Первый инженер императора – I

Глава 17

17

Поместье графа Виктора Цепеша

Лунный свет проникал в распахнутое окно, освещая пространство: небольшая комната, даже скромная для титулованной особы, которая скорее напоминала помещение для уединения, нежели рабочий кабинет.

Несмотря на теплую летнюю ночь в маленьком открытом камине трещало полено, жадно поедаемое огнем. Два источника света смешивались между собой, создавая приятную уютною атмосферу. Пробегаясь взглядом по периметру, можно было заметить много интересного.

Например, что все книжные шкафы, уставленные под стены, были заполнены под завязку единичными экземплярами разного рода книг, упакованные в специальную вакуумную обложку, что предотвращала старение.

Среди артефактов древности стояли монументальные научные труды за авторством Эйнштейна, Ньютона, Теслы, Ломоносова, Попова, Ковалевской. Хватало и книг, которые касались медицины: Павлов, Сеченов, Мечников, Пирогов. Покоились также труды Маркса, Дарвина и Бирмана.

И чем дольше всматриваешься — тем больше удивляешься тому, насколько скрупулезным был человек, собравший целую мировую библиотеку тайных научных знаний в мире, где эти знания были запрещены.

Сам человек сидел в глубоком красном кресле и что-то медленно записывал настоящей шариковой ручкой в тетради в клетку. Он аккуратно выводил букву за буквой и если приглядеться, то можно было заметить, что его почерк был настолько внятным и разборчивым, не чета письменам большинства монархов, что основали свои дома на осколках империи.

Граф Цепеш не принадлежал ни к одному из домов, а был верен старой короне своего правителя, который был дерзко предан собственными приближенными. В тот день он не смог помешать тому, что случилось, так как был по указу императора далеко на востоке, верша правосудие над еретиками, что посмели пройти против Указа.

Нетопырь залетел в открытое окно, как к себе домой. Его маленькие перепончатые крылышки рассекали воздух, заполняя комнату, в которой скрипела ручка и трещали поленья, свистящим звуком. Малыш крутанулся вокруг коротко стриженой головы своего хозяина, попискивая, и, подлетев к люстре, уцепился за нее лапками.

Граф Виктор Цепеш не обращал внимания на маленького летучего мышонка ровно до тех пор, пока не закончил предложение и не поставил аккуратную маленькую точку.

— Ну-с, — сказал он, закрывая тетрадь и откладывая ее на невысокий кофейный столик из красного дерева с резными винтажными ножками. — С чем пожаловал, мой дорогой друг?

Отцепившись от люстры, нетопырь пикировал к полу, где вновь вспорхнул крылышками и, подлетев, приземлился к хозяину на плечо на мягкий кашемировый жилет красного оттенка.Перебирая цепкими рукокрыльями и лапками, мышонок добрался до уха графа, фырча и попискивая.

Усевшись поудобнее и ухватившись за мочку, нетопыренок принялся щебетать на своем языке, рассказывая о все, что только услышал в поместье Кулибина, что стояло во Хмарском.

— Вот как? — удивился Виктор Цепеш, внимательно слушая рассказ слуги. Свободной рукой он потянулся к столику, куда отложил тетрадь и взялся за бокал с чем-то красным, пригубив вязкую жидкость губами.

Если бы кто-нибудь подглядывал за графом в замочную скважину или окно, то сопоставив его фамилию и напиток, однозначно предположил бы, что Цепеш вампир, но за дверью никого не было. Как никто и не осмелился подглядывать за графом через распахнутые створки. Виной тому, наверное, была высота третьего этажа.

Да и к тому же, это было обыкновенное вино из мускатного винограда южного сорта.

Поднявшись с кресла, мужчина подошел к одному из книжных шкафов и стал водить пальцем по корешкам, выискивая нужную книгу. Это было не так трудно, если учесть, что произведения стояли отсортированные в алфавитном порядке.

Нужная книга не слишком сильно отличалась от множества других, но ее содержание было несколько иного характера. Толстый талмуд не был исписан сложными математическими формулами или закономерностями генетики. Нет. Все было куда проще.

