Первый инженер императора – I

Глава 18

18

Первое письмо было ни от кого другого, как от монарха. Государь интересовался как идет процесс восстановления моего нового дома, хватает ли мне рабочих рук и достаточно ли материалов для ремонта. Также он приносил свои извинения, что допустил оплошность, не отправив предварительно в Хмарское кого-нибудь, чтобы оценить состояние имения.

Алексей Петрович емко указал, что причастные к случившейся оплошности получили строгий выговор и для того, чтобы сгладить неприятное происшествие, к четвергу к поместью должен будет прибыть караван с дополнительными строительными материалами, лесами и бригадой кровельщиков, которые должны будут отремонтировать крышу.

Единственной просьбой Его Величества было обеспечить бригаде проживание и питание, которое он покроет сразу после того, как бригада вернется, а до того справиться собственными силами. И не то, чтоб поселить бригаду кровельщиков было проблемой, скорее напротив.

Вот только до второго этажа мы даже не добрались, а там, как мне казалось, дела еще хуже, чем на первом.

Ну, и напоследок, естественно, Государь интересовался как обстоят дела с разработкой плана по улучшению обустройства города, о котором мы говорили той ночью и, конечно же, какие есть успехи в процессе создания рабочего образца «пушки», как назвал ее монарх.

Интересно, откуда он достал это слово — «пушка»? И, да, хорошая идея. Можно было бы создать примитивные орудия для защиты города, но для этого придется сделать бойницы под стволы и выгнать дополнительные площадки возле стен… хм, хорошая идея. Мне нравится.

На каждый из вопросов у меня был ответ, но, чтобы не забыть, о чем шла речь досконально, я сложил письмо обратно в конверт и отправил во внутренний карман. Переложу его в комнате потом на прикроватный столик.

А вот второе письмо было еще интереснее. Печатка, оставленная на сургуче, была мне незнакома. И тому была лишь одна причина: в этом мире я не видел ни единой печатки, кроме монарха Долгорукова.

Без единой подписи об адресате или еще каких-либо опознавательных символов.

Эта же печать изображала огромного нетопыря с распахнутыми крыльями и раскрытой пастью. Он смотрел своими глазами-бусинками прямо на адресата, словно хотел вцепиться прямо в нос.

Не давая ему такой возможности, я аккуратно поддел краем пальца конверт и вскрыл. Внутри ожидаемо лежал лист бумаги, но в глаза мне сразу бросился тот факт, что это был не просто старинный местный пергамент, а лист в клетку, исписанный с обеих сторон почерком человека, который явно любил себя.

Иначе объяснить я не мог кому еще могло прийти в голову так надменно-ровно выводить букву за буквой, словно наслаждаясь этим процессом и собственным величием.

— Нарцисс, — только и сказал я, разворачивая послание.

И кому я вдруг понадобился из высшего сословия так резко, если и знаю я только Алексея Петровича и монарха Романовичей, да и то заочно. Если бы не осада, то и не знал бы ничего о его существовании.

От листа пахло цедрой апельсина и… чем-то слегка сладковатым, отдаленно напоминающее мне запах винограда или вина. Да, скорее второе.

И, черт возьми, я бы понял, если бы такими вещами в нашем мире кичилась женщина, то я бы даже не удивился, но судя по почерку писал однозначно мужчина. Даже несмотря на красоту его каллиграфии.

Однако мысль, что это лист в клетку прямиком из моего времени не давала мне покоя. Откуда он у отправителя? И тем более в состоянии близком к идеальному.

❦ ════ •⊰❂⊱• ════ ❦

Его Благородию

Барону Александру Кулибину.

Приветствую Вас, дорогой барон!

Вы меня не знаете и это нормально. Мир за последние несколько лет очень изменился, однако буквально не так давно моя фамилия являлась воплощением страха и звучала, как приговор. И я хотел бы сказать, что все знаю о Вас, но тогда мои слова будут ложью, а ложь я ненавижу до глубины души.

Поэтому я откровенно говорю: вы для меня загадка, Александр. Я нарочно не пишу Кулибин, поскольку однозначно уверен, что чистокровным Кулибиным вы не являетесь, поскольку ничего такого в семейном древе нет. А Андрею Михайловичу можете передать мой глубочайший поклон. В свое время он сделал правильно решение и забыл о том, чем занимался в молодости.

