Перекресток воронов

Глава тринадцатая

Его Превосходительству господину Префекту Стражи

Эстевану Трилло да Кунья

в Ард Каррайг

Написано: в Бан Филлим, мая 18-го,

в год 9-й правления наисветлейшего

короля Миодрога

Ваше Превосходительство господин Префект,

нижайше доношу, что случилось в имении под названием Рокамора. Подозреваемый Хольт вновь немочью поражен был и медика в имение приглашали. А молодой ведьмак тот, Геральдом прозываемый, которого Ваше Превосходительство господин Префект под особым вниманием держит, тот из имения выехавши. А как он ночью выехал и тайно, то донести не могу, когда выехал и куда направимшись, за что прощения прошу.

Счастья всяческого Вашему Превосходительству господину Префекту желая, остаюсь в огромном уважении,

Угер Золтери,

розыскной агент королевской службы

– Ну вот, молодой господин ведьмак, – купец снял шапку, вытер ею лоб, указал на придорожный столб с прибитой табличкой, – вот мы уже и в Озерной Мархии. Город Туллах уже вон там, за лесом! Вот мы и дома! Безопасно доехали! А все благодаря вам!

– Да ладно, – махнул рукой Геральт. – Спокойно ж было. Ничего не случилось.

– Потому и не случилось, что ведьмак начеку был. Береженого боги берегут, да и вы берегли. Такой договор был, и честно ж вы свои пятьдесят марок заработали, справедливо. Поехали! Эй, давай погоняй там!

Свистнули кнуты, заскрипели оси, застучали на выбоинах колеса. Обе купеческие упряжки, два воза, покатились по тракту.

– Мархия Озерная. – Геральт присмотрелся к прибитой к столбу табличке. Вблизи удалось на несколько поржавевшей поверхности распознать герб, на черном щите две серебряные рыбы adossés, то есть обращенные друг к другу спинками. – Значит, уже?

– Ну да. Видите, там, внизу? Вода блестит. Это озеро Туаим Дур, самый его конец. А за ним сразу начинается и второе озеро, что Длинным зовется. На нем город Туллах и стоит. Уж скоро увидите!

Знания Геральта об Озерной Мархии были весьма поверхностными. Хотя Regni Caedvenie Nova Descriptio, труд Болдуина Адовардо, и был в библиотеке Престона Хольта, но Геральт лишь перелистал его. Поэтому не знал, что главных, то есть крупнейших озер, от которых мархия и получила свое название, было четыре: Туаим Дур, Длинное, Тоикка и Раннвейг. Несколько меньших озер было восемь, но их названия мало кто помнил, за исключением местных рыбаков. А совсем небольших озер никто даже не считал, а названий их уж и подавно никто не помнил. Все это были озера ледникового происхождения, вырытые очень, о-о-очень давно ледяным щитом и размытые текущими под ним реками. Ну то есть так было теоретически, ибо теории о ледниках и оледенениях лишь начинали зарождаться среди самых современных ученых из Оксенфурта. Более старшие ученые же по-прежнему упорно считали ландшафт результатом деятельности Высшей Силы, а различия в упомянутом ландшафте приписывали энтузиазму и творческим побуждениям, якобы присущим этой Силе. Если же говорить о людях, далеких от Оксенфурта и университетских кругов, то им можно было сколько угодно толковать о ледниках, а они все равно оставались ни в зуб ногой. Спрашиваешь, откуда взялось озеро, а они – дождь в дырку нападал.

И еще Геральт не знал о том, что линия озер, тянущаяся по оси север-юг, исторически предопределила восточную границу Озерной Мархии и королевства Каэдвен как такового. Граница эта была стабильной. Поселенцы осели лишь на западных побережьях озер. На восток же от озер, по самые далекие Синие горы, простирались дикие непролазные чащобы, до сего дня оказывающие успешное сопротивление топорам поселенцев.

Они выехали из леса. Внизу серебром блестела гладь озера. На нем чернел остров, довольно далеко отстоящий от берега. К самому же берегу жался окруженный частоколом городок. Окруженная деревянными помостами пристань полна была рыбачьих лодок, на жердях сушились сети, дымили коптильни. Над всем пейзажем кружили, беспрестанно вопя, чайки и крачки.

Ведущие в городок Туллах ворота с запирающим механизмом были открыты настежь, а охраняющие их вояки не проявили большого интереса к купцу и двум его повозкам. Один из солдат, похоже, все же был знаком с купцом, ибо вступил с ним в оживленную беседу. Геральт оглядывался по сторонам, не будучи до конца уверенным, стоит ли ему вообще въезжать в городок, или же лучше продолжить путь. Размышления эти прервал возбужденный голос купца.

