Плюшевый: пророк

Глава 13 Серебряная жила и взгляд из Школы Зимородка

Когда-то, сам будучи магом-недоучкой, я был вынужден обучать магии еще больших новичков, чем я. И придумал такое сравнение: стихийная магия, с которой начинает обычный одаренный, — это костыли, которые позволяют войти в магию с того входа, который удобнее конкретно для тебя.

Это не вполне так. Маг воздуха вроде меня (хотя, по необычному стечению обстоятельств, стихия огня мне почти так же близка) во всем видит струи и потоки, маг воды — течения и слои, маг земли — движения и пласты. Кажется, примерно одно и то же? На самом деле, да, принцип тот же. В конце концов, планеты тоже ведут себя, как капли жидкости, подвешенные в пустоте — если следить за их эволюцией достаточно долго! А газ как агрегатное состояние также отстоит от жидкости не слишком далеко. Вещество — оно и есть вещество, понятие турбулентности существует везде и во всем.

Обычно самыми «особенными» дилетанты считают магов земли, поскольку они дольше всего обучаются и их магия самая энергоемкая. Однако, на мой взгляд, скорее уж маги огня стоят наособицу: уж больно плазма — странное состояние вещества!

Все это я говорю лишь для того: применять магию земли для проверки йермского рудника мне было нелегко — особенно с отвычки.

Я обставил это дело максимально церемонно. Сперва, чтобы «запутать следствие», поднялся на вершину ближайшей горушки — ту самую, на которую несколько лет назад мы забирались с Гертом, Эвином и Джилем. Только на сей раз меня сопровождала одна Сора.

Здесь я зажег Черное Солнце, тренировки ради. Снова шквал слизней, снова почти рутинное издевательство над практически беззащитными метакосмическими зверушками, снова сеанс исцеления Соры. Моложе на вид моя жена уже не станет, для этого нужно клонировать и пересадить вилочковую железу. Но добиться исцеления всех ее травм и даже легких хворей, вроде хронического цистита, имеющего тенденцию возвращаться каждую зиму (бич женщин в возрасте даже в нашем мире), а также слегка хрустящего колена, я считал делом чести.

Мне, кстати, предстояло вскорости принять решение: пытаюсь ли я сохранить собственную молодость или позволяю организму состариться лет до тридцати, чтобы мы с Сорой выглядели ровесниками? Для мага первый вариант не составляет ни малейшего труда. На Терре большинство одаренных молодого поколения, те, кто инициировался подростками, остается вечно юными — лет восемнадцать-девятнадцать. Те, кто инициировались в зрелом возрасте, — когда как. Лично я имел два ходовых облика: основной лет двадцати пяти, по моему физиологическому возрасту, и вспомогательно-маскировочный, лет сорока — для солидности при отправлении служебных обязанностей. Позднее вспомогательный облик стал основным: чтобы не путали с сыновьями! А то оба уродились уж очень похожими на меня, были неловкие инциденты.

Однако здесь «временно» стареть ради маскировки не получится: очень уж спорадический у меня доступ к магии. Так что придется выбирать: либо солидный вид и мышечная масса, либо максимальная скорость рефлексов. Но два-три года до полного взросления организма у меня в любом случае оставалось.

Ладно, об этом как-нибудь потом. Пока же меня ждало исследование рудника.

В общем, мы с Сорой спустились с горы теплым весенним вечером, и я тут же приступил к осмотру шахты — пока магия еще плескалась во мне. Ну, что я скажу: хорошо, что я в свое время очень много времени посвятил отработке экономичных способов кастования заклятий — иначе хрен бы хватило обработать такой серьезный объем породы! Выбрался я из шахты часа через два, совершенно замерзший и продрогший, с пустым резервом.

Возле входа в рудник оцеплением дежурили бойцы Дуба, но Сора ждала меня с ведерком воды, полотенцем, флягой и плиткой орехов в меду наготове.