Моя настоятельная рекомендация, если хотите, чтобы старик до дожил без проблем до конца дней — пускай он и дальше кует свои детальки для города.

А к Вам, дорогой барон, у меня иное предложение: забудьте о том, чем вы занимаетесь. Забудьте о планах, о путешествиях и о Науке в первую очередь. Возможно, что Император пал, но его Дело будет жить, покуда жив я сам.

Я повторюсь, Александр, я ничего не знаю о Вас, но обязательно докопаюсь до истины. И чтобы не портить отношения, просто напомню:

Свобода — это рабство. Незнание — это сила. Война — это мир.

p.s. Не будите лихо, пока оно тихо.

С наилучшими пожеланиями,

Граф Виктор Цепеш

❦ ════ •⊰❂⊱• ════ ❦

Пожалуй, долгих секунд сорок я молча смотрел на письмо и на черное невнятное пятно, которое было оставлено под именем и фамилией автора послания. То, что это летучая мышь я понял не сразу. Только сопоставив фамилию и печатку на сургуче.

Глазам своим не верил, а тем более тому, что подбрасывал мне мозг. А кричал он примерно следующее: «вампир! Здесь не только магия, но и настоящий вампир!»

Что было очень сомнительно. Скорее всего этот хранитель раритета, нашедший лист бумаги в клеточку для особых случаев просто пересмотрел «Бэтмена» на старом «Панасонике» и считал себя борцом за справедливость, после того как Император отбросил копыта.

И последняя мысль не была пустой догадкой, так как некий Виктор Цепеш в письме четко указал, что его Дело будет живо, покуда он живет сам. Час от часу не легче, конечно. Мало того, что с меня монарх требует отчетности о проделанной работе, так еще и какой-то маньяк появился, который явно подглядывает за мной у поместья и теперь пытается стращать.

Но… как? Каким образом он следит, если тут за версту нет ни единого дома или поселения, из которого можно было бы добраться и послушать, а затем уйти незамеченным по своим делам.

Если бы здесь пролегал торговый тракт, я бы тоже понял. Так нет, Хмарское — до некогда безлюдное заброшенное поместье, в котором жили только лютокрысы. Ни караванов, ни даже призраков, которые могли бы что-нибудь да разболтать.

Мозг пульсировал, анализируя всю поступающую информацию и прикладывая кусочки пазла друг к другу, а глаза все продолжали смотреть на кляксу под надписью «Граф Виктор Цепеш» в виде летучей мыши.

Щелк. Шестерни в голове остановились, когда был найден ответ.

Ну, конечно. Летучая мышь. Все настолько очевидно и так на поверхности, что сразу и не догадаешься. Это догадка, не более того, но впредь нужно будет всех летучих тварей, что начнут крутится вокруг имения ближе к ночи — уничтожить. Как раз хламникам будет развлечение и повод посоревноваться в мастерстве. Да и в качестве тренировки тоже не будет лишним.

Я не знал как реагировать. С одной стороны, это выглядело смешно, так как какой-то неизвестный мне человек пытается меня запугивать после того, как я чуть ли не ценой собственной жизни отвоевал разрешение заниматься наукой и собственными исследованиями.

А с другой… действительно внушало удивление. Откуда он может знать обо мне? И тем более, откуда он может знать, что я не настоящий Кулибин? Только одним методом — у него действительно был доступ к старинной информации мира после Рунических Войн… и тем более, что он знал про Михалыча.

Точно, надо спросить у него, когда останемся наедине. Если фамилия Цепеш действительно до недавно была на слуху и не в лучшем ключе, то лучше избегать сейчас ее прямого озвучивания.

Скомкав это письмо с конвертом вместе, я подошел к горну и кинул его прямо в пламя, которое с жадностью тут же поглотило бумагу, превратив ее в черный комок.

Нужно было заняться работой, отложив эти мысли на вечер. Пускай пока что болтаются на заднем плане, раскладываясь по полочкам, потому что мне сейчас предстояли другие задачи.

— Ну, что, готовы ковать и плавить? — обратился я к Андрею Михайловичу и хламникам, которые продолжали выкладывать лом. — У нас предстоит много работы!