Эта книга содержала в себе семейные древа всех ученых, что жили в империи и составлена по указу императора, чтобы контролировать всех и каждого. Указ о запрете на науку должен был соблюдаться в жесточайшей строгости и потому каждая ученая голова просто обязана была стоять на некоем учете.

— Очень интересно, — пробурчал сам себе под нос Цепеш, изучая древо. — И откуда ты взялся, Александр Кулибин?

— Какой чудесный образец! —сказал я воодушевленно, рассматривая арбалет. Мои пальцы, привыкшие к сенсорным панелям и полимерным материалам двадцать первого века, скользили по оружию, изучая каждый изгиб и деталь. Искусная работа, хотя и было видно, что этим инструментом пользовались часто и с охотой.

Материал приклада точно был из ореховой древесины, пропитанный льняным маслом до янтарного блеска. В нос ударял терпкий запах старой смолы и металла, который не спутаешь с синтетикой старого времени.

Я начал осмотр с дуги. Это первое, что цепляет взгляд. Не композитные пластины с квантовой памятью формы, а монолитный изгиб древесного полотна, обитого кованной пластиной. Отчетливо видны следы молота: здесь на левой части мастер перегрел металл, оставив микроволны, а вот с правой — недотянул закалку, отчего металл поблескивает пятнами.

По меркам моего века само использование этого оружия даже для охоты вызвало бы смех, но как изящно рассчитан изгиб! Дуга сужается к концам, уменьшая массу без потери упругости — интуитивная гениальность дотеоретической механики.

Взгляд непроизвольно двинулся дальше, внимательно и дотошно рассматривая следующий элемент. Ложе.

Оно профессионально выточено так, чтобы лежать в руке, как продолжение кисти. Однако мои инженерные рефлексы тут же подметили просчеты: центр тяжести смещен к дуге, прицельная линия едва совпадает с осью тетивы. Зато резные желобки для пальцев настоящее произведение искусства, подогнанное под анатомию владельца. На левой стороне ложа — медная пластина с инициалами «А. В. 2423». Возможно, оружейник Антон Васильев? Алексей Варганов? Интересно, что с ним стало с тех пор, как император сошел с ума?

А вот спусковой механизм заставляет меня усмехнуться. Простейший «орех» из бронзы, без предохранителя или блокировки. Тяжелая железная скоба вместо курка и для того, чтобы выстрелить нужно нажать сжать всю кисть, чтобы сработал двуплечный рычаг… технологии, до которых человечество шло веками, воплощены здесь с трогательной тщательностью.

Тетива сплетена из конопли и пропитана пчелиным воском. При утреннем солнечном свете под углом заметны потертости от частого использования. В мою эпоху такой материал считали бы ненадежным — слишком растягивается от влаги, теряет упругость на морозе. Но здесь, в двадцать шестом веке, что напоминал мне пятнадцатый, это вершина инженерной мысли.

На прикладе ни амортизации, ни регулируемого упора. Просто стальная пластина, что приклепана к дереву и от этого элемент слегка кривоват — мастер экономил металл, повторно используя обломок какого-то доспеха. Но именно эта неровность цепляет взгляд: на стали проступают следы гравировки в виде стилизованных волков, пожирающие солнце.

Этот арбалет не просто оружие. Это история, выкованная в металле и дереве. И глядя на него, я ловлю себя на мысли: технологии моего времени создали бы идеальный арбалет… но он никогда не обрел бы этой души, этой грубой поэзии борьбы человека с материалом.

Заключая осмотр, я мог сделать лишь один вывод: оптимизация обязательна. В голове сразу вспыхнула картинка с чертежами Да Винчи и его многозарядным арбалетом и следом появился чо-ко-ну, арбалет из Азии.

Первый был сложным и лишь фантазией легендарного человека с невероятным типом мышления для того времени, а второй реальный прототип, которым воевали и выигрывали битвы. Сделать можно и то и то, если постараться, но нужно найти компромисс между этими двумя вариантами. Либо придумать что-то свое.

