Первенец (СИ)

Глава 48 - Невыездной

За стенами особняка Амадей чувствовал себя неуютно. Тем более в гражданской одежде посреди шумного аэровокзала Равэнны. Здание перестраивали, наряжая простую коробку из бетона в стеклянный фасад и добавляя административных помещений. Над старым вокзалом коконом гигантского насекомого вырастали леса в рваных полотнах защитных сеток, а внутри не прекращалась посадка на регулярные рейсы. Ремонт отгородился от пассажиров прозрачными ширмами, уменьшив и без того крошечный зал ожидания до одной комнаты с жуткой толчеей.

Так много женщин в одном месте Амадей давно не видел и с трудом понимал, от чего теряли голову другие бойцы, вырвавшись в увольнительную. Разглядеть красоту, свежесть и томную нежность в уставших дариссах было невозможно. Зато они прожигали рядового изучающими взглядами насквозь. Рост, возраст, звание, перспективы. Через одну оценка колебалась от «ничего выдающегося» до «так себе» даже без погон и нашивок. Чувствовали они, наверное, по чуть сутулой осанке и неуверенной походке, что далеко пока Амадею до офицера.

Не страшно, он наверстает, а пока стоит пропускать лишнее внимание мимо себя. Какое ему дело до десятков чужих женщин, когда нужна одна-единственная? Та, что спряталась от него в долине гор под облаком тумана. Сидела на втором этаже маленького дома и воспитывала чужого ребенка. Берег её генерал, как сокровище, а рядовой мечтал если не украсть, то хотя бы посмотреть еще раз издалека.

Посадку на рейс объявили и Амадей, закинув на плечо лямку вещмешка, пошел к стойке регистрации. Очередь терялась в общем потоке и вилась едва заметной лентой среди взбудораженых пассажиров. Рядовой одурел от запаха разогретых в духоте женских тел и оглох от бесконечных разговоров. Рефлекс охранника заставлял вслушиваться в каждое слово, но голова быстро отключилась от потока чужих бытовых проблем. Чайки над Тарсом кричали приятнее, но и это приходилось терпеть.

Очередь подошла быстро. Уставшая, но все еще вежливая дарисса попросила предъявить документы. Пока Амадей доставал пластиковую карту с личными данными из кармана тесных брюк, успел разглядеть на регистраторе безупречно отглаженную блузку, слегка неподходящую по размеру, и ярко-желтый шарф с эмблемой аэровокзала. Забавно, но гражданские, будто подражая военным, тоже старались одевать свой личный состав работников в форму. Зачем? Если есть свобода хотя бы в одежде, не стоит ею пренебрегать.

- Цель поездки? - певуче пропела дарисса.

- Лечение. Вот направление от медицинской службы.

Амадей протянул через круглое окно стойки вторую пластиковую карту. Там на чипе хранилась закрытая для всех история болезни и единственный незашифрованный файл с направлением.

Краст помог оформить увольнительную через штатного медика особняка. Тот в обмен на копченую рыбу из запасов кухни разглядел на снимках старую травму плеча и рекомендовал процедуру иглоукалывания, которую делали только в горах. Проще, конечно, через отпуск по болезни, но тогда лечиться нужно было в пятом секторе. А если в другом, то исключительно за счет увольнительной. Иногда бюрократические дебри инструкций изрядно выручали.

Регистратор забрала карты и уставилась в монитор. Данные из базы выводились на экран с тихими щелчками и тревожным попискиванием. Пауза затягивалась, очередь за спиной роптала вслух, но Дарисса кусала губы и отправляла с сенсорной панели новые запросы.

- Проблемы? - коротко спросил Амадей, когда недовольный гул и выкрики над ухом: «да сколько можно?», начали раздражать.

- Вам отказано в вылете, - хмуро ответила регистратор, отдав документы, - направление действительно, но стоит общий запрет покидать сектор. Сожалею, но я не могу пропустить вас на рейс. В таких случаях мы возвращаем деньги за билет. Вам нужно обратиться к старшей смены.

Амадей не сразу поверил в то, что услышал. Несколько мгновений стоял с приоткрытым ртом и крутил в пальцах пластиковые карты. Какой еще запрет на вылет? Когда он успел появиться? Им награждают за серьезные провинности накануне военного трибунала, а у Амадея даже устных предупреждений не было. Чист и безупречен, как положено личному охраннику генерала.

- Окно старшей смены справа через одно, - вежливо напомнила регистратор. - Следующий, пожалуйста.

- Подождите, - дернулся Амадей, не давая женщине в зеленом платье протиснуться мимо него к окну, - там должна быть дата начала запрета и срок действия. А так же ссылка на приказ. Скажите хоть что-нибудь, пожалуйста.

- Мы не даем такой информации, - холодно ответила регистратор.

- Пожалуйста, дарисса, у меня родственники в другом секторе, неужели я не смогу улететь к ним никогда. Хотя бы срок действия.

Амадей припал к окну, впечатавшись лбом в стекло. Очередь грубо требовала убраться с дороги и не задерживать, но сил оттащить здорового мужика от стойки слабым женщинам не хватало, хотя держали его за рубашку крепко. Регистратор нервно поглядывала на кнопку вызова охраны, даже отодвинулась назад от смутьяна, но Амадей снова и снова беззвучно повторял: «Пожалуйста».

- Нет там срока действия, - сдавшись, прошептала дарисса в гражданской форме, - и приказа тоже. Запрет поставили больше цикла назад. Извините, я и правда больше ничем не могу помочь.

Очередь победила, скрутив по рукам и вытолкав прочь от стойки. В ушах Амадея звенели проклятия, а на ботинках красовались пыльные следы женских туфлей. Документы так и остались в кулаке, врезавшись в ладонь жестким краем куска пластика.

Запрет покидать сектор - почти приговор. Особенно, если его поставили по ошибке. Уйдут месяцы, чтобы доказать свою невиновность и Куна успеет забыть его окончательно. Дурак, зачем так долго ждал? Как теперь добраться до заброшенного аэродрома в горах? А главное - на какие деньги? Билеты стоили как все его денежное довольствие за три месяца. Амадей дотошно читал правила перед покупкой. Возврат денег только по уважительной причине и две недели на рассмотрение заявки. Увольнительная успеет закончится. Бездна не так изобретательна на пакости. Что теперь делать?

Чтобы вернуться обратно в особняк генерала Амадею пришлось ждать до вечера и караулить на парковке генерального штаба служебный автобус. Не ходил городской транспорт Равэнны к воротам самой охраняемой территории сектора. Дежурный встретил его молча, лишь недоуменно посмотрел на монитор, где напротив имени Амадея моргал статус «увольнительная». Да, вернулся раньше времени, но как любил говорить инструктор училища: «то не отступление, а передислокация и перегруппировка сил для нового удара». В дороге решимость добраться до горного материка только окрепла. Служба безопасности явно что-то перепутала, и запрет снимут, нужно только обратиться с запросом. В ночь дежурил Краст, и в комнате охраны уже пахло любимым ореховым печеньем напарника. Он встретил Амадея недоуменно вытянутым лицом и едким комментарием.

- Что? Насмешил наш медик демонов в бездне фальшивым направлением? Тебя развернули?

- Хуже, - вздохнул Амадей, усаживаясь рядом в кресло и ногой толкая под стол вещмешок, - я уже цикл не выездной и не знал об этом. Ты не в курсе, кому можно запрос отправить, чтобы запрет сняли?

Краст поскреб ногтем бровь и заерзал в кресле. Не любил напарник попадаться на глаза офицерам службы безопасности, аллергия у него была на вежливых и дотошных цзы’дарийцев с уровнем допуска к секретам выше, чем хочется представлять.

- Слушай, дался тебе этот горный материк, что хоть за таинственные родственники там ждут? Настоящие хоть?

- Разумеется. Троюродная тетка моей матери по линии брата её отца, - оттарабанил Амадей, не без труда вспомнив правильное название сложной родственной связи. Мать даже гостинцев передала родственнице, хотя видела её один раз в жизни в крематории после смерти отца. Так что легенда хороша на загляденье, с такой хоть к капитану Рэму на проверку. Но Краст воодушевления напарника явно не разделял. Смотрел под стол на вещмешок Амадея и беззвучно шевелил губами, подбирая слова.

- Я ж тебе добра хочу, дурак, - наконец, начал очередную нотацию Краст, - сколько раз прикрывал тебя с мелкими огрехами? Журналы правил, в камерах помогал разбираться? Вот и сейчас меня послушай. Знаю я, к кому ты рвешься. Куна её зовут. Женщина генерала, мать его ребенка. Может, и не было у вас ничего крамольного, но командованию приспичило запереть тебя в секторе. Тебе лучше знать, почему. Не так посмотрел, не то сказал и вот уже запрет повесили. Радуйся, что на север не отправили в подразделение, из которого нет перевода. Морозил бы сейчас яйца на Белых островах и всерьез к ледяным скульптурам баб приглядывался, среди них выбирал. А так сидишь в столице, любая красотка даст, узнав, где служишь. Чего тебе еще надо?

Амадей поежился от неприятного ощущения, что наизнанку вывернули и внутренности перетряхнули. Куна была той тайной, которую он берег строже, чем безопасность документы под грифом «совершенно секретно». Что его выдало? Подаренный первоцвет? Неужели, у Куны были из-за него проблемы?

- Кто еще знает кроме тебя? - спросил он грубее, чем хотел, но Краст ответил сдержанно.

- Капитан Рэм.

Вот оно что. Куда ж без лысого соглядатая, тенью ходившего за генералом? Наверняка он и рассказал Красту, заодно приказав следить за Амадеем. Раз информация пошла сверху вниз, то и Наилий в курсе. Неужели из-за этого отказался забирать Куну в особняк? Бред, не может быть. Ревность ревностью, но какой из Амадея соперник Его Превосходству? У генерала должна быть железная уверенность, что если уж женщина с ним, то так и останется до конца жизни. Зачем прятать Куну? И почему, в самом деле, Амадея оставили личным охранником? Загадка.

- Не снимут запрет, да? - нервно спросил Амадей. - Ну, раз так, тогда я нелегально поеду. На попутках до устья Тарса, а оттуда на моторной лодке по Тихому морю до столицы девятого сектора. Есть пустые, никому не интересные бухты, причалю, а дальше хоть пешком.

Амадей говорил и заводился все сильнее. Готов был через всю планету пешком пройти, лишь бы не сидеть запертым в блоке охраны под контролем того, кто называл себя другом. Добра хотел Краст, как же. Кому нужна его забота? Пусть не лезет в чужую жизнь, своей живет.

- До конца увольнительной не хватятся, - шипел Амадей, - а дальше пусть самоволка будет, плевать! Пропавших без вести месяцами ищут и не находят...

- А тебя найдут, идиот! - крикнул Краст, снял пистолет с пояса и положил на стол перед Амадеем. - На вот, застрелись, чего зря ноги бить по равнине? Все равно, этим кончится, только сунешься к женщине генерала. Я-то думал: «ну, молодой, горячий, пройдет», а у тебя мозгов совсем нет. Бывшая она, будущая или настоящая, запомни раз и навсегда - не твоя! Засунь свой член в первую попавшуюся бабу и успокойся!

Звон от крика еще стоял в ушах, когда Амадей взялся за рукоять пистолета. Все охранники ходили с огнестрельным оружием, на Дарии бластеры носили только офицеры. Справа на поясе рядом со складным боевым посохом. Еще одна привилегия, до которой рядовым не дотянуться. Лучше оружие, жилье, паек, женщины - все выдавалось даром и забрать обратно можно было только после смерти. Куна будто была частью генеральского пайка. Безвольная, неживая, не подлежащая отчуждению. Краст прав, претендовать на неё бесполезно и очень опасно. Не отдаст генерал просто так то, что принадлежит ему. За звание насмерть бьется и за свою женщину запросто свернет шею. Нужно отступиться, только как?

Амадей приложил ствол пистолета к виску, зажмурившись от ощущения холода. Мысли не хотели приходить в порядок и словно на стену натыкались, стоило представить, что откажется от Куны. Не было за той стены ничего. Не любви, не дома, не счастья.

- Эй-эй, - тряхнул за плечо Краст, перехватывая руку с пистолетом, - ты чего надумал? Ну-ка дай сюда, идиот. Вот что с тобой делать?

Амадей разжал пальцы, позволяя забрать оружие. На мгновение показалось, что зря. Может лучший выход был близко, да только кому от него станет легче?

- Совсем плохо? - не отпускал плечо Краст. - Да не молчи ты! Сидишь бледный, трясешься весь, глаза больше мониторов.

- Нормально все, - мотнул головой Амадей. Нужно встать и уйти. Да что ж Краст так на плечо давит? Не драться же с ним. - Отпусти, пойду я. Ты прав, мало ли женщин на планете? Каких-то полмиллиарда. Да только лучи светила клином на одной сошлись. Во сне её вижу, дома у себя представляю, имена детям придумал. Я ж вот тут чувствую, что или с ней или никак. И не прощу себе, если не попытаюсь. Всю жизнь жалеть буду, что мог, но испугался. Это как сидеть на аэродроме, зажав билет в кулаке, и провожать взглядом взлетающие катера. Один за другим, цикл за циклом. Не будет других женщин. Я знаю.

Краст отпустил плечо и шумно выдохнул. В особняке гасло освещение, оставляя для камер наблюдения только тусклые дежурные лампы. Рядовые на втором этаже ушли в комнату отдыха смотреть новости за игрой в Шу-арлит. Белые и черные камни ложились на расчерченную доску и решалась судьба поставленного на кон ужина. Для всех Амадей был дураком и самоубийцей, но иначе он не мог.

- Не отступишь, значит? - пробормотал Краст, вешая на пояс пистолет. - Она-то хоть знает, как ты по ней страдаешь? Дай угадаю. Нет. Сидит в горах, и думать про тебя забыла. И тут ты такой с цветами. Тьер, может и надо встретиться, чтобы сама отшила. Когда женщина в глаза говорит: «ты мне не нужен», быстрее доходит. Вот что, на аэродром больше не суйся, мы тебя контрабандой доставим. К родственнице своей, разумеется, ни ногой, другое алиби состряпаем. Вроде как к матери поедешь и будешь раз в несколько дней по магазинам ходить, чтобы деньги списывались в Равэнне. Карточку мне оставь, разберусь. Иди, оденься теплее, в грузовом отсеке десантного транспортника с отопление туго на высоте. В ящике для снарядов несколько часов вытерпишь?

- Да! - радостно кивнул Амадей и продолжал так делать в ответ на каждый вопрос и указание. - Спасибо, Краст!

- Не говори заранее, - поморщился напарник, - удачу спугнешь. Еще не известно получится или нет. Ты еще не оделся? Бегом марш.

- Есть! - шутливо вытянулся струной Амадей и сорвался с места, забыв под рабочим столом вещмешок. Несуществующие боги, да хоть в ящике, хоть в три погибели, узлом и на четвереньках. Лишь бы в горы. К ней.