— Ты чудо! — честно сказал я ей, первым делом ополовинивая плитку одним укусом. Магические усилия здорово роняют сахар в крови. Здесь я замечал это меньше, чем на Терре: во-первых, мой резерв был так ничтожно мал, что пропустить через организм много магии за раз у меня не выходило. По моим прежним меркам, объем усилий даже во время уничтожения слизней был ничтожен. Во-вторых, похоже, из-за постоянных тренировок тело Лиса само по себе было выносливее моего прежнего тела, несмотря на более юный возраст и меньший, так сказать, физический объем! (Я же говорю, по большому счету получился апгрейд, если бы не аллергия на молоко).

Однако два часа ползания по темным туннелям, вырубленным в толще скалы, меня все же доконали — куда больше чисто магических усилий.

— Я не чудо, я жена чудесника, — поправила Сора. — Ну как? Твоя финансовая реформа осуществима? Серебра хватает?

— О, еще как, — сказал я. — Запасы больше, чем я предполагал, хотя и направление жилы неочевидно. Но серебра тут при том объеме добычи, что был прежде, лет на двадцать, если не больше.

— Насколько я знаю, породу же как-то можно обогащать и извлекать материала больше? — неуверенно спросила Сора.

— Можно, — кивнул я. — Ты знаешь, как?

Сора покачала головой.

— Вот и я не знаю. Разве что магией земли — но меня одного не хватит! А как воспроизвести тот же эффект техническими средствами… увы, не тому учился! Сюда бы Верховного мага с его… сколько там было, тремя дипломами? Или уже четырьмя? Или нашего старшего. Не то что я бы хотел любому из них такой судьбы…

— Или твоего друга Михаила. Уж он бы вообще всех построил, начиная с императора, и погнал сапогом в светлое будущее, — усмехнулась Сора.

— О, а вот их с женой я бы с восторгом отправил на наше место!

Сора не удержалась и фыркнула — или даже скорее хрюкнула. Видно, представила себе эту картину. Потом покачала головой.

— Не прибедняйся, мой дорогой гуманитарий! Справимся. Надо всего-то переманить к себе пару-тройку императорских горных инженеров и открыть собственную Горную Академию. Пусть их студенты своим умом доходят до того, до чего наши дошли.

Я фыркнул.

— Всего-то!

— Говорю же, ты справишься, — спокойно сказала Сора. — Печеньку?

— А у тебя и печеньки есть?

Откуда? Не на костре же она их пекла!

— Да, в деревне прикупила.

— Говорю же: ты чудо. Давай!

…Итак, наш с Флитлином план монетарной реформы можно было претворять в жизнь, а рудник — запускать. Но, разумеется, я не ударил с дедом по рукам сразу, а сначала закрепил в письменном виде договор, по которому мне в течение десяти лет доставалась треть добычи. И — серьезно, это я еще по-божески, учитывая, что без меня рудник бы не заработал снова. Или достался бы Оровину.

Кроме того, расположение рудной жилы действительно было неочевидным: она уходила в сторону, прочь от горы, да еще и этак красиво виляла, видимо, следуя древней складке горных пород.

Так что за одну только схему жилы я еще и не ту сумму мог попросить!

Однако после решения этого вопроса, как водится, появился десяток новых.

Интерлюдия. Уйлис Эрвин, мастер Школы Зимородка

Школа как Школа, обычные ворота, обычная стража из четвероранговых учеников у этих ворот… Кладка стены древняя — Школа Дуба одна из самых старых в Империи, пусть даже не все с этим согласны. Но Зимородки никогда не кичатся незаслуженным старшинством. Зачем быть самыми древними, если можно просто быть самыми лучшими? Стена у Дубов, конечно, казалась помладше самой Школы, однако века четыре ей точно уже исполнилось.

— Прошу гостей назвать свое имя! — произнес старший караула, крепкий пацан лет тринадцати-четырнадцати.

— Мастер Уйлис Эрвин из Школы Зимородка, и два ученика, — любезным тоном проговорил Уйлис. — По приглашению Главы Коннаха, для принятия весенних ранговых экзаменов!

— А, еще один! — воскликнул второй паренек.

Еще один?

Что ж, по традиции обычно в таком случае приглашают представителей двух Школ…

Первый ученик пихнул товарища локтем, вежливо склонил голову и произнес:

— Приветствую вас от имени Школы Дуба!