— Ну, что скажешь? — спросил Иван. — Сможешь его улучшить?

— Не вижу никаких проблем, — отозвался я. — Что думаешь, если я сделаю его многозарядным и добавлю оптический прицел?

Лицо Ивана вытянулось в недоумении, как и у его товарищей. Мы стояли по центру их временной стоянки у давно потухшего костра. Десятеро человек, включая самого предводителя хламников, стояли вокруг меня, слушая каждое слово.

— Какой прицел? — переспросил он.

— Оптический, — повторил я. — С его помощью ты сможешь видеть цель с дистанции лучше, потому что она будет в приближенном для тебя варианте.

Да, мы перешли на «ты», поскольку сотрудничество предстояло тесное и длительное, а формальности этикета соблюдать в обстановке, когда нам будет угрожать опасность, мягко говоря, неудобно.

— То есть как это — приближенном варианте?

— Словно смотришь через увеличительное стекло.

Иван нахмурился, почесав заросшую щеку.

— Никогда такого не видел, но, допустим. А как ты собираешься сделать много зарядов и этот твой прицел на одной планке? Места-то хватит?

Хороший вопрос. Соображает.

— А это уже не твои заботы, — ответил я, улыбнувшись. — Моя задача все собрать и улучшить, а ваша — помочь мне с поставкой деталей и другими пунктами, которые мы обсудили.

— Я помню, — отозвался хламник. — Это и в моих интересах тоже.

— Несомненно, — ответил я добродушно. — Что у вас еще есть?

Они показывали каждый свое оружие. Мужчины и женщины. Меня даже слегка удивило, что их женская часть отряда сражается наравне с мужской и борется за выживание. Смело. Дерзко.

Из оставшихся оружейных изощрений особо интересного ничего не было. Полуторный бастард, знавший лучшие времена. Стандартное одноручное копье и каплевидный щит, скимитар и клевец. И, конечно же, каждый был вооружен арбалетом, как основным бесшумным оружием, позволяющим пробираться через дикие земли.

Надо будет рассмотреть способ производства маленьких одноручных арбалетов для ближней дистанции. Очень удобные и практичные штуковины, если бой перешел до непростительно интимной близости. И к ним можно рассмотреть небольшие болты с какими-нибудь наконечниками, например, с капсулами с кислотой, или что-то в таком духе. Действенная вещь.

А для обычных арбалетов было бы неплохо наделать облегченных, но металлических болтов с цельной сердцевиной, которые будут прошивать тварей насквозь. Но сделать это сейчас практически нереально. У меня просто нет такого легкого, но прочного металла под рукой. А жаль.

Глядя на все предоставленное вооружение в голове невольно рождались идеи улучшений. Апгрейды, которые могли показаться дикими или даже мракобесными. Что насчет копья, к которому в нижней части можно смонтировать натяжной механизм с ложе, в которое потом укладывать тротиловую шашку? Да, буквально гранатомет моего времени и грозное холодное оружие в одном лице.

А как насчет щита с потайным шипом в центре с наружной стороны, который будет выскакивать, если дернуть рычажок? А если переделать щит или заменить на полностью круглый, то я смогу создать щит-пилу с потайными лезвиями.

Столько идей и столько возможностей…

— Мне нужно понимать, что у вас есть из деталей, — сказал я, возвращаясь в реальность. Все эти идеи можно будет сделать только при условии нормального оборудования, а его сейчас как раз и не было.

Иван хмыкнул, скрестив руки на груди.

— Идем, — сказал он и развернулся на сто восемьдесят градусов. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что двигался хламник к повозкам, которые стояли прикрытые полотнищами, скрывая их содержимое. — Большую часть мы уже распродали.

Он остановился у борта одной из повозок и, развязав тесьму, откинул покров, оголяя внутренности. Чего тут только не было. Новеньких смазанных тисков не было. Ручных валков для прокатки тонких листов металла тоже не было.

Зато были почти истлевшие куски металла, которые явно давным-давно принадлежали автомобилям. Я бегал глазами по металлолому, определяя, что чем являлось и в целом оставался доволен. Даже такой груды рухляди мне хватит на многие улучшения.

— О! — воскликнул я, запуская руку в борт. Мне на глаза попалась шестеренка, которая может послужить идеальным образцом для того, чтобы снять с нее все размеры и сделать форму для отлива будущих элементов. Отлично.

Но копошась в этом хламе нужно оставаться осторожным, потому что не хватало подхватить еще столбняк, если поранюсь о всю эту ржавчину.

Были старые пружины, которые одним своим видом обещали мне лопнуть при первом натяжении. Были остатки каркасов кузовов, автомобильные лонжероны, что спустя сотни лет все еще были целы, хотя истлели минимум на четверть. Компенсаторы, болты, поршни. Остатки былого величия техники.

И почти весь этот хлам я просто отправлю на переплавку, потому что пилить даже старую стальную перекладину мне попросту нечем и, откровенно говоря, я опасался, что обычной доменной печи кузнеца мне не хватит, чтобы все это переработать.

— Отлично, — снова подал я голос, заметив, что все вокруг стоят в полной тишине и наблюдают, как я завороженно вожу руками по ржавому старью, словно шаман, гадающий на кофейной гуще. — На первое время этого будет достаточно. Я займусь вашим оружием в ближайшие день-два и разработаю план улучшения. За это время нужно привезти весь этот металлолом ко мне в поместье и выкинуть под кузницу.

— Нашел себе бесплатную рабочую силу, барин? — возмутился какой-то из мужчин. — А кто нам заплатит за все это дело?

Я повернулся на голос и посмотрел на него в упор. Средних лет, до сорока. Виски тронула легкая проседь. Глаза красные от недосыпа или излишнего употребления алкоголя, а под веками расплылись огромные темно-синие мешки. Стресс, усталость, озлобленность.

— Я делаю вам всем бесплатные улучшения снаряжения, в обмен вы идете со мной за новыми припасами, — сухо процедил я сквозь зубы, не вдаваясь в подробности.

Иван попросил меня ничего не говорить о потенциальном путешествии в Санкт-Петербург и о том, что он хочет попробовать вытащить с моей помощью его людей. Только поэтому я аккуратно подбирал слова и там, где было удобно — недоговаривал истины.

Мы условились, чтобы в последствии избежать паники, что Иван сам расскажет положение дел своим людям. Все-таки он их предводитель и вожак стаи, а значит и ему нести ответственность.

В своей прошлой жизни я никогда не опускался до примитивного хамства и не терпел его в свою сторону. Но поставить на место зарвавшегося наглеца всегда будет правильным решением, если это под силу.

— Тем более, что разговаривал я с твоим главным. Своим поведением ты оказываешь не столько неуважение ко мне, сколько к своему предводителю и ставишь в первую очередь его в неудобное положение.

Судя по выражению лица хламника я догадался, что моя манера общаться с представителями высшего сословия очень сильно деформировала обыденную речь. Я вздохнул.

— Проще говоря: не гадь в карман своему главному. Мысль понятна?

Ошарашенное лицо хламника надо было видеть. Маска непонимания сменилась на агрессию. Брови нахмурились, голова опустилась, а взгляд исподлобья об этом ярко свидетельствовали. В этот момент мужчина, которого звали Русланом, напоминал мне разъяренного быка, которому дали дубиной по яйцам.

Он смачно потянул носом воздух и пренебрежительно сплюнул под ноги.

— Че ты щас вякнул?

Я скрестил руки на груди, чуть задрав голову.

— Выражаясь твоим языком я сказал тебе фильтровать базар. А еще не лезть в разговор, который я вел не лично с тобой или мама не учила не встревать, когда старшие беседуют?

— Я те ща!..

— Руслан, — прорычал Иван по прозвищу Кречет. — Рот…

— Что — «рот»⁈ — возмутился первый, перебивая своего главного.

— Закрыл.

Руслан готов был что-то возразить, но взглянув на своего предводителя тотчас заткнулся. Я не испытывал к нему ни сожаления, ни жалости, лишь некоторую неприязнь, поскольку ничего плохого я этим людям не желал. Скорее напротив — хотел помочь.

Тем более, что у меня в ближайших планах было как минимум отладить поставки сырья, чтобы было с чем работать в городе. Первым наперво отладить как следует систему канализации и дальше взяться за электрификацию. Оснастить энергетикой небольшой городок куда проще, чем мегаполис. Огромный путь в тысячи ли начинается с первого шага.

Мой первый шаг начался, когда я открыл глаза в этом мире и вывалился из капсулы криосна, как из утробы.

Повернувшись в мою сторону, Иван выдохнул. Он пытался успокоиться, хотя по поджатым губам было видно, что он зол, как черт. И я понимал его чувства. Хуже всего, когда человек, за которого отвечаешь выставляет своего старшего идиотом.

— Мы можем отвезти это все к твоей кузне, — продолжил он. — И помочь, если что-то понадобится, чтобы ускорить процесс.

Я улыбнулся, протягивая Ивану руку для всем известного жеста, который свидетельствовал о том, что мы договорились — рукопожатие.

— А это значит, — бодро добавил я, — что в таком случае вам придется остаться у меня в поместье. Добро пожаловать, дорогие гости!

Эти слова заставили Кречета смягчиться в лице. Не знаю почему. Быть может потому, что он тайно в душе желал обзавестись домом и осесть после долгих лет скитаний или просто наконец-то отдохнуть. Но сам факт, что он улыбнулся меня уже радовал.

Из-за того, что господский дом был действительно огромным, у меня хватало помещений, чтоб разместить еще девятерых человек без каких-либо проблем. Единственной сложностью оставался вопрос пропитания, так как это все еще девять ртов, которые хотят есть. Но не думаю, что сильно ударит по запасам. В конце концов уже через пару дней мы отвезем первую партию инструментов в город и получим выплаты за работу. Заодно пополним запасы.

— Тогда за работу? — обратился я к Ивану, сжимая его ладонь и чувствуя уверенное крепкое пожатие в ответ.

— За работу! — ответил он зычно, тут же разворачиваясь на месте и выдвигаясь к своей палатке.

— Руслан, че встал, как пень? Дуй собирай пожитки. Коля, Людку под бок и запрягать лошадей, бегом!

Н-да, теперь мне стало окончательно ясно почему именно Кречет у хламников был за главного. Этот мужчина обладал воистину дьявольским терпением по отношению к своим людям, а когда начинал раздавать приказы, то распалялся пуще пламени и его уже было не остановить.

Что-то мне подсказывало, что еще несколько лет назад, быть можем лет пять, Иван был значительно живее. Остатки былого запального характера все еще виднелись в этом мужчине, что утонул в рутине из тяжелых вылазок, рейдов и столкновений с монстрами и потерей близких друзей.

Эти проблемы вытравили из него всю радость, как кислота и я просто не мог осуждать человека за отсутствие мотивации двигаться дальше с былым усердием. Он просто действовать по накатанной. И только сейчас в Иване снова появилась маленькая искра, которая дала толчок. Надеюсь, что грядущая буря разожжет в нем настоящий пожар.

— А куда мы хоть едем, Вань? — обратился к нему Миша, коренастый парень с редкой бородой и большими залысинами.

— К барону в Хмарское, — отозвался Кречет.

— КУДА???

Я не мастак ориентироваться по теням от солнца, но мог предположить, что к тому моменту, когда мы подъезжали очередным караваном к моему новому дому, время было к двум часам дня. Процесс обживания шел полным ходом даже издали.

— Ого! — изумился кто-то позади меня. — А я слышал, что тут только призраки обитают и всякие дикие твари.

— Да ты себя последний раз давно в зеркало видел, Михась? Ты и сам-то от дикой твари не шибко отличаешься! — ответил ему Коля, отчего весь караван зашелся заливистым хохотом.

Да, это хорошие люди. Грубый юмор. Говорят то, что на уме и не юлят. Немного добавить манер, подточить, словно деталь, что сам руками делаешь, пройтись напильником, сгладить шероховатости — и все будет отлично. Уверен, что мы поладим.

