Первенец (СИ)

Глава 36 - Одна в горах

Раз уж ночью не получилось разговора, Куна надеялась, что хотя бы прощаясь, генерал её выслушает. Но все утро Его Превосходство организовывал кучу самых важных мелочей перед полетом в космос, отвлекаясь от гарнитуры, только чтобы прочитать Куне очередную инструкцию как растопить котел или куда выносить золу. Обязательно в оцинкованном ведре, а не в пластиковом. Если топить два раза в сутки, зола не будет остывать, её жара хватит, чтобы расплавить пластик. Лучше металл, он выдержит.

В последний раз Куна пыталась поговорить за мгновение до приезда гостей на снегоходе. А теперь стояла на крыльце и смотрела, как Глория деловито протирает зеркала снегохода тряпицей, смоченной в антисептике. Резкий запах на морозном воздухе казался особенно тошнотворным, Куна закрывала рукавицей лицо и переживала, что расстанется с генералом в ссоре. Закончив с зеркалами, Глория перешла на ветровое стекло, а Наилий с Аттией так и не вышли из дома.

По-детски хотелось заподозрить, что её обсуждали, иначе, зачем скрываться? Генерал мог просить совета, что делать со строптивой девчонкой, не понимающей, что о ней всего лишь заботятся. А матушка могла предложить поставить Куну в угол или оставить без сладостей.

Бред, достойный выдумки Аврелии, считающей себя центром Вселенной. Вдруг Аттия просила Наилия о чем-то глубоко личном, и тогда рядом действительно никто не нужен. Жаль только время таяло быстрее снега на ботинках в прихожей. До отлета генерал разве что обнять успеет. Если захочет, конечно.

Нет, Наилий не отдалялся, он просто передумал подходить ближе. Отгородился вежливостью и заботился, будто выполнял приказ. Сухо, дозированно и строго по необходимости.

Может зря она себя накручивала, и мыслями генерал уже отправлял войска в бой на далекой планете, забыв на время о других проблемах. Вернется из командировки и все будет по-прежнему. Как в медицинском центре перед процедурой забора вод, когда ворвался в стационар, наплевав на запрет, просто, чтобы сказать: «Все будет хорошо. Я рядом».

Куна сжала до хруста комок снега в рукавице. Теперь она знала, насколько по-разному можно быть рядом.

- Эй, малая, - помахала Глория рукой, - у тебя ж завтра зачет в академии, забыла? В Нарт поедем, а я твоего номера так и не знаю. Куда звонить-то?

Ох, она же выбросила чип связи! Без него планшет хоть под ножку стула подкладывай, чтобы он не шатался, к остальному непригоден.

- Некуда звонить, - призналась Куна и схватилась за шапку на голове. Забыла утром предупредить Наилия, а теперь где взять новый чип?

- Что и проводной телефон не работает? - прищурилась хозяйка снегохода. - Спутник нас иногда не пробивает через облака, но провода-то никуда не делись. Ладно, отвезу твоего мужика на аэродром, посмотрим, что со связью. Я, конечно и Аттии могу позвонить, раз уж она за тобой приглядывать остается, но с детства проводам привыкла верить больше, чем спутникам. Они надежнее.

Глория тарахтела старой стиральной машиной, а Куна едва успевала запоминать новости. Генерал тоже забыл предупредить, что матушка будет жить с ней в одном доме. Приставил все-таки няньку, но на этот раз злиться расхотелось. Заброшенный аэродром занесло снегом по окна первых этажей. С вершины холма здания казались пирожными, слишком густо политыми белой глазурью. Снег шапкой сползал с крыш, мягкими волнами лежал во дворе и бугрился отвалами возле расчищенной взлетной площадки. Случись что - и Куна не дойдет по глубоким сугробам даже до аэродрома, не то, что до Нарта. Без связи никак. А уж через спутник, по проводам или на крыльях птиц - без разницы.

- Твой идет, - ткнула Глория пальцем за спину Куны, - целоваться на морозе не советую. Губы треснут и будут шелушиться. Да и обниматься с пузом неудобно.

