Первый инженер императора – I

Глава 19

19

Аккуратным ударом молотка я разбил бутыль. Осколки прыснули во все стороны, словно брызги от волны, хотя я и старался этого не допустить. Но самое главное, что дно осталось целым. Его форма идеально подходила для того, чтобы использовать для создания примитивного увеличительного прицела. Да, слегка мутноватое, но лучше, чем ничего.

Второй осколок — плоский, но с горбинкой посередине — едва не треснул, когда пытался придать ему форму. Спасла смола: нагрел на углях, обмазал края, чтоб не крошился. В итоге получилось нечто, отдалённо напоминающее окуляр.

Но перед тем, как их устанавливать в трубку и закреплять, пришлось как следует обработать их об песок, чтобы сточить острые края и придать округлой формы. Не знаю сколько прошло времени, но судя по тому, как у меня начали ныть пальцы — довольно долго. Была бы алмазная резка и шлифер — справились бы за полчаса, так нет, пришлось ворожить, как первобытному человеку.

Второй кусок вручил Ивану, чтобы управиться быстрее. Так вдвоем и шлифовали на глиняных плитках, пока меня не удовлетворил результат.

— Давай, — сказал я Кречету, когда подал первый кусочек стекла внутрь при помощи тонких щипцов и зафиксировал в трубке той же смолой, и затем подал второй кусочек. Приставив трубку к глазу, принялся подгонять расстояние. Миллиметр туда, пару миллиметров обратно. Процесс небыстрый, но куда проще, чем натирать стекло о песок.

— Отлично, — сказал я, когда картинка за двумя стеклышками стала относительно четкой и можно было даже разглядеть текстуру стены у противоположной части кузницы, что кое-как виднелась в красном свете тлеющих углей. — Смотри!

Я подсунул самодельный прицел Ивану в руку и направил, чтобы он приставил его к своему глазу. Он послушался, аккуратно заглядывая в трубку, после чего глубоко вздохнул, переводя прицел в окно.

— Охренеть… — прошептал он.

— А-то! — ответил я. — Завтра еще конским волосом сделаю перекрестие, чтоб тебе проще было целиться и все готово будет. А пока давай сюда, сейчас мы его присобачим на держак.

Держак, к слову, пришлось выносит слегка влево, чтобы не мешался с местом зарядки обоймы с болтами, и надо будет еще отстроить угол прицела, чтобы он будущим крестом смотрел туда, куда будет лететь болт.

Обхватив полосками сыромятной кожи, я намертво примотал прицел к держаку, после чего положил Бьянку на стол и отошел на два шага.

Результат удивил даже меня. Арбалет теперь выглядел монструозно, брутально и даже диковато. Его общий вес увеличился не менее, чем на полтора килограмма, но сила, с которой он должен будет бить, и увеличенная дальность того стоят, я уверен.

А еще я понимал, что еще один такой арбалет сделать у меня не выйдет и каждый из них придется подгонять индивидуально. Либо полос металла не найдется, либо «ножку» некуда будет крепить, или не хватит блоков, для распределения нагрузки. Много нюансов, а значит, буду действовать по обстоятельствам.

— Все, шабаш, — сказал я довольно. — Финальные эксперименты будет проводить завтра. А сейчас пошли спать.

Напоследок я положил один из арбалетных болтов, что все это время лежали аккуратно на правой части стола в ложе и проверил, чтобы ничего не мешало. Болт скользил без каких-либо затруднений и должен был идеально вылетать со своего места. Прекрасно.

Выйдя во двор поместья, я на мгновение застыл. Никого. Кромешная тишина. Столы убраны под чистую, фонари погашены и только вдали где-то кричит козодой. Подняв голову к небу, я прикинул по положению луны, что в целом довольно глупая затея, который сейчас мог быть час.

Мозг вяло и нехотя подсказал: «примерно половина второго». Ну, что ж, еще не так и поздно.

Проходя мимо столов, я понял, что ошибся. У самого края на столе, что был ближе к дому, стояли две деревянные миски, прикрытые сверху тарелками. Ясное дело, что за время они остыли, но хоть мух и гнуса не набрались.

