Перекресток воронов

Глава четырнадцатая

С приходом ночи весь Торнхалл тонул в непроглядной тьме. Из соображений безопасности – всё вокруг было из дерева – тщательно гасились все огни, в том числе и факелы со светильниками, которыми днем освещались лестницы и извилистые коридоры. Единственным светом – в виде едва светящих фонарей – располагали стражники на посту охраны и на частоколе. Стражники эти, как заметил Геральт, относились к своей службе и своим обязанностям чрезвычайно легкомысленно, полагаясь на недоступность острова. Было очевидно, что острову и крепости очень давно уже никто всерьез не угрожал, отчего стража и впала в рутину и леность. Геральт был уверен, что именно поэтому водник и мог без труда и опасности для себя проникать на погруженный во тьму охраняемый объект. Ба, внимания разгильдяев-стражников могло бы, пожалуй, избежать даже стадо перескакивающих частокол гиппокампов.

Для Геральта темнота, дело ясное, преграды не составляла, его мутированным глазам было вполне достаточно света звезд. Внутри здания он полагался кроме того и на слух. А также обоняние – как ему было известно, водники воняли рыбьей слизью, илом и гниющим аиром.

Сегодня на периметре не было видно ни единого стражника, все сидели в караулке и играли в карты, ругая собачью службу на сраном острове, на котором не на что было даже серебро потратить, ибо корчма и бордель были далеко и вдобавок на другом берегу.

Геральт обошел вокруг весь частокол, высматривая какую-нибудь щель, укрытую под сохнущими неводами, через которую водник из озера мог бы проскользнуть внутрь. Не обнаружив ничего подозрительного, он вошел в дом. Коридор, ведущий к помещениям кухни, он уже успел осмотреть раньше, а сейчас решил проверить коридор, идущий в сторону покоев маркграфа, оружейки, кладовой и комнат охраны. Лишь только он вошел туда, как его медальон сильно задергался, завибрировал и запульсировал под рубашкой.

Он сделал несколько шагов – медальон успокоился. Повернул назад. Через несколько шагов медальон ожил вновь. Отступил – вибрация прекратилась.

Что-то в коридоре излучало магию.

Ведьмак поднял руку, складывая пальцы в Знак. Вокруг мгновенно стало светло. Он приблизился и присмотрелся внимательно. Пришлось практически упереться лицом в стену, но в конце концов он увидел.

На стене, тонкой и едва видимой линией начерченный углем, виднелся контур. В форме двери. И сомнений не оставалось – именно этот контур и был чародейским.

Ни один из известных Геральту бестиариев не приписывал водникам магических способностей. Все, однако же, подчеркивали их незаурядный ум и хитрость, а также соглашались в том, что всё, водниками увиденное, те могли копировать словно обезьяны.

Если водник раздобыл магический амулет или иной артефакт, сорвав его, скажем, с утопленника – мог бы он таковым воспользоваться? Геральт не знал. Но решил проверить.

Свет Знака ослаб, а через минуту совсем погас. Геральт отступил на несколько шагов, скрылся за углом коридора. Ждал в полной неподвижности и абсолютной темноте, замедлил даже дыхание.

Долго ждать не пришлось.

Медальон сильно завибрировал. Контур на стене разгорелся и засветился, начерченная углем дверь открылась, и из нее что-то вышло.

Геральт отреагировал молниеносно. Одним прыжком догнал пришельца и ухватил его хваткой богомола. Однако пойманный оказался недюжинным силачом. Почти без усилий он разорвал хватку и мощным броском швырнул ведьмака в стену. И добавил кулаком. Геральта спас его ведьмачий рефлекс; кулак вместо того, чтобы попасть в висок, лишь скользнул по голове. Геральт ответил ударом в корпус, после чего вновь бросился в схватку. Он уже понимал, что пришелец никоим образом не водник. Не совпадали размеры, да и запах был не тот, вместо ила и аира – едва ощутимый запах рома и трав.

Оба рухнули на пол, покатились по нему. Пришелец оказался внизу, но сумел приподняться и локтем от души заехать Геральту в висок. У ведьмака засверкало в глазах. Но хватки он не ослабил; сам, коротко размахнувшись, ударил противника в челюсть, добавил еще раз. Думал, что этого хватит. Ошибался. Пришелец обмяк не более чем на секунду, а потом ответил размашистым – и точным – крюком. Затем обеими руками схватил Геральта за горло и стал душить, не обращая внимания на удары, что ведьмак наносил ему вслепую и куда попало.

