Песнь надежды. Том 6

Глава 242

Илиатиар всегда был чем-то вроде источника абсолютной энергии, практически неиссякаемой, созданной только с одной-единственной целью — убивать. Абсолютное оружие, которым было сложно управлять, когда он был ещё в кристалле, но работающий всегда, вне зависимости от условий.

Думаю, для ада он подходил так же неплохо.

А потому…

Первые шары сорвались с моих рук и начали врезаться в деревья. Сухие от времени, проведённом в аду при такой адской температуре, они мгновенно вспыхивали, а те, что не хотели, получали ещё несколько доз высокотемпературных шариков.

Пламя начинало жадно лизать кору, довольно быстро поднимаясь выше, и я видел, как рисунки коры изменяются, как твари, что хотели нашей крови, раскрывают рты в безумной крике боли и ненависти, когда деревья охватывало пламя. А вместе с треском горящей древесины я слышал и громкие стоны, которые заставляли волосы вставать дыбом.

Но я упорно продолжал сжигать мразей, которые нас окружали, что решили попробовать нас на вкус.

Не прошло минуты, как я уже обстрелял все обступившие нас деревья. Они стонали, трещали от огня и, как мне казалось, расступались. Нет, они не двигались, но необъяснимым образом пространства между ними становилось больше, будто реальность растягивалась в стороны, увеличивая пространство вокруг нас.

А огонь, уже почувствовав свободу, начинал перепрыгивать с одного дерева на другое, перебираясь по ветвям, разносясь ещё и ветром по округе. Очень скоро округу занесло дымом, через который было плохо видно.

Если так продолжится, мы сами здесь сгорим.

— Давай же! — я схватил Седьмого, дёрнув его за разгрузку вверх. Чувство усталости начало сходить на нет, пусть окончательно и не отпустило. — Поднимай, сука, жопу!

Тот нехотя встал.

— Поднимаюсь, да… как же херово…

— Будет ещё хуже! — рявкнул я. — Поднялись, дегенераты! Это приказ! Давайте!

Я смог растаскать всех, но к этому моменту всё вокруг уже полыхало под громкий треск деревьев и жуткие стоны леса.

— Бежим! Это приказ! Давайте, долбоёбы, вы что, бессмертными заделались?! — кричал я на кретинов, толчками подгоняя особо медлительных.

Они с трудом, будто не до конца понимая, что происходит, начали двигаться, пытаться бежать, слегка покачиваясь то влево, то вправо. Я боялся, что кто-нибудь нет-нет, да коснётся дерева, но пока обходилось.

Наша группа была вновь в пути, вновь бежала, но теперь уже кое-как, но не от монстров, а от банального пожара, который раздувала буря по лесу. И сейчас у нас вновь была гонка со смертью, где решалось, кто быстрее — мы или пожар.

— Куда? — прохрипел от усталости Восьмой.

— На полчаса вправо!

Если бы не ребризеры, мы бы уже задохнулись в дыму, а так могли вполне спокойно дышать. Но это не отменяло того факта, что пожар был быстрее нас и мы бежали уже по горящему лесу. Я видел, как он перепрыгивал по деревьям всё дальше и дальше прямо перед нами.

На бегу я надевал перчатки на руки, которые уже покраснели и выглядели так, будто их немного обожгло кислотой — местами слезала кожа, мокрили, чесались до жути и ныли.

А если такой воздух вдохнуть?

Мы бежали до тех пор, пока наш путь не перекрыла банально река. Не очень широкая, с медленным, как мне казалось, течением. Мы могли бы переплыть её, но сам факт соваться в реку в аду с мутной водой мог спокойно приравниваться к самоубийству. К тому же, она немного булькала то тут, то там, и я не мог понять — это кислотная река или же там кто-то есть.

— Куда? — пробормотал Восьмой. Другие выглядели не лучше, с трудом дыша.

Я попытался вспомнить, как всё выглядело с уступа у портала.

— Здесь где-то… дорога должна быть, по идее. И мост.

— Он дальше же, мы так и не дошли до поворота к городу, решили срезать, — пытался он отдышаться.

— Нет, ещё одна. Я видел её. Какая-то сельская… — я пытался определиться. Двигаться надо, так как огонь уже здесь, на берегу, и нам может действительно придётся отступить в воду, чего бы мне не хотелось. — Направо.

— Направо?

— Да, направо! Давайте, побежали! Пока нас здесь не прожарило!

Благо здесь был берег и не приходилось прыгать через корни. Под ногами хрустела галька, иногда вперемешку с осколками костей. Ну и, как положено, иногда встречался мусор. Так мы вообще оббегали остов проржавевшей машины, которая наполовину была в воде, словно пыталась оттуда выехать.

Очень скоро жар начал припекать нас уже через одежду. И так дышать сложно через маску с грузом за спиной, а тут ещё и температура растёт. Я обливался потом и чувствовал, как лёгкие наполняет неприятный сухой тёплый воздух.

Но удача была на нашей стороне. За поворотом реки всё же обнаружился мост, который я заметил до этого. И казалось, можно вздохнуть спокойно, но, подойдя ближе, я осознал, что это говно было деревянным и собрано в прямом смысле из палок и говна. От времени он уже частично разрушился, правая часть так и вовсе обвалилась в воду. В некоторых местах остались только деревянные опоры, которые были антонимом слова «надёжность».

— Ох блять… — пробормотал кто-то.

— Не блять, давайте, полезли! — подгонял я их. — Нам надо просто пересечь реку, и можно будет сбавить ход!

От дороги здесь было одно название, но каково было моё удивление, когда я увидел целую, едва ли не новую машину, что стояла на этой стороне. Сейчас она сгорит, но всё же — за столько сотен веков она была абсолютно целой и только покрытой пылью.

Можно было бы попробовать завести, было бы время… жаль…

— Давайте, на мост, друг за другом! Расстояние три метра! Я первый!

Я подгонял их, поглядывая на стену огня, которая поднималась.

Как предлагатель-испытатель я шагнул первым на деревянный мост, прислушиваясь к тому, как скрипят доски под ногами. Здесь приходилось идти наощупь, надавливая на каждую из досок ногой, но даже так один раз я провалился ногой, больно стукнувшись яйцами.

— Стоп! Не подходи! — рявкнул я, выставив ладонь, когда Третий уже было бросился ко мне протянуть руку помощи. Провалимся же нахер.

Осторожно вытащив ногу, я двинулся дальше, пока не дошёл до места, где правая часть моста обвалилась в реку. Здесь пришлось идти вдоль перил. А потом и вовсе я дошёл до места, где остались одни опоры.

А это значит, что мне придётся прыгать по деревяшкам, которые непонятно как сохранились. На веру, что они не обломаются подо мной и я не упаду в воду. Или не насажусь на них, как на кол.

— Первый, быстрее! — прокричал Восьмой, который замыкал. Жар уже вовсю добивал и до меня, так что можно было представить, как им там.

И всё же…

Мне надо было пропрыгать четыре опоры, после чего мост и считай, что перебрались.

Хотя что я ломаюсь? Выхода-то нет.

Сделав глубокий вдох и взяв небольшой разбег, я прыгнул и…

Первый!

Второй!

Третий!

Четвёртый!

Я просто пробежал по ним до другой стороны, с замиранием сердца слушая, как те трещат. В последний момент нога так и вовсе чуть не соскользнула, но нет, повезло, я оказался на другой стороне, после чего медленно продолжил свой путь.

Я бросил взгляд на воду и приметил, что именно под мостом расположилась какая-то тень, которая будто немного двигалась. Достаточно большая, точно с три человека, она словно расходилась разводами или… у этого что-то были щупальца.

Честно говоря, у меня похолодело всё внутри, и я обернулся к людям, которые сейчас шли за мной. Возникла мысль выстрелить в тварь, но… она под водой и, судя по всему, достаточно глубоко. И пули для неё будут как горох в такой ситуации. А вот разозлить её этим как нехрен делать.

И тем не менее я снял автомат, дожидаясь, пока вся моя группа не перепрыгнет. Лишь на последнем, Восьмом, вода пошла волнами, будто кто-то подплыл к самой поверхности и нырнул обратно, однако на этом всё и закончилось. А нам теперь предстояло двигаться дальше, так как огонь мог из-за сильного ветра перекинуться и на эту сторону.

У нас теперь даже времени на привал не было.

— Опять через лес? — вздохнул Четвёртый.

— Надо вернуться к тому маршруту, по которому шли. Вы поняли, что произошло?

— Лес. Сраный лес, да? — поморщился Восьмой.

— Да, — кивнул я. — Но теперь мы знаем, какой эффект он вызывает, а значит не составит проблем и бороться.

— И всё же… это единственный вариант?

— База Шестого Сектора не так уж и далеко от той базы, где мы были. Мне бы просто не хотелось останавливаться здесь. Добраться бы просто до базы сегодня, а там уже решить насчёт привала.

Собственно, никто больше не спорил. Делать привал рядом с пожаром, который вот-вот перекинется на другую сторону, да и вообще рядом с лесом, который едва нас не сожрал, никто не хотел.

Вы вновь вошли в лес и вновь услышали безудержный смех, смотрели за тем, как деревья будто обступают нас. Как на их коре вырисовываются лица мучеников и тварей, что хотят нашей крови. Но теперь никто не поддавался усталости. Никто не возмущался, что мы идём слишком долго или я наглею. Теперь все понимали, что любое чувство, которое заставляет нас остановиться на привал — это влияние этого сраного леса.

— Почему деревья так себя ведут? — спросил Четвёртый. — В них души людей или что?

— С чего взял? — спросил Седьмой.

— Ну вон, на коре лица других, — кивнул он.

— Даже не факт, что это деревья, — отозвался я, замыкая группу.

— Тогда что?

— Не знаю. Здесь вообще нельзя говорить обо всём с нашей точки зрения. Это для нас это должны быть деревья, но для ада…

— Что для ада?

— Да хрен знает, — пожал я плечами.

— То есть в них могут быть заключены и души, — сказал Третий.

— Вряд ли… — покачал я головой. — Есть то, что жрёт души, да. Есть то, что их собирает. Но эти деревья… скорее напитались энергии ада.

— Звучит как…

— Как бред?

— Как сказка, которую мне рассказывали, — ответил он. — Типа жил был лес, и деревья так долго впитывали людские эмоции, что стали в зависимости от них злыми или хорошими.

— Что-то типа, да, — ответил я. — Но я бы отнёс этот лес к хищникам. Просто в мёртвых деревьях завелись существа, что охотятся на других.

— Типа термитов.

— Ну… да.

Конечно, это далеко не термиты, но для понимания такое объяснение вполне подходило. Просто человеческому сознанию сложно принять некоторые вещи как бесконечная вселенная, ведь всегда должен быть конец. Или вот такие деревья: ведь как объяснить, что это вроде и неживой предмет, но в то же время живой.

Альтернативно живой. Если для тебя всегда было белое белым, а чёрное чёрным, принять что-то другое всегда сложно.

И здесь этих альтернативно живых целый лес, блять. Хорошо лишь то, что теперь все понимают, что есть их желание, а что давит на мозги. Парни молча и хмуро продолжали идти дальше, продвигаясь между деревьев и не касаясь их.

Когда те пытались слишком сильно закрыть нам вход, приходилось снимать перчатки и постреливать слабыми зарядами, чтобы не сжечь ещё и этот лес. На деревья это действовало как газовый баллончик, в прямом смысле разгоняя их в стороны. Но потом сволочи всё равно пытались окружить нас, и так по кругу.

Внутренние часы подсказали, что заняло у нас пройти лес около четырёх часов, за которые, наверное, уже ни я, ни кто-то другой из нас не чувствовал ноги.

Было решено сделать хотя бы какой-то привал, как только мы вышли из него. Пусть это и была пустыня, но здесь и до города было приличное расстояние, и от леса отошли, чтобы не бояться, что оттуда нас что-то выцепит. Да и газометр говорил, что всё в пределах нормы.

Мы нашли место прямо около какого-то огромного булыжника, который закрывал нас от ветра бури, забившись под него поглубже. Было решено ставить караул на три смены: я и Восьмой — первые, Седьмой, Шестой, Пятый — вторые и Четвёртый, Третий, Второй — последние. Как раз каждый подежурит по три часа и на каждого выпадет по шесть, чтобы была возможность у всех немного восстановиться.

Поэтому, быстро поев, кашляя от щипающего кожу и лёгкие воздуха, все вновь спрятались в ребризеры и уснули, прибившись кучей друг к другу. Я же остался стоять с Восьмым на стрёме.

— Город. Мы пойдём насквозь?

— Я думаю.

— Там может быть хуже, чем в лесу.

— И это самый быстрый путь, а вот обходить сбоку — это огромный крюк. Посмотрим, как пойдёт.

Отсюда города было не видно, но, думаю, он будет ещё более угнетающим, чем лес. Вообще, пересечь его было делом часа или двух — городок не сильно большой. Но чёрт знает, насколько там будет безопасно и сможем ли мы идти прямо. Стоит просто вспомнить тот факт, что там половина города зависла в воздухе…

— Когда-нибудь мы освободим этот мир, — негромко произнёс Восьмой.

— Избавь меня от пропаганды Организации, — поморщился я.

— Тебе не жалко запертые души?

— Мне плевать, по большей части. Не я, и ладно.

На его косой взгляд я вздохнул.

— Какой ответ ты хочешь? Этот бред про то, что мне их очень жаль? Да господи, даже тебе насрать! — развёл я руки.

— Мне не насрать. Иначе меня бы здесь не было.

— И мне не насрать. Я им не помогу, и смысла об этом думать нет. Только вгонишь себя в депрессию, а изменить ничего не сможешь.

— Мы сможем. Мы найдём способ очистить мир и освободить души других людей. Когда-нибудь… — он потопал по земле, — здесь будет расти трава, и никто уже не вспомнит, что здесь было.

— Надеюсь… — протянул я.

Потому что шансы здесь остаться у нас огромные, и хотелось бы в случае подобного исхода, чтобы кто-то всё же нас да спас. Всю вечность до вечности томиться здесь у меня не было никакого желания. Как, собственно, и сдохнуть здесь.

— Ты хоть раз жалел, что выбрал этот путь? — спросил Восьмой.

— А ты записался в психологи?

— А тебе он нужен?

Я замолчал, прислушиваясь к окружению.

— Не знаю, — наконец покачал я головой. — Раньше да, жалел. А сейчас понимаю гораздо больше и вижу ситуацию со стороны. И потому хрен знает, жалею или нет, если честно. Не сделай я так, то скорее всего сам бы оказался в аду.

— А люди, которых ты убил?

— А что они? Они свободны, ищут новые тела. Разве это хуже того, что весь мир скатится в ад, и миллионы душ окажутся заперты, включая ваши, что будут его защищать?

— Но они уже будут другими. Тех людей, кем они были, ты убил окончательно.

— Давай просто закроем этот разговор, лады? — вздохнул я.

Мне надо было быть собранным, и лишние волнения этому никак не способствовали.

Особенно такая тема…

Не терял, блин…

Гелиопсис, наверное, была самой больной темой, но я сделал всё правильно. Росси… но насчёт него теперь я был спокоен. Был ещё один паренёк, которого я убил, и… да, я стараюсь не вспоминать об этом случае. Я его столько натаскивал, обучал, он доверял мне безоговорочно… а потом я пришёл и убил его по приказу. Он понимал всё и не стал бы убегать, но я даже и не попытался предоставить ему такой возможности.

Я шёл на многое сначала ради плана, а потом по накатанной, но всё сводится к одному и тому же — я хотел спасти свой мир. И не ценой других жизней: люди умрут, но души-то останутся и будут свободны. Я это сделал, зная, что могу расплатиться куда дороже.

Вскоре караул сменился, и на шесть часов я просто провалился в сон. Вот я лёг, а вот меня будят. Ни снов, ни мыслей, всё пролетело по щелчку, а в голове осталось неприятное чувство тяжести, которое я заел таблетками, после чего позавтракал на скорую руку.

Все выглядели очень уставшими и помятыми после вчерашнего кросса. В песке, чуть-чуть заторможенные после сна, не считая тех, кто дежурил, они быстро запихивали в рот сухпаёк, запивая его водой, пока агрессивная атмосфера щипала лицо.

Ели пять минут, после чего сбор буквально ещё пару минут, и мы вновь выдвинулись.

К утру буря улеглась, уступив место чистому небу с кровавой воронкой облаков, которые засасывало в солнце. И благодаря этому мы могли насладиться не только душераздирающими криками миллионов голосов, но и видом города впереди, из которого они доносились, который выглядел не просто мёртвым… Он просто был иным, будто из другого мира. Особенно в тёмно-красном свете, будто из…

Преисподней?

Так мы и так в ней.

Признаться честно, мне не очень хотелось входить в него. И чем ближе мы подходили, тем сильнее он давил на нас жутью. А хор голосов лишь усиливался, будто котёл для таких, как мы, приближался с каждым шагом.

— Входим или обходим? — спросил Восьмой. — Надо решать.

Я с сомнением пробежался взглядом по пятиэтажкам и покачал головой.

— Обходим. Не будем рисковать.

Но очень скоро мы поняли, что все пути так или иначе ведут через город.