— Заботливые у тебя женщины, — невзначай отметил Иван, сев за стол.

— Ты бы видел какими мне их отдали в подчинение, — ответил я спокойно, присев с другой стороны. — Словно загнанные звери.

Кречет хмыкнул.

— Хотел бы я взглянуть на их лица, когда они услышали, что поедут отдыхать в Хмарское, — и от этих слов я почему-то невольно рассмеялся.

Только и разговоров о призраках, а нет ни одного.

— Я думаю, что твои догадки недалеки от истины. Ехать сюда никому не хотелось, кроме меня.

— Почему? — спросил он, — отправляя ложку овсяной каши с кусочком солонины в рот.

Еда действительно остыла и слиплась, но даже такое блюдо было за милую душу после тяжелого рабочего дня.

— Мне нужна мастерская, нужен свой дом и свобода действий для разработки. Здесь никто не будет меня донимать срочными вопросами из двора и так далее. С монархом есть строгая договоренность, которую я должен выполнять, а он со своей стороны способствует моим инженерным идеям и потаканиям во благо своего государства.

Кречет хмыкнул, покачав головой.

— Меньше верь тому, что говорят короли, цари и императоры. Все они будут лить мед в уши, а потом подсунут полную бочку дегтя.

Старо, как мир. И это, к сожалению, было чистой правдой. Политики никогда не менялись, что не говори, и, к сожалению, очень часто их слова расходились с действиями, как только проходила инаугурация или выборы в парламент.

Обещания забывались также быстро, как утренний сон, развеивающийся с восходом солнца, словно морок.

Доев последнюю ложку каши, я подобрал свою посуду и почти привычным жестом отправил в кадку с мыльной водой. И снова отметил, что со своей занятостью банально не успел вымыть посуду со вчера, а ее тут и не было.

Нужно будет поблагодарить своих хозяек за чистоту. А еще надо бы, наверное, соорудить простую баню, чтобы народ мог мыться по-людски и мыловарню. Но для этого нужен жир…

— Идешь спать?

Я вынырнул из размышлений, сосредоточившись сонным взглядом на Кречете, который стоял полубоком, явно направляясь в сторону дома.

— Да. Воздухом только подышу перед сном, а то, считай, весь день из кузницы не вылазил.

Иван пожал плечами.

— Как знаешь. Доброй ночи, барон, — махнул он рукой и поплелся, шаркая по старой брусчатке.

Ночь действительно выдалась свежей. Сидя на лавке, я обратил внимание, что изо рта выходил едва заметный пар, а под одежду медленно пробирался холодок, отчего то и дело кожа покрывалась мурашками.

Но я все сидел и медленно вдыхал эту свежесть, наслаждаясь тишиной и покоем. Слишком много событий за несколько дней. Слишком много проблем, которые мне надо решить за короткий промежуток времени.

И среди прочего мне нужно снова попробовать вернуться на поляну, чтобы закончить начатое. Прикоснуться к руне. Одна только мысль об этом вызвала у меня небольшую волну дрожи, прошедшей по всему телу.

Не сегодня.

Я поднялся с лавки, уперевшись ладонями в колени, ощущая, как все тело ноет от усталости. Но это хороший признак, который значит организм восстанавливается. Даже по себе уже заметил, что одышка практически ушла, легкие больше не жжет огнем от длительных забегов и сам я практически не валюсь с ног, если бодрствую почти весь день.

Но, наверное, надо бы наладить режим, иначе весь мой успех накроется медным тазом, если продолжу спать по четыре часа в сутках.

Двигаясь в сторону дома я даже не заметил хлопающих звуков, что доносились сзади, словно шелестящая парусина на ветру. Мозг или я сам — тут уже не разберешь — отдал телу мгновенный приказ упасть на землю, прикрыв голову руками.

Я это сделал, успев сначала упасть на руки, и только затем прикрыть затылок. Воздух надо мной просвистел, а затем обдало порывом искусственного ветра.