– Ого, молодой господин! Счастье вам улыбнулось! Здесь в Туллахе ведьмак требуется, срочно ищут! Говорят, на пограничном столбе объявление висело. Не видели мы что-то, не иначе какой-то негодяй сорвал…

– Если ты и вправду ведьмак, – сказал, подходя, старший караула, – тогда не мешкая отправляйся в магистрат, там тебе расскажут, что и как. Этой вот улочкой прямо, на площади дом с зеленой дверью, на дверях позолотой башня и корона нарисованы. Без труда найдешь.

– Предъяви ведьмачий знак, – потребовал бургграф. – Не то чтоб я тебе не верил, или, упасите боги, обман подозревал…

Он осекся, наклонился, присмотрелся к медальону с волком, который Геральт вытащил из-за пазухи.

– Извините. – Бургграф сразу перешел на более вежливое обращение. – Однако ж молоды вы весьма, потому…

– Ведьмак, – вступил в разговор молчащий до сих пор и серьезный до мрачности мужчина в кожаной куртке, перехваченной поясом из стальных пряжек и звеньев, – нанят должен быть не городской властью, а надо всей мархией верховную власть осуществляющим сиятельным господином маркграфом. Какового я тут полномочным представителем и являюсь. Зовусь я Диего Марс. Сенешаль Диего Марс.

– Кланяюсь, милсдарь сенешаль. Для чего я должен быть нанят?

– Замок Торнхалл, летняя резиденция господина маркграфа, подвергается набегам какой-то твари. Нужно сделать так, чтоб тварь сия более не набегала. Любым способом. Подробности узнаете на месте. Оплата, ручаюсь, будет щедрой.

– Где этот замок? Мы выдвигаемся немедленно?

– Нет, ждем еще кое-кого.

Бургграф вздохнул, замахал руками.

– И уже довольно долго, – сказал он с неудовольствием. – Уважаемая госпожа магистр заставляет себя ждать. Такая, видать, у магичек мода, заставлять себя ждать.

Он указал на лежащий на столе кружок размером с крону, украшенный, однако, не профилем новиградского иерарха, а вытравленными рунами и странными знаками. Посреди кружка имелась выпуклость, полудрагоценный камень золотисто-желтого цвета.

– Это призывающий амулет, – объяснил бургграф. – Называется тере порт. Если этот желтый камушек трижды сильно нажать, то он отправляет вызов, а вызванная персона тут же прибудет, чародейским образом. Это называется тере портанция. Мы вызвали, ждем. Очень уж долго…

– И подождем еще, – мрачно отрезал сенешаль Диего Марс, – столько, сколько потребуется. Целительница нужна срочно и непременно. Без нее мне в Торнхалл лучше не возвращаться, ибо…

Раздалось громкое жужжание, словно бы насекомого, переходящее в жужжащее крещендо. У стены комнаты возник светящийся овал. В овале сперва замаячил нечеткий силуэт, а потом оттуда появилась невысокая женщина в мужской одежде.

Бургграф и сенешаль встали, поклонились.

– Глубокочтимая госпожа магистр…

Геральт поклонился тоже. А его амулет сильно задрожал и запульсировал под рубашкой.

Он помнил чародеек, встреченных на рынке в Спинхэме, что выглядели молодыми и прекрасными, будто с картинки. Появившуюся из магического овала женщину с темными короткими волосами тоже нельзя было назвать некрасивой, но той ошеломляющей красоты искать в ней не стоило. И молодости тоже – она выглядела чуть старше, чем жрица Нэннеке из Эльсборга. Зато ее округлое и румяное лицо источало симпатию, какую-то сразу ощущаемую душевность. Потому-то Геральт не отвел взгляд, хоть и помнил слова Престона Хольта о том, что чародейки не терпят, когда на них пялятся, и вообще считают остальных за быдло. Прибывшая такого впечатления вовсе не производила.

– Куда я попала? – Голос у женщины тоже был приятный. И мелодичный. – Не знаю этого места. Но это не Торнхалл.

– Город Туллах, госпожа. Я тут бургграф…

Женщина сняла с плеча и поставила на пол большую полотняную сумку.

– А откуда в Туллахе мой талисман? – спросила она. – Я же его оставила в Торнхалле. Для маркграфа Вайкинена.