Ответом мне было однозначное громогласное «да». Уж не знаю откуда в них взялось столько энтузиазма и усердия работать, но скорость, с которой мужчины стали перетаскивать все найденные компоненты из повозок к кузнице меня удивляла.

Первым делом, пока Михайлович занимался раздуванием горна и переработкой всего старого и ненужного лома, я начал сортировку. Все полезные вещи, которые можно было обработать и пустить на вторичное использование — в одну кучу, те, что никуда не годились — к металлолому, а те, что действительно хорошо сохранились и их можно было не опасаться использовать — в третью.

И вот в третьей куче полезного материала было действительно, как говорится, кот наплакал. Да и то отобрал я. Парочка старых плат, с которых при наличии паяльника можно было бы снять немного драгоценного металла: золота, палладия или платины. Или на худой конец серебро. Оно было менее интересным, но все еще полезным для будущих вещей.

— Тут все, барон, — обратился ко мне Руслан, когда сортировка окончилась. — Остальное в хлам сейчас перекидаем и дело с концом. Че дальше делать будем?

— Вы — отдыхать, — отозвался я спокойно, осматривая кучи. — Займите свободные комнаты на первом этаже, располагайтесь, так как вы тут не на один день.

— А вы? — поинтересовался Михась, раскрасневшийся от нагрузок.

— А я буду сейчас возиться с первым арбалетом, как образцом и стану улучшать. Кстати, а где Иван со своей Бьянкой?

Бьянка — его арбалет, который Кречет мне показал в своем лагере, и который я осматривал с тщательным интересом. Тот, у которого на боку еще пластина и инициалы «А. В.» с годом.

— Да вроде как со Скворцовым что-то обсуждали и у фасада возились. Какие-то старые дела обсуждали.

— А они давно знакомы? — спросил я, так как этот вопрос меня тоже интересовал.

— Кто? Скворцов и Кречет? — уточнил Мишка.

— Нет, небо и земля, — съязвил я по-доброму. — Да, они.

— Ну, барон, что для нас с вами целая жизнь, то для мага четверть. Ну а так… достаточно, думаю. По крайней мере я в бригаду попал… когда, Рус?

— Лет десять назад, — ответил Руслан, пересчитав по пальцам. — Плюс-минус.

— Во-о-от… А они уже были знакомы. Главный с ним иногда обсуждал всякие тропы, так как рунные маги хорошо осведомлены о здешних территориях в силу возраста и своих знаний.

— Понятно, — я кивнул. — В любом случае, мне нужно его оружие. А вы пока отдыхайте. Спасибо за работу!

Не дожидаясь их ответа, я пошел в сторону дома, где у центрального входа тоже кипела работа. И с каждым мгновением, что проводил в этом доме Скворцов с моими подчиненными в качестве работников, тем больше он действительно становился похожим на дом.

Главный вход преобразился. Старые двери были заменены на свежие, недавно сколоченные и скрепленные по типичной схеме: доски через вручную сделанный шпунт пристыкованы друг к другу в ровный ряд, а затем сверху скреплены зетобразной перевязкой.

То есть они просто положили две дополнительные доски по горизонтали, скрепив их сверху и снизу и кинули еще одну по диагонали. Просто, надежно, эффективно. Молодцы.

Боковые окна они тоже успели заменить, хотя, как мне казалось, эти вещи могли и подождать, ну да ладно.

Сам Скворцов, взмокший от напряжения, стоял, опираясь на посох и о чем-то оживленно беседовал с Иваном. Оба улыбались, что показалось мне добрым знаком, потому что не хватало еще выяснять распри между двумя довольно важными для меня людьми в контексте грядущих событий.

— Не помешаю? — обратился я к ним, прерывая диалог. Оба мужчины перевели на меня взгляд без единой капли смятения.

— Конечно, молодой барон. Чем можем помочь? — тут же ответил Скворцов.

— Вы бы тоже отдохнули на сегодня, мэтр. Ничего не хочу сказать, но ваш внешний вид не располагает…

— К дальнейшей жизни? — хохотнул он.

— Да нет уж, — нашелся я. — Живите, это дешевле.

И полезнее для меня.

Но каламбур удался. Что Иван, что маг зашлись заливистым смехом, чем привлекли внимание всех в округе. Крестьяне не понимали, что происходит, но их лица, которые перестали быть затравленными, наполнились жизнью и обрели краску — меня тоже удовлетворяли.

— Насмешили, барон, — сказал маг, утирая слезу.

— Всегда пожалуйста. Но, серьезно, господин Скворцов, вы бы взяли выходной.

Он ничего не ответил, лишь пару раз постучал концом посоха о потрескавшуюся плитку на входе, отчего она вибрировала, а маленькие выщербленные камушки подскакивали и разлетались в стороны.

— Если Ваше Благородие так считает.

— Да нет, это чисто по-человечески, — ответил я ему, мягко улыбнувшись, после чего перевел взгляд на хламника. — Иван, я могу взять твой арбалет? Бьянку. Я хочу начать с него.

Он шмыгнул носом, словно не хотел этого делать. Да что там, по глазам видел, что не хотел. Настолько он прикипел к своему арбалету, что даже одна мысль об изменении эргономики вызывала нервную дрожь.

Но, с другой стороны, мозгами он понимал, что это значительно улучшит все его параметры.

— В первой повозке. Там за козлами есть сундук, прикрытый холщевиной. Там лежит.

— Я могу взять? — уточнил я из вежливости. В конце концов это личная вещь, а тем более в сундуке, в котором могут храниться еще какие-нибудь тайны, которые не каждый человек готов будет открыть другому.

И я был прав. Кречет замешкался, после чего сказал:

— Я сейчас, — и ушел в сторону той самой повозки.

Маг тяжело вздохнул.

— Ты потревожил страшных скелетов в его шкафу, молодой барон.

— Знаю, — ответил я тут же на поучительный тон мага.

— Уверен, что оно того стоит?

— Что конкретно? — осведомился я, хотя и догадывался к чему рунный маг клонит.

— Давать надежду, — продолжал он уже спокойным и даже мудрым тоном.

— А почему нет? Надежда — это то, что заставляет многих из нас двигаться тогда, когда уже нет сил, — я повернулся к магу и заглянул в его синие ледяные глаза, в которых, как мне казалось, буквально хранилась его магия. — Что держало на плаву моряков, что пятый месяц болтались в океане и думали, что никакой Индии нет и они обречены? Что заставляло солдат в окопах сдерживать натиск врага, когда, казалось, ни подкрепления, ни выхода уже нет? Отчаяние? Безысходность? Я думаю иначе. Многие вещи, простите за простоту формулировки, вывозятся на морально-волевых характеристиках человека. Но в тот момент, когда угасает и эта искра, остается лишь одно — надежда. И следуя за ней, мы можем выйти из самой темной ночи, из самого сильного шторма, оставшись живыми. Последняя соломинка, мэтр. И она нужна этим людям.

Он мягко улыбнулся.

— А что случится, когда он узнает, что его люди погибли и все надежды пойдут прахом по ветру?

— А если нет? — парировал я. — Вы уверены, что они погибли?

Скворцов ничего не ответил. Его взгляд стал хитрым, словно у старого-старого лиса, а губы разошлись в ухмылке.

— Не проверим — не узнаем. Я так считаю. И Ивану я сказал тоже самое: никаких золотых гор, сухое предположение. «Что, если».

Рунный маг снова стукнул посохом по плитке.

— Так тому и быть, юный барон. Я не пытаюсь вас судить или понять логику действий. За свою долгую жизнь я видел очень многое и сейчас, честно говоря, являюсь скорее наблюдателем, чем участником. Многое повторялось, как и любит история, а многое… — он загадочно умолк.

— Именно, — поддержал я его мысль. — Многие события могут казаться похожими, но иметь абсолютно разный итог.

Иван вышел из-за угла со своим арбалетом, что действительно казался мне произведением искусства данной эпохи. И даже не хотелось его курочить и кромсать лишь ради кустарных улучшений.

— Прошу вас, возьмите на сегодня отдых, господин Скворцов.

Прикрыв глаза, маг коротко кивнул, после чего я направился в сторону Кречета.

— Готов? — спросил я.

— Не особо, — отозвался Иван. — Переживаю. Я с ним… с ней… с Бьянкой, в общем, много лет уже. Ни разу не подводила… Уверен, что справишься?

— Нет, конечно, — ответил я с легким задором, — но попытаться стоит. Не дрейфь, я в свое время и не такие вещи проворачивал. Да, говорю откровенно, визуально твое оружие потеряет такой отменный, казалось бы, вид, но приобретен кое-что действительно новое и мощное. Пойдем, обещаю, не пожалеешь.

У кузницы кипела работа. Я вошел внутрь, отодвинув полотнище и сразу направился к дальнему свободному столу, который расчистил в свободное время. Над столом были еще задолго до меня приделаны полочки, в которые был порядочно расставлен инструмент.

Отвертки, молотки, керны, граверы, напильник…что-то покрылось ржавчиной, у какого-то инструмента рассохлась ручка, а что-то оставалось неизменным даже спустя долгие годы тишины.

Протерев рукой по столу, я смахнул пыль, после чего расстелил подложку из грубой кожи и положил на нее арбалет, чтобы не поцарапать почем зря.

— Идея какая, — начал я, выхватив длинную отвертку в качестве указки. — Возможно буду говорить не очень понятно, но по окончанию работы ты поймешь все прелести. Плечи у твоего арбалета слабенькие, даже несмотря на то, что окованы железом. Я добавлю им силы еще несколькими слоями.

— Так я ж его никогда в жизни не взведу тогда! — тут же сообразил Иван.

Что не говори, простота деревенская, а сразу врубился, о чем идет речь.

— Да погоди ты, дослушай. Все верно ты говоришь, вот только для этого я приделаю «козью ножку», но не ту, что ты мог видеть на других арбалетах, которая размером с полметра, а укороченный вариант.

Я показывал отверткой на то место, куда приделаем взводной механизм в виде рычага, который будет облегчать и ускорять натяжение.

— А вот тут, — я указал по бокам от дуги, — деревянные полиспастные блоки, которые еще дополнительно распределят нагрузку.

— Э?.. — ответил Иван, почесывая затылок.

Да, вот тут уже было сложно.

— Короче, не вдаваясь в подробности, это механизм, который распределит нагрузку. Так тебе нужно было бы приложить под триста килограмм усилия, чтобы взвести арбалет, а так придется всего, ну… как и раньше, порядка пятидесяти. А то и того меньше, разберемся!

— Ни хрена не понял, но очень интересно, — отозвался Кречет. — Ладно, Кулибин, кулибничай, чего уж тут сиськи мять. Могу чем-то помочь?

— Да разве что придержать, когда надо будет, инструмент подать и так далее. Ну, и если интересно.

— Хм… — он огляделся по сторонам. — Да все равно делать нечего, так что давай.

Итак, процесс пошел. Первым делом я решил укрепить плечи арбалета. Взял две полосы кованой низкоуглеродистой стали, которые нашел в куче металлолома у кузницы. Проверил их на гибкость — пришлось долго шлифовать напильником зазубрины, чтобы не ободрать себе руки. Бьянка до моего труда выглядела прекрасно, как нагая девушка в утреннем свете. Так что я считал, что и после меня должна оставаться чудесной.

Смазав каждую из полос дегтем, я приложил их поверх старой оковки на плечах и обхватил сыромятными кусками кожи, чтобы схватилось. Сверху еще прошелся сосновой смолой. В идеале, конечно, нужен был бы какой-нибудь композитный клей из моей эпохи, но исходить надо из того, что есть.

Положил арбалет на дистанции к горну, чтобы сильно не пересушить, но и чтоб запеклось как следует. Вернулся через час и подтянул кожу потуже. По-хорошему еще бы следовало добавить пару витков проволоки или сухожилий, но ни того ни другого под рукой не было. Буду тестировать.

— Теперь самое интересное, — объяснял я Ивану. — Подай во-он тот подсвечник. Не будем с деревом заморачиваться, долго вытачивать.

— Этот? — уточнил он, протягивая мне металл.

— Ага, спасибо. Значит, смотри…

Я с трудом, но распилил старый подсвечник на три кольца. Внутри каждого закрепил деревянные ролики, обернутые кожей — трение снизит, хоть и не идеально. Соединил их стальной проволокой. Пока возился со всем этим делом, попросил Михалыча выковать мне п-образный крюк.

Пришлось начертить куском угля на обломке доски что конкретно имею ввиду, но, к счастью, Андрей Михайлович хоть и заржавел в плане инженерии, но на половине чертежа замахал руками и сказал, что все понял. И не соврал.

К моменту, когда я закончил возиться с полиспастными блоками, элемент для «козьей ножки» был готов.

Прикрепил блоки к металлической трубке под ложе арбалета. Тут возникла проблема — как синхронизировать движение «помповой козьей ножки» с натяжением тетивы? Пришлось перебрать три варианта крепления, пока не догадался использовать кожаные петли. Эластичность кожи обязана была компенсировать рывки при выстреле такой силы и не ронять стрелка с ног.

— Теперь, когда ты сделал выстрел, — показывал я отверткой на приделанную «ножку» и на «блоки», ты берешься вот за эту штуку, тянешь ее, она срабатывает, как рычаг и начинает этим крюком, что сделал Михалыч, натягивать тетиву. А вот эти блоки, через которые тетива тоже проходит, облегчает натяжение за счет распределения нагрузки. Скоро закончим, дам попробовать, поймешь, о чем речь.

Да, старую тетиву тоже пришлось заменить, потому что ее длины просто-напросто не хватало на новый механизм, но оно того стоило.

Оставалось доделать две детали: обойму под болты и прицел.

Обойму собрал из ясеневых обрезков в виде короба с пазами. Внутрь вставил найденную пружину среди всего привезенного сегодня хлама — туго, но толкает болты куда следовало. Прикрепил магазин слева от направляющей, чтобы не мешал «ножке».

Пока что все выглядело более, чем органично и работоспособно. Оставалось только проверить.

Но для завершения осталось приделать прицел.

— Святая дева… — прошептал Иван, отойдя на два шага. — Это что за монстробой у нас такой получается?

Я хмыкнул, утирая пот со лба.

— То ли еще будет. Погоди, прицел остался.

Старая медная трубка. Медная! Да ее на самогонный аппарат пускать следовало, а не на всякие арбалеты, будь я купцом зажиточным каким. Ну да ладно.

А вот с линзами оказалось сложнее…

И тут я вспомнил, что у моих подопечных была бутыль с самогоном. На удивление прозрачная, если память не изменяет.

— Жди здесь, — сказал я Ивану. — Надо кое-что найти.

Я сайгаком выскочил из кузницы, даже заметить не успел, что уже ночь почти на дворе. Осознал это уже по факту, когда подошел к столу, за которым ужинали все мои работяги, включая Скворцова, Михалыча, который успел покинуть кузницу быстрее меня (а я даже и не заметил!) и почти вся бригада хламников.

Отрадно было видеть, что они спокойно общаются, болтают и никто не зыркает на соседа за столом волком. Хотелось бы с радостью к ним присоединился, но сейчас во мне горел огонь прогресса и создания, который неумолимо требовал закончить начатое. И я беспрекословно следовал его указу.

Нужная мне вещь оказалась на столе. Огромный прозрачный бутыль со слегка мутной жидкостью внутри и кукурузным кочаном в горлышке.

Я подскочил к столу и сцапал его одной рукой.

— Барин! — выкрикнул мужской голос. По тембру и интонации я понял, что это Василь. Повернувшись, я увидел удивленное лицо мужчины, который напоминал мне ребенка, у которого отобрали конфетку. — Христа ради, не забирай… мы ж культурно…

Я уж думал случилось чего. Тьху ты.

— Мне бутыль нужен этот. К сожалению, с концами. Срочно давай посудину, перельем твой самогон.

— Как это — не унимался Василь… — с концами? Насовсем что ли?

— Да. Давай быстрее посудину, время поджимает!

Мужчина тут же вытянул из-под стола бурдюк с широким горлышком и посмотрел на меня глазами, как у кота из мультфильма про зеленого огра.

— А может не надо, барин?

— Надо, Вася. Надо. Подставляй.

Он подсунул бурдюк и в буквально пять «бульков» бутыля мы перелили содержимое, не пролив почти ни капли.

Не прощаясь, я подскочил и кинулся обратно в кузню, уже зная, что буду делать дальше.