Первенец (СИ)

Глава 15 - Возвращение

Утром всегда холодно. Особенно на продуваемой всеми ветрами равнине после ливня. Будто тепло - немыслимая роскошь, которую не выдают даже в генеральском пайке.

Наилий смотрел в округлый потолок катера и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Куну, пилота, планшет со звонками и проблемами. До рассвета еще десяток ударов сердца, можно просто лежать и ничего не делать. Давно не было так лениво и хорошо, словно единственный отгул после космической командировки сам собой растянулся на недели и месяцы. Нет, это слишком долго, а вот от трех дней он бы не отказался. Сгинуть без вести где-нибудь на южном побережье и ходить по кромке моря, чтобы вода стирала следы. В бездну армию, в бездну сектор, в котором нет и никогда не будет весны. Его весны.

Сейчас он вздохнет и Куна проснется. Вскочит, роняя на пол одежду, которой вчера ночью накрыл, чтобы не замерзла. Вцепится в платье, будет краснеть и отворачиваться, а катер взлетит, унося их обоих обратно в Равэнну, где лужи уже стали прозрачным льдом и вот-вот пойдет снег. Тепло - богатство, которое не завоюешь ни в одном сражении.

Дверь в кабину щелкнула и с тихим «Ваше Превосходство» в проем высунул голову пилот. Конечно же, увидел сразу всё: разбросанную одежду, два спальника вместе, сонную женщину на плече генерала.

- Виноват, - уже громче заявил пилот и хлопнул дверью.

«Тьер», - ругнулся про себя Наилий, чувствуя, как завозилась под боком Куна, щурясь спросонок. Подъем, Ваше Превосходство.

- Утро уже, скоро полетим, - шепнул он, целуя в теплую щеку, - надо вставать и одеваться.

Угадал с платьем. Едва вынырнула из-под его рубашки, как тут же схватила свою одежду и испуганно заозиралась, куда бы спрятаться.

- Не спеши, - добавил генерал, так быстро натягивая штаны, как в интернате не всегда получалось, - я пойду в кабину, посмотрю, что там со связью.

Китель застегнул под горло, высоко подняв подбородок над жестким воротником. Неприятно, конечно, что пилот видел с женщиной, но боец проверенный, трезвонить на весь сектор не станет, разве что шепнет кому-нибудь по дружбе и то похихикают и забудут. Из всех мужских слабостей, любовницы - самая одобряемая.

- Ваше Превосходство, небо чистое, все системы исправны, - нарочито бодро затараторил пилот, вытянув спину и уставившись куда-то в левое ухо генерала. В кабине не следа недавней ночевки. Кресла в привычном положении, личных вещей нет, а боец уже гладко выбрит и пахнет одеколоном. Наилий потер пальцем колкую щетину на подбородке и спросил.

- Сам-то как? Выспался? Лететь можешь?

- Так точно, - смутился рядовой, - всю ночь спал.

«И не слышал стонов и криков. Образцовый пилот, просто подарок», - мысленно добавил генерал, занимая кресло стрелка и пристегиваясь.

- Тогда взлетаем.

На небе и правда не облачка, на радаре пусто и если ничего непредвиденного больше не случится, в Равэнне сядут через два часа. Как раз к утренней планерке в штабе. А вот и планшет проснулся и затрезвонил на весь катер. Флавий, кто же еще?

- Слушаю.

- Ваше Превосходство, Нурий отзвонился, что ждет вас на аэродроме, мне собирать планерку?

- Да, я успею. Повестку перешли мне на планшет, пожалуйста.

- Есть.

Закрутилось, стоило только начать. В почте двадцать непрочитанных писем и в правом углу экрана моргает напоминание позвонить в медслужбу. Наилий, стараясь не вздыхать, как тяжелобольной, набрал с планшета номер и слушая гудки, смотрел, как пилот отлаженными до автоматизма движениями запускает двигатели, подтверждает курс и медленно тянет штурвал на себя, задирая нос катера.

- Ваше Превосходство, капитан Горн, слушаю, - прогрохотало в гарнитуре.

- Ливий, я буду у тебя к обеду, чтобы снять временную стерилизацию.

Руководитель медицинской службы расстроенно цокнул языком и протянул первое слово.

- Виноват, Ваше Превосходство, не предупредил. Стерилизацию еще вчера сняли, когда вы были без сознания.

Катер рванул вверх и в животе потяжелело. Равнина ушла из-под ног так резко, что генералу захотелось вцепиться в подлокотник. Фертилен вчера был и не знал об этом. Не подумал про контрацепцию, даже акт не прервал. Кончил в Куну да еще и не один раз.