– Его сиятельство господин маркграф, – замялся бургграф, – доверил сей талисман мне…

– Поскольку, – вмешался сенешаль, – не хотел, чтобы на Зеефальке находился талисман, пригодный для телепортации. У господина маркграфа были к этому причины.

– Ну да, – добавил бургграф. – Так что талисман его сиятельство оставил мне. Для использования, если возникнет потребность…

– А потребность возникла, я знаю. Где пациент? Сын маркграфа, молодой граф Фредерик, с которым произошел несчастный случай?

– Вы уже знаете об этом? – заметно удивился сенешаль. – Так быстро? Но каким образом?

– Магия, сплетни и почтовые голуби. Господин сенешаль Диего Марс, если я правильно помню? Мы встречались.

– Действительно так. – Сенешаль вновь поклонился. – Приветствую, уважаемая госпожа Наттеравн. А раненый граф Фредерик лежит в Торнхалле, на Зеефальке. Куда мы немедленно и отправляемся.

Медальон Геральта завибрировал снова.

– Здесь присутствует ведьмак? – Чародейка остановила на нем взгляд зеленых глаз. – Он отправится с нами?

– Именно так, с нами, – сухо ответил Диего Марс. – Так что если позволите, пора в дорогу.

– Мой конь, – вмешался Геральт. – В конюшне…

– Пусть там и остается. Кони для путешествия нам не потребуются.

Целью путешествия, как оказалось, был Зеефальк, остров на Длинном озере, издалека видимый на водной глади как темный и затянутый туманом силуэт. А транспортным средством оказалась большая и неуклюжая шестивесельная лодка, груженная изрядным количеством ящиков, коробок, бочек и мешков. Ко всему этому в груз входили еще четыре овцы и черный кот в клетке.

– Мы поплывем на этом? – удивилась магичка. – На этой барке? С этим зверинцем и кучей багажа? У вас же на Зеефальке был кораблик!

– Это не барка, – насупился Диего Марс. – Это шаланда. А то, что у нас есть на Зеефальке, называется не кораблик, а парусный куттер. Но он временно занят, так что остается шаланда. Садитесь, прошу вас.

Они расселись, заняв места ближе к носу. Гребцы хором закряхтели, весла заскрипели в уключинах, лодка, именуемая шаландой, отошла от помоста.

– Прости, что представляюсь только сейчас, – через минуту заговорила женщина. – Я Враи Наттеравн, целительница.

– Геральт. Ведьмак.

– Я когда-то лечила ведьмака. Его звали Хольт, Престон Хольт. Это было давно, и сомневаюсь, чтобы такой молодой человек, как ты… Мне кажется, или ты на меня слегка дуешься? А-а, тебе наговорили, что между чародеями и ведьмаками неприязнь, верно?

– Наговорили.

– За своих собратьев и не думаю извиняться. – Магичка посерьезнела. – Но знай, что у меня нет предубеждения. Мою неприязнь еще заслужить надо. Так что не дуйся. По рукам?

– По рукам.

– Марс тебя нанял, да? Это как-то связано с раненым сыном маркграфа?

– Абсолютно никак. Говорят, какая-то тварь докучает им там, на острове.

Ветер дул, уключины скрипели, шаланда бойко шла по волнам. Туман начал редеть. Чайки вопили. Овцы блеяли. Кот мяучил.

– Тот парус, вон там. – Целительница присмотрелась из-под руки. – Милсдарь Марс? Не это ли тот самый ваш кораблик?

– Куттер, – терпеливо поправил сенешаль. – Парусный куттер «Nihil Novi»[46].

– А кем он занят? Кто на нем плавает?

– Друзья и сотоварищи его сиятельства молодого графа Фредерика. Охотятся на гиппокампов.

– На кого?

– Говорю же. На гиппокампов.

Парусный куттер «Nihil Novi» неожиданно взял курс прямо на них. Через минуту он приблизился к шаланде настолько, что уже можно было его хорошо рассмотреть. Нес три паруса, два треугольных впереди и большой четырехугольный сзади. А когда приблизился еще сильнее, на палубе стали различимы несколько людей. Донеслись до них также пение, смех и возгласы. Не слишком трезвые.

– Экая веселая охота, – оценила Враи Наттеравн. – На гиппокампов, говорите. А зачем они им? Какая ж в них ценность, чтоб на них охотиться?

