, что, поскольку меня видели живым, здоровым и на коне — то есть на драконе — то волноваться не будут. В смысле, будут немного из-за вопиющих обстоятельств, но не так же!

— Да Лела! — и улыбаясь, и досадливо кривясь одновременно, воскликнула Тильда. — Ох, никогда я так не хотела ей пощечин надавать! Представляешь, опустилась передо мной на одно колено перед всеми и говорит: «Это я виновата, это из-за того, что я поехала на турнир вопреки его воле, ваш сын вознесся живым на пир Бога Подземного Царства»…

— Чего⁈ — мне чуть плохо не стало. Неудивительно, что Тильда так хреново выглядит. Вот это посттравматический синдром как синдром. После того, как Орис «вознесся».

Мне тоже сразу же захотелось хорошенько ударить Лелу — ремнем по попе. Вот дурная девчонка!

— То! — теперь мама улыбалась куда спокойнее, но все же тревожно разглядывала мое лицо. — Герт тут же наорал на нее, что она чушь несет… Но все равно. Они все сказали мне, что видели демона! И как ты летал на огненных крыльях! И дышал огнем! И оседлал демона молний, явившегося из Царства Теней! Это все неправда?

— Ну… не совсем, — осторожно сказал я. — Огнем я не дышал, крылья были не огненные, демон уже улетел домой. И вообще это не я, это все святой предок.

— Ох… — мать смотрела на меня со смесью испуга, недоверия и чего-то вроде благоговения.

— Мам. Все проще, чем ты думаешь. Вот ты не до конца верила, что ко мне в виде мишки святой предок приходит, а он приходил! — да простится мне эта ложь, в первую очередь сейчас нужно позаботиться о психологическом состоянии Тильды. — Он меня научил, как можно обратить силу удара Черного Солнца против того, кто его использует! Наш враг использовал его против меня, а я воспользовался наукой мишки — только и всего! И демона он мне прислал на помощь временно, чисто чтобы я успел спасти Герта… Герт ведь живой?

— Живой, только хромает немного, и что-то у него с внутренней энергией… — Тильда нахмурилась. — Ну, это он сам тебе лучше расскажет, я в этом ничего ведь не понимаю!

Тревожная сентенция, но ладно.

Тем временем из дома и с территории поместья уже подтягивался остальной «комитет по встрече»: Фиен, Фейтл, Рида… Герт! Герт шел под руку с женой, слегка прихрамывая, широко улыбался, и выглядел как всегда. А хромота откуда? А, блин, я у него ниже пояса ничего и не проверил — там вполне могла быть какая-то дополнительная травма.

А что у него с внутренней энергией, в самом деле? Вызвав внутреннее зрение, я увидел, что Герт светится лишь немного ярче «цивила», как десятиранговый ребенок. Примерно так он светился, когда я его только оживил. На фоне идущей с ним под руку второранговой Риды это выглядело очень странно! М-да, в тот момент меня этот эффект волновал меньше всего, но если бы я подумал, то, наверное, решил бы, что внутренней энергии нужно время на восстановление. А оказывается, уровень энергии до сих пор не восполнился. Почему, интересно? Неужели из-за лечения магией? Или из-за оживления после клинической смерти? Герт вообще сумеет натренироваться обратно к перворанговому уровню, или так теперь и будет?

(Мысль в скобках: а почему, кстати, все трупы «гаснут» сразу после смерти? Ведь внутренняя энергия, вроде бы, вырабатывается в мышцах, а они живут еще довольно долго после прекращения работы мозга! Как-то до сих пор мне не приходило это в голову, а вопрос-то занимательный. Ладно, не прямо сейчас же с этим разбираться.)

Отпустив Тильду, я шагнул навстречу брату и крепко его обнял. Пофиг на эту дополнительную читерскую внутреннюю энергию, главное, что он жив!

— Герт! Слава богу!

— И тебе, — серьезно сказал он, крепко сжимая мои плечи. — А я всем говорил, что ты вернешься! А мне никто не верил.

— Я же сказал, что я по делам, а потом сразу домой!

— Ну вот это твое «домой» превратно поняли… — Герт поглядел на бойцов Цапли, что молчаливым эскортом маячили позади. Надо было сразу отправить их отдыхать, но меня тут сразу взяли в оборот. — Ты у Цапель был?

