Плюс-один

Глава 27

Кому: Амелия Коллинз (ajcollins@butyldowidge.com)

От: Джон Ричардсон (jhcr12345@countwyatt.org)

Уважаемая мисс Коллинз,

Фонд Уайатт искренне благодарит вас за помощь, и я с нетерпением жду встречи с вами завтра в девять утра.

К этому письму я прикрепил ещё один комплект документов для вашего ознакомления перед нашей встречей. Они касаются работы нашей группы с нефтеперерабатывающими заводами на рубеже XX века. Я уверен, что эти материалы будут иметь важное значение для нашего дела.

С глубочайшим почтением,

Искренне ваш,

Дж. Х.К. Ричардсон, Esq, PhD

АМЕЛИЯ

Когда я пришла на работу тем утром, Эвелин Андерсон уже сидела во главе большого стола из красного дерева в конференц-зале на тридцать втором этаже — элегантная и невозмутимая в своём безупречном чёрном брючном костюме без единой складки.

Я была благодарна за её присутствие. Хоть мне и не хотелось в этом признаваться, я так увязла в этом деле, что буквально тонула.

— Финансовый директор Уайатта всё ещё должен прийти в девять? — спросила Эвелин, печатая что-то на компьютере. Скорее всего, она параллельно составляла письмо другому клиенту, пока ждала прибытия этого.

— Да, — подтвердила я. Я поставила портфель на стол и достала ноутбук. — В последнем письме Джон Ричардсон подтвердил, что будет здесь к девяти.

— Отлично. — Эвелин облокотилась на стол, подперев подбородок рукой. — Я знаю, что говорила: хочу, чтобы ты представила это дело партнёрам. Но, изучив документы и поняв, что из себя на самом деле представляет эта организация, я начинаю сомневаться.

Она жестом указала на стопки бумаг, которые её помощник разложил в комнате к нашей встрече. Их одного присутствия хватило, чтобы лучше любых слов показать, что именно она имела в виду.

Я рассчитывала доказать свою значимость перед партнёрами, выступив с докладом. Но если честно? Я почувствовала облегчение.

— Я понимаю, — сказала я. И действительно понимала. Клиент был ужасный, а дело — почти безнадёжное. Что бы я вообще смогла представить партнёрам?

— Когда мистер Ричардсон придёт, мы поговорим с ним в последний раз о том, что он должен нам показать, чтобы остаться нашим клиентом. Если он не выполнит условия к следующей неделе, мы откажемся от этого дела, — сказала она. — Я сама скажу ему и возьму на себя удар, если он разозлится. Это самое малое, что я могу сделать после того, что тебе пришлось терпеть последний месяц.

Я ненавидела напрасные усилия больше всего на свете. Но Эвелин была права. С точки зрения фирмы, лучше не вкладывать в это больше ресурсов, чем мы уже потратили.

Я всё ещё не до конца понимала, чем именно занимается Уайатт.

— Может, с нами обеими дело наконец сдвинется с места, — сказала я, пытаясь придать голосу надежду, которой не чувствовала.

Эллен просунула голову в конференц-зал, неся поднос с кружками и термосом кофе.

— Мистер Ричардсон здесь, — сказала она, ставя поднос в центр стола. — Впустить его?

— Пожалуйста. — Эвелин разгладила ладонями перед своих строгих брюк. — Пригласи.

Через пару минут в комнату вошёл мужчина лет шестидесяти с седеющими волосами и очками в тонкой металлической оправе, сидевшими на самом кончике носа. В руках он держал огромный бумажный пакет, до краёв набитый бумагами — во всяком случае, я могла только предположить, что это бумаги для нас.

У меня сердце упало. Похоже, эта встреча не будет быстрой, как я надеялась. И вряд ли приблизит нас к какой-то ясности по этому делу.

Мистер Ричардсон поставил пакет на стол, затем протянул мне руку:

— Мисс Коллинз, — сказал он тепло. — Так приятно наконец познакомиться лично.

— Мистер Ричардсон. — Я пожала его руку, как делала это со всеми клиентами. Но вздрогнула, едва не ахнув: его ладонь была ледяной.

Единственные люди, чьё прикосновение я знала таким холодным, были Реджи и Фредерик. Колючие иголки подозрения прошли по мне, но я тут же их отогнала.

Он старый. Может, просто проблемы с кровообращением.

— Спасибо ещё раз, что встретились с нами, — сказала я, всё ещё немного выбитая из колеи, пока мистер Ричардсон усаживался напротив меня. Я стала перебирать ближайшую стопку бумаг. — Как я уже упоминала, надеюсь, что при личной беседе нам удастся уточнить, что именно нам от вас нужно, и упростить процесс.

— Это было бы замечательно, — согласился мистер Ричардсон. Он водрузил свой огромный пакет на стол и начал копаться в нём. — Сегодняшняя встреча — отличная идея, мисс Коллинз. Ещё раз прошу прощения, что нахожу этот процесс таким запутанным.

— Извиняться не нужно, — заверила его Эвелин. — Налоговые отчёты — дело сложное. Наша работа как раз в том, чтобы сделать их понятнее.

Она была права: часть нашей работы действительно заключалась в том, чтобы упрощать клиентам правила налоговой службы. Но после всех мучений, что доставил мне фонд Уайатта, я считала, что хоть извинение он нам должен.

Я с ужасом наблюдала, как он начал вытаскивать из пакета предметы, которые никак не могли относиться к его отчётности.

Например, пластиковый пакет, набитый конфетти. И брошюру из пункта сдачи крови на юге города.

Минутку. Пункт сдачи крови?

— Я пойду за водой, — быстро сообразила я. — Мистер Ричардсон, вам налить стакан?

Мистер Ричардсон замер. Перевёл на меня взгляд.

— Нет, спасибо, — сказал он ровным тоном. — Я не люблю воду.

Кто вообще не любит воду? Подозрения, начавшие закрадываться во время рукопожатия, усилились.

— А печенье? — не сдавалась я. — Моя помощница принесла партию шоколадного печенья, испечённого прошлой ночью. Очень вкусное.

Он покачал головой.

— Я не люблю и печенье.

— Мистер Ричардсон, — вмешалась Эвелин, — у вас есть финансовые отчёты или чеки за прошлый год? Нам нужно только это.

— Прошу прощения, — сказал он. — Нужно порыться, чтобы найти. Ага! — вдруг воскликнул он торжествующе. — Вот оно.

Он вытащил несколько листов и положил их перед Эвелин. Указал пальцем на стилизованную шапку документа, которую я не могла рассмотреть с моего места.

Эвелин нахмурилась. Что бы она там ни увидела, ей это явно не понравилось.

— Мистер Ричардсон, я не понимаю. Ваша организация меняет название?

— Я понимаю, что это не совсем то, для чего я изначально нанял вашу фирму, — произнёс он с ноткой раскаяния в голосе. — Но да, мы хотим сменить название. Точнее, мы хотим изменить название, под которым нас признаёт налоговая служба, чтобы оно совпадало с тем, которое мы неофициально используем уже веками.

Веками?

Глаза Эвелин округлились.

— Прошу прощения? — переспросила она. — Веками?

Мистер Ричардсон несколько раз моргнул, затем нервно хихикнул и покачал головой.

— Какая глупость — так оговориться. — Он снова нервно хихикнул. — Ну какая организация может существовать веками? Я хотел сказать, что мы хотим изменить название, под которым нас признаёт налоговая служба, на то, которое мы используем неофициально… ну, столько времени, сколько вы не сочтёте тревожным. — Он улыбнулся, явно довольный тем, как выкрутился из неловкости.

С тяжелеющим чувством в животе я медленно повернула бумаги, которые он только что передал Эвелин, так, чтобы лучше видеть заголовки.

Наверху страницы, огромным шрифтом, пунктов тридцать шесть, красовалось одно слово, которое к тому моменту уже намертво отпечаталось у меня в памяти.

Коллектив.

Комната словно растворилась. В ушах загудела кровь.

Группа, что охотилась на Реджи, и мой ужасный клиент оказались одними и теми же людьми.

Ну вот, подумала я, теряя нить рассуждений. Это объясняет и ледяное рукопожатие. И желание проводить встречи вечером. И те безумно странные материалы, которые они присылали.

Я изо всех сил старалась сохранять спокойствие, чтобы Джон Ричардсон не понял, что я раскусила, кто он и что он собой представляет. Но как вообще могла возникнуть такая ситуация? Почему вампирам должно быть дело до чего-то столь обыденного, как некоммерческие организации и налоги? Мне казалось, Фредерик и Реджи вовсе не беспокоились о деньгах. Зачем тогда это Коллективу?

Где-то на периферии сознания я уловила, что Эвелин задаёт Джону Ричардсону дополнительные вопросы. Вероятно, они касались того, что всё, что он только что нам выдал, ничуть не приблизило нас к подаче налоговой отчётности Фонда Уайатт. Но в этот момент я почти перестала слушать. Часы на стене переговорной показывали, что прошло всего несколько минут с тех пор, как Джон Ричардсон сбросил свою бомбу. И за эти минуты в моей голове уже начала складываться стратегия, как спасти Реджи.

— Мистер Ричардсон, — сказала я, понимая, что нужно действовать быстро. — Подать документы на смену названия в налоговую службу займёт у нас немного времени. Но после этого нам потребуется встретиться ещё раз.

Эвелин бросила на меня ошарашенный взгляд. Она, скорее всего, думала, что после этой встречи мы закроем дело. Я поспешила добавить:

— Просто чтобы расставить все точки над i.

Если мы хотели и закончить это дело, и разобраться с Коллективом, ещё одна личная встреча была абсолютно необходима. Но сперва мне нужно было время на дополнительные поиски информации.

— Разумеется, — снова улыбнулся мистер Ричардсон. Его спокойствие ясно показывало, что он даже не подозревал, что я его раскусила. — Полагаю, вечером вам было бы удобно? Как я уже отмечал, вечера для меня предпочтительнее.

— Нет, — резко отрезала Эвелин. — У нас строгая политика: мы не проводим встречи после окончания рабочего дня.

Это не было правдой, но по жёстко сжатым губам Эвелин было ясно, что с этим делом она окончательно покончила. И это, по крайней мере, было облегчением.

— Тогда днём, — согласился мистер Ричардсон после короткой паузы. — Я пришлю вам несколько дат и времени, подходящих под мой график.

— Отлично, — ответила я. Мысли мчались галопом. Дел предстояло сделать огромное количество и как можно скорее. Но прежде чем заняться хоть чем-то, нужно было закончить эту встречу и выпроводить мистера Ричардсона из здания.

— Думаю, на сегодня всё. Мистер Ричардсон, могу я проводить вас до лифта?

Фредерик ходил по гостиной, сложив руки за спину, когда я вошла в его квартиру. Реджи тоже был там — выглядел совершенно перепуганным. По дороге я написала им, что случилось.

Увидев меня, Реджи почти вылетел из кожаного кресла, в котором сидел, и метнулся ко мне.

— Ты не пострадала? Этот ублюдок не тронул тебя?

Фредерик перестал мерить шагами комнату и уставился на него.

— Выражаешь заботу о ком-то другом? — Он бросил на меня насмешливый взгляд. — Дорогая Амелия, что же ты сделала с моим ужасным другом?

Я его проигнорировала.

— Со мной всё в порядке, — заверила я Реджи. — Джон Ричардсон понятия не имел, кто я. В конце встречи я поблагодарила его за документы и сказала, что скоро подадим бумаги о смене названия его организации. — Я пожала плечами. — Он ушёл без лишних сцен и согласился встретиться ещё раз, чтобы закончить дела.

Реджи выглядел хоть немного успокоенным.

— Просто не верится, что мы не догадались.

— О чём? — уточнила я. — Что мой ужасный клиент и те, кто за тобой охотится, оказались одними и теми же людьми? Насколько я знаю, моя фирма не практикует представлять интересы вампиров. Вероятность того, что «Коллектив» окажется одним из наших клиентов, должна была быть почти нулевой.

— Да, но… — Он сердито покачал головой. — Ты не понимаешь. Ты могла пострадать. И это было бы на моей совести.

Сердце сжалось от того, что он винил себя в этой нелепой ситуации.

— Мне ничто не угрожало. Джон Ричардсон не знал, кто я, и что у меня есть хоть какая-то связь с тобой. — Вспомнив ночь, когда мы впервые встретились с Реджи, я добавила: — Ты бы гордился тем, как хорошо я притворялась сегодня на встрече.

Он улыбнулся.

— Я всегда знал, что у тебя это в крови.

Я покраснела от похвалы.

— В любом случае, если кому и угрожает опасность, то их никчёмной «некоммерческой организации». — Я перевела взгляд на Фредерика. — Твоя зацепка с налётами на банки крови оказалась полезной, но прижать их через налоги — самый быстрый способ заставить «Коллектив» отстать от Реджи.

Фредерик прищурился:

— Что ты имеешь в виду?

— В лучшем случае они ходячая налоговая бомба, — объяснила я. — Они даже не различают I-9, W-4 и 990, несмотря на то что я почти месяц пыталась им это разъяснить. — Я покачала головой. — Налоговая вот-вот лишит их статуса 501(c)(3), что бы моя фирма ни попыталась для них собрать. И честно? Судя по их катастрофическому документообороту, я не удивлюсь, если они задолжали столько налогов, что уже никогда из этого не выберутся.

Реджи тихо простонал:

— Ты такая горячая, когда говоришь о налогах… — выдохнул он.

Фредерик откашлялся.

— Сосредоточься, Реджинальд, — одёрнул он.

Реджи злобно посмотрел на друга. Потом тяжело вздохнул и нехотя отстранился от меня.

— Ладно, — пробурчал он.

— Я всё ещё формирую план, как их прикончить, — сказала я.

— Я хочу участвовать, — настаивал Реджи.

Я похлопала его по руке.

— Будешь. Обещаю. Но пока скажи: есть ли что-то, чего боится «Коллектив»? Кто-то, кто мог бы вразумить их? Как только я получу доступ к фирменному аккаунту GuideStar, думаю, найду всё, что нужно, если посмотреть «Фонд Уайатта». Раз Налоговая их до сих пор признаёт как некоммерческую организацию, они должны там числиться вместе с финансовыми данными. Но я буду спокойнее, если на той встрече в комнате буду не только я. Честно говоря, перспектива угрожать им в одиночку меня пугает. — Я вздохнула. — Кого из страшных личностей ты знаешь, кто согласился бы встретиться с ними вместе со мной?

— Не припомню никого, кого «Коллектив» боялся бы, — сказал Фредерик. — По сути, это избалованные дети, которым подарили бессмертие. Хотя они и стали занозой в заднице у вампирского сообщества, большинство помнит, кем они были раньше, и склонны относиться к ним снисходительно.

— Даже когда они вытворяют вот такое? — Мне было трудно это осознать.

Фредерик бросил на Реджи косой взгляд.

— Как бы это сказать… деликатнее?

Реджи тяжело вздохнул.

— Просто скажи.

— За все прошедшие века Реджинальд не слишком многих расположил к себе, — осторожно произнёс Фредерик. — Даже если бы кто-то и хотел положить конец глупостям Коллектива, ради него они бы этого не сделали.

— Ладно, — сказала я. — А если взять что-то, что пугает всех вампиров?

Фредерик и Реджи переглянулись.

— Зельда? — предложил Реджи.

Фредерик вздрогнул.

— Святые угодники. Только не она.

— Именно, — Реджи щёлкнул пальцами. — Можно с уверенностью сказать, что большинство из нас её боятся, верно?

— Кто такая Зельда? — спросила я.

— Ведьма, которую веками глубоко неправильно понимали, — ответил Реджи.

Фредерик фыркнул:

— Ну да, конечно. Её любимое прозвище — Гризельда Ужасная. Причём она сама его придумала. Держала на заднем дворе котёл, чтобы удобнее было готовить детей.

— Городская легенда, — возразил Реджи.

Фредерик посмотрел на него в упор:

— Думаю, твои личные воспоминания о ней затуманивают тебе разум.

Мои уши навострились, и по мне резануло нечто, неприятно похожее на ревность.

— Какие воспоминания?

Реджи отвечал так неохотно, словно слова вытягивали из него силой:

— Когда-то мы с Зельдой объединялись ради розыгрышей над особенно раздражающими членами сообщества. — И, метнув в сторону Фредерика убийственный взгляд, добавил: — Все слухи о том, что мы с ней были больше, чем друзья, — чушь.

Я бросила взгляд на Фредерика, чтобы проверить его реакцию. Он выглядел скептически, но промолчал.

Щёки мои вспыхнули. Что было нелепо. Даже если слухи, на которые только что намекнул Реджи, вовсе не чушь, мужчине сотни лет. Ожидать, что до меня у него вообще не было любовниц, было бы слишком.

Но это не значит, что мне должно нравиться.

— Думаешь, Коллектив её боится? — спросила я у Фредерика, пытаясь увести мысли в более безопасное русло.

— Я не стану притворяться, будто знаю, что у них в головах, — сказал он. — Но да, скорее всего. Как и большинство из нас.

Я задумалась.

— Есть шанс, что в Архивах есть запись о ней? Может, мы найдём там что-то, чем можно будет напугать Коллектив, чтобы они оставили Реджи в покое.

Лицо Фредерика просветлело.

— Архивы? — И снова он напомнил мне моего отца в те редкие случаи, когда ему задавали вопрос по истории. Поразительное сходство. — Ты можешь их просмотреть, если хочешь. Мне нужно срочно выполнить одно поручение для Кэсси, иначе я бы остался и помог тебе с этим. — Он посмотрел на Реджи. — Покажешь ей, где я храню книги?

Реджи кивнул:

— Конечно. Иди, займись своей невестой.

Глаза Фредерика блеснули.

— Спасибо. — А потом, обернувшись ко мне, добавил: — Я вернусь через несколько часов. А пока, прошу тебя, ни при каких обстоятельствах не тревожь Кэсси. Она спит и должна отдыхать несколько дней подряд.

Мои брови взлетели вверх. Что это за состояние, от которого человек должен спать днями напролёт?

— С ней всё в порядке?

— Будет в порядке, — сказал Фредерик. Его взгляд метнулся к Реджи, будто ища подтверждения.

— Будет, — уверенно подтвердил тот. — Обещаю, Фредди.

— Да. Да, — пробормотал Фредерик так тихо, словно говорил сам с собой. А потом ко мне: — Реджинальд расскажет тебе подробности, если хочешь.

Как только он вышел из квартиры, я тут же набросилась на Реджи:

— Что с Кэсси?

— Они обручились прошлой ночью, — объяснил он. — В рамках этого Фредди… — Он замолчал и потёр затылок. — Он обратил её. Когда Кэсси проснётся, она будет вампиром.

У меня отвисла челюсть. Даже зная, что это должно произойти, я никак не могла подготовиться к реальности. Кэсси — человек, которого я знала почти всю жизнь, — теперь была вампиром. Я видела, как она смотрела на Фредерика, и я была не настолько мертва внутри, чтобы не распознать настоящую любовь на лице другого человека… но всё же. Мысль о том, что Кэсси выбрала для себя это, лишь бы навсегда быть с возлюбленным, была для меня очень трудной для осмысления.

— Вау, — выдохнула я. Это было мягко сказано.

— Ага, — согласился Реджи. — Я не притворяюсь, что до конца понимаю, что они находят друг в друге, но я видел за века и влюблённых, и невлюблённых. И я знаю: у них всё по-настоящему.

— Сэм сойдёт с ума, — сказала я.

— Скорее всего. Но с этим Кэсси придётся разобраться, когда проснётся. Это не твоя забота.

— Разве? Сэм же мой брат. — К тому же у него было невероятно чёрно-белое мировоззрение. Впрочем, как и у меня большую часть жизни. Даже если я сама никогда не сделаю тот же выбор, что Кэсси, Сэм, вероятно, не одобрил бы моего нынешнего положения, узнай он, как далеко зашли мы с Реджи.

Реджи, должно быть, заметил, как я расстроилась, потому что стоило мне подумать, как было бы хорошо, если бы он меня обнял, как он тут же поднялся со стула, и я оказалась у него в руках.

— Шаг за шагом, — пробормотал он мне в макушку, а потом нежно поцеловал туда, для верности. — О Сэме и Кэсси ты сможешь переживать, когда придёт время. Сейчас в этом нет смысла.

Я уткнулась носом в его грудь.

— Но забегать вперёд и волноваться — это как раз моё.

Он тихо рассмеялся.

— Над этим стоит поработать. — Он на секунду замолчал, потом отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. — Ты когда-нибудь задумывалась о буллет-журналинге?

Глава 28

Отрывок из Архива летописей вампирской истории, семнадцатое издание «Указатель печально известных ведьм и вампиров», стр. 1123–1124

Уотсон, Гризельда (рожд.: ок. 1625): О жизни Гризельды Уотсон до конца XVIII века известно немного. По слухам, близкие друзья называли её Зельдой. По всеобщему мнению, она была одной из самых могущественных ведьм, известных вампирскому сообществу. Впервые приобрела известность в тот период благодаря своей непревзойдённой склонности к драматическим эффектам и страсти к нелепым розыгрышам. Её дурная слава резко возросла в последней четверти XIX века, когда она взяла прозвище «Гризельда Ужасная». Ей приписывают серию поджогов на территории современного Тихоокеанского северо-запада США, а также в Чикаго в начале XX века. Известна её фраза: «Я люблю смотреть, как всё горит».

Уотсон не раз связывали романтическими отношениями с Реджинальдом Кливзом (см.: ниже, стр. 2133–2135), якобы из-за схожести их публичных образов. Однако оба всегда отрицали, что они были кем-то большим, чем просто близкими друзьями.

В последние годы XX века Уотсон редко появлялась на публике. Однако в 2010 году её заметили на фермерском рынке в округе Напа. Последующие свидетельства подтвердили, что теперь Уотсон носит имя Зельда Туррет, стала веганкой и руководит популярной студией хот-йоги.

Перед тем как исчезнуть из вампирского общества, Уотсон прославилась фразой: «Я смеюсь на полную, живу на полную и играю на полную». В последние десятилетия XX века у неё даже появились фанаты, многие из которых сделали это высказывание своим девизом. Футболки с этой надписью до сих пор можно найти на Etsy.

АМЕЛИЯ

После того как Фредерик ушёл за припасами для Кэсси, мы с Реджи вместе пролистывали Архивы, надеясь найти что-то полезное о Гризельде. Я сразу поняла, что эти книги куда старше всего, что я когда-либо видела в библиотеке Чикагского университета. Надписи на обложке были выполнены каким-то настолько вычурным каллиграфическим шрифтом, что я едва могла их разобрать.

— Не верится, что у Фредерика просто так лежит нечто настолько древнее, — удивилась я. — На днях он дал мне несколько выдержек, вдруг они окажутся полезными. Но эти записи были такими старыми, что я едва смогла их понять.

Реджи фыркнул:

— Если ты считаешь это старым, тебе стоило бы увидеть одежду, которую он носил до того, как Кэсси добралась до него.

Судя по манере речи Фредерика, поверить в то, что раньше он одевался крайне старомодно, было нетрудно.

Когда мы наконец нашли запись о Гризельде, мы прочли её вместе. Щёки у меня запылали от короткого упоминания о романтической связи Реджи с ней, но он никак не отреагировал, и я решила оставить это без внимания.

— Я и не знал, что Зельда перебралась на Западное побережье, — с лёгким весельем произнёс Реджи. — Молодец.

— Думаешь, она согласится нам помочь?

Реджи покачал головой:

— Если она потратила столько сил, чтобы исчезнуть и завести новую личность, значит, хотела убежать от своей репутации. — Он прикусил губу, задумавшись. — Подозреваю, ей вряд ли понравится, если кто-то из её прошлого объявится с просьбой о помощи.

— Ладно, — сказала я, испытывая лёгкое облегчение. Просить о помощи у известной ведьмы, которую я не знала, было довольно страшно. Особенно у той, у которой с Реджи когда-то были сомнительные отношения. Но если мы не собирались обращаться к Гризельде, значит, моя налоговая экспертиза — единственный шанс напугать Коллектив. В своём понимании Налогового кодекса я была уверена, но вот в том, что сумею заставить вампиров с жаждой мести отступить, — куда меньше.

Но об этом предстояло беспокоиться позже. Сейчас же я листала книгу, которая могла быть первой в моей жизни исторической хроникой, искренне меня увлёкшей. Мне хотелось сосредоточиться на ней полностью.

— Я кое-что не понимаю, — сказала я, перелистнув к началу тома и указав на дату. — Обложка выглядит древней, а на титульной странице написано, что книга опубликована в 1873 году. Но запись о Гризельде появилась всего несколько лет назад.

