Плюс-один

Эпилог

Письмо от Зельды Туррет, ранее Гризельды Уотсон, Реджинальду Кливзу

Привет, Реджи,

Давно не виделись. Как жизнь, парень?

Хотела сообщить, что те неудачники, которые гонялись за тобой столько лет, каким-то образом оказались на моём йога-ретрите здесь, в Напе. (Да-да, я теперь в Напе! Дикая штука, правда???) Не знаю, они тут потому, что решили завязать с этой дурацкой вендеттой, или ищут доказательства, которых всё равно никогда не найдут (я вечно благодарна, что в 1872 году не существовало «CSI: Севастополь»). В любом случае, все были правы — они невыносимо раздражающие.

Хорошая новость — они, похоже, напрочь забыли о тебе. Плохая — теперь это моя проблема (хотя у меня есть план на случай, если они начнут совать нос не туда, куда надо).

Береги себя, друг. Если когда-нибудь окажешься в этих краях, дай знать — я покажу тебе город.

Гриззи

P.S. Спасибо, кстати, что все эти годы не впутывал меня в эту кашу. Ты настоящий друг.

Месяц спустя

— Реджинальд, — голос папы был терпеливым, хоть и слегка снисходительным. — Всё в порядке. Никто ещё не побеждал меня в «Trivial Pursuit».

Папа уже был одет к свадьбе Гретхен, сидел на диване в своей гостиной с самодовольным видом, который появлялся у него каждый раз, когда он выигрывал эту игру. А это случалось всегда.

Реджи тоже был готов к свадьбе, в новом костюме цвета тёмного угля, который выглядел на нём так же великолепно, как и в тот момент, когда он примерял его на прошлой неделе. Я до сих пор не могла поверить, что Фредерик и я уговорили его надеть сегодня классический костюм вместо одного из его более эксцентричных нарядов, но для меня это многое значило.

Он не заметил, что я наблюдаю за ними из дверного проёма. Зато он явно был возмущён. Он повернулся к папе:

— Вы не понимаете, — сказал он. — Ответы на обратной стороне этой карточки неверные. Я там был.

Папа уставился на него:

— Ты был в Константинополе в 1835 году?

Это был мой сигнал вмешаться. Пока что только Сэм знал правду о том, кто такой Реджи. Для Реджи было важно сохранить это в тайне, по крайней мере до тех пор, пока мы не поймём, как моя семья отреагирует на правду.

Я прочистила горло, и оба взгляда устремились на меня.

— Почти готовы? — спросила я.

Реджи будто очнулся, словно моё появление напомнило ему, что, хотя он и мой отец прекрасно ладили друг с другом, обмениваться фактами о Османской империи XIX века было явно лишним.

Он опустился в кресло напротив папы, его поза слегка расслабилась.

— Мы почти закончили, — сказал он.

— Я бы сказал, что мы полностью закончили, — весело произнёс папа.

Реджинальд простонал:

— Справедливо. — А затем добавил, обращаясь к моему отцу: — Прошу прощения за вспышку. Я немного болезненно воспринимаю поражения.

Папа усмехнулся:

— Бывает с лучшими из нас. Тем не менее, даже несмотря на то, что я выиграл эту партию…

— Что, вероятно, частично связано с тем, что ты выучил все ответы за последние двадцать лет, — подколола я.

Папа ответил хитрой, виноватой улыбкой, но отрицать моё обвинение не стал.

— Как я и говорил, Реджи, даже несмотря на мою победу, ты очень силён в вопросах по истории. — Он внимательно посмотрел на него. — Ты говорил, что работал в техподдержке, но, должно быть, ещё и серьёзно изучал историю в университете.

Тот покачал головой:

— Я самоучка.

— Самоучка? То есть, смотришь кучу «Исторического канала»? Читаешь биографии?

— Эм… — Реджи потёр затылок. — Что-то вроде этого. Хотя большинство передач на «Историческом канале» — переигранный вздор.

Папа буквально засиял:

— Вот именно, я всегда так и говорил!

— Как, например, та нелепица про эрцгерцога Фердинанда, которую показывали пару лет назад?

Папа фыркнул:

— Мусор. Если хочешь, я могу посоветовать настоящий документальный фильм про эрцгерцога Фердинанда, который перевернёт твои представления о начале Первой мировой.

Реджинальд выглядел в восторге. Он открыл рот, чтобы сказать ещё что-то, и я поспешила войти в комнату, пока он не брякнул чего-нибудь лишнего и не насторожил отца.

— Я, конечно, рада, что вы так хорошо поладили, — сказала я, — но нам действительно пора выходить. Мама ушла двадцать минут назад. А, Реджи, ты же обещал помочь мне с макияжем.