— Да, у них. Кстати, поздравь меня, я тоже…

Я не успел сказать «женюсь», потому что Рида воскликнула:

— Ты сказал «домой», но мы все подумали, что ты имел в виду — к нашему богу!

— Это ты так подумала, — фыркнул Герт.

— Не только я! А что мы еще могли подумать, после того, как ты Герту душу вернул⁈ Ясно же было, что ты выпросил его душу у бога Подземного Царства, а потом должен теперь у него отработать!

О господи!

— Я не возвращал Герту душу! — возразил я.

— Он мертвый был! Лежал там, такой красивый… и мертвый. А ты прилетел — и он ожил!

— Еще Рида сказала, что ты до этого разрезал душу Дира обычным ножиком, — с сомнением проговорил Герт. — Даже без внутренней энергии.

— А что, не так? — хмыкнула Рида с видом человека, который будет защищать свою версию до последнего.

Фиен как раз тоже подошел к нам и сказал своим глубоким ироничным баритоном.

— Честно говоря, версия Риды казалась самой непротиворечивой. Я уже не знал, что и думать. Особенно на фоне рассказов Эймина, Лелы и ребят из твоего отряда, которые видели, как ты дышал огнем.

— Я не дышал огнем!

— Я им говорил, что не дышал! — подтвердил Эвин, который подбежал к нам, запыхавшись. — Я видел, что ты метал огонь с рук! Но все, кроме меня, увидели, что дышал, и мне было трудно им противоречить!

— Эвин! — воскликнул я. — Замечательно! Как наши, все раненые выжили? Все добрались?

— Да-да, все хорошо! Дилла тоже всем рассказывает, как ты ее почти из мертвых вернул.

М-да, все-таки Алёна вовремя придумала лепить из меня пророка. На фоне таких рассказов все равно ничего другого не остается. Как говорится, не можешь прекратить — возглавь.

Я глубоко вздохнул.

— Ладно. Дядя Фиен, собирай всех под Дубом. Всю Школу кроме тех, кто на дежурстве. Расскажу, как все было на самом деле.

— Хорошо, — сказал Фиен. — Только одна маленькая трудность.

— Да?

— Там под Дубом у алтарей Лела еще вчера соорудила новый алтарь — твой. И непрерывно молится. Ученики и слуги ее боятся.

Еще этого не хватало!

В итоге я модифицировал приказ, велев Фиену собирать всех не сразу, а чуть погодя — ну, все равно сразу и не получится. А сам чуть ли не рысью кинулся под дуб, разбираться с Лелой.

Новый алтарь там действительно появился: еще один круглый серый камень, поменьше и пока не обработанный. Мне показалось даже, что я его узнал — похожие камни лежали в прачечной заводи на речке рядом. И Лела он сидела на пятках перед этим камнем в местной медитативной позе. Ох ты ж мать вашу. Лицо осунулось, черты заострились, вся несчастная-пренесчастная. И тоже выглядит старше своих лет.

Желание ее как следует отшлепать тут же прошло, мне сразу стало ее жалко. Все-таки тетя — хотя по большому счету я воспринимал ее скорее как младшую двоюродную или троюродную сестру. Эта острая, резкая натура ничего не делала напополам, и, приходя к каким-то выводам, сразу верила в них всей душой. Хорошо, что у Риды не такой цельный характер — ей передалось многое от хитрости и расчетливости Эймина Она. Иначе Герту пришлось бы с ней нелегко… в смысле, еще труднее, чем теперь!

Другая часть моего разума довольно отметила, что Лела — из той породы, откуда выходят мученики, подвижники и фанатики, в зависимости, так сказать, от градуса накала; и что такой ценнейший кадр, да еще бойца первого ранга с потенциалом на высший, будет глупо не использовать в своих целях.

Однако от небольшой вербальной мести я все же не удержался.

— Тетушка, — ласково сказал я. — Ну что вы так убиваетесь? Вы же так не убьетесь.

Этот каламбур отлично перевелся на местный язык, как родной!

Лела резко развернулась ко мне, чуть не упала. Побледнела еще сильнее.

— Лис! — воскликнула она. — Ты… ты явился ко мне?

— Я вообще явился, — сухо сказал я. — Из Тверна, на лошади. Всю задницу опять отбил, задолбало! Терпеть не могу верховую езду!

Лела ошеломленно моргала.