Ну, пока все традиционно, говорить не о чем.

«Разузнай, что там странного происходит у этих Дубов, — напутствовал его на дорогу Великий мастер Сорей. — Очень странные дела они там творят, да еще культ какой-то новый учредили! Но это ладно бы, много кто меняет порядок поклонения богам — потом все возвращается на круги своя. Что меня действительно тревожит — это их союз с городской школой! Никогда такого не было, а тут еще их Глава, мальчишка совсем, женился на Великом мастере из города — а ей, как говорят, за шесть десятков перевалило!»

«Что ж, малец, вероятно, очень хорош, — усмехнулся Уйлис. — Или очень хорош кто-то из его мастеров…»

«Тоже так думаю. Вот и узнай, кто именно, и постарайся с ним поговорить — что они хотят, что планируют… Я подозреваю двоих: Фиена Рена и Вейла Фидера. Оба отличные тактики и стратеги, Фидер — из старого рода, Рен — выскочка, но очень удачно женился. Да еще, ходят слухи, умудряется не только жене одного ребенка за другим заделывать, но и мать нынешнего Главы ублажать! Если это правда, то, значит, он всем и заправляет. Впрочем… есть еще один их мастер, Эймин Он. Говорят, убил императорского цензора — не пустое достижение! Я с Оном лично встречался, боец не самый искусный, хотя ранг мастера получил по праву. Однако при этом человек опытный и хитрый. Опять же, выдал дочь за двоюродного брата нынешнего главы, тоже Коннаха. Может, и он дергает за ниточки… В общем, посмотри. И слухи о чудесах вокруг Лиса Коннаха тоже попробуй раскрутить. Что там реально стоит, и правда ли, что он с группкой детей-учеников чуть ли не императорских гвардейцев разбил… В общем, понимаешь».

«Понимаю, — кивнул Уйлис. — Если хоть половина этого правда, и человек, который все это организовал, объявился в соседней с нами провинции, то разузнать, конечно, надо! Большая удача, что он написал именно нам с просьбой о мастере для приема экзаменов!»

«Удача — или репутация нашей Школы,» — хмыкнул Глава Сорей, поглаживая седую бороду.

«Правильно, ведь только у нас сейчас во главе — Великий мастер…»

«Не надо подобострастия, мальчик. Сам знаешь, не люблю.»

Подобострастие не подобострастие, но Уйлис действительно искренне гордился мастером-наставником Сореем! Подчиняться такому Главе не стыдно даже представителю старого рода Эрвинов. Ненамного менее древнему, чем Коннахи, кстати.

Он был полон решимости выполнить задание своего Главы со всей возможной добросовестностью!

Сначала, правда, ничего особенного в Школе Дуба он не увидел. Поместье Коннахов походило и не походило на поместье Сореев. Ухоженная территория, аккуратные дорожки… Здания, поставленные гораздо чаще друг к другу, чем он привык! И толпы, буквально толпы младших учеников… ладно, может быть, не такие уж толпы, но весьма приличные стайки!.. пробегающие туда-сюда по своим делам.

— Да у них тут вдвое больше мелюзги, чем у нас! — пораженно воскликнул один из учеников Уйлиса.

И Уйлис не мог с ним не согласиться.

Что еще удивило: неказистое приземистое здание с высоченной трубой, зачем-то выстроенное посреди Школы. Страшно подумать, сколько от такой трубы дыма! Хорошо хоть, сейчас она не дымила. Зато дымили две другие, которые возвышались в стороне от основных зданий поместья, у реки. Иногда, если ветер менялся, дым долетал даже до гостевых покоев, в которых разместили Уйлиса. Когда тот спросил у слуги в сером — то есть у ученика, исполняющего обязанности слуги — что это значит, тот объяснил:

— Личные мастерские главы Коннаха! Старые мастерские. Сейчас строятся новые, гораздо дальше, и большие, дым сюда приносить не будет. Но даже эти стоят удачно: ветер от них редко сюда дует. Просто сегодня не повезло, завтра ветер наверняка исправится!