Внезапно отовсюду засверкали качающиеся огни фонарей, заплясали тени, в коридоре стало людно. Крепкие руки подхватили Геральта и оторвали его от противника. Тот также забился в хватке сильных рук.

– Отпустить ведьмака! – выкрикнул Диего Марс. – А этого держать! И связать его! Связать, я сказал!

Фонарей и факелов все прибывало, в коридоре собралась уже целая толпа. Противника Геральта вздернули на ноги, связали и приперли к стене. Ведьмак поразился, насколько тот был молод. Казался не более чем ровесником Геральта.

Диего Марс подошел, посветил связанному фонарем в лицо. Связанный зажмурил глаза. Он был чисто выбрит, чем и объяснялся запах рома на травах – модники использовали его как лосьон после бритья.

– Ну и ну, – протянул сенешаль, не скрывая удивления. – Вот это неожиданность. Господин граф Финнеган. Здесь, в Торнхалле. Каким же это случаем и чудом? Жаль, жаль, милсдарь граф, что без предупреждения. Но что же, добро пожаловать. Вы четверо, берите его. Идем наверх. Остальным разойтись! А тебя, ведьмак, я попрошу остаться. Ты идешь с нами.

Грохот, шум и суета достигли, очевидно, и верхних этажей, поскольку в открытой двери их уже ждала Враи Наттеравн с фонарем в руке, в белом медицинском халате. Комната за ее спиной была освещена несколькими подсвечниками.

Марс подал знак, стражники втащили связанного внутрь. Магичка, сенешаль и Геральт также вошли.

В огромном кресле со спинкой, почти доходящей до потолка, сидел Фредерик Вайкинен, граф, сын маркграфа Озерной Мархии.

У графа были длинные светлые волосы, завивающиеся в кудри, как у девушки, длинный острый нос и нехороший прищур зеленых глаз. Из-под укрывающей плечи соболиной накидки виднелась обнаженная худая грудь, крест-накрест перетянутая бинтами – через оба плеча и под мышками. Ноги у юноши также были голыми, а левое колено тоже обмотано бинтом.

Близ кресла стоял небольшой столик, на котором Геральт заметил бинты, флакончики и никелированный шприц. Очевидно, это были медицинские аксессуары Враи Наттеравн. Несмотря на позднее время, она, видимо, как раз перевязывала пациента.

– Ваше сиятельство, – заговорил, поклонившись, Диего Марс. – Докладываю, что мы неожиданно поймали…

– Да уж вижу, кого вы поймали, – прервал его Фредерик Вайкинен. Голос у него был еще неприятнее, чем выражение лица.

– Благородный господин Редферн Финнеган, – продолжил Фредерик, вглядываясь в связанного, – изволил почтить нас своим визитом. Ночью. Как преступник. Как грабитель. Яблочко от яблони недалеко падает. Разбой и бандитизм, как известно, семейные традиции Финнеганов. Но ты ведь не ко мне пришел, Редферн. Не со мной ты хотел повидаться, а с моей сестрой. А нельзя было, как человек культурный? Днем? Прийти с цветами и подарком? Попросить разрешения на свидание?

– А ты… – Юноша, пахнущий ромом, дернулся в руках стражников. – Ты бы дал такое разрешение?

– Нет, – рявкнул граф Фредерик. – Собаками бы велел тебя затравить.

– Ясно. Ибо такова семейная традиция Вайкиненов. Живодеры!

– Пасть тут на меня не разевай, сучье отродье! – заорал Фредерик, приподнимаясь с кресла.

– Сам ты сучье отродье, Фред! А вообще пошел ты в жопу.

– Да я тебя… – захлебнулся от злости сын маркграфа. – Я тебя… Я тебя сейчас проучить велю… Батогом, как суку. А потом на воротах тебя велю повесить… Марс! Ко мне!

Диего Марс подошел к графу, наклонился, зашептал ему что-то на ухо. Фредерик Вайкинен побагровел.

– А чего ты мне тут отцом козыряешь? – закричал он гневно. – Что это тебя на умиротворение потянуло? На добрые советы? В жопу их себе засунь! Отца здесь нет, он в Ард Каррайге, а когда его нет, приказываю тут я! Понимаешь? Приказываю я! И сделаю с любовничком что захочу!

Сенешаль поклонился, но не сказал ничего.

– Тебе, видать, кажется, – отозвался Редферн Финнеган, – что ты меня можешь испугать, Фред. Не старайся. Не получится.

– Да? – Граф Фредерик сорвался с кресла, сбросил с плеч соболиную накидку, заковылял к связанному. – Я тебе сейчас по морде дам, Редферн! Я тебе…

– Я запретила тебе вставать, – резко сказала Враи. – Ты перечеркиваешь результаты лечения. И мои усилия.

– Больно смело ты выступаешь, чародейка! – обернулся к ней Фредерик. – Больно много себе позволяешь! И про титул забываешь! Ко мне обращаются «ваше сиятельство»!

– Вижу, – холодно ответила магичка, – что больше я тут не нужна. Раз так, я прощаюсь. Утром покину остров.

– Счастливого пути. Марс, заплати ей.

– Нет необходимости. Я рассчитаюсь с маркграфом Сириусом. Финансовые вопросы я привыкла решать с серьезными людьми.

Ее слова и уход все же оказали некое влияние на молодого графа, ибо тот уселся обратно, немного посопел, но явно успокоился.

– Марс.

– Да, ваше сиятельство.

– Финнегана под замок. В темницу. И идите отсюда все к чертям.

Несмотря на обещание, Враи Наттеравн не покинула остров рано утром. Лишь около полудня она собралась в путь. Геральт пришел на пристань, чтобы попрощаться.

Магичка поправила сумку на плече, смахнула с лица волосы, взглянула на небо и чаек. Долго молчала.

– Искусство исцеления, ведьмак, – сказала она наконец, не глядя на него, – имеет и обратную сторону. Такой, скажем так… реверс. Я могу унять боль суставов, но могу сделать и так, чтобы они начали мучительно болеть. Могу обезболить ноющий зуб, но могу и вызвать зубную боль. Даже всех зубов сразу. Могу кому-то вылечить геморройные узлы, но могу и обеспечить этому человеку настоящий ад в заднице. Могу еще много разного в этом духе, сам додумай. Знаешь, почему я это тебе говорю?

– Нет.

– Потому что еще минуту назад я планировала что-то из описанного устроить тебе. Ибо я была на тебя очень зла. Ты разрушил мои планы, поставил под удар мою репутацию и мои доходы. Догадываешься, как.

– Влюбленный граф Финнеган, – это был не вопрос, а утверждение. – Начерченная углем на стене дверь – твоя работа.

– Моя, а как же. Редферн Финнеган проник в Торнхалл моим телепортом и планировал бежать отсюда вместе с возлюбленной. Но имел несчастье нарваться на слишком рьяного ведьмака. И теперь у него проблемы.

– Да уж.

– А из этих проблем, – Враи Наттеравн взглянула ему прямо в глаза, – его вытащит именно тот, кто в них виноват. То есть ведьмак Геральт. Не надо делать такое лицо. Мне прямо сказать? Ты должен вытащить Редферна из заточения. И вывезти его с острова.

– Что??

– Ты должен освободить Редферна, – терпеливо повторила магичка. – И безопасно его отсюда вывезти.

– Это как же?

– Подумай.

– Ну, блин… То есть… Ну нет, Враи, нет… Один маркграф уже испытывает ко мне… неприязнь, мне и ко второму во враги записаться? И еще этого его чокнутого сыночка разгневать?

Целительница пожала плечами.

– Да к тому же королевский префект Трилло за мной охотится, все улик ищет… Нет, Враи, насчет этого никак. А так вообще почему именно я? Сама его телепортировать не можешь?

– Не могу. Поскольку сразу бы вскрылось, что это я. А у меня есть положение и престиж, рисковать ими не могу.

– Ну то есть мной рисковать можно. Поскольку у меня нет ни престижа, ни положения. И стало быть, меня можно просто списать в потери.

– Я этого не сказала.

– Враи…

– Геральт, – прервала она его. – Хватит болтать, моя лодка ждет. Ты знаешь, что должен сделать. А за это будешь иметь мою благодарность. Я тебе гарантирую, польза для тебя будет.

– Много мне будет пользы, когда меня тут убьют.

– Постарайся, чтобы не убили. В слухах о том, что якобы я умею возвращать к жизни мертвых, много преувеличения. А теперь бывай.

Диего Марс, который принес ему вызов от графа, сопровождал его до самой двери покоев. Но сам в них не вошел. Открыл дверь и довольно бесцеремонно втолкнул Геральта внутрь.