Я подошел, рывком вздернул ее на ноги и крепко обнял. Судя по запаху пота, женщина реально сидела здесь со вчерашнего вечера!

— Никуда я от вас не денусь, — мягко сказал я. — Даже если решу куда-нибудь улететь — с собой заберу. Имей в виду!

Лела схватила меня за талию, прижала к себе — и вдруг зарыдала.

…Но мою «программную проповедь» полчаса спустя она слушала с совершенно сухими глазами — в которых даже без старания художника по спецэффектам без труда можно было увидеть звезды.

Ох, как я намучился, подбирая для этой проповеди верные слова! Пусть Алёна пыталась меня убедить, что рассказать здесь об истинной вере — данная мне Творцом миссия, сам я отнюдь не был в том уверен. Кроме того, мне казалось: малейшая ошибка, и я обрекаю этих людей на повторение самых кровавых страниц нашей истории, а себя (и Алёну, как мою соучастницу) — на вечные муки.

«Кровь в нашей истории лилась не из-за религии, а из-за экономических и политических процессов, которые прикрывались религией или ересями, будто ширмой, — хмуро возразила Алёна. — Уж ты, как историк, должен это понимать лучше меня! Что же касается ада… — она печально улыбнулась. — Никто из нас не знает, на что обречен. Но ты столько раз уже успел мне намекнуть или сказать прямо, что именно там и ожидаешь очутиться!» «Допустим, — ответил я ей в тон, — но я надеялся, учитывая мою богатую биографию, что мне дадут спецзадание и пулемет! И что насчет тебя? Не боишься?» «А я в любом случае прошу Творца, чтобы он больше не разлучал нас». У меня от этих ее слов временно пропал дар речи, а когда вернулся, я только и мог сказать: «Вообще-то, на этот счет сказано: если твоя рука смущает тебя, отсеки ее и иди за Господом». Алёна пожала плечами. «Руку я могла бы отсечь. Тебя — никогда». После паузы она добавила: «Но в этом и не возникнет необходимости. Ты преодолеешь это искушение, я знаю».

Я не был так в этом уверен, но теперь выбора все равно не осталось. Так что я старался говорить о том, во что верил — и о том, что считал полезным и нужным именно здесь и сейчас.

— На самом деле есть только один Бог, — начал я вещать перед всей Школой, молчаливой толпой собравшейся под священным Дубом. — Он сотворил все, он поддерживает все, он вовсе не равнодушен к нам и не хочет, чтобы мы сражались на потеху ему! Он любит всех нас, он и есть любовь! Но любовь его не похожа на любовь матери, это любовь отца — строгая и честная. Он хочет, чтобы люди сами делали свой выбор, сами исправляли ошибки и сами шли к своему спасению, потому что без участия человека Он ничего сделать не может. Много раз Он присылал к людям своих Пророков, которые учили их, как надо поступать по воле Его. Но всякий раз люди, понукаемые злыми духами, не понимали их, искажали их слова, придумывали свое! Так появились те, кого мы знаем, как богов — ошибки в Великой Книге Бытия! А некоторые — боги лишь по названию, за которыми прячутся злые духи, которые только и хотят, что напиться нашей крови! — я ожидал, что на этом месте поднимется ропот среди моих слушателей, но нет, все молчали и внимали. — Они говорят, что всякий такой бог покровительствует какой-то бойцовской Школе и хочет, чтобы бойцы этой Школы сражались с другими! И ради чего мы должны проливать свою кровь? Якобы ради того, чтобы попасть на пир к этому богу! Чепуха! Никто из этих богов не накрывает стол своим жертвам! Есть только одна вечность, истинная и великая, в которую войдут все достойные, возродившись для новой жизни! И не только пир там будет, а истинное Царствие Небесное, продолжение этого мира — но лучшее, новое и прекрасное, где всякому воздастся по милости Божьей и по делам его!

Все по-прежнему молчали. Неожиданно заговорил Фиен.

— Лис. Ты говоришь, что истинный бог прежде посылал пророков, но их слова не так поняли. А как же святой предок, что основал нашу Школу? Его тоже поняли не так? Что же, Коннахи и Школа Дуба все это время служили ложному богу?