Парень держался приветливо и услужливо, но без подобострастия, и видно было, что его этот дым ничуть не беспокоит.

— А что за большая труба посреди двора у вас?

— О, это котельная! Ее только-только недавно построили, пока не успели запустить.

— Что такое «котельная»?

— От нее по трубам теплую воду проведут во все умывальни поместья, чтобы воду не нагревать в отдельных очагах или ваннах. Глава Коннах сказал, если гости будут спрашивать, то план и объяснения по поводу котельной — на информационных стендах возле нее! Вы можете заказать такие работы на своей территории, для этого обратитесь к производственному управляющему Мерви, к нему вас с удовольствием проводит любой слуга! — последнюю фразу парень произнес отработанной скороговоркой.

— Информационных… стендах? — пробормотал Уйлис.

— Такие подставки с надписями, — пояснил парень.

— А много у вас гостей?

— Мастера из девяти Школ приехали на наш экзамен! — с гордостью сообщил слуга. — Восемь из другой провинции и Школа Зайца из нашей!

— Так много? — поразился Уйлис. — Зачем⁈

Ну ладно, допустим, Школа Дуба больше среднего — а значит, и экзамены проходит больше народа. Но девять мастеров!.. Великий мастер Сорей и сам Уйлис попросили за его услуги не больше того, что освящено традицией, но даже это — сумма немаленькая! Бывало, что некоторые Школы приглашали трех или даже четырех мастеров, если экзамен проходил сын знатной семьи. Но девятерых⁈ Это же очень солидная сумма!

Откуда деньги⁈

Впрочем, погуляв по поместью в последующие дни, Уйлис немного понял, откуда.

Во-первых, мастерские. Школа Дуба зачем-то решила производить проволоку, будто Производственная Школа, — но при этом взяла на себя обязательство не вязать кольчуги и даже, вроде бы, не продавать эту проволоку тем, кто вяжет! «Смешно, — подумал Уйлис, — зачем тогда эта проволока вообще нужна⁈»

Оказалось, много зачем. Тут делали гвозди — обычные гвозди, самые простые, но ровненькие, одинаковые, хочешь — бери горстями из бочек! Их тут даже не считали, просто насыпали в сумки, лохани и карманы, чтобы скреплять ими доски и брусья при строительстве. Небывалая роскошь!

«Неужто ученики делают гвозди вместо трудовой повинности? — подумал Уйлис. — Вот почему их набрали так много!»

Оказалось не так. Ученики Дуба занимались в основном тренировками, трудовых повинностей у них было как бы не меньше, чем у юных Зимородков. Вместо них гвозди производили… устройства! Да-да, машины, которые двигались сами по себе, приводимые в движение чудными гроздьями втулок и шестеренок. Как объяснили Уйлису, исходный толчок поставлялся близлежащей речкой. Само по себе это удивительным не было: водяные мельницы Уйлис видел. Удивительным было то, сколько товара и как ловко производили всего несколько работников, поделив между собой работу так, что один управлял одной машиной, другой другой!

И в результате получались ровненькие как на подбор, аккуратные изделия!

А деревня? Уйлис съездил и в деревню Коннах, полюбовался на оросительные каналы, на пышную, небывало колосящуюся пшеницу, на сочные метелки ятерий с тяжеленными зернами, на рожь, овес, на ровные ряды молоденьких яблонь и флюновых деревьев — глава Коннах, оказывается, приказал заложить еще и огромные фруктовые сады.

«Вино будет гнать», — подумал он.

И был частично прав: Коннахи гнали, но не вино, а чистый спирт — и продавали его сразу в город, в самой Школе его было не достать, только то, что ставили на стол гостям. Уйлис расспросил своих учеников (оба второго ранга), которые общались с местными ребятами.

— Неужели и правда не пьянствуют, когда вон, прямо рядом сивуху гонят?

— Ну, нам сказали, что при желании достать можно, — неуверенно сказал один. — Но только за пределами Школы.

— А в самой Школе Пророк не велит! — добавил второй. — Он своим чудесным зрением сразу видит, кто наклюкался, и того ждет пустота между звезд!