— Саша! — услышал я оклик Кречета. — Бегом в дом!

Я нервно хохотнул себе под нос. Да уж, резонное предложение, если учесть, что меня только что чуть не разодрало нечто.

К слову, а что это было?

Я рывком перекатился на спину, после чего дернул ноги и корпус назад, перекатившись через голову на ноги. Краем глаза я успел заметить огромную летучую тварь и не одну, а сразу четыре. Та, что целилась в меня, набирала высоту, чтобы совершить очередное крутое пике, а три ее подружки были только на подлете к моему поместью.

Масса тела примерно до десяти килограмм, размах крыльев — до двух метров. Черная гладкая кожа, блестящая в лунном свете, перепончатые крылья и красные глаза. Ничего подобного не видел раньше. Скорость полета — где-то сорок километров в час.

Тот, что только что на меня нападал — уже преодолел половину нужной высоты, а значит у меня есть не более пяти-семи секунд, чтобы успеть добежать до дверей и захлопнуть их.

Хотел бы я сказать, что сорвался с места, словно за мной велась погоня, да не выйдет, так как тут была не погоня, а целая охота. И что это за твари и на что они способны — я не очень понимал, а изучать стоя посреди открытого пространства не очень хотелось.

— Быстрее! — гаркнул Иван, вытянув руку, стоя в дверном проеме.

Что ж, спасибо, что хоть не заперся внутри, а хотя бы руку протянул. С другой стороны, что еще он мог сделать в его ситуации? Его арбалет лежит в кузнице, а под рукой кроме мелких камушков ничего нет. Понятное дело, что бросаться и жертвовать своей жизнью ради спасения какого-то малознакомого барона он не будет.

Ветер свистел в ушах, сердце стучало, пытаясь вырваться из грудной клетки, а я несся на всех парах в сторону распахнутых дверей, мысленно отсчитывая секунды.

Раз.

Подошва ботинок глухо стучала о каменную кладку двора. Дистанция между мной и домой сокращалась как-то слишком медленно. Словно я был в кошмарном сне, и буквально бежал на месте, убегая от маньяка.

Два.

Ближе и ближе. Перепончатые крылья хлопали позади и над головой, рассекая и посвистывая воздухом.

Три.

Мне осталось не более двадцати шагов. Я должен успеть. Вот деревянная веранда с замененными ступенями, которые не должны лопнуть под моим весом. Вот перила и поручни, покрученные от времени. Вот пускай хлипкая, но безопасность.

Четыре.

Я вытянул руку, пытаясь ухватиться за Ивана, лицо которого раскраснелось от нервов и напряжения, словно он сдерживал своими мышцами целый вагон с пассажирами или не давал рухнуть этому дому, не иначе.

Пять.

За спиной просвистели когти и крылья, а затем раздался раздирающий пространство визг ненависти и злобы. Я успел вскочить, едва не запнувшись, после чего ухватился за Иванову руку, и он рывком втянул меня в дом, заперев двери и одним ловким движением заперев засов.

От напористого удара вся поверхность дверной рамы затряслась и посыпалась древесной пылью. Я сделал несколько шагов назад, осматриваясь что можно подобрать в качестве оружия, но к моему удивлению, дом был чист от мусора. Ни обломков кирпичей, ни старых досок.

Мои подопечные вытянули все до последнего камушка и щепочки, приводя поместье в порядок. Никогда бы не подумал, что это будет настолько не под руку, как сейчас.

Очередной удар заставил содрогнуться не только дверное полотно, но и всю северную стену здания, которая примыкала к главному входу. На мгновение возникла мертвая тишина, словно в склепе. Я дышал через раз, прислушиваясь к каждому шороху, что доносились со всех сторон.

Скрип когтей по черепице крыши был не самым приятным звуком, словно ножом царапали по стеклу или пенопластом по школьной доске. Я поднял голову и увидел все те же дыры, что были и ранее, пускай часть успели залатать. Тусклые лучи луны просачивались, подсвечивая мелкие пылинки, что парили в воздухе.

— Слышал? — прошептал Иван.

Я медленно кивнул, рассматривая прорехи в крыше, ожидая узреть, как в одной из них вот-вот появится морда твари, словно череп, обтянутый кожей.

— Нужно разбудить Скворцова, — прошептал я.

— И собрать остальных, — сказал Иван, отчего меня пронзило, словно раскаленным прутом.

— Ни в коем случае! Они должны быть в безопасности.

— Нельзя их оставлять в комнатах! — возражал мне шепотом Кречет. Его хмурое лицо в полумраке было неестественно вытянутым, а синяки под глазами придавали измученный вид.

— Это единственный вариант уберечь каждого от беды, — ответил я ему. — Сейчас надо добраться до Скворцова и с его помощью отогнать тварей.

— А если они прорвутся? — не унимался Иван.

— Мы этого не допустим, — отрезал я.

И неспроста. В голове вызрел план как мы можем обхитрить незваных гостей. Окончательно сформировать я его не успел, потому что в провале крыши наконец-то объявилась нетопыриная морда с красными глазами-рубинами. Он повел носом, словно собака, после чего издал пронзительный визг, заполнивший весь дом.

Я непроизвольно закрыл уши руками, спасаясь от хитрого маневра эхолокации.

— Тварь выискивает нас при помощи отражения звуковой волны, — сказал я Ивану, который тоже морщился, кривился и пытался пережить неприятный визг.

— Что⁈ Нихрена не слышу! — крикнул он в ответ.

И это было ошибкой.

Тварь замерла, уставившись на Ивана. Движения рваные, словно она не секунду увидела (или услышала?) то, что она искала, и вновь потеряла, когда мы умолкли.

Ясно. Значит, когда мы молчим, не шевелимся и не говорим — нас не видно. Элементы интерьера. Возникает вопрос: а на какой высоте звуковой волны она начинает различать, где находится нужный объект? Я бы предположил, что такая крупная скотина должна охотиться на что-то не менее крупное, но сейчас, к сожалению, цена неверной догадки могла ровняться нескольким жизням.

— Иван, — тихо сказал я.

— М? — также тихо отозвался хламник.

Отлично. Она нас не «видит», но активно вертит головой, прислушиваясь. Но еще тише я говорить не могу, иначе мой соучастник по несчастью меня не услышит.

— Есть план.

Тварь зашипела и попыталась втиснуться в пролом, обрушив часть черепицы, но глубже просочиться не смогла. Следом за ее писком о крышу снова заскрежетали пары когтей, усаживаясь, словно птицы на ветку.

— Какой?

В голове щелкали шестеренки, хотя последнее время я только и делал, что старался ограничивать свои способности, чтобы хоть как-то отсрочить неминуемое приближение проблемы. Головные боли учащались, а продуктивность падала.

— Нам надо разделиться.

— Что? — удивился Иван.

— Ты срываешься с места и делаешь пять шагов. Затем я мгновенно…

Снова рев твари, пытающейся проломиться внутрь. Вместе с ней внутрь голову сунула еще одна чупакабра.

Отдаю должное тем строителям, что проектировали этот дом. Спустя даже такой большой промежуток времени, истлевший, обветшалый и изможденный он продолжал выполнять свою главную задачу — защищать и укрывать хозяев.

— Затем я, — продолжил я тихо. — Так мы можем попробовать сбить их с толку.

Иван смотрел на меня искоса, продолжая стоять нерушимо.

— Шутить вздумал, барин? — спросил он.

В его голосе я слышал отчетливое недоверие к моим словам, и я понимал почему. Даже в мои времена фраза «давай разделимся» особенно в фильмах ужасов приводила к самым трагичным последствиям. И в нашей с Кречетом ситуации это было практически тоже самое.

— Нет, — тихо отвечал я. — Подумай сам. Они реагируют на перемещение фигуры в пространстве посредством испускания звуковых волн. Эхолокация. Если бы они видели глазами, которые ты и сам прекрасно видишь, они бы уже рвались сюда, вырывая крышу зубами. Но пока что они реагируют только в моменты, когда мы либо громко говорим, либо резко движемся.

— Что им помешает зафиксировать меня, когда я остановлюсь? — точно спрашивал Иван. Его голос был спокойным и ровным. Ни капли дрожи, сухая расчётливость и пытливый ум старого бойца. Он хотел знать каждый нюанс, каждую деталь, чтобы отработать по плану.

Как в армии.

И мне его подход импонировал.

— Ты прав. Но в момент, когда ты остановишься — начну двигаться я и тем самым перетяну внимание. Схема проста до жути, но должна сработать. Тем более, что у нас есть крыша, которая должна замедлить их продвижение.

Капли пота медленно стекали по вискам и по лицу. В доме не было душно, но от волнения и напряжения каждый из нас потел, держа каждую мышцу под контролем.

— А может просто ломанемся к Скворцову вдвоем? — предложил Иван.

Я хотел было покачать головой, но успел заблокировать это движение.

— Арбалеты все в сундуках возле ваших повозок, верно? — спросил я.

— Да, — ответил хламник тихо с досадой, которую я разделял. Да, сам из арбалета я не мастак стрелять, еще предстоит подучиться, но вот было бы неплохо сейчас поднять всех сборщиков металлолома по одному крику и устроить турнир по стрельбе в летающие мишени.

— Именно поэтому надо разделиться в том числе. Шаг за шагом. Я к Скворцову, а ты в кузницу через комнату Михалыча. В Кузнице тебя ждет Бьянка, — я широко улыбнулся, обнажив зубы. — Чем не повод проверить мою модернизацию?

Мы продолжали стоять неподвижно, глядя друг на друга. Твари вертели головами, щелкали пастями и скреблись по черепице, то и дело обрушивая очередной старый кусок.

— Кто первый? — спросил Иван.

Логичный вопрос. Дистанция от нашего места до комнаты мага и выхода к кузне отличались примерно в два раза.

— Ты, — ответил я ему. — Тебе придется бежать больше.

Он неоднозначно хмыкнул, изогнув губы в кривом подобии ухмылки.

— Тогда я пошел, — сказал он и рванул с места с такой скоростью, что я бы никогда не подумал, что он так может.

Сразу стало видно, что этот человек привык к физическим нагрузкам и большую часть жизни использовал мышцы всего тела по назначению, а не сидя за столом.

Я успел отсчитать ровно пятнадцать шагов. В голове мелькнула мысль, что было бы странным, будь они неровными, верно? И только после этого, не сговариваясь, стартанул, бросив взгляд на тварей — в проломе крыши виднелось уже три морды, которые метались из стороны в сторону, явно не понимая, что происходит.

Значит моя догадка оказалась правильной: эти существа способны отличать нас по движению и по высоте звуковой волны. Если движешься — тебя видно. Если говоришь слишком громко — тебя видно. Оставалось загадкой в какой момент они раскусят каким образом цель перемещается в пространстве, появляясь то тут, то там.

Я успел сделать семь шагов, прежде чем Иван снова сорвался с места. Адреналин откровенно бил в голову, заставляя кровь в висках шуметь, сердце стучать в сумасшедших двухстах ударах в минуту, отчего дышать (по крайней мере мне) приходилось через рот.

Как только я собрался сорваться с места, чтобы перехватить инициативу, я услышал странный звук. Что-то неприятно хрустнуло и надломилось. Краем глаза я успел заметить кусок летящей черепицы, которая откололась под весом существа и полетело вниз.

Надежда, что Иван тоже услышал этот звук во мне теплилась по последнего момента. Все происходило, словно в замедленной съемке. Обломок медленно падал на пути мужчины, который несся, сломя голову.

Топ-топ-топ.

Бам.

Ноги Кречета подкосились, а сам он, вытянув руки перед собой, полетел лицом вперед. Я не видел его лица, но был уверен, что гримаса боли заняла там главенствующую роль. Твари задрали рыла и стали щелкать клыками, после чего одна из них снова завопила и стала активно драться лапами провал в крыше.