– А тут, видите ли, такое дело. – Сенешаль кашлянул. – В том году Эзра Метцгеркоп, известный ресторатор, снискал милость короля нашего Миодрага, угостивши монарха и двор необычайно раритетным блюдом, огромной запеченной птицей, апорнисом, если я верно название запомнил. Это блюдо королю так понравилось, что наградил он Метцгеркопа титулом барона. Многие позавидовали. И началась охота; многие жаждущие дворянского титула бросились в дикую глухомань, чтоб там упромыслить для короля что-нибудь еще более уникальное…

– Понимаю. То есть эти там, на той яхте…

– На куттере. Как я и сказал, это друзья…

– И сотоварищи молодого графа. Да, я слышала. И хотят поймать гиппокампа?

– Прошел слух, что король охотно бы таким полакомился. Ну вот они и уперлись, что поймают…

– И станут баронами?

– Они и так бароны. В большинстве своем. Но рассчитывают на славу и королевскую милость.

– А здесь, в этом вашем озере, – вдруг заинтересовалась Враи Наттеравн, – и впрямь живут гиппокампы?

– Живут. Якобы. Мало кто, однако, вблизи их видел, ибо пугливы они свыше меры. Надо скрытно, потихоньку… А там, на куттере… Ну сами понимаете.

– Понимаем, а как же, – поморщившись, произнесла магичка. – Это не охота, а банкет на воде.

Словно иллюстрируя ее слова, один из баронов с парусного куттера перегнулся через борт и довольно обильно проблевался. Остальная команда ревела от смеха.

– Nihil novi, – сказала Враи.

Уключины скрипели, лопасти весел рассыпали капли воды. Чайки вопили. Куттер «Nihil Novi» поймал ветер в паруса и удалился. Пьяные песни и крики перестали до них долетать.

На расстоянии броска камнем перед носом шаланды вода внезапно забурлила, а в воздух бешеными скачками выпрыгнуло несколько серебристых рыб.

– Форели, – определил Геральт. – Крупные, больше, чем в локоть длиной. Интересно, что за ними гналось?

– Тут на глубине, – объяснил Диего Марс, – водятся щуки по шестьдесят фунтов и больше. Для такой форель длиной в локоть все равно что уклейка. Живут в глубине и иные бестии, о которых, от греха подальше…

– А может быть, – предположила Враи Наттеравн, – это один из ваших пресловутых гиппокампов и вспугнул форелей?

– Гиппокампы, – возразил Геральт, – рыбу не едят. И не охотятся на рыб.

– А что ж они едят?

– Водоросли.

– Зелень? То есть пасутся? Как коровы?

– Можно и так сказать.

– Но лучше, – вмешался со значением сенешаль, – так не говорить. Особенно в Торнхалле. Ибо молодой граф Фредерик именно в храбром бою с гиппокампами ранения получил. Если слух пойдет, что это корова его поранила…

– Графа ранил гиппокамп? – удивилась целительница. – Но как же так? Ведь травоядные же они… Что ты об этом скажешь, ведьмак?

– Травоядные, – ответил Геральт, – тоже могут быть опасными.

Стоящий на острове Зеефальк форт Торнхалл был окружен двойным частоколом. Первый ряд щетинился на самом берегу острова и сейчас, в половодье, вскоре после таяния снегов и льдов, был покрыт водой почти до середины. Второй частокол венчал земляной вал в несколько саженей высотой. Надо всем этим возвышались две четырехугольные башни.

– Настоящая крепость, – оценил ведьмак. – Для защиты, сразу видно.

– Для защиты, – подтвердил Диего Марс. – Ей не раз и не два приходилось держать оборону.

– Во времена основания мархии, – добавила Враи Наттеравн, – здесь происходили стычки с лесными эльфами.

– Восточный берег принадлежал им, – уточнил сенешаль, – а западный нам, людям. А остров был форпостом. Переходил из рук в руки. В конце концов мы их одолели и форт выстроили. При короле Бенде это было, много лет назад.

Шаланда вошла в заливчик, который оказался выкопанным каналом. Канал перегораживал тяжелый и массивный затвор из бревен. Со сторожевого поста наверху их заметили и окликнули, загудел рог. Понемногу ворота распахнулись. За воротами была пристань, со всех сторон окруженная помостами. Шаланда причалила к одному из них, на свободное место между другими лодками.

Геральт огляделся. Замеченные им издалека башни вблизи напоминали скорей блокгаузы, построены же они были из сосновых стволов незаурядной толщины. Между башнями располагалось огромное отдельно стоящее деревянное здание в несколько этажей, тоже больше походящее на блокгауз цитадели, чем на жилой дом, ибо, как и у башен, вместо окон в нем были амбразуры.