— Что? — не понял Уйлис. — Убивает, что ли? За такой пустяк?

— Не убивает, — пояснил первый ученик. — Просто кто праведно живет, как по их культу положено, тот не в пустоту между звезд попадает, а в Царство Божие. А кто неправедно — тот в пустоту, и злые духи его там терзают! И пить вино в неположенное время и в излишестве — это, мол, неправедно.

Уйлис только фыркнул. Когда молодые здоровые парни слушались бредней жрецов!

Но скоро он выяснил, что главу Коннаха, он же Пророк, в Школе действительно уважали и слушались беспрекословно. Собственно, он понял почему — после первой же встречи. И написал мастеру Сорею:

'…Сперва, как вы и приказали, учитель, я пытался разыскать того, кто стоит за юным Коннахом. Так как в день нашего прибытия он отсутствовал в поместье, я начал разузнавать, кто из мастеров находится в каком положении. Узнав, что в отсутствии главы всем заправляет мастер Фиен Рен, и что к тому же его покои находятся рядом с покоями вдовствующей госпожи Коннах, я был уверен, что иного архитектора благополучия Школы Дуба можно не искать. Однако первая же встреча с Главой Дуба заставила меня отказаться от этого представления. Как мне описать Лиса Коннаха? Представьте юношу из хорошей семьи, лет пятнадцати или шестнадцати, внушительного телосложения, хотя ростом значительно ниже среднего, с ярко-рыжими волосами, как у графа Флитлина, — и манерами Великого мастера! Ибо никак иначе я не могу описать ореол внутреннего спокойствия и уверенности в своих силах, который окружает его и сквозит в каждом жесте и в каждом слове. Он исключительно любезен, однако, когда он говорит, даже мне хочется подчиняться — при том, что я ясно вижу в нем всего лишь перворангового бойца, силой не больше опытного подмастерья! Что еще удивительнее, ни малейшего следа высокомерия в нем нет: Коннах наблюдателен и умеет слушать. Хотя вы послали меня собирать сведения о Школе Дуба, разговаривая с ним, я никак не мог отделаться от ощущения, что через меня он куда больше узнает о нашей Школе Зимородка, чем я получаю сведений от него! Как будто по каждому моему вопросу он мог составить исчерпывающее представление о моем образе мыслей и порядках в нашей Школе. После этой встречи я уже не мог испытывать прежних сомнений в отношении слухов о бое в предгорьях Арнейда, который произвел на вас, учитель, столь бодрящее впечатление.

Что же касается бойцов Школы Дуба, то они кажутся мне умелыми и хорошо обученными, особенно те, кого глава Коннах назвал членами своего личного отряда. Я принимал экзамен у двоих из них, и могу сказать, что в обоих этих юношах виден серьезный потенциал…'

Письмо на пяти страницах Уйлис отправил вперед со своими учениками — а сам, с разрешения Главы Коннаха, задержался в Школе Дуба еще на неделю. Ему было интересно. Он ходил на проповеди под Дубом, разговаривал с другими мастерами и расспрашивал о предстоящей «серебряной реформе». Даже съездил с коротким визитом в Тверн. К своему мастеру он возвращался, нагруженный глубокими и довольно необычными для себя размышлениями.

Развязавшись с рудником, я наконец смог выделить время кадровому вопросу, который уже стоял весьма остро.

Разведку серебряной жилы я закончил в середине апреля, к концу апреля вернулся в поместье Коннах — уже без Соры, которая вынуждена была отправиться в Тверн по делам. И сразу из карьера попал на место: в смысле, был вынужден вовсю впрячься в подготовку очередных ранговых экзаменов.

На сей раз это были очень важные для меня экзамены: сам я в них участвовать не планировал, мой первый ранг явно не угрожал прорасти в высший в ближайшие несколько лет — и это абсолютно нормально, первый ранг для многих бойцов вообще остается их личной вершиной. А те, кому удается стать мастером, часто тратят на это и десять, и двадцать лет. Однако как раз весной планировали сдать на первый ранг несколько ребят из моей группы — Эвин, Джиль, Кирт, и Фирс. А не из моей группы, но из ближнего круга собирался попробовать свои силы Фейтл Мерви, мой бессменный «управляющий по промышленным делам». Он был несколько старше меня и моих согруппников, но я ведь никогда не тренировал его лично с намерением именно ускорить его рост в рангах!