Хозяйка снегохода бубнила над ухом, Аттия вышла проводить Наилия, а Куна чуть не стонала от досады. Тишины, пожалуйста, одиночества! Хоть на несколько фраз. Но генерал будто радовался посторонним. Держал матушку под руку и что-то не спеша ей рассказывал, заглядывая в глаза.

На что Куна надеялась? Что они с Дарионом заменят Наилию сорок циклов жизни? Службу, друзей, родных. Пока она яростно охраняла свою самостоятельность, не заметила, что генерал перестал с ней сражаться. Отпустил, вычеркнул из жизни и не оставил шанса снова привлечь внимание. Будет кормить, одевать и заботиться как прежде, но двери в спальню закрыл и проходил мимо, не оборачиваясь.

- Дарисса Глория, еще раз спасибо за помощь. Аванс за топливо для снегохода уже перечислили, если понадобится ремонт - позвоните Рэму, он все устроит. Я надеюсь вернуться через два месяца, но могу задержаться.

- Да поняла я, - отмахнулась Глория, - лети в свой космос и ни о чем не волнуйся. Приглядим за ними за обоими. Надо будет - роды примем. А что? Я умею. У нас по зиме как буран пройдет, так и сидим в деревне, медицинской помощью не обласканные. Дело-то не хитрое. Тужься себе и тужься, остальное природа сама сделает, только ребеночка обмыть да спеленать.

- К родам я успею, - с нажимом ответил Наилий, - одну Куну не оставлю.

- Рядом что ли стоять собрался? За руку держать? Вот дурной! Нечего тебе там делать. Взяли моду к роженицам пристраиваться. Да ей не до тебя будет. Я своего вообще убить хотела за то, что обрюхатил, а я мучилась. Увидела бы - в башку швырнула чего потяжелее.

Глория от избытка чувств руками показала, как именно собиралась швырнуть. Её грубый голос камнепадом катился с гор и бил по голове. Аттия стыдливо отворачивалась, Куна теряла терпение, а генерал спокойно ждал паузу в речи.

- Нет, дарисса, присутствовать на родах я не собирался. Нервы, конечно, крепкие, но не настолько. Вы готовы ехать? Хорошо. Пару мгновений, я с Куной попрощаюсь.

Озноб заставил дернуть плечами. Куна послушно отошла в сторону за генералом, напрочь забыв все, что хотела сказать. Почему несколько мгновений? Так мало и бесполезно. Лучше бы промолчал, чем сейчас снова сухо пообещает вернуться и попросит беречь себя и Дариона.

- Все еще злишься на меня? - тихо спросил Наилий, поймав за локоть. - Почему, Куна? Я же стараюсь ради вас и никак не могу угодить. Маленький дом, как тебе нравится, кулинарные курсы, охраны нет, виликусов, офицеров. Что теперь не так?

Все утро жадно искала его взгляд, а сейчас жалела, что внимательно смотрит. Не осталось у генерала к ней тепла, одно раздражение. Обузой повисла на шее и тянула вниз.

- Нет, все хорошо, - дрогнув, ответила Куна, чувствуя, как мороз заколол мокрые глаза, - Дом замечательный, такой уютный. Аттия добра и приветлива. Глория хоть и резковата, но зла от неё нет. Спасибо, что привез сюда. Здесь, правда, лучше, чем в особняке. Знаешь, я вчера чип связи выбросила, не буду звонить матери и сестре. Если что - от Аттии дозвонюсь генетикам или капитану Рэму. Ты лети спокойно, не переживай за нас. Главное, чтобы на службе все получилось, а мы тебя дождемся...

Наилий все-таки обнял, и последние слова Куна бормотала уже в его куртку, пропахшую дымом от горящих в котле дров. Цеплялась за рукава и не хотела отпускать. Столько ошибок сделала, глупостей наговорила, что теперь трусливо надеялась на время и его же боялась. Кто вернется к ней через два месяца? Наилий или Его Превосходство? Забудет обиду или больше не простит?

- Я рад, что привез тебя домой, - сказал генерал, - не в пустую резиденцию, чужой даже мне особняк, а домой. В горы, где я вырос. К настоящей матери, что меня воспитала. Здесь все будет по-другому, я обещаю. Только помни, я никогда не брошу вас с Дарионом. Два месяца пролетят быстро. Отдохни, выспись, надышись горным воздухом. Я вернусь, возьму все отгулы, которые накопил и будет у нас тихая, спокойная жизнь.

Куна кивала и обнимала крепче, пока не пошел снег. Он укутывал их пушистым покрывалом и роднил с землей, на которой стояли.

Она полюбит горы. Обязательно. И тогда в их с Наилием вселенной станет на одну общую планету больше.

***

Генерал улетел, и замолчало эхо в пустых комнатах дома. Облака закрыли небо, светило погасло на ночь, и только фонарь над крыльцом все так же раскрашивал золотыми искрами густой снегопад. Тихая зима. Сонная. С ароматом корицы и холодным привкусом мятных леденцов. Зима, шепчущая вьюгой из каждого угла: «Разочарование». Протяжным сквозняком, колкими льдинками под кожей медленно и по слогам: «Ра-зо-ча-ро-ва-ни-е». Семь глифов на заиндевевшем стекле деревянными пальцами. По одному на каждую потерю: дом, мать, сестра, работа, друзья, будущее, любовь.

Хотелось записать два месяца на видео и перемотать вперед, чтобы промелькнули незамеченными поездки в Нарт на зачеты, осмотры у генетиков, ежедневная возня с отоплением и продуктами на кухне. Дарион рос в животе, настойчиво пинаясь и напоминая о себе. Маленький, беззащитный, единственный ни в чем не виноватый. Если больше не нужно жить для себя, то стоит жить для него. Куна говорила себе это, уставившись в потускневшее зеркало в коридоре. Живот торчал из-под короткой кофты, как не натягивай её, а скоро ведь станет еще больше. А потом исчезнет. И, наверное, ощущение маленькой жизни внутри него больше не повторится. За девятнадцать циклов всего несколько месяцев, когда она действительно не одна. И нужна по-настоящему.

- Пойдем есть, Дарион, - вздохнула Куна и погладила живот, - ты, наверное, голодный. Сейчас посмотрим, что нам папа оставил. Любишь сладкое? Возьмем джем, намажем на галету и запьем горячим отваром. Добрый доктор Назо рассказывал что-то скучное про аминокислоты, которыми ты питаешься прямо из моей крови, но разве какие-то кислоты заменят джем?

- Конечно, нет, - ласково ответила Аттия за спиной и Куна смутилась. Не стоило при матушке, как её называл Наилий, разговаривать с животом вслух. Еще сочтет сумасшедшей.

- Извините, у меня вырвалось случайно...

- Болтай с сыном, сколько хочешь, мне только в радость, - улыбнулась Аттия. - Одна ведь живу, даром что в деревне со всеми. Дом мой на отшибе, как занесет бураном дорожку по колено, так и сижу с собственным отражением в зеркале переглядываюсь. Козу что ли завести? Как думаешь?

- А за ней не тяжело ухаживать?

- Не знаю, у меня никогда раньше не было козы, - рассказывала матушка, заманивая рукой на кухню, - уж больно важные наши горные козы, абы кому не подступиться. Рога носят, что император корону. А шерсть длинная и мягкая какая. В шубе такой не замерзнешь никогда, это мы все топим и топим, дрова жжем. Пойдем есть. Чего вкусного не найдем - сами приготовим.

Готовить Аттия почти не умела. Суп из консервов, галеты с паштетом из сухпайка - не в счет. Зато разбиралась в травах и умела одно и то же блюдо каждый раз приправить по-новому. Скучала только по выпечке из интерната и жалела, что не научилась у своих мальчишек.

- Наилий ненавидел наряды по кухне, - рассказывала Аттия, перетирая сухие веточки укропа над бурлящим в кастрюле супом, - настоящим воином хотел стать, генералом. А его превращали в повара.

- Он рассказывал про карамель. Как резал её две недели.

От воспоминаний теплело, ароматный суп поднимал настроение и Дарион уснул, убаюканный женскими разговорами.

- А про медвежатину разве нет? - удивилась матушка, гоняя ложкой волокна консервированного мяса по дну кастрюли. - Уж не знаю как, а раздобыли мальчишки медведя. Притащили огромную тушу на кухню интерната и гуськом ходили за Наилием, чтобы нарядами поменялся. Сам приготовил. Но не тут-то было. Уперся мой мальчик, что та коза рогами. Нет и всё. Мне тренироваться надо, а не у плиты стоять.

Раз уперся, то правда не до готовки, Куна знала. Если Наилий что-то решил - не отступится.

- И как? Пропала медвежатина?

- Нет, - тряхнула убранными под платок волосами Аттия, - извел его Марк придирками, схватились оба за посохи, да на глазах у мастера. Не любил он, когда дрались злобы ради. Загнал мальчишек в клетку, а медведя велел на лед в подвале положить. Дождался косолапый своего повара. Остыл Наилий, сам проголодался.

Жаль, у Куны не было мастера, который вовремя бы осаживал и не давал ругаться со своим мужчиной. Причем её в клетке нужно было держать чаще и запирать на дольше. Сейчас не жалела бы о каждом неосторожном слове.

- А что потом было? - тихо спросила она, складывая стопочкой галеты на столе. - Марк с Наилием помирились?

- Конечно. Нет той ссоры, что может развести, если оба хотят быть вместе. Уж сколько они дрались, а все равно рядом. Съели ту медвежатину - и нет трагедии. Не вспоминают даже. И ты забудь.

Аттия поставила тарелки с супом на стол и села напротив Куны. Пар поднимался от еды и окутывал матушку пряным ароматом. Свет от лампы рисовал длинные росчерки морщин под глазами и возле губ. Они изгибались в улыбке то ласково, то немного грустно и казалось, тяжелый медальон на шее все время тянет Аттию вниз.

- Крепко Наилию от вселенной досталось, оттого не верит счастью. Боится. Сам во тьму уходит, не толкает никто. Ты свети ему, девочка, чтоб тепло чувствовал. Река вспять оборачивается и судьбу можно.

Куна глаза опустила и не хотела поднимать. Не умела она светить даже себе. Как зеркало ловила чужие блики и грелась от искр. Горы сталкивались и расходились, пропадали и появлялись озера, а равнинный Тарс все так же впадал в Срединный океан.

- Я постараюсь, - несмело пообещала она, - буду учиться, раз не умею.

- Пироги надо учиться печь, - вздохнула Аттия, - а здесь сердцем рваться. Изо всех сил. Чтобы музыкой звучал любимый голос. И не слышать больше никого.

Куне совсем гадко стало. И стыдно. Чужой голос слышала переливами волн Тарса. До сих пор. Не Наилий ночью снился. Любила, уважала, боялась, но никогда не замирала от взгляда генерала. Ждала, что изменится и вот-вот почувствует к Наилию то самое незабываемое, о чем писали в сентиментальных женских романах на каждой странице. А потом пришел Амадей. И Тарс понес её в океан. Легко и нежно, будто листок, навсегда прилипший к прозрачной водной глади.

Куна вздыхала и кусала губы, но так ничего не ответила, а матушка больше не спрашивала, вспомнив про генетиков и завтрашний зачет в Нарте. Ела суп и рассказывала уже о Глории с её снегоходом.

Время все-таки встало на паузу, а потом понеслось вскачь, перепрыгивая через дни и недели. Горы затягивали, успокаивали и рассказывали во сне старые сказки. Запутанные, как клубки шерсти в корзине матушки и такие же теплые, если их связать в узор. Куна привыкла к аромату трав на кухне, невероятным терминам генетиков, басовитому хохоту Глории и жесткому сидению снегохода. Вместо планшета дома звонил древний как сама Империя телефон, а дрова в котле разжигались с первого раза. И чем больше Куна смотрела на далекие белые пики с вершин холмов, тем спокойнее ей становилось. Горы умели ждать.

А генерал вернулся.