Фредерик сидел в своем огромном кресле, украшенном на спинке гербом мархии, двумя серебряными рыбами adossés. Из-под укрывающей плечи соболиной накидки по-прежнему виднелись перекрещивающиеся на голой груди бинты. На левом колене по-прежнему белела повязка.

Он поднял руку, однозначно повелевая ведьмаку не подходить ближе. Это было излишне; Геральт и не собирался подходить. Остановился у дверей и спокойно ждал. Граф не торопился, мерил Геральта своим неприятным взглядом.

– Молод ты для ведьмака, – заговорил он наконец. – Трудно отгадать твой возраст, ибо ты мутант, да еще эти белые волосы… Но мне кажется, ты смахиваешь на моего ровесника. А? Так что голову даю на отсечение, у нас с тобой много общего. Тебе тоже не раз наверняка приходилось выслушивать, что ты, мол, сопляк, что молокосос, что нужно старших слушать, что надо еще долго учиться, повзрослеть надо, бла-бла-бла… Словно бы ум с годами приходил. Словно бы старых дураков на свете не было.

Геральт не комментировал. Фредерик явно и не ждал ответа.

– Прими мою благодарность за Финнегана, – сказал он. – За то, что ты его поймал, я тебя награжу. Охрана ворон ловила, гад этот сумел пробраться и уже был бы с Людмиллой… Ты знаешь, что она уже готова была, собрана в дорогу? Знала, что он за ней придет. Как им удалось сговориться, не ведаю. Но непременно узнаю. Ну, хоть план и был хитрым, все же провалился. Благодаря тебе.

Фредерик немного помолчал, почесал грудь под бинтами.

– Так вот, награжу тебя за это, как обещал. Мало того, дам возможность заработать еще больше. И заслужить мою милость. Что, не спрашиваешь, каким образом? Что я тебе хочу поручить? А может, ты и догадался уже?

Геральт догадался, но молчал.

– Когда отец вернется, он точно освободит Редферна. А тот своего не оставит, о Людмилле не забудет. Будет искать иные возможности… Посему надо этому конец положить, полностью, раз и навсегда. Я сам такого приказа отдать не могу, отец меня… Да и черт его знает, послушались бы меня люди… Но ты…

Граф выпрямился.

– Сегодня ночью темница Финнегана останется открытой, а охрана оттуда будет отозвана. Выведешь его, по-тихому отведешь на вал и свернешь ему шею. Или заколешь, как хочешь. А труп в озеро. Никто не знает, как он сюда попал, никто не узнает, как отсюда исчез. Просто пропадет.

Геральт молчал.

– Ясное дело. – Фредерик потянулся к секретеру, вытащил из выдвижного ящика набитый мешочек, с приятным звоном поставил его сверху. – Ясное дело, что за оказанную мне услугу карманчик твой пополнится, причем жирно. После выполнения задания, разумеется. Двести новиградских крон золотом. Видел ты хоть раз такие деньги?

Геральт молчал.

– Молчишь, – констатировал факт молодой граф с поганой улыбкой. – Но глазки-то у тебя от деньжонок загорелись! А значит, ты согласен. Истинно, памфлет тот, Монструм, чистую правду о вас, ведьмаках, говорит. Ради денег на любую подлость пойти готовы.

Парусный куттер «Nihil Novi» вернулся с охоты на гиппокампов на редкость рано, буквально в час пополудни. Может быть поэтому друзья и сотоварищи молодого графа Фредерика сошли с палубы на редкость трезвыми. Быстро оказалось, что они решили этот факт исправить. Из окна-амбразуры их комнаты в башне вскоре донеслись отзвуки веселой попойки. На сей раз пирушка была смешанной, поскольку слышен был и женский смех, раздавались высокие женские голоса. Сотоварищи графа пригласили к себе, видимо, работниц кухни. Или прачек.

Прогуливаясь вдоль частокола, ведьмак заметил близ караулки одного члена компании, который к пьянке не подключился. Это был тот самый сын хозяина пивоварни, Примиан Грохот, указанный ему целительницей. Он стоял, опершись о забор, и вглядывался в озеро.

Геральт приблизился.

– Похоже на то, – завел он беседу, – что сегодня опять ничего не вышло? Что охота не удалась?

Примиан Грохот протяжно откашлялся и сплюнул в воду.

– А тебе, – обернулся он, – до этого что за дело?