Переход на первый ранг — очень важный этап в жизни любого бойца. В Школе обычно устраивают пир, но еще до этого пира новоиспеченные первые ранги и Глава совместно принимают решение о судьбе закончивших формальное обучение бойцов. Они могут либо остаться в Школе в качестве подмастерий с надеждой дорасти до мастеров — и тогда уже окончательно связывают свою жизнь со Школой. Не то чтобы они никогда и ни при каких обстоятельствах не могут ее покинуть: некоторые подмастерья, потеряв надежду получить высший ранг, все-таки уходят в свободное плавание. Но это редкость. В основном люди доживают при Школе. Или не доживают: «естественный отбор» среди подмастерий, активно участвующих в боевых наймах, тоже довольно суров. И все подмастерья приносят формализованную клятву верности, более жесткую, чем та, что приносят ученики (у учеников эта клятва временная, у подмастерий — бессрочная).

Так вот, всем ребятам из своей группы я твердо пообещал, что они могут остаться в Школе Дуба — и намеревался сдержать свое слово. Тем более, что подмастерий и мастеров нам в связи с расширением требовалось все больше, а группа у нас поредела: Герт и Рида переехали в Тверн как минимум на несколько лет, а Мика лежала в могиле на берегу озера Исс.

Но возникло непредвиденное осложнение в связи с проведением экзаменов.

Так-то любой боец старше пятого ранга более-менее точно определяет по уровню внутренней энергии, насколько силен стоящий перед ним. Но официальное присвоение ранга — процесс формализованный. И для того, чтобы пройти эту «сертификацию», на приеме экзаменов обязательно должен быть мастер из посторонней Школы, не связанной союзными отношениями.

И вот тут у меня возникла неожиданная сложность! Внезапно вблизи не оказалось так или не иначе по-настоящему независимых школ.

С Ручьями все ясно: не сказать, что мы договорились об объединении Школ, как с Цаплями, но связи установились тесные. Кузнечики, Вепри, Тростник, Богомолы и Мухоловки (последние две не так явно) — тоже заявили о союзнических отношениях с нашей Школой. Так же поступили Летучие Мыши и Ясный Полдень, который теперь также относились к нашей провинции вместо поглощенного ими Последнего Заката.

Оставалась только Школа Зайца, расположенная далеко на севере. Она годилась, никаких нареканий, — когда-то давно они закидывали удочки насчет «династического» брака между их девочкой и моей скромной персоной. Но сами же отозвали свое предложение после смерти Ориса и больше с нами не пересекались, так что их можно было считать достаточно нейтральными. Однако хороший тон требовал пригласить мастеров из двух разных Школ!

Для низших рангов это не так актуально, они ведь продолжают развиваться в рамках Школы. Но первый ранг — дело другое. И если я хотел, чтобы экзамены моих выпускников и подмастерьев были «официально признанными», мне предстояло либо посылать гонцов в соседние провинции и пытаться разыскать мастеров там, либо звать представителей городских Школ (но не Цапель, естественно!), либо… императорского Гвардейца. Они там по умолчанию все высшего ранга.

Приглашать лазутчика императора на свою территорию у меня не было ни малейшего желания, поэтому я действительно разослал гонцов в дальние школы еще в начале весны с осторожными расспросами — мол, быть может, кто-то из ваших мастеров любезно согласится подзаработать?

И получил столько же положительных ответов, сколько отправил писем, чего совершенно не ожидал!

Большинство этих Школ были нам знакомы разве что понаслышке. Кто-то из наших мастеров имел дело с их мастерами во время пограничных наймов, но — что называется, «давно и неправда». Так что мы понятия не имели, на ком лучше остановиться. Подумав, я сделал ход конем и пригласил вообще всех — восемь человек!