Реджи кивнул:

— Есть комитет, который занимается обновлением этой книги. — Он пожал плечами. — Правда, делают они это кое-как, так что часть сведений здесь смешно устарела. Например, раздел о телесериалах, кажется, так и не обновляли с тех пор, как закончился M*A*S*H. Но лучше так, чем ничего.

— Удивительно, — искренне сказала я. Мне в голову пришла ещё одна мысль. — А ты есть в Индексе знаменитых ведьм и вампиров?

Его глаза едва заметно расширились, прежде чем он взял себя в руки. Он посмотрел вниз, на свои руки:

— Нет.

— Ты точно говоришь правду? — поддразнила я.

— Абсолютно. — Он прокашлялся. — Знаешь, мне кажется, мы уже достаточно начитались. Хочешь заняться чем угодно другим?

Он потянулся закрыть книгу, но я вставила ладонь, не давая ему этого сделать.

— Если тебя нет в Индексе, не вижу причин, почему бы мне не полистать его ещё немного.

Он моргнул:

— И зачем тебе это?

— Это интересно, — честно призналась я. — И любопытно узнать, что именно должен натворить вампир, чтобы попасть туда. Если главный подозреваемый в том пожаре восемнадцатого века оказался недостаточно известным, чтобы упомянуть его здесь, то я даже не представляю, что тогда…

— Ладно, — перебил Реджи, тяжело вздохнув. — Да. Я там есть. Но я не хочу, чтобы ты это читала. Там нет ничего, чего ты уже не знаешь, но само ощущение, что моё прошлое увековечено вот в этом… — Он замолчал, покачав головой. — Из-за этого кажется, что я навсегда останусь определён своим давним прошлым. Я ненавижу это.

Он выглядел болезненно подавленным. Я закрыла книгу.

— Хорошо.

— Спасибо, — сказал он. — Я серьёзно: ты уже знаешь всё, что там написано обо мне. Ну… может, кроме того, что когда-то у меня был фан-клуб. — Уголки его губ дрогнули. — Я рассказывал тебе о нём? Это было довольно забавно.

Я так и не поняла, шутит он или правда когда-то имел фан-клуб — и от этого было ещё смешнее. Но я решила не настаивать.

— Ладно, — сказала я снова. Я придвинулась ближе, так что наши губы почти соприкоснулись. — И что же ты хочешь делать вместо того, чтобы читать эту книгу?

Его дыхание сбилось.

— Ну, у нас есть квартира в полном распоряжении. Я мог бы воспользоваться моментом, чтобы поблагодарить тебя за всё, что ты для меня делаешь. — Он склонил голову и оставил затяжной поцелуй, а потом ещё один — в том месте на моей шее, где прошлой ночью укусил меня. Его намерение было совершенно очевидным. От прикосновения его губ по моей коже жарким разрядом пронеслось желание.

— Кэсси здесь, — заметила я. — Мы не одни.

Но у меня уже кружилась голова от того, как он оставлял влажные поцелуи вдоль моей шеи. Прошло всего несколько часов с момента нашей последней близости, но оттого, как жадно он меня целовал, мне снова захотелось утащить его в постель.

— Она будет спать днями, — пробормотал он мне в кожу. — Мы будем тихо. Она ничего не услышит.

— Ах, да?

Голос Кэсси прозвенел в тишине квартиры, как колокол. Мы с Реджи отскочили друг от друга, словно застуканные подростки.

Она стояла в конце коридора, у двери спальни, где до этого спала. Даже на этом расстоянии я заметила: в ней что-то изменилось. Если бы я не знала, не смогла бы сказать что именно. Она казалась выше, её поза — увереннее. Было трудно совместить эту женщину с Кэсси, которую я десятилетиями знала как легкомысленную подругу Сэма.

— Кэсси! — Реджи вскочил со стула, забыв о намерении соблазнить меня. Он подбежал к ней и мягко взял за локоть. — Ты в порядке? Тебе сейчас не стоит бодрствовать.

— Со мной всё хорошо. — Даже голос её изменился. Стал каким-то более грубым. То ли от того, что она только что проснулась, то ли перемены в теле коснулись и её связок. — Только голодная. Это… очень неприятно. — Её руки дрожали, она потянулась к горлу.

— Я знаю. Прости. Фредди пошёл достать что-то для тебя, — успокоил её Реджи. — Он не думал, что это понадобится так скоро. Придётся подождать.

Кэсси кивнула и перевела взгляд на меня.

— Амелия. Привет. — Она закрыла глаза, глубоко вдохнула носом, а потом медленно выдохнула. Всё её тело содрогнулось. — Думаю, мне лучше держаться от тебя подальше. Я… немного сама не своя.

Ночью, лёжа рядом в постели, Реджи говорил, что человеческие воспоминания у него расплывчаты и неосязаемы. Он сравнил их с выцветшими фотографиями чужой жизни. Это потому, что он слишком давно перестал быть человеком? Или превращение в вампира меняет память?

Именно это имела в виду Кэсси, когда сказала, что сама не своя? Сэму будет невыносимо больно, если она теперь не вспомнит об их дружбе.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Реджи. — Когда проснёшься, Фредди уже вернётся с едой.

Кэсси улыбнулась при упоминании Фредерика. Значит, хоть часть воспоминаний у неё сохранилась.

— Единственное, что я сейчас чувствую сильнее голода, это усталость, — призналась она. — Вернуться в кровать звучит потрясающе. Вы не обидитесь, если я вас тут одних оставлю?

— Единственное, что в тебе кажется мне невежливым, это твоё искусство, — поддразнил её он, улыбнувшись. Она слабо хмыкнула. Он пытался её успокоить. Боже. Этот мужчина. — А теперь ступай спать.

Когда мы снова остались одни, Реджи сел обратно на стул рядом с моим, опёрся локтями о колени и испытующе посмотрел на меня.

— О чём ты думаешь?

В голове у меня была сплошная каша. Мысли метались от «Коллектива» к выбору, который сделала Кэсси, к вопросу, придётся ли и мне когда-нибудь сделать то же самое, если я хочу быть с Реджи, и обратно. Вся моя суть требовала остановиться, всё обдумать и не вставать с этого стула, пока каждая головоломка передо мной не будет решена и ближайшие десять лет моей жизни не превратятся в аккуратный, продуманный план. Но я знала — это невозможно.

Некоторые головоломки можно решить только со временем.

— О чём я думаю? — повторила я. Если бы я поделилась с Реджи хотя бы частью, он бы только чувствовал вину. Или хуже. — Думаю, что хочу, чтобы ты немного подержал меня в объятиях. — По крайней мере это было правдой.

Просить дважды не пришлось. Его руки обвили меня сразу же, как только слова сорвались с губ. Объятие — крепкое, уверенное.

И тут, будто читая мои мысли:

— Я ничего не жду, Амелия. Никогда не попрошу тебя делать то, чего ты не хочешь. — В его голосе звучала неподдельная эмоция, коснувшаяся моего сердца. — Обещаю.

Я обвила руками его шею, а потом отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

— Но что, если ты передумаешь? Что, если через двадцать лет ты не захочешь быть с кем-то, кто выглядит так, будто могла бы быть твоей матерью?

Он изогнул губы в кривой улыбке:

— Неделю назад ты говорила, что мы больше никогда не увидимся после свадьбы Гретхен. А теперь мы уже подбираем наряды для твоей пенсионной вечеринки?

Я открыла рот, чтобы ответить, но тут же закрыла его, осознав, что именно этим я и занималась.

— Амелия, я хочу столько тебя, сколько ты готова мне отдать. Планировать слишком далеко вперёд зачастую не значит ничего, кроме траты времени.

— Но однажды ты можешь захотеть большего. — Как он мог этого не понимать? — Как ты можешь сейчас знать, чего захочешь потом?

Реджинальд наклонился и оставил затяжной поцелуй в уголке моих губ. Я закрыла глаза, наслаждаясь его нежностью.

— Если я когда-нибудь передумаю насчёт этого, мы решим проблему, когда она возникнет, — пообещал он. — Но я не могу представить, чтобы у меня когда-либо появилось желание просить тебя изменить саму себя на клеточном уровне только для того, чтобы я мог удержать тебя навсегда.

Он чуть отстранился, чтобы снова встретиться со мной взглядом. Я гадала, догадывался ли он, как сильно я уже скучала по его губам на моих, и чувствовал ли хоть краем души, как стайка бабочек взметнулась в моём животе при одном лишь слове «навсегда».