— Нет, — сказал я. — Наш бог Подземного Царства, который любит, славит и ценит жизнь, ближе всего к истинному богу! И все другие боги, если в них верят искренне, если прославляют их достойными делами, тоже становятся зеркалами истинного бога в умах верующих! — тут я понял, что говорю слишком сложно, и поправился. — Бог велик. Он знает, что люди глупы. И потому если кто делает хорошие дела во славу дурного бога — он принимает их во славу свою. А наш святой предок, первый Коннах, был одним из Пророков — но козни врагов и злых духов не дали ему выполнить задание, которое дал ему Бог. Он был вынужден все время сражаться, отбиваясь от полчищ злодеев и предателей. Где уж ему было вести длинные проповеди! Если бы он не погиб молодым, едва успев дать начало нашему роду, мы бы услышали рассказ об истинном Боге намного раньше.

Тут я слегка передергивал: согласно преданию, первый Коннах погиб, когда его старшему сыну исполнилось уже лет пятнадцать — во всяком случае, по сюжету фамильного эпоса, ему уже активно искали невесту. Но пусть уж. Опять же, согласно тому же эпосу, этот самый первый Коннах женился едва ли в более старшем возрасте, чем Герт! То есть на момент гибели ему было лет тридцать. С моей точки зрения, это уже не ясельки, конечно, но возраст вполне еще юный.

Но в целом Фиен очень кстати и вовремя задал свой вопрос. Мы это не обсуждали, но мой умный заместитель сразу выделил слабое место проповеди, которое необходимо прояснить для всех остальных.

— Поэтому, — продолжал я. — Сами понимаете: раз никакого пира богов нет, попасть я туда никак не мог! А вот что случилось на самом деле. От других бойцов вся Школа уже, наверное, знает, что мы сражались с цензором-изменником, Иргисом Оровином. Он на свою поживу пытался отобрать у графа Флитлина деньги и земли. Но этого ему показалось мало, он решил уничтожить наших союзников — а заодно и нашу Школу. Но дух нашей Школы оказался сильнее. Мы почти его победили, хоть и огромной ценой! Гертис Коннах, мой брат, соратник и друг, оказался смертельно ранен. Также тяжелые раны понесли многие из наших людей. И вот, упав с обрыва, с переломанными ногами, понимая, что сейчас погибнет, Иргис Оровин зажег Черное Солнце! Я думал, нам придет конец! Но! — я сделал театральную паузу. — Истинный Бог через Святого Предка даровал мне великую милость: я как наяву увидел, что нужно сделать, чтобы обратить силу Черного Солнца во благо! Я подчинился воле Творца — и на краткое время обрел способность исцелять. Я вылечил всех, кого мог, но увы, эта способность работала только пока горело Черное Солнце. Тогда я взмолился Творцу: прошу, дай мне также силу исцелить моего брата, потому что я люблю его и потому что без него мне куда труднее будет выполнить твою задачу! — говоря это, я коротко посмотрел на Герта — он стоял, покраснев. Мы встретились взглядами, и оба синхронно смущенно отвели глаза. Да, слишком прямолинейные слова для «настоящих мужских чувств», но иногда такие вещи говорить все-таки надо. — И тогда Творец послал мне демона, живущего за гранью мира, специально, чтобы тот отвез меня к Герту и я мог исцелить его, пока сила Черного Солнца еще живет во мне! А потом этот демон отвез меня в Тверн, к женщине, на которую указал мне сам Творец, чтобы я сочетался с ней браком.

— И кто эта женщина? — напряженно спросила Тильда. — Мастер Сорафия Боней?

— Да, мама, — сказал я. — Извини, я знаю, ты хотела для меня другого.

— Ничего… — слабо проговорила Тильда. — Главное, что ты жив.

Ну что ж, по крайней мере, тут они с Алёной явно найдут общую почву!

— А какое дело приказал тебе выполнить святой предок? — неожиданно спросил Герт. — В смысле, Истинный Бог через святого предка?

— Приблизить Царствие Небесное, дать людям больше смысла и сил, отдалить смерть от каждого из нас и научить нас всех путешествовать между звезд, не умирая, — уверенно ответил я.

[1] Подробнее о Смеющемся Жнеце и что происходит, когда его выпускают погулять, можно прочесть в некоторых главах «МагаУраганова» и «Архимага с Терры». Хотя, сдается нам, по контексту все очевидно!

p. s. Мы решили опубликовать сразу две главы, так что читайте следующую прямо сейчас.

p. p.s. Герт напоминает вам, что сила в лайках!