Крестьяне активно занимались ремонтом, как я и просил. Благо, что вокруг дома было достаточно дерева, чтобы заняться его обработкой хотя бы ручным инструментом и начать отлаживать все, что совершенно не терпит отлагательств.

Из-за задней стены дома, где располагалась кузница, активно шел темный густой дым. Михалыч был за работой. Даже за добрых триста метров я слышал шум, что исходил от поместья. Громкие голоса, стук молота о наковальню и яркие всполохи, которые однозначно исходили от мэтра Скворцова, что помогал мужчинам с помощью магии.

Старый стервец. А говорил, что больше, чем на один несчастный огненный шарик неспособен. Был еще порох в пороховницах. Просто, видимо, некуда было его тратить или растерял азарт на его использование.

Мы свернули с тракта и принялись заезжать во двор.

Крестьяне, завидев меня на первой повозке, стали махать руками и приветствовать, особо не отвлекаясь от дел. Оно и к лучшему. Женщины тоже хлопотали как могли, продолжая выгребать весь мусор внутри дома, отчищая мебель от паутины и вековой пыли.

Я вздохнул. Вся эта канитель напоминала мне старейшую сказку: тяжелая это работа из болота тянуть бегемота. Вот так и тут было. Ну, ничего, сдюжим. Справимся.

Подъехав к кузнице, мы попытались расположиться на свободной клочке земли.

— Тормози! — окликнул я всю нашу вереницу. — Пока ставьте так, в конце концов просто будем менять повозки, как разгрузим!

Отодвинув полотно, закрывавшее вход в святая святых — в кузницу — из нее показался Андрей Михайлович, покрытый черным слоем сажи, надсадно кашляя и утирая почерневшую бороду.

— Ни слова, — тут же пресек он мой вопрос, который так и просился сквозь смех наружу.

— Это Андрей Михайлович! — крикнул я, знакомя новоприбывших с кузнецом. — Наш главный мастер-кузнец!

В ответ к нему посыпались приветствия и имена.

— Господин Барон, — раздался женский голос со спины. Я повернул голову и увидел Настасью, супругу Василя. За пару дней она немного пришла в себя, даже здоровый румянец на щеках показался. — Гости к нам с ночевкой али как?

— Думаю, что они надолго, — сказал я. — Не перетруждайся, я сам им все покажу.

— Но…

Я спешился с повозки, передав поводья Ивану, который уже знал, где стоит емкость под металлолом.

— Все нормально, у них свои палатки и белье. Если возникнут вопросы — я все расскажу. Спасибо, большое. Луше скажи, как твое здоровье?

Несмотря на то, что Анастасия была чуть младше своего мужа, она все равно была взрослой женщиной, однако при любом проявлении опеки в ее сторону сразу зарделась, как молодая девчонка.

— Лучше. Спасибо, Ваше Благородие, — она отпустила неуклюжий книксен, взявшись за края скромного крестьянского платья. Но мне не было дела до чистоты выполнения этих жестов. Куда важнее искренность.

— Ступай, не перенапрягайся, пока не поправишься окончательно.

— Слушаюсь, — снова сказала она и быстро исчезла.

Я подошел к открытой повозке, которую уже перегружали под мастерскую и улыбнулся, наблюдая за Михалычем. Кузнец стоял, разинув рот, рассматривая детали.

— Матерь божья… — шептал он. — Сто лет ничего подобного не видел.

— Это только начало, — сказал я, похлопав его по плечу. — И впереди у нас много работы.

— Куда уж больше, — отозвался Михалыч, подергивая себя за край бороды. — Кстати! — опомнился он, — тебе ж письмо! И не одно, а даже два!

— От кого? — удивился я.

— Щас-щас… — он полез за пазуху, вытягивая конверт, перепачканный сажей и отпечатками пальцев, после чего оба протянул мне. Взяв их в руки, я осмотрел то, что было сверху и ухмыльнулся. Ну, конечно. Кто бы сомневался.