Они вышли на помост, а гребцы немедля приступили к разгрузке. Враи Наттеравн, казалось, собиралась о чем-то спросить у сенешаля, когда тот внезапно закашлялся и склонился в поклоне.

По помосту в сопровождении двух служанок к ним шла девушка. Лет на вид пятнадцати-шестнадцати, светловолосая. Необычайно красивая, худенькая, она выглядела нежной, хрупкой, почти ломкой. Шла она, слегка приподнимая и придерживая элегантное василькового цвета платье, чтобы подол его не цеплял шероховатые доски.

Диего Марс склонился еще ниже. Девушка обратила к нему большие оленьи глаза, но лишь на мгновение. Интересовал ее, казалось, только громоздящийся уже на помосте груз, что доставила шаланда.

– Молодая графиня Людмилла, – вполголоса пояснил Диего Марс, заметив вопросительный взгляд Геральта. – Дочь его сиятельства господина маркграфа Вайкинена. Пребывает здесь, на Зеефальке, временно, так сказать…

– Можно сказать, – фыркнула Враи Наттеравн, – что она здесь в заточении. Давайте уж говорить прямо, милсдарь Марс. Сплетню эту знает уже все королевство.

– Я сплетнями не увлекаюсь, – нахмурился сенешаль. – Но в целом его сиятельство маркграф в своем праве полном. В праве отца непослушную дочь к порядку призвать. А если в том нужда будет, то и наказать.

– Чего натворила? – Геральт, словно завороженный, не мог отвести взгляд от девушки.

– Это любовная история, – усмехнулась целительница. – Девичье сердечко забилось быстрей…

– Не там забилось, где надо, – с угрюмой физиономией прервал Диего Марс. – Не тогда, когда надо. И не для того, кого надо. Да что я буду говорить, вы, госпожа магистр, наверняка уже и так все знаете. Знаете сплетни.

– Да уж понятно, что знаю, – снова фыркнула Враи. – Сердце молодой графини Людмиллы украл – с ее полного согласия и желания – юный Редферн Финнеган. Не кто иной, а именно Финнеган. Тут и возникла проблема.

– Это какая же?

– Ненавидят они друг друга, – разъяснил Марс, – Вайкинены с Финнеганами. Родовая вражда между ними.

– Кровавая? Были трупы?

– В некотором смысле, – скривился сенешаль. – Но вам, молодой господин ведьмак, вместо сплетен побыстрей бы своими ведьмачьими делами заняться. Госпоже целительнице также, прощения прошу, по профессии своей срочно нужно к раненому и пострадавшему…

– Что верно, то верно. – Целительница поправила сумку на плече. – Со всех ног спешу к раненому. Увидимся позже, ведьмак. Ведите, милсдарь Марс.

Рядом, на помосте, несколько женщин разделывали рыбу. Ассистировал им черный кот, тот самый, что прибыл на Зеефальк вместе с Геральтом и целительницей. По воде пристани плавали рыбья чешуя, кишки и плавательные пузыри.

Над озером был прекрасный закат, солнце отражалось в глади воды. Издали доносился птичий крик, судя по всему, журавлиный.

– Молодой граф Фредерик Вайкинен, – рассказывала Враи Наттеравн, опершись на частокол, – будучи расспрошен, конфабулировал, то бишь выдумывал, просто безудержно. Но я все же медик, умею определять характер травм и причину их возникновения. Так что заставила его признаться. И ты не поверишь, вовсе не гиппокамп всему виной, и никакое другое чудище. Сын маркграфа, будучи пьян, похвальбы ради забрался на мачту куттера, с каковой мачты и упал. У него сломана ключица и вывихнута лодыжка, ну и разбитое колено опухло как пузырь, придется удалять из него жидкость… А как твои дела, ведьмак?

– Потихоньку.

Как оказалось, терроризирующее Торнхалл существо облюбовало кухонные помещения, туда-то Геральт и направился опросить свидетелей. Кухарки, милые женщины, прямо с порога угостили его кружкой пива и горшочком соленой рыбки.

Геральт обгрызал рыбок, попивал пиво, а кухарки отчитывались о бедствии. Монстрик, перебивали они одна другую, хоть и маленький, но докучает сильно. Морда у него жабья, глаза выпученные. И стрекочет как жаба. А прилазит с озера, и на жабьих лапах своих тащит грязь да ил, убирать замучишься. Гадит по разным местам. В углу насикал. Продукты жрет. По всей кухне кашу и муку рассыпал. Чайник разбил. Серебряную поварешку стырил с его сