Плюс-один

Глава 31

Отрывок из журнала охраны по адресу 131 N. LaSalle, Чикаго, Иллиноис, восстановлен на следующий день

10:12 a.m.: Группа из четырёх странно одетых людей подошла к стойке и попросила провести их наверх. Когда я попросил предъявить удостоверения, лидер группы махнул рукой и сказал: «Вам не нужно видеть наши удостоверения». Я сообщил, что видел это в кино и на меня это не подействует, но потом меня охватило очень спокойное чувство, и я понял, что мне действительно не нужно видеть их удостоверения. Провёл группу в здание без дальнейших происшествий.

— JSP

АМЕЛИЯ

Фредерик ошибался. Найти Джона Ричардсона оказалось нелегко.

Мы бродили больше часа по коридорам тридцать второго и тридцать первого этажей здания моего офиса, тщательно проверяя каждый квадратный метр и заглядывая во все незапертые кабинеты — но так и не нашли ни его, ни кого-либо ещё из Коллектива.

— Может, он ушёл? — предположила я, пока мы ждали лифт, чтобы спуститься на тридцатый этаж. — Почему мы так уверены, что он всё ещё здесь?

— Потому что я не могу представить, чтобы он ушёл, едва найдя меня, — губы Реджи сжались в упрямую, решительную линию. — Он здесь, где-то. Нам просто нужно его найти.

Почтовое отделение фирмы занимало почти весь тридцатый этаж. Из-за отсутствия кабинетов с закрывающимися дверями обыск здесь продвигался быстрее, чем на других этажах. Мы шли так быстро, как могли, поворачивая головы, чтобы заглянуть за каждый рабочий стол по пути.

— Здесь никого нет, — сказал Реджи, и в его голосе ясно слышалось напряжение.

— Давай проверим почтовую комнату, — сказала я. — Наверное, все именно там.

Я очень надеялась, что это правда.

Но лишь когда до нас донеслись весёлые голоса из комнаты отдыха в дальнем конце этажа, мы поняли, где находятся сотрудники.

— С днём рождения, Дженис!

— Тебе прекрасно в сорок!

— Боже, у тебя красный бархат! Это мой любимый торт!

Мы остановились, когда до комнаты оставалось футов двадцать.

— Нам стоит войти? — прошептала я Реджи и Фредерику. — Не хочу быть бухгалтером, который врывается на вечеринку в почтовом отделении, но, может, мы могли бы просто быстро спросить, не видели ли они здесь кого-то постороннего?

— Это их только встревожит, — сказал Фредерик. А через мгновение спросил: — Что такое «красный бархат»?

— Я тоже хотел спросить, — признался Реджи.

— Это торт из настоящего красного бархата?

— Потом объясню, — пробормотала я сквозь зубы. У нас не было времени на это. — Нам нужно продолжать искать…

— Ищете меня? — раздался за моей спиной голос Джона Ричардсона.

У меня кровь застыла в жилах. Затаив дыхание и чувствуя, как сердце колотится в груди в бешеном ритме, я медленно обернулась к нему. И следа не осталось от того вежливого, неуклюжего финансового директора, с которым я имела дело весь последний месяц. На его месте стоял кто-то гораздо более жестокий. Кто-то, кто не уйдёт, пока не получит именно то, чего хочет. Он оскалился на меня. Его клыки, скрытые на виду, когда мы сидели в переговорной, теперь были отчётливо видны.

А это означало — если верить тому, что я читала в Архивах о клыках вампиров, — что он собирался насытиться.

— Вижу, вы хотели загнать меня в ловушку, мисс Коллинз, — прошипел он, его слова были, как холодные облачка воздуха на моей коже. Он наклонился ближе, так что его клыки оказались меньше чем в дюйме от моего горла. Цокнул языком, словно я была непослушным ребёнком. — Совсем нехорошо — врать мне и не сказать, что всё это время вы заодно с нашей добычей.

— Вы не можете этого сделать здесь! — выпалила я, мысли рассыпались, не складывались в связное. — Это же бухгалтерская фирма! — Будто это хоть что-то значило. Но я уже была за гранью здравого смысла и едва контролировала слова.

Реджи оттолкнул Ричардсона от меня и встал между нами.

— Если ты её укусишь, — прорычал он, лицо его было искажено яростью. — Нет, если ты хотя бы дыхнёшь на неё — я воткну кол в твоё сердце прямо здесь.

На каком-то уровне я понимала, что не должна находить яростную защиту Реджи такой чертовски привлекательной. Но я была слишком потрясена и напугана, чтобы заботиться об этом. Джон Ричардсон мрачно усмехнулся, поочерёдно глядя на Реджи и Фредерика. Его взгляд скользнул к их пустым рукам.

— И чем же ты меня заколешь, непослушный братец? Пальцами?

Чёрт. Чёрт. Мы были так заняты планом разговора с Джоном Ричардсоном, что даже не подумали о том, как будем сражаться с ним, если до этого дойдёт.

— Мы это не продумали, — пробормотал Фредерик себе под нос, озвучив мои собственные мысли. — У меня нет оружия.

— Я не буду колоть тебя пальцами, — голос Реджи был холодным, гладким, как шёлк. — Я заколю тебя вот этим. — К моему изумлению, он вынул из складок своей клетчатой юбки двухфутовый деревянный обломок, похожий на часть старой швабры. Один конец был тщательно заострён.

— Хочешь испытать удачу, дружок?

Глаза Джона Ричардсона расширились, он сделал шаг назад. Но через миг достал из-за пояса маленький кол, сверкнув глазами на Реджи и Фредерика.

— А вот я как раз хочу.

О, нет.

— Остальные наши братья и сёстры будут разочарованы, что пропустят это, — продолжил Джон Ричардсон, не замечая моего растущего ужаса. Его глаза сверкали сталью, и он не отрывал взгляда от Реджи, вертя кол в руке, как маленькую дубинку.

— Не называй меня своим братом, — зарычал Реджи.

— Но ведь ты им являешься.

— К чёрту это.

Ричардсон продолжал, будто Реджи и не говорил:

— Мы с братьями и сёстрами давно ждали этой расплаты, Реджинальд. Мы надеялись, что будем вместе, когда она свершится, но… сам понимаешь. — Он театрально вздохнул. — Нищие не выбирают, и всё такое. Я отправил им сообщение до того, как ты меня догнал, но они не успеют сюда минимум ещё минут двадцать — пробки в центре. — Его взгляд скользнул к часам на стене у меня над головой. — Жаль, что они это пропустят. Но знаешь, они были бы в ярости, если бы я упустил шанс только ради того, чтобы дождаться, пока они найдут парковку.

Реджи поднял руки.

— Ладно, серьёзно. С какого, чёрта, ты решил, что это я устроил тот пожар? — его голос звучал так, будто он окончательно на пределе. — Да, я признаю, я оставил ту дурацкую записку много лет назад. Но на той вечеринке было полно людей, которые ненавидели этих ублюдков. Почему ты не преследуешь их?

— Ты знаешь, каким ты был тогда, — ответил Ричардсон, и похоже, это было единственное объяснение, которое он собирался дать. Он шагнул ближе к Реджу, держа кол в руке. Потом дёрнул подбородком в нашу сторону с Фредериком. — Вы можете идти, — сказал он. — Это вас не касается.

Фредерик усмехнулся:

— Ты спятил, если думаешь, что я уйду.

Мне срочно нужно было перейти к следующему этапу нашего плана, пока Джон Ричардсон и Реджи не превратили друг друга в кучи вампирской пыли.

— Мистер Ричардсон, — начала я гораздо громче, чем требовалось. — Вы немедленно оставите Реджинальда Кливза в покое, иначе столкнётесь с серьёзными последствиями со стороны налоговой службы! — даже произнося эти слова, я скривилась. Внезапно это показалось самым идиотским планом в истории. Как угроза, это было где-то на уровне два из десяти по шкале «способность разрядить обстановку в драке вампиров». Но у меня под рукой не было кола, а шея выглядела очень удобной для укуса. Налоговые угрозы — всё, что у меня оставалось.

К моему шоку и облегчению, это сработало. Или, по крайней мере, отвлекло Ричардсона от его намерения убить Реджа. Он несколько раз моргнул, потом сделал шаг назад и повернулся ко мне. На его лице, ещё мгновение назад искажённом жаждой убийства, теперь отразилось полное недоумение.

— Прошу прощения? — сказал он.

— Ты её слышал, — рявкнул Реджи.

— Слышал, — признал Ричардсон. — Просто не думаю, что понял. Серьёзные последствия со стороны налоговой? — он звучал искренне озадаченно. Отлично. Может, застигнув его врасплох, у нас появится шанс, что наш нелепый план сработает. — Вы ведь наш бухгалтер, не так ли? Мы платим вам за то, чтобы вы представляли наши интересы и держали нас подальше от неприятностей. Разве вы не можете просто исправить то, что мы сделали неправильно?

Он что, шутил?

— Нет, — сказала я, не веря своим ушам. — Фирма закрывает ваше дело.

У Ричардсона хватило наглости изобразить удивление. Его глаза метнулись к Реджи, который по-прежнему выглядел настолько угрожающе с колом в руке, что я бы сама перепугалась, если бы не знала его так хорошо.

— Это решение как-то связано с историей моей организации и вашим возлюбленным? — спросил Ричардсон.

Невероятно.

— Нет, — ответила я, запнувшись на его старомодном «возлюбленный». Этот парень явно старше самой земли. — Даже если угроза укусить бухгалтера за шею, как вы только что сделали, сама по себе не является достаточным основанием для фирмы закрыть дело, — а она является, между прочим, — ваша организация в хаосе. Вы постоянно отказываетесь предоставлять нам нужную информацию. Мы не можем работать с клиентами, которые тратят наше время впустую.

— Но я прислал вам всё, что вы просили, — возразил Ричардсон, и в его голосе прозвучала даже обида.

— Нет, не прислали, — парировала я. — Всё, что вы отправляли, было настолько странным и абсолютно не тем, что мне требовалось. Честно говоря, я корю себя за то, что не поняла с самого начала, что вы не человек.

— Ах… — для того, кто секунду назад оскалил на меня клыки с явным намерением перегрызть мне горло, Ричардсон выглядел удивительно смиренным. — Прошу прощения. Я никогда не хотел тратить ваше время зря.

Реджи фыркнул. Видимо, он тоже не мог поверить в то, что несёт Джон Ричардсон.

— Но дело не только во времени, которое вы у нас отняли, — продолжила я. — Ваша группа уже десятилетиями не соблюдает требования налоговой для некоммерческих организаций. Всё, что я видела от вас, говорит о том, что ваша «некоммерческая организация» — фикция. А Butyl and Dowidge не представляет фиктивные организации. — Я сделала паузу, чтобы это дошло до него. — Даже если бы вы не пытались убить Реджа с самого момента, как связались с нашей фирмой, вы всё равно остались бы худшим клиентом в моей практике.

Пока я говорила, Ричардсон просто стоял и обдумывал сказанное.

— И насколько серьёзные у нас проблемы с налоговой? — наконец спросил он.

— Очень, — ответила я. — Хотя сказать точно сложно. В лучшем случае вашу некоммерческую организацию ликвидируют. — Я пожала плечами. — И когда это случится, вам выставят счёт за недоимку, который вы не сможете оплатить, исходя из вашего годового бюджета. А в худшем случае…

Джон Ричардсон наклонился вперёд, ловя каждое моё слово. Отлично.

— Каков наихудший сценарий? — спросил он.

Я выдержала паузу, чтобы мои следующие слова произвели максимальный эффект.

— Худший сценарий — если налоговая служба узнает, что вы намеренно скрывали налоги, которые должны были заплатить. Вас может ждать тюремный срок. — Вот оно. Самый близкий к «броску микрофона» момент, какой может случиться у бухгалтера. Я наклонилась ещё ближе, готовясь к финальному удару. — Если только вы не сделаете в точности то, что я скажу.

Ричардсон прищурился.

— И что же это будет?

Бинго. Вот к этому я готовилась больше всего. К этому моменту я репетировала перед зеркалом весь прошлый вечер, добиваясь идеального выражения свирепости.

— Дальше вы оставляете Реджинальда Кливза в покое. Навсегда. Если сделаете это, мы будем притворяться, что никогда вас не знали, если налоговая заинтересуется. — Я замолчала, позволяя словам повиснуть в воздухе ради драматического эффекта. За всю карьеру бухгалтера у меня ещё ни разу не было шанса сказать что-то «ради драматического эффекта». Я почти физически ощущала, как Реджи смотрит на меня с гордостью. — Но если вы продолжите досаждать Реджи, я расскажу налоговой всё, что знаю.

При моей угрозе вежливая маска Джона Ричардсона снова спала.

— А-а. Я понял, что ты делаешь, — он пронзил меня взглядом. — Это заговор. Ты выдумала эту… эту… эту схему шантажа, чтобы спасти сраного Реджинальда Кливза.

— Это не заговор, — ответила я. — Я пришлю вам выдержки из кодекса, которые ясно показывают, что ваша организация ни на что не годна. Если и после прочтения вы не поверите, спросите Эвелин Андерсон. — Я ухмыльнулась. — Она не имеет ни малейшего представления, кто вы на самом деле, и с радостью подтвердит, что налоговая вас возненавидит, как только узнает о вашем существовании.

К этому моменту участники вечеринки в комнате отдыха начали расходиться по своим рабочим местам. Среди них оказалась и Дженис, женщина, которая приносила почту на тридцать второй этаж. Она посмотрела на нас с любопытством, пробираясь к своему рабочему месту в шляпке с надписью «Сорок — это новые тридцать!».

— Может, продолжим разговор где-нибудь в более уединённом месте? — предложил Фредерик, озвучив мои собственные мысли. — Думаю, нам не стоит, чтобы нас подслушали.

— Мы почти закончили, — резко оборвал его Джон Ричардсон. Но, подумав, всё же наклонился ко мне ближе и сказал тихо: — Ты не сможешь настучать на нас в налоговую, если я сначала тебя убью.

Реджи усмехнулся:

— Ты собираешься напасть на человека прямо перед десятками свидетелей? — Он покачал головой. — Джонни-бой, ты позволяешь эмоциям мешать здравым решениям. К тому же, если ты её убьёшь, сам не успеешь вдохнуть в следующий раз — уже будешь мёртв.

Сказано это было так жизнерадостно, что по моей спине пробежал холодок. Впервые я увидела в выражении Реджи тень тьмы, и мне стало любопытно, каким человеком он был до нашей встречи.

— Эвелин Андерсон всё равно настучит на вас, если я буду уже мертва, чтобы это сделать сама, — добавила я, стараясь оставаться спокойной. — И Реджи прав. Если убьёте меня здесь, люди всё увидят. Даже если вас не посадят за уклонение от налогов, посадят за убийство.

— Лично я нахожу идею о том, что вы все сдохнете в человеческой тюрьме от голода, до жути смешной, — сказал Реджи, — но подозреваю, вам самому это понравится меньше.

— Я слышал, что там ещё и ежедневное пребывание на солнце обязательно, — добавил Фредерик, передёрнувшись. — Очень мучительно.

Джон Ричардсон долго молчал, переваривая наши слова. Казалось, прошёл целый час, прежде чем он прочистил горло.

— И если мы согласимся оставить Реджинальда Кливза в покое, вы не обратитесь в налоговую, даже если они заинтересуются?

Я облегчённо вздохнула про себя.

— Если отступите, да.

— Клянетесь?

— Клянусь клятвами, которые дала, когда стала сертифицированным бухгалтером, — уверенно сказала я. Конечно, никаких клятв не существовало. Но ему об этом знать было необязательно. И так или иначе, я сказала правду.

Пока я говорила, Джон Ричардсон всё больше и больше сжимался в себя.

— Что же нам делать? — спросил он так тихо, что было ясно: вопрос он задавал самому себе, а не нам. — Мы так долго жили ради мести.

— Вы всегда можете отпустить то, что случилось больше ста лет назад, и найти себе новое увлечение, которое займёт остаток ваших бессмертных жизней, — предложил Фредерик. — Ваши создатели вряд ли хотели бы, чтобы вы вечно горели жаждой мести.