Глаза Реджинальда слегка расширились, будто он совсем забыл о свадьбе Гретхен.

— Ты права, — согласился он. Обернувшись к папе, добавил: — Есть шанс, что мы сможем продолжить позже? Вы удивительно интересный собеседник.

Папа хмыкнул, глаза у него весело заблестели:

— Если бы мне давали по пять центов каждый раз, когда кто-то говорил мне это, у меня был бы один никель. — А затем, заговорщицким шёпотом, добавил мне: — Этот парень — настоящая находка, Эм.

В груди у меня расцвело что-то тёплое и прекрасное. Особенно от осознания, что папа одобрил того, кто для меня так важен.

Позже, когда папа ушёл сам собираться, я взяла Реджи за руку и мягко сжала её:

— Спасибо, что постарался поговорить с ним об истории. С тех пор как он вышел на пенсию, у него не было собеседника для таких разговоров.

— Я знаю, что это за чувство, — мечтательно сказал Реджинальд. — И, уверяю тебя, для меня это было искренним удовольствием.

— Не двигайся.

— Я и не двигаюсь.

Реджинальд посмотрел на меня скептически:

— Ты всё время дёргаешься.

— Потому что ты лезешь мне в глаза палкой с чёрной жижей на конце.

Он рассмеялся и положил злополучную палочку на раковину в ванной на первом этаже у моих родителей.

— Некоторые называют это тушью. И не надо быть такой капризной. — Он наклонился и легко коснулся губами моей щеки. — Ты сама попросила меня это сделать. Помнишь?

— Извини, — сказала я. — Я редко крашусь. Мне никто не помогал с макияжем со школы, когда мы с Софи собирались на выпускной.

— Тем более символично, что теперь это делает твой парень, пока мы собираемся на свадьбу твоей кузины.

Мой парень. От этих слов по телу пробежала приятная дрожь.

— Думаю, будет проще, если я сама…

— Может быть, — сказал он. — Но я обожаю делать макияж.

Меня это не должно было удивить, зная Реджинальда.

— Правда?

Он достал карандаш для бровей и провёл по линии чуть выше каждой моей брови.

— Правда, — подтвердил он. — В семидесятых один из моих любимых способов развлечься был грим для сцены. — Он положил карандаш обратно на полку и довольно улыбнулся. — Вот. Теперь глянь в зеркало и скажи, что ты не выглядишь сногсшибательно.

Сногсшибательно — это было последнее слово, которое я бы выбрала. Мои волосы он так начесал и залил лаком, что я выглядела скорее как участница хэйр-группы из восьмидесятых, чем как гостья на свадьбе Гретхен. А подводки на глазах у меня было больше, чем за всю жизнь вместе взятую.

— Я похожа на енота после удара током, — пробормотала я. — Тётя Сью придёт в ярость, если я появлюсь в таком виде.

Реджинальд поднёс большой палец к моему подбородку, слегка приподняв его, чтобы получше рассмотреть моё лицо.

— Возможно, — признал он. — Ладно, убавим градус. А может, даже десять. И вообще, я заслуживаю награду за то, что всё это время держал руки выше твоих плеч. Несправедливо, что если я поцелую тебя прямо сейчас — вся моя работа пойдёт прахом. — Он повернул мой подбородок так, что я встретилась с ним взглядом. — Кстати, ты вообще понимаешь, насколько ты гениальная?

Неважно, сколько раз он уже говорил мне это. От искренней теплотой в его голосе я всё равно краснела так, будто слышала впервые. Я запустила пальцы в его волосы, намеренно взъерошив их, потому что знала — он это обожает.

— Скажи ещё раз? — попросила я.

Ему большего и не нужно было. Он наклонился и коснулся моих губ лёгким поцелуем.

— Настолько гениальная, — прошептал он. — Самая гениальная. Слов даже не хватит.

Когда он отстранился, чтобы намочить тряпку под краном, я перехватила его руку.

— У нас же ещё немного времени, правда? — Я хотела поцеловать его по-настоящему, прежде чем мы поедем на свадьбу.

— Немного, — согласился он. — Но недостаточно для того, что я действительно хочу с тобой сделать.

И тут он снова накрыл мои губы поцелуем — на этот раз куда более жадным и горячим.

— А что ты хочешь со мной сделать? — спросила я, уже тяжело дыша.

Он вздохнул и прижался лбом к моему.

— Я хочу пропустить свадьбу и утащить тебя обратно в свою квартиру.

— Чтобы что? — невинно спросила я.