– Ну если честно, то никакого. Однако ж вижу, что вместо того, чтоб со всей компанией веселиться, стоите вы и грустно на озеро поглядываете… Словно бы, простите, не к рюмке вас тянуло, а туда, на воду, на охоту…

– Гляньте-гляньте, – поморщился сын пивовара, – какой ты наблюдательный. А что, если так и есть? Не за тем я сюда притащился, в эту проклятую мокрень, чтобы рюмкой тут баловаться, а именно на охоту, на гиппокампа. А здесь вместо охоты пьянка без просыпу, дебоши да гулянки, сам слышишь. Ну, если кому-то не нужно…

Он смолк, его передернуло от отвращения. Геральт не торопил, догадывался, что нужды не было. Догадывался верно.

– Тем господам графам да баронам, – буркнул Примиан Грохот, кивнув на окно башни, – один черт, изловим мы гиппокампа или нет. Больше, чем у них уже есть, король им не даст. Другое дело…

Он не закончил. Проницательно взглянул на ведьмака.

– Ты бы не затеял этот разговор, – сообразил он, – если б чего-то не хотел. М-м?

– Я бы хотел помочь. Потому что так себе думаю, что помощь нужна.

– То есть?

– По-моему, – Геральт встал рядом и тоже оперся на частокол, – для охоты стоило бы нанять кого-то, кто в чудовищах сведущ. Имеет понятие о том, где они живут, где пасутся, какими путями мигрируют… Кто сумел бы окружить…

Примиан Грохот долго смотрел на него.

– А вышло бы, – спросил он тихо, – кого-то такого нанять?

– Где есть желание и средства, – Геральт тоже понизил голос, – там найдется и возможность. Но…

– Но что?

– Гиппокампы создания пугливые. Плавающий кабак с такой командой, – Геральт тоже кивнул на окно, – ни одного шанса не имеет к ним даже приблизиться. Кроме того…

– Ну?

– Зачем делиться? Пусть король будет благодарен за гиппокампа… одному человеку.

– Понимаю. – Наследник пивовара кашлянул, огляделся. – А сколько… сколько стоила бы мне такая помощь?

– О моем гонораре, – усмехнулся Геральт, – поговорим, когда гиппокамп уже будет у нас на палубе куттера. Но позвенеть серебром придется уже сейчас… Я вам расскажу, как. Если вы, конечно, готовы…

– Готов, готов, – подтвердил Грохот. – На все я готов и желание свое изъявляю. А где есть желание, там и возможность найдется, верно?

Ночь была темной, новолуние, небо затянуто. Геральта это более чем устраивало.

Он осторожно вышел из своей каморки, стараясь не скрипнуть дверью. Бесшумно прошел по коридору и вышел во двор, на помосты. И чуть не наткнулся на водника.

Монстрик съежился, переступил с лапы на лапу. Вытаращил на Геральта глазища и распахнул жабью пасть.

Оба застыли в неподвижности. Тишину прервал Геральт.

– На кухню, да?

– Брекек.

– Счастлив бог твой, курва, – процедил ведьмак. – Ибо нет на тебя времени. Проваливай.

Он не дошел до дома. Внезапно на его пути вырос сенешаль Диего Марс. А за ним две закутанные в плащи фигуры.

Сенешаль сделал два шага вперед, достал кривую саблю, обмотал вокруг левой руки плащ.

– Прочь с дороги, ведьмак, – прошипел он. – Никого сегодня ты не убьешь. Если только через мой труп.

– Радикально не имею ни малейшего намерения кого-то убивать. – Геральт поднял руки. – И даже скажу, что совсем наоборот.

– Объясни.

– Первое примо, я не наемный убийца и не собачка на побегушках. Второе примо, двести крон за убийство – говно, а не расценки.

– То есть, – наклонил голову сенешаль, – ты нам помехой не станешь?

– Не стану. Совсем наоборот.

– Спасибо, – мелодично произнесла Людмилла Вайкинен. Из-за отворота плаща, которым прикрывала лицо.

– Спасибо, – буркнул также скрытый плащом Редферн Финнеган.

– Ха, – сказал Диего Марс. – Может быть, ведьмак, нас с тобой обоих за одно и то же повесят, притом на одной виселице. Но нет смысла заранее переживать. И, черт побери, чего мы тут стоим? Молодых надо отправить… У меня для них готова лодка…

– Лодка? – усмехнулся Геральт. – Милсдарь сенешаль! У меня для них готов парусный куттер.