— Как ты смеешь предполагать, чего бы они хотели? — прорычал Джон Ричардсон.

— А как ты смеешь предполагать? — парировал Фредерик.

— Или, — вставил Реджи, — если не хотите расширять круг интересов, как нормальные люди, вы всегда можете заняться настоящим расследованием и найти того, кто на самом деле поджёг тот замок. Кстати… — он щёлкнул пальцами. — Я мог бы вам помочь.

Джон Ричардсон уставился на него.

— Ты бы сделал это?

— А почему нет? — пожал плечами Реджи. — Звучит весело.

— Если ты не виновен, почему не предложил помощь раньше?

Реджи фыркнул.

— Только когда вы начали присылать мне угрозы смерти, я понял, что кто-то всё ещё связывает меня с тем Инцидентом. Простите, если я не горел желанием к вам обращаться, осознав, что вы хотите меня убить. — Он покачал головой. — Мой инстинкт, когда кто-то желает моей смерти, — прятаться.

На лице Джона мелькнула слабая улыбка.

— Ладно, справедливо. — Он повернулся ко мне. — Мои братья и сёстры скоро будут здесь. Может, дадите нам время обсудить всё, прежде чем мы примем решение? — Он покачал головой. — Это шантаж, — снова холодно произнёс он. — Но я объясню остальным, что вы поставили нас в положение, когда у нас почти нет выбора, кроме как принять ваши условия. Провести хоть какое-то время в человеческой тюрьме, запертыми и без возможности питаться, было бы…

Он запнулся и вздрогнул. Впервые за весь день мне показалось, что я могу снова дышать. Всё должно было получиться.

— Я вернусь в офис и пришлю вам выдержки из кодекса, о которых только что говорила. Обсудите с вашими союзниками, что вы хотите делать, а потом дайте мне знать — закрывать ли ваше дело или передавать вас в налоговую.

Джон Ричардсон посмотрел на телефон.

— Они ждут снаружи. — Он глянул на меня. — Я уйду и поговорю с ними прямо сейчас.

— Я пойду с вами, — сказал Фредерик.

— В этом нет необходимости, — поспешно возразил Джон.

Фредерик положил руку на его плечо.

— Ваша группа с девятнадцатого века не внушала особого доверия своими решениями. Мы должны быть уверены, что вы не вернётесь в здание и не сделаете какую-нибудь глупость. — Он перевёл взгляд на меня. — Я понимаю, это не входило в первоначальный план, но мне будет спокойнее, если я сам провожу мистера Ричардсона. Да и пора мне идти. Мне нужно проверить, как там Кэсси.

Я не упустила нотку тревоги в его голосе, когда он упомянул Кэсси.

— Конечно, — сказала я. — Проводи его. А потом иди к своей невесте.

Фредерик слегка кивнул Реджи.

— Увидимся в квартире.

Мы с Реджи молча смотрели друг на друга ещё несколько секунд после их ухода. Всё ещё оставалась вероятность, что эти идиоты попытаются снова на него напасть, и я знала: пока мы не получим их окончательного решения, я не смогу расслабиться.

— Хочешь проверить, не осталось ли в комнате отдыха красного бархата? — вдруг спросил Реджи.

Из всех вариантов того, что он мог сказать в этот момент, это даже близко не входило в топ-100.

— Зачем? — удивлённо спросила я. — Ты же не можешь его есть.

— Верно, — согласился он. — Но я всё ещё не понимаю, что такое этот красный бархат. И… — он замялся, но улыбнулся. — Мне нравится, когда ты мне что-то объясняешь.

А потом он так нежно поцеловал меня в щёку, что я не смогла отказать.

От: Джон Ричардсон (jhcr12345@countwyatt.org)

Кому: Амелия Коллинз (ajcollins@butyldowidge.com)

Тема: ваши требования

Уважаемая мисс Коллинз,

По поводу нашего сегодняшнего разговора — мы согласны с вашими требованиями (в основном потому, что понимаем: у нас нет выбора).

С сегодняшнего дня мы перенаправим свои усилия с нашего брата Реджинальда на другие цели.