- Хорошо, я понял, отбой, - отчеканил он в гарнитуру и, морщась, прикусил костяшку пальца. Что теперь делать? До сих пор получалось избегать зачатия, даже не нарушая инструкций. Презервативы, выданные сверх нормы для космических командировок, прерванный акт, стерильные любовницы, вот такие опоздания и лишний день на Дарии под временным бесплодием. Конечно, с первого раза могло и не получиться, но если Куна забеременеет? Ребенку нужна не только мать, но и отец, а он то на учениях, то в космосе. Да, есть особняк, но в нем два этажа переделаны под жилье для офицеров, не место там женщине, а поселить её в пустой резиденции все равно, что бросить одну. За шесть циклов хорошо, если пару раз останавливался ночевать в обоих домах. На балансе только стоят и денег за обслуживание требуют.

Несуществующие боги, какой дом, какой ребенок? Он - генетический эксперимент, нафаршированный аномалиями как утка яблоками. Одной бездне известно, какие мутации произойдут у ребенка. Диагностируют репродуктологи нежизнеспособный плод и прервут беременность, а потом изведут Куну анализами и обследованиями, выясняя, не в ней ли причина? Не может генерал плодить ущербное потомство, это скандал на весь сектор.

Едва чувствуя ледяными пальцами экран планшета, Наилий набрал Публия Назо.

- Ваше Превосходство, - радостно выдохнул лейтенант.

- Публий, через сколько дней после зачатия тест даст положительный результат?

Снова тишина по ту сторону гарнитуры. Глупо, конечно, задавать такие вопросы хирургу, но сейчас просто хотелось, чтобы военврач расхохотался, послал в бездну и, задавив статистикой с вероятностью зачатия, запретил нервничать по этому поводу.

- Самый чувствительный через десять дней после зачатия даже до начала следующего периода, - тоном лектора в академии выдал Публий, - но лучше кровь сдать. Там можно на седьмой день увидеть результат.

Через неделю он будет на учениях северной группировки войск, Куну придется одну отправлять в Центр репродукции.

- Хорошо, я подожду.

- Неожиданный вопрос на самом деле, - издалека начал лейтенант, но генерал не дал закончить мысль.

- У тебя неожиданно обширные знания, что ты изучаешь на курсах? Акушерство полевому хирургу как снайперу бронежилет.

Назо расхохотался и Наилий вдруг представил его в лекториуме среди гражданских специалистов, из которых больше половины - женщины. Мог бы и не спрашивать.

- Волочишься за какой-нибудь акушеркой вместо повышения квалификации?

- Должен же я получать удовольствие от процесса обучения, - хмыкнул Публий.

Отзывать пора лейтенанта, а то скоро всю гинекологию изучит на живых примерах. Эх, не простит ведь.

- Учись, кадет, - вздохнул генерал, - отбой.

Семь дней, значит, дергаться и переживать. Нет, не стоит пока признаваться Куне. Вернется с учений, сам отвезет к репродуктологу, если у дариссы раньше период не начнется. Никогда еще с таким нетерпением не ждал менструального кровотечения у женщины. Бездна пусть заберет капитана Горна с его служебным рвением.

***

Генерал вернулся из кабины перед самой посадкой, но Куна не могла поднять на него глаз, даже когда осторожно коснулся пальцами подбородка. На губах горели воспоминанием долгие поцелуи, и со щек никак не сходил румянец. Хотелось прийти домой и крикнуть в лицо матери, что ночь с мужчиной была лучшей в её жизни, но язык присыхал к небу, стоило представить её брезгливо поджатые губы. Нет, Куна будет молчать и если понадобится, то всю жизнь. Есть тайны только для двоих, они обязаны потеряться в памяти как в бездне и никогда не выбраться оттуда. Разве что вот так - легкой улыбкой.

- Куна, я послезавтра улетаю на учения, - сказал генерал возле такси, - выхода в гражданскую сеть там не будет, но ты можешь звонить мне на личный номер и оставлять сообщения. Вернусь - обязательно послушаю.

Она кивнула в ответ, уверенная, что звонить не станет, даже если очень захочется. Лучше не слышать ничего, чем бесконечное «я занят» и «давай потом как-нибудь». Вот уже и учения, потом снова командировка, а через месяц бал и новая дарисса. Будь её мужчиной Нурий, еще стоило надеяться и ждать, но Наилий - генерал. Один на весь сектор. Всегда один.

- Я сам позвоню, - твердо ответил Наилий, когда молчание затянулось, и Куна снова кивнула, не замечая, как генерал берет за руку и легко целует ладонь на прощание. Не видя из-под опущенных ресниц, как он садится в военный внедорожник и Нурий резко трогается с места, увозя Наилия с парковки аэродрома.

- Вам куда, дарисса? - нетерпеливо спросил водитель, высунувшись из окна такси.

- Домой, - вздохнула Куна. Вернуть платье и туфли, выслушать от матери как опозорила семью на весь квартал и, наверное, больше никогда не увидеть генерала.

***

В машине Куна не удержалась - поплакала, а потом долго стирала платком подсохшие соленые дорожки вместе с остатками косметики. Жить разумом легко и правильно, пока не становится слишком паршиво от правды и неизбежности. Что её ждало впереди? Должность главного диспетчера и увеличенное жалование? И это все, ради чего она жила? Командовать другими, пока они щурят красные от недосыпа глаза в мониторы диспетчерских пультов? День за днем, цикл за циклом: речной вокзал, недовольная мать, капризная Аврелия. Они состарятся втроем в бараке на окраине рабочего квартала и ничего с этим уже не сделать. Выход из зоны комфорта, мечты, большие достойные цели - морковка для кролика, бегущего в загоне по кругу. Чтобы не останавливался и ни на что другое не отвлекался, а то ведь вопросы появятся: «Зачем я бегу? Куда? Кто меня заставляет?» Ах, как хотелось ответить, что жизнь, обстоятельства или система. Но нет, кролик бежит сам, правда всегда проста и незамысловата. И чем быстрее бежит, тем раньше упадет и тогда тем более все вопросы и ответы потеряют смысл. Зачем они дохлому кролику?

- Приехали, дарисса, - обернулся водитель и впервые за поездку улыбнулся.

- Спасибо, сколько я вам должна?

Куна испуганно вцепилась в крохотную сумочку, соображая, хватит ли завалявшейся в кошельке мелочи или придется домой бежать за оставшейся суммой.

- Уже оплачено, - снова улыбнулся водитель и кивнул на прощание.

К дому Куна даже не подходила - медленно перетекала, едва ощущая землю под ногами. Туфли вдруг стали невыносимо неудобными и каблуки сворачивались то на одну, то на другую сторону. Мать стояла на пороге, одетая на работу, наверное, услышала шум автомобиля и вышла посмотреть, не вернулась ли загулявшая дочь.

- Через два месяца рыгать будешь по утрам, - холодно заявила мать, - еще через три пузо полезет.

- Я не беременна...

- Да? Не беременна?

Не стоило верить спокойному тону, мать едва сдерживалась, чтобы не наброситься на Куну, уже руки сжала в кулаки и наступала как боец на ринге.

- На балет они ходили, на искусство посмотреть. Шалава! В глаза мне смотри! Вот они два моих балета: одна в доме больная лежит, вторая шляется по ночам.

- Что с Аврелией? - встрепенулась Куна, и попыталась пройти к двери мимо матери, но не получилось. Родительница заступила дорогу и с силой толкнула в плечо.

- Не твой дело, дрянь! Эгоистка! Только о себе думаешь! Забыла и мать, и больную сестру, побежала сломя голову перед первым попавшимся членом ноги раздвигать!

- Мама!

- Заткнись! Нет у тебя больше матери, потаскуха! Пошла вон отсюда! И дома у тебя больше нет! На, катись!

Старый, затертый на углах чемодан мать выволокла из-за спины и с силой пнула в ноги Куне. Как теперь поверить, что мать могла выкинуть родную дочь как ненужную вещь на улицу? Да, на нервах, да, Куна сама во всем виновата, но выгнать?

- Мама... - беспомощно прошептала она в захлопнувшуюся дверь, - мама.

Куда идти? Кому она нужна? Лишний рот на скудное жалование, лишнее спальное место где-нибудь на полу в чужом доме. Лишняя.

Куна взялась дрожащими пальцами за ручку чемодана и, все так же запинаясь и падая на каблуках, пошла прочь от дома. Лицо горело, но слезы будто испарились. Чего она ждала? Крепких объятий и причитаний: «Дочка, наконец-то ты вернулась?» Давно все к этому шло и, наверное, надо было самой уходить, но все время что-то останавливало. Как больная Аврелия без лекарств, как они с матерью без продуктов? Теперь сами будут выкручиваться и она тоже, лишь бы найти, где жить. На работе нельзя - инструкции, Регине позвонить? Она спит после смены, в ночь снова выйдет и Куне нужно. Хоть бросай чемодан в камере хранения на речном вокзале и карауль начало смены под дверью диспетчерской. Надо проверить, положила ли мать форму в чемодан, а то за пульт не пустят.

Куна добрела до скамейки и полезла в чемодан искать вещи. Форма, белье, старые кофты с брюками - почти все, кроме денег и планшета. Девайс Куна специально с собой не брала, чтобы не сбрасывать постоянно вызовы. Теперь и его больше не увидит. Не дозвонится генерал, когда вернется с учений, нет больше Куны. Смешно, что вообще подумала об этом, будто не попрощалась утром. Видимо, Вселенная решила подстраховаться, чтобы наверняка не встретились. Получилось. Наверное, только у Вселенной и получается, остальные терпят провал за провалом.

До Регины дошла пешком, волоча за собой тяжелый чемодан. Дверь в таком же, как у семьи Куны бараке старшая смены открыла не сразу и широко зевнула, кутаясь в теплую кофту.

- Чего притащилась, планшета снова нет?

- И дома тоже, - мрачно ответила Куна.

Регина хмыкнула, оглядывая её с ног до головы и не сразу, но заметила чемодан.

- Так, ладно, заходи, вечером поговорим, я все равно ничего не соображаю, спать хочу. Бросай свой баул в коридоре и делай что хочешь.

Старшая развернулась и, толкнув дверь, чтобы не закрывалась, ушла, а Куна тихо сказала ей в спину: «Спасибо».