Опустив взгляд, я понял почему.

В лучах лунного света, что падали на голову Ивана, на волосах поблескивала алая кровь.

— Твою мать, — процедил я сквозь зубы.

До комнаты Скворцова оставалось всего ничего, но бросить Ивана я не мог. Тем более, что эти твари еще и явственно реагировали на свежую кровь. Судя по тому, как они начали активно пытаться проломиться — это была не беспочвенная догадка, а полноценный факт.

Я сорвался с места так быстро, как только мог. Еще с нескольких шагов было видно, что он живой, потому что кривился от боли. Подскочив к предводителю хламников, я закинул его руку себе за голову, присев на корточки.

— Вставай, — выдавил я натужно, взваливая его тушу на себя и пытаясь встать на ноги. Звук когтей, разрушавших крышу, доносился все отчетливее. Я услышал, как отворилась одна из комнат, из которой выглянул Василь с округлившимися глазами.

— Барин, что… — его и без того большие серые глаза расширились без преувеличения до размеров блюдец, когда мужчина поднял голову на звук.

— Запри дверь! — гаркнул я в сторону крестьянина, отчего от тут же мгновенно. — НИКОМУ НЕ ПОКИДАТЬ КОМНАТ!!!

Очередной истошный крик заполнил поместье, отражаясь от стен и сводя с ума.

— И… дем, — прохрипел Иван.

Я ощутил, как он худо-бедно стоял на ногах, шатаясь из стороны в сторону. Кровь из рассеченной головы текла теплым ручьем по шее, а сам мужчина смотрел перед собой затуманенным взглядом.

— Идти можешь? — спросил я, понимая, как медленно мы движемся, но с каждым шагом его походка становилась все тверже.

— Надо, — сказал он, скрипя зубами. — Направляй.

Шаг. Еще шаг. Быстрее. Еще быстрее. Надо спешить. Я придерживал его, слыша, как твари бросили старые отверстия в крыше и, хлопая крыльями, скачут по ней, заглядывая во все отверстия. Большие, маленькие, средние, пытаясь найти способ проломиться.

Мы свернули на повороте, завернув за комнату Михалыча, который то ли услышал мой крик, то ли крепко спал, дверь которого была заперта. До кузницы оставалось открыть дверь с черного хода и пересечь открытый кусок между домом и мастерской.

Привалившись к стене спиной у черного входа, что вел к садам и кузнице, я тяжело дышал. Иван сопел, пробовал рассеченное место на голове и каждый раз прикасаясь к нему, шипел. Как тот ребенок, что смотрит на синяк, трогает его, ойкает и продолжает это бесполезное действие по кругу.

— Надо перебинтовать, — сказал я мысль вслух, за что Иван перевел взгляд с окровавленных пальцев на меня и улыбнулся.

— Да? Ловко ты это придумал, а мне сразу в голову и не пришло, — съязвил он, откашливаясь.

— Зато пришло кое-что другое, — подколол я в ответ, на что хламник зашелся тихим смехом.

Отсмеявшись и отдышавшись, он снова прикоснулся к ране, у которой уже медленно на волосах запеклась кровь.

— Нас будут ждать, — отметил я, поглядывая на дверь и прислушиваясь к каждому шороху. Вокруг стало слишком тихо, хотя отчасти было ясно почему — в этой части здания крыша была целой без единого пролома и просвета.

— На этот случай у меня припрятан нож в сапоге за голенищем, — улыбнулся он и его улыбка на мгновение показалась мне необычайно хищной. — Ты когда-нибудь убивал, барон?

Я ответил не мешкая:

— Людей нет.

Мне нечего было скрывать. В моем двадцать первом веке убийства были не предметом гордости или необходимостью, а чем-то из ряда вон выходящим. По крайней мере до того момента, как я заснул.

— Придется, — хмыкнул Иван.

— Готов? — спросил я, поднимаясь на ноги. Кречет кивнул окровавленной головой. Я потянул засов и дернул створку на себя.