Да, это сильно ударило по финансам Школы (плата мастеру за прием экзаменов исчисляется в золоте, а не в серебре, и представляет собой примерно четверть ежемесячного бюджета такой Школы, какой была Школа Дуба всего несколько лет назад — сейчас-то мы тратим гораздо больше. Плюс прилично еще добавить дорогой сувенир лично мастеру, не говоря уже о том, что питание и размещение за наш счет и должны быть достойными гостя! Хорошо хоть, девушек для согревания постели предлагать у Дубов не принято, а в некоторых Школах это практикуется.) Зато стало хорошим пиаром, не говоря уже о том, что позволило мне немного прояснить любопытствующим, что это за «Путь плюшевого мишки», что это за «Истинный Бог», и почему меня называют Пророком!

А такие прояснения назрели: слухи обо мне, о Школе Дуба и нашем бое с цензором, о Сорафии и Школе Цапли расползались все больше. Особенно меня беспокоила, конечно, драка с цензором. Официально там решилось вот как: Флитлин подал Императору жалобу, что цензор Оровин несправедливо притеснял его и его союзников, вымогая деньги — ни слова про рудник! И даже вероломно напал на союзные Школы с большим отрядом наемников (показания и свидетели из числа наемников прилагаются). Император предпочел это дело замять и спустить на тормозах — и я был очень этому рад. Не хватало еще и этим вопросом заниматься параллельно со свадьбой и развитием производства!

Флитлин в своей жалобе и Император в своем итоговом указе, объявляющем Оровина изменником и нарушителем императорской воли, ни словом не упоминали Школу Дуба. Меня эта ситуация более чем устраивала. Однако народную молву не остановишь — и вот уже, если верить слухам, я, благодаря силе Пророка, дарованной мне Плюшевым Мишкой, побеждаю у озера Исс целый отряд императорских Гвардейцев!

Репутация мощного и зловещего лидера — это хорошо, но надо же и честь знать! Поэтому я намеревался хотя бы с этой стороны свое реноме рассеять и показать себя главам отдаленных Школ белым и пушистым. Ну ладно, рыжим и пушистым. Во всяком случае, не гениальным бойцом, каким-то неведомым зловещим образом получившим силу Великого мастера в четырнадцать лет и без видимых проявлений ауры!

Трудно оценить в количественных показателях, насколько удался этот план, но поить-кормить-развлекать гостей пришлось до изумления. За этими делами, собственно экзаменами и надзором над нашими с Шейфом проектами весна утекла из рук совершенно незаметно — и только в конце мая я спохватился, что уже месяц не видел жену! И даже писем получил от нее за это время всего штуки две: она была занята не меньше.

Решительно, это никуда не годилось. Разве не обещал я ей — и себе! — что теперь все будет по-другому? Что мы будем проводить время вместе, что новые дети — если у нас получится их завести — будут воспитываться именно нами, а не так, чтобы пришлось приучать говорить «мама» настоящей маме, а не посторонней, пусть и прекрасной во всех отношениях женщине! Именно на такой подводный камень мы наткнулись после того, как позволили второму сыну проводить слишком много времени в семье наших друзей. С мамами-то в итоге определились, но мой друг для него до сих пор остается большим авторитетом, чем родной отец — и ругать мне за это некого.

Поэтому, проводив гостей, я поздравил Фейтла, Эвина, Джиля, Кирта и Диллу (остальные «не сдали») со статусом подмастерий. Потом силой воли отодвинул от себя все накопившиеся дела, отменил наметившуюся было на ближайший выходной стихийную проповедь под Дубом (Лела просила прояснить несколько вопросов по вере, на которые ее натолкнул жрец Флитлина) и отправился в Тверн, ко второй части семьи.

М-да, хотели объединять Школы, а пока все равно получается, что приходится мотаться туда-сюда — и конца-краю этому не видно.

Интересно, в границах ста лет получится сварить асфальт и сделать двигатель внутреннего сгорания? Ну хоть плохонький? Эх! Мечты-мечты. Хотя… над Политехническим институтом и формированием научной школы на базе наших мастерских надо подумать — все равно ведь собирался. Раньше начнем, раньше сяду за руль танка… Тьфу ты, автомобиля, конечно.