Перекресток воронов

Глава семнадцатая

Сидящий за столом Эстеван Трилло да Кунья, королевский префект стражи, смотрел на Геральта долго и пристально, щуря глаза и слегка прикусывая губы. Наконец он выпрямился в кресле, подкрутил черные усы.

– Вот тебе и раз, – протянул он. – Мои агенты уже давно ищут тебя по всему королевству. Безуспешно. А ты, к моему изумлению и восхищению, являешься сюда сам. Добровольно. Не под конвоем.

Геральт пожал плечами. Он не собирался выдавать префекту, где провел последнее время и чем занимался. А надо сказать, работы за это время было много.

После того что случилось первого мая, Геральт решил как можно быстрей и как можно дальше скрыться с места этого происшествия. Он отправился в Нижнюю Мархию, на берега Понтара. А там рынграф с трубкой и звание почетного королевского почтальона оказались как нельзя более кстати. Королевских почтарей, как выяснилось, отличала буквально железная солидарность. На каждой встреченной почтовой станции Геральта ждали поддержка и помощь. А поскольку ему нужно было на какое-то время замаскироваться, почтари Нижней Мархии без лишних просьб предложили Геральту работу. И последние три месяца Геральт служил эскортом для почтальонов, везущих наиболее ценные грузы.

Солидарностью, информированностью и надежной системой связи отличились также и краснолюдские банкиры. Когда сопровождающий почтальона Геральт появился в филиале банка семьи Бони, его ждало там сообщение от Тимура Вороноффа. Именно таким образом Геральт узнал об аресте Престона Хольта. И о заточении его в недоброй славы тюрьме Стурефорс, месте изоляции и каторжной работы в каменоломнях.

– Готов поспорить, – префект снова подкрутил усы, – что я знаю цель твоего прибытия. Но спорить мы не станем, ибо, как известно, из двух спорщиков один дурак, а второй подлец. Поэтому просто скажи, что привело тебя сюда, в Стурефорс. А уж я решу, позволю ли тебе выйти отсюда или останешься в тюрьме навсегда. Слушаю, говори.

Со двора, из-за зарешеченного окна, слышны были крики. И брань.

Те, кто приближался к тюрьме Стурефорс, первым делом, еще издали, видели Aedificium carceris, огромное здание, возвышающийся над низиной каменный блок. Чем это здание было раньше и для чего служило, не помнил никто. Подозревали, что в прошлом это был храм.

Подъезжающих ближе узкая дорога вела к расположенной в ущелье каменоломне. Здесь можно было присмотреться к команде ободранных и закованных в кандалы узников, раскалывающих молотами и кирками скальные блоки. Однако долго присматриваться было нельзя, проезжих заставляли быстро миновать каменоломню угрожающие окрики и еще более угрожающие физиономии охранников, конных арбалетчиков.

Дальше были высокий частокол и ворота с караулкой, где каждый прибывающий в Стурефорс обязан был отчитаться перед стражей о цели визита. Потом приходилось ждать разрешения на въезд. Как правило – очень долго.

От кордегардии дорога вела прямо в Aedificium, между двумя заборами, настолько высокими, чтобы даже с высоты седла невозможно было увидеть, что за ними находится. Знающим людям, однако же, было известно, что там стоят деревянные бараки, место отбывания наказания за легкие и средней тяжести преступления. Осужденные же за серьезные проступки сидели в каменных камерах главного здания. Здесь же размещались управление тюрьмы, казармы стражи и склады.

Суровое помещение, в которое его ввели, Геральту не понравилось. Не понравился ему подвешенный под потолком металлический крюк, назначение которого отгадать было нетрудно. А также то, что стул, на который ему велено было усесться, оказался привинченным к полу.

– Я жду, – поторопил Геральта Эстеван Трилло да Кунья. – Говори.

– Вы содержите здесь в заключении, – Геральт откашлялся, – Престона Хольта, ведьмака.

– То, кого мы здесь содержим, – сказал префект, когда стало ясно, что Геральт ничего больше не добавит, – это государственная тайна.

– Он находится под стражей за убийство чародея Артамона из Асгута.

– Это тоже государственная тайна.

– Хольт находится под стражей несправедливо. Он невиновен. Это не он убил чародея. Убил его я.

– Ты? В самом деле? А какой у тебя для этого будто бы имелся мотив?

– Артамон был автором того пасквиля, который в сто девяносто четвертом подстрекал толпу напасть на Каэр Морхен, нашу Цитадель…

– И это будто бы всё? Только поэтому?

– Он также планировал отравление Хольта. И убийство жриц из Эльсборга. Я должен был это предотвратить.

Эстеван Трилло да Кунья какое-то время молчал, постукивая пальцами о стоящую перед ним клепсидру[65]. Песок в клепсидре уже полностью высыпался вниз, но префект не переворачивал ее. Очевидно, ему не требовалось измерять, сколько времени прошло.