Однако пока мы сочли лучшим затаиться, на случай если Налоговое управление попытается нас разыскать.

С наилучшими пожеланиями,

Джон Ричардсон

— Всё прошло так хорошо, как только могло пройти.

Мы с Реджинальдом сидели на диване в моей гостиной, моя голова покоилась на его плече. Час назад, оставив очень подавленного Джона Ричардсона в конференц-зале с Эвелин, чтобы она могла закончить с ним работу, я сказала ей, что беру остаток дня выходным. Та я, что существовала всего несколько недель назад, ни за что бы не решилась попросить отпуск в самый разгар налогового сезона. Но вот я — устанавливаю чёткие границы и заявляю партнёру, что буду недоступна до следующего дня.

Всё потому, что мне нужно было немного времени, чтобы отдохнуть и прийти в себя после того, что я только что сделала. И даже не глядя на лицо Реджинальда в лифте по пути вниз, я знала — он сиял от гордости.

— Да, всё прошло неплохо, — согласилась я. — Коллектив больше не будет тебя трогать — по крайней мере, пока. А я смогла спасти ситуацию с помощью налогового права. — Я улыбнулась. — Такого ещё не случалось.

Реджинальд рассмеялся и прижал меня крепче.

— Ты была великолепна, — пробормотал он. — Возможно, ты самый умный и самый решительный человек, кого я встречал за все триста с лишним лет своей жизни. — Его голос звучал так мягко, а губы едва коснулись макушки моей головы. — И мысль о том, что ты используешь свои таланты, чтобы помочь такому, как я…

Он осёкся, не в силах закончить фразу, и тихо вздохнув, уткнулся лицом в мои волосы.

— Я тебя не заслуживаю, — наконец выдохнул он.

Пока мы были у меня, начался дождь. Мы сидели молча, слушая, как капли стучат по стёклам, и это тихое звучание стало фоном для моих стремительно сменяющихся мыслей. Было так приятно — просто сидеть, прижавшись к нему на диване, без планов и без чёткого понимания, что будет дальше.

Честно говоря? Я могла бы привыкнуть к такому.

— Ты заслуживаешь меня, — сказала я. — Ты покупаешь мне ужасные вегетарианские перекусы, потому что не понимаешь, что едят люди, но при этом не хочешь, чтобы я голодала во время снежной бури. Ты заставляешь меня заботиться о себе, напоминая, что я чего-то стою, — так, как я сама почему-то никогда не помню. Ты умеешь меня смешить. — Я улыбнулась. — И считаешь, что то, как я говорю о налогах, звучит сексуально.

— Это действительно сексуально.

Я рассмеялась:

— Для тебя, может быть. Но никто больше так не думает.

Он посмотрел на меня с ужасом:

— Такого просто не может быть.

— Ещё как может, — я снова склонилась к нему и коснулась лбом его лба. — Тебе я нравлюсь такой, какая я есть. И хотя я не знаю, что именно нас ждёт, если мы останемся вместе после свадьбы, впервые в жизни я готова принять счастливую неопределённость.

Неожиданно он повалил меня на диванные подушки, так что я оказалась под ним. Я вскрикнула от удивления, но уже через миг облегчённо вздохнула, когда он устроился удобнее, опершись руками по обе стороны моей головы. Его губы были в каких-то сантиметрах от моих.

На его лице сияла такая неподдельная радость, что у меня перехватило дыхание.

— Я говорил серьёзно, Амелия. Я никогда не попрошу тебя меняться ради меня, — прошептал он. — Ты идеальна и блистательна такая, какая ты есть. И каждый день, что ты позволишь мне быть рядом, тоже будет идеальным. Сколько бы их ни было.

Когда он поцеловал меня, я вспомнила тот вечер, когда мы встретились впервые. Каким диким он показался мне тогда — в своём длинном плаще, с его невозможными вопросами. Каким нелепым было его предложение — притвориться и посмеяться вместе с ним.

Я не умею притворяться, сказала я тогда.

Может быть, с тех пор я стала чуточку лучше в этом. Но как иронично — теперь, на свадьбе Гретхен, между нами вовсе не будет притворства.