Он одарил меня озорной улыбкой и прижал к стене, так что я оказалась зажатой между его телом и холодной поверхностью.

— У нас нет времени на это, — рассмеялась я. Но Реджи только целовал мою шею, поднимаясь всё выше, и ловко задирал подол моего небесно-голубого платья-футляра, пока оно не собралось складками на талии. Я шутливо хлопнула его по плечу. — Ты всё помнёшь.

— Мне всё равно. Давай снимем его, — прошептал он, скользнув рукой между нами и надавив ладонью на то самое место, которое за месяц он изучил слишком хорошо. С тех пор как стало известно, что его преследователи затаились, он был ненасытным. Впрочем, как и я. Я выгнулась навстречу, уже не в силах сдерживаться. — Нам правда нужно идти?

Я почувствовала, как его клыки едва коснулись моей кожи. Меня пронзило новое, ещё более острое желание. Он кусал меня уже несколько раз, и каждый раз это потрясало меня тем, насколько сильно мне это нравилось.

Насколько сильно я этого жаждала.

Но сейчас не было времени.

Я перехватила его руку и, смеясь сквозь сбившееся дыхание на его полный тоски вздох, выдохнула:

— Да, нам нужно идти. Эта свадьба — причина, по которой я вообще пригласила тебя.

— Ты пригласила меня, чтобы показать семье, что ты не одна, — возразил он. — С этим мы уже справились. — Его губы снова опустились ниже, язык заскользил по ключице.

Он прав, мелькнуло у меня в голове, пока я терялась в ощущениях. Мало того что моя семья знала о нас, мои родители его ещё и полюбили.

Но бросить свадьбу Гретхен мы не могли. Это было бы неправильно. Даже если в данный момент я с трудом могла вспомнить почему.

Я упёрлась ладонями в его плечи и мягко оттолкнула, пока он не сделал шаг назад.

— Обещаю, мы продолжим после банкета, — выдавила я. — Мы даже можем уйти пораньше.

Реджи надулся, как ребёнок, у которого отняли конфету. Господи, какой же он был милый.

— Обещаешь?

— Обещаю, — подтвердила я. Я хотела этого не меньше, чем он. — А теперь давай смоем с меня этот макияж и отправимся на церемонию, пока никто не начал задаваться вопросом, где мы пропали.

— Готова?

— Готова, — сказала я, улыбнувшись Реджи, который стоял возле моей машины. — Пойдём.

Когда я получила приглашение на эту свадьбу шесть недель назад, то сначала закатила глаза: Гретхен устроила её в том же загородном клубе, где уже отмечали свадьбы все наши кузены. Но Реджи, как оказалось, не мог переступить порог ни одной христианской церкви, не вспыхнув пламенем. («Очень неудобно», — сказал он, когда признался мне об этом.)

Теперь же я была благодарна Гретхен за отсутствие оригинальности.

Тётя Сью великолепно справилась с оформлением. Она с дядей Биллом, должно быть, выложили целое состояние на цветы, украшавшие перила и стулья для гостей. Всё было настолько вычурно и нарядно, что, если щуриться, можно было почти представить, будто я не была на пяти других семейных свадьбах в этом же месте за последние два года.

— Лучше сесть сзади, — пробормотал Реджи, когда мы вошли. — Так я смогу запустить руку тебе под юбку и шептать грязные вещи на ухо, когда мне станет скучно.

Он подмигнул мне с нарочитой похотливостью.

— Веди себя прилично, — предостерегла я, хотя сама едва сдерживала смех. Камерный ансамбль из школы, где преподавала моя мама, играл вполне сносную версию «Канона» Пахельбеля. Я заставила себя сосредоточиться на музыке, лишь бы не думать о том, как солнечные лучи, льющиеся в окна, подчёркивали синеву глаз Реджи.

— Я делаю то, что хочу, — возразил он с лукавым блеском в глазах. — Буду вести себя прилично, если захочу. — Но при этом он всё же сел рядом со мной на последних рядах и взял меня за руку.

Гости начали заполнять зал, и вскоре я заметила родственников, которых не видела со времени прошлой свадьбы. Несколько сестёр мамы устроились в первых рядах, тепло улыбаясь тёте Сью. Сара, кузина, которая два года назад прислала приглашение на свою свадьбу на мой рабочий адрес вместо домашнего, сидела чуть дальше, с мужем по одну сторону и с отцом по другую.

Мне показалось, что Сара на пятом месяце беременности. Если так, то скоро меня ждёт приглашение на семейный бэби-шауэр.

Большинство родственников улыбались мне, а затем скользили взглядом на Реджи. Если он замечал их оценивающие взгляды, то ничем этого не показывал. Он был слишком занят тем, что шептал мне на ухо язвительные комментарии обо всех подряд: об одежде, о цветах, о промахах бедных школьных музыкантов, которые, впрочем, явно старались изо всех сил.

— Когда же парашютные штаны наконец снова войдут в моду? — задумчиво пробормотал он, когда моя кузина Элейн, которую я никогда не видела ни в чём, кроме кожаных штанов в обтяжку, уселась прямо перед нами. Сегодня на ней были бордовые. — Вот это была мода.

Словно почувствовав, что речь идёт о ней, Элейн обернулась и мечтательно сказала:

— Красиво здесь, правда?

— Да, — ответил Реджи, но смотрел при этом на меня. — Самое красивое, что я когда-либо видел.

Я не смогла сдержать улыбку.

Ещё несколько месяцев назад находиться в этом клубе, среди семьи и их осуждений, было бы для меня невыносимо. Но рядом с Реджи это оказалось легко. Он смешил меня, держал за руку…

И рядом с ним мне было трудно думать о чём-то ещё, кроме него самого. О том, как счастлива я с ним.

Когда Гретхен через несколько минут пошла к алтарю под руку с отцом, прекрасная и сияющая в свадебном платье, я вспомнила, как Реджи не раз говорил, что никогда не станет требовать от меня вечности. А что если однажды это я сама захочу «навсегда»? Мне захотелось спросить его прямо сейчас.

Я украдкой взглянула на Реджи. Он по-прежнему смотрел только на меня, даже не на невесту — с такой неподдельной интенсивностью, что я отдала бы многое, лишь бы расшифровать её.

Я накрыла его ладонь на своей ноге и мягко сжала.

И тут началась церемония — и все возможности для разговора исчезли.

Церемония была прекрасной.

Гретхен произнесла свои клятвы с той отточенной грацией, которую ей дали годы занятий вокалом. Джош немного запнулся на своих словах из-за слёз, наворачивавшихся на глаза.

Всё это выглядело очень трогательно. И Реджи вёл себя удивительно хорошо почти всю церемонию, за исключением двух раз, когда он, как и обещал, наклонился ко мне и прошептал такие непристойности, что моё лицо залила краска.

— Хорошо ещё, что ты говорил тихо, — сказала я, когда мы наблюдали, как люди выходят из зала и направляются в бальный зал. — Если бы папа услышал те извращённые штуки, которые ты только что предложил проделать с его единственной дочерью, он бы точно передумал хорошо к тебе относиться.

— Не уверен, — ухмыльнулся Реджи. — Твой папа меня обожает.

— Ну… ему ты действительно нравишься, — поддразнила я. На самом деле это было мягко сказано. — Но у него есть пределы.

Реджи подмигнул:

— Игра стоила свеч, если хоть что-то из сказанного заставило тебя улыбнуться.

К тому времени, как мы, взявшись под руку, вошли в бальный зал, приём уже начался. Помещение, как и зал для церемонии, утопало в цветах. Тётя Сью явно вложила в это душу. Ландыши и хризантемы оплетали перила и балюстрады, по обе стороны от входа стояли огромные топиарии. Гости уже толпились у бара с бокалами вина в руках, пока диджей настраивал аппаратуру для вечерней программы.

— Только не смотри сейчас, — пробормотал Реджи, прижимая меня к себе, — но кто-то из твоих родственников идёт прямо к нам.

— Кто? — так же шёпотом спросила я.

— А вот и вы. — Моя невестка Джесс широко улыбнулась нам, держа в руке бокал белого вина. — Какая чудесная церемония, правда?

— Да, — согласилась я, улыбнувшись ей в ответ.

— А платье! — Джесс картинно взмахнула свободной рукой. — Роскошное! Знаешь, я слышала, что за ним она ездила в Нью-Йорк.

Мои брови изумлённо взлетели.

— Правда? Зачем? В Чикаго же полно свадебных салонов.

Джесс пожала плечами и пригубила вино:

— Кто знает? Может, просто слух.

— Похоже на то, что могла придумать завистливая подружка и пустить за её спиной, — задумчиво протянул Реджи, поглаживая подбородок.

Я игриво толкнула его локтем в бок, но не удержалась от смеха:

— С чего бы тебе знать такие вещи?

Джесс наблюдала за нами с явным удовольствием:

— Вы такая милая пара. Есть шанс, что вы будете следующими?

Рука Реджи замерла у меня на пояснице.

О боже.

К счастью, через секунду появился мой брат Адам.

— Джесс, — укорил он, — оставь их в покое.

— Я же просто пошутила, — настаивала она. Она ещё что-то сказала в том же духе, но я уже не слушала. Я ожидала подобной ерунды от кого-нибудь этим вечером, но не успела как следует подготовить Реджи к тому, что это действительно произойдёт.

Когда Джесс и Адам отошли искать моих родителей, я повернулась к нему, чтобы извиниться за поведение невестки. Он смотрел на меня с тревогой, которую я никогда прежде у него не видела.

— Реджи, мне так жаль. — И уже тише добавила: — Вот это в точности тот бред, которым любит заниматься моя семья. Мне следовало тебя предупредить.

— Потанцуешь со мной? — неожиданно спросил он. Голос звучал напряжённо.

Разумеется, он хотел уйти подальше от места, где большинство гостей всё ещё общались, и скрыться от моей семьи. Я его не винила.

— Конечно, — ответила я.

И в тот же миг заиграла «Куриная полька».

Зал наполнился стонами и смехом. Люди всех возрастов потащили своих неохотных партнёров на танцпол. Среди них оказались и мои родители: мама смеялась и пыталась отбиться от папы, который настойчиво вытаскивал её со стула.

— Хотя знаешь… давай лучше этот танец пропустим, — предложила я.

Реджинальд посмотрел на меня так, словно я предложила ему отрезать руку.

— Ты, должно быть, шутишь, — ужаснулся он. И уже тянул меня к танцующим, крепко обхватив за запястье. — Я никогда не пропускаю хорошую «Куриную польку».

— Серьёзно?

— Серьёзнее, чем чума.

Я пыталась возразить, но Реджи тащил меня за собой с таким восторгом, какого я не видела ни у кого со времён поездки с племянницами в Диснейленд.

Мы остановились на краю танцпола, довольно далеко от моих размахивающих руками родственников — если их вообще можно было назвать танцорами. Глаза Реджи сияли от радости.

— Потанцуешь со мной? — повторил он, полон надежды.

Я сглотнула.

— Я не умею.

— Ты не умеешь танцевать «Куриную польку»? — Он уставился на меня. — Правда?

Я покачала головой.

— Никогда не училась.

— Но это же легко, — сказал он. — Просто машешь руками и крутишься.

Позади нас мама с папой, тётя Сью с дядей Биллом и многие друзья Гретхен уже хлопали крыльями и кружили друг друга, смеясь до слёз.

— Выглядит и правда просто, — призналась я. — Это тебя не удивит, но я обычно стараюсь держаться подальше от танцев на свадьбах. Но… — я сделала шаг ближе к Реджи и обвила руками его шею, притянув его к себе. — Кажется, это именно тот танец, которому ты мог бы меня научить.

— Ещё бы, — согласился он.

И поцеловал меня.

Я видела фильмы, где пара целовалась на чужой свадьбе в финальной сцене. Чаще всего по настоянию Софи. Музыка, романтический накал — мне это всегда казалось чрезмерным и приторным. Но здесь, среди родных и незнакомцев, хлопающих руками и заливающихся смехом, поцелуй с Реджи оказался самым совершенным и романтичным моментом в моей жизни.

— Пообещай, что никогда меня не оставишь, — сказал он минуту или час спустя. Он недавно признался, что ему в принципе не нужен кислород, но сейчас дышал тяжело. — Я говорил себе, что не стану просить у тебя ничего, что ты не захочешь дать, и я это имел в виду. Но вот здесь, на этой свадьбе, когда твоя кузина и её муж клянутся любить друг друга вечно, а твоя невестка спрашивает, не будем ли мы следующими…

Музыка сменилась — «Куриная полька» закончилась, и заиграл вальс. Люди плавно закачались в такт. Мы с Реджи не сдвинулись с места — его руки всё ещё обнимали меня, а мой мир стремительно накренился.

— Реджи… — начала я, но осеклась, потому что не знала, как закончить мысль. В голове яростно боролись «Мне нужно всё обдумать, влюбляться в вампира я точно не планировала» и «Я всегда хочу смеяться с тобой так же, как сейчас, и, кажется, я влюблена, и да, да, да».

Пока я молчала, Реджи занервничал.

— Всё, о чём я думал весь этот день, — сказал он, — это то, что я никогда не хочу тебя отпускать.

— Я тоже, — сорвалось у меня прежде, чем разум успел испортить момент. — Очень-очень тоже.

Он закрыл глаза и прижал меня к себе. Под музыку мы начали медленно покачиваться в такт.

— Поехали сегодня ко мне, — прошептал он. — Вместе мы сможем понять, как будет выглядеть наше «навсегда».

Пока он вёл меня в ритме вальса, я знала, что не хочу ничего сильнее этого.

Конец