– Другими словами, – проговорил он наконец, – ты якобы убил человека за литературную деятельность и намерения. Поздравляю. Ты только что занял высокое место в моем личном списке идиотских мотивов. Но одновременно я должен буду огорчить тебя, молодой ведьмак по имени Геральт. Я тебе не верю. Твое признание не выглядит достоверным. Аудиенция окончена. Покинь Стурефорс.

– Я убил чародея. Могу это радикально доказать.

– Неужто? А радикально – это как?

– Могу точно описать, каким образом я его убил. Это должно было открыться во время вскрытия тела.

– Должно было, – согласно кивнул префект. – И в самом деле открылось.

– Я ударил его в гортань…

– В выступ гортани, известный медикам как promi-nentia laryngea, – прервав, закончил префект. – Но поскольку ты не хотел, чтобы он страдал, задыхаясь, то добил его ударом в шею, в сосцевидный отросток, что привело к разрыву позвоночной артерии. Так ведь?

Геральт умолк.

– Хольт подробно описал нам способ, которым он убил Артамона из Асгута, – бесстрастно продолжал префект. – А вскрытие трупа это подтвердило. А ты, ну что тут сказать, должен был знать, как убивает Хольт, ты знал его modus operandi. В достаточной степени для того, чтобы сейчас попытаться его спасти, принимая ответственность за преступление на себя. Грянем троекратное «ура» за достойное восхищения самопожертвование, мальчик, и доказательство преданности. Однако преданности ненужной. Твое признание, которое все равно не имеет силы доказательства, нам незачем не нужно, виновный у нас уже есть. Приговор оглашен, казнь состоится сегодня.

– Сегодня?

– Да, сегодня.

– Вы убьете невиновного!

– Не кричи. Престон Хольт, он же Рейндерт Призрак, сам сдался в руки властей. Добровольно и без принуждения признался в своей виновности. Или, точнее, в виновностях. Признался в убийстве Оттона Маргулиса, Кари Нурреда и Ремко Хвальбы, в чем, как тебе известно, я уже давно его подозревал. И признался также в убийстве Артамона из Асгута. Confessio est regina probationum, признание вины есть королева доказательств. Суд не мог иметь и не имел сомнений. Престон Хольт был осужден и приговорен, его ждет казнь. Закон и справедливость удовлетворены, больше нам ничего не нужно.

– Повторяю, это не Хольт убил Артамона, а я. Признаюсь. Значит, конфесио есть вагина и так далее. Арестуй меня и выпусти Хольта.

Эстеван Трилло да Кунья в молчании смотрел на него. Довольно долго.

– Закону, – сказал он наконец, – а точнее, генеральному инстигатору королевства Каэдвен и чародеям из Бан Арда нужна казнь настоящего ведьмака. Мастера, а не подмастерья. Одного приговора и одной казни будет вполне достаточно. Закон не кровожаден. И я тоже. После казни Хольта буду считать, что справедливость восстановлена…

– Тоже мне справедливость.

– Перестань. Прими к сведению и осознай, что Хольта ты не спасешь, даже если будешь тут рвать на себе одежды и выть на луну. Я тебе все это изложил еще тогда, в октябре прошлого года, при нашей первой встрече. Хольт предал себя в руки правосудия. Машина двинулась и втянула его в жернова, а выход из них только на эшафот. Это неотвратимо и неизбежно. И произойдет буквально через несколько минут. В Стурефорс уже прибыли гости, те, кто пожелал присутствовать при казни. Те, которым эта казнь была нужна.

Геральт молчал, стиснув зубы.

– Ты же, – продолжил префект, – можешь идти с миром. Я бы, однако, не советовал в дальнейшем громко и широко признаваться и рассказывать о своих якобы поступках. Ибо это может привести к печальным…

– Я хочу, – резко перебил его Геральт, – увидеться с Хольтом.

– Хорошо, – ответил Эстеван Трилло да Кунья. Невероятно удивив этим Геральта.

Престон Хольт выглядел не лучшим образом. Белые волосы падали ему на лоб и глаза неопрятной гривой. Нездоровая бледность, впавшие щеки и заострившиеся скулы дополняли образ. Ко всему этому его левая щека вместе с глазницей несли след огромного, но старого и уже пожелтевшего синяка.

– Местная традиция, – бесстрастно сказал Эстеван Трилло да Кунья, заметив злобный взгляд Геральта. – Ничего личного.

– Ничего личного, – подтвердил, усаживаясь на скамейку, Хольт. – Просто по морде дали. Такая традиция.

– Оставляю вас. – Префект наконец перевернул клепсидру на столе. – Ненадолго. Верю, что ни одному из вас не придет в голову ничего глупого. Предупреждаю, вы находитесь под стражей.

Хольт проводил выходящего взглядом. Потом перевел взгляд помутневших глаз на Геральта.

– Представь себе, – вздохнул он, – что я потребовал положенный мне последний ужин смертника. А они говорят, что есть только перловка с подливой. Я им – вчера же была перловка с подливой. А они – и завтра будет. Бюджетные сокращения. Вот же…

– Хольт, – резко прервал его Геральт. – Они тут собираются лишить тебя жизни.

– Знаю, знаю, – махнул рукой старый ведьмак. – В конце концов, я присутствовал, когда судья надел черную шапочку и объявил мне приговор.

Они молчали, глядя на песок в клепсидре.

– Я тебя поумнее считал, – сказал наконец Хольт. – Думал, что ты повзрослел. А ты, как оказалось, все еще наивный сопляк. И простофиля. За каким чертом ты сюда приехал, а?

Геральт пожал плечами.

– Я догадываюсь, за каким.

Геральт снова пожал плечами.

– Я, – заговорил снова Хольт, – в отличие от тебя, знал, что делаю, и понимал все последствия. Я действовал по плану. В этот план не входило твое жалкое, лишенное смысла и цели, вмешательство.

– Я хотел тебя спасти…

– А я хотел спасти тебя, – сварливо ответил Хольт. – Но я это первый придумал и подражатели мне не нужны. А тут ты появляешься и хочешь все испортить.

– Прошу прощения, – сказал Геральт. – Более не повторится.

Оба одновременно заржали. Что мало соответствовало обстоятельствам.

– Да Кунья, – вытер слезу Хольт, – имеет к тебе претензии? Кроме твоего дурацкого признания? Тебя отсюда выпустят?

– Думаю, что да. В мое признание префект не поверил.

– Я бы не был в этом так уверен. Ну, официально виновный у них уже есть, и приговор вынесен, задний ход уже не дашь. Если бы сейчас пришлось объявлять виновным другого, то они скомпрометировали бы себя абсолютно. Все они. Все действующие лица. Да Кунья, служба королевского инстигатора, но прежде всего…

– Чародеи из Бан Арда?

– Начинаешь соображать.

Они еще немного помолчали.

– Хольт?

– Да?

– Почему… Почему ты признался? Почему взял на себя…

– Один человек, – перебил его Престон Хольт, – как-то нашел в лесу гнездо шершней в старом трухлявом стволе. Он подошел поближе и несколько раз сильно пнул этот ствол. Потом его спросили, зачем он это сделал? А он в ответ…

– Ну?

– Что на тот момент это показалось ему прекрасной идеей. Геральт, песок в клепсидре вот-вот закончится. Послушай: оба моих меча и медальон у Вороноффа. Пусть они вернутся в Каэр Морхен. Остальное, в том числе Рокамору, конфисковали. Будешь на казни?

– Да.

В отличие от обычных городских эшафотов, эшафот во дворе тюрьмы Стурефорс был совсем крохотным. Ясное дело, помостам для городских казней нужен был солидный размер, чтобы вместить в себя целый арсенал приспособлений и машин, необходимых для порой очень креативного и разнообразного причинения страданий и смерти. На эшафоте в Стурефорсе креативностью и не пахло – всего лишь один массивный столб посередине. Ну и, конечно, городские помосты должны были быть высокими, чтобы обеспечивать хороший обзор заполняющим рынок зевакам. Эшафот же в Стурефорсе был низким, а немногочисленные наблюдатели могли любоваться казнью сверху, с галереи, окружающей внутренний дворик.

На галерее, как заметил Геральт, было от силы с дюжину зрителей. В глаза бросался седобородый старец в богатом одеянии, окруженный более молодыми и значительно лучше выглядящими мужчинами, равно как и ослепительной красоты женщинами. Надо полагать, это были чародеи и чародейки, прибывшие, чтобы стать свидетелями казни убийцы их собрата. Еще там была женщина, сгорбленная старуха в черном платье и обтягивающем, усеянном жемчугом эскофионе[66], с полностью закрытым плотной темной вуалью лицом. Женщину поддерживал, подав ей руку, крепкий верзила. Этого верзилу Геральт уже однажды видел. Сейчас он не носил ни доспеха-бригантины, ни перевязи с оружием, одет был в простой серый костюм слуги или камердинера. Но Геральт узнал его все равно. По деформированному носу.

На эшафоте, опершись о столб, ждал палач в кожаной маске.

Четверо служителей вывели Хольта во двор. Старый ведьмак шел спокойно, со спокойным выражением лица. Перед самым эшафотом служители попытались схватить его за плечи, но он стряхнул с себя их руки и взошел на помост сам. Он встал, обернулся к галерее и поднял голову. Казалось, что сейчас что-то скажет. Не зря казалось.

– Сожалею, – громко сказал Хольт.

Палач без слов указал на прикрепленное к столбу сиденье. Хольт без промедления уселся, вытянул назад руки, чтобы их связали. Палач укрепил у него на шее железный обруч, соединенный с завинчивающимся штырем. Положил ладони на рукояти винта позади столба. Поднял голову, в ожидании взглянул на префекта. Эстеван Трилло да Кунья дал знак рукой.

Палач крутанул рукоять винта. Хольт захрипел. Старуха в эскофионе заскрипела.

Палач завернул винт еще раз. И еще раз. И это был конец. Старуха снова заскрипела. Лишь сейчас Геральт понял, что это был не скрип, а смех.

– Ну вот и все, – сказал Эстеван Трилло да Кунья, постукивая пальцами по клепсидре на столе. – Драма окончена. Всем актерам пора сойти со сцены. В том числе и тебе, ведьмак. Вне зависимости от роли, которую ты сыграл.

– Я не задерживаю тебя, ты можешь без помех покинуть Стурефорс, – продолжил он. – Проходящая тут рядом дорога ведет на юг, и ты отправишься именно в этом направлении. Далеко. До самой реки Понтар. Мир велик, ведьмак. На Понтаре лежит Редания, за Понтаром Аэдирн и Темерия. На западе, у океана, стоят Новиград, Цидарис, Вердэн, много королевств, не счесть селений, разные живописные места. Тебе там понравится, я уверен.

Геральт молчал.

– Тебе там понравится, – повторил префект. – А если даже и нет, в нашу державу так или иначе ты не вернешься. Я бы хотел, чтобы это стало абсолютно ясно, без каких-то возможных недоговоренностей. Я не хотел бы тебя больше никогда здесь видеть, Геральт. И не хотел бы больше никогда о тебе слышать. Ты меня понял?

Геральт кивнул в знак того, что понял.

– Прежде чем мы окончательно и навсегда попрощаемся, – сказал префект, – есть еще одно, последнее дело…

– Кто была та дама в черном? – прервал его Геральт. – Та, что в вуали? Та, которую так развеселила смерть Хольта?

– Не в моей компетенции снабжать тебя информацией, – поморщился префект. – Но так и быть. Это вдовствующая маркиза Цервия Эррада Граффьякане. А радовалась она мести, ибо Артамон из Асгута был ее любовником. Они были вместе больше шестидесяти лет. До самой смерти чародея.

– Взаправду? Артамон и эта старуха? Сколько ж ей может быть лет?

– Восемьдесят два. Тебя удивляет, как романтические чувства могут продержаться столь долго?

– Удивляет. Но не в этом дело. Тот тип с кривым носом, что сопровождал ее, переодетый слугой. Тебя должно заинтересовать, как префекта по безопасности, что именно ему чародей поручил убийство сестер из храма в Эльсборге. Ему и женщине по имени…

– Мерицель, – закончил за него префект. – Знаю.

– Но сестры до сих пор в опасности…

– Это уже не твое дело, ведьмак, – резко оборвал его префект. – Ты уезжаешь, и никогда сюда не вернешься, вопросы безопасности королевства Каэдвен никак уже тебя не касаются. Вернемся, однако же, к тому последнему делу, о котором я говорил. Ты слушаешь меня?

– Внимательно.

– Так вот, чародеи из Бан Арда потребовали труп Хольта. Для вскрытия, для своих исследований и экспериментов. Я не мог им отказать. Но…

Геральт вопросительно поднял брови.

– Повозка с телом Хольта, – префект взглянул на потолок, – завтра прямо с рассвета будет стоять за воротами тюрьмы и ждать людей из Бан Арда. Какое-то время – ба, довольно даже длительное время! – эта повозка будет совершенно без присмотра. Может так случиться, что кто-то эту повозку себе присвоит, такие вещи случаются. Магам из Бан Арда такого объяснения должно хватить. Я бы даже сказал – им придется это объяснение принять.

Геральт без слов поклонился.

– Префект…

– Слушаю тебя.

– Несмотря ни на что… Мне постоянно кажется, что ты более доброжелателен ко мне, чем враждебен. Несколько меня это…

– Удивляет? – Эстеван Трилло да Кунья чуть усмехнулся. – Что ж, я планировал это утаить, но, может, и лучше будет, если ты, отправляясь в дальнюю дорогу, поймешь, какую пользу приносят оказанные кому-то когда-то услуги. Говорят, что содеянное добро возвращается тем же самым. Магистр Враи Наттеравн недавно лечила мою дочь. И сказала мне пару слов. Бывай, ведьмак. Удачи тебе на пути.

Строго говоря, клепсидрой называются водные часы, но автор использует здесь это слово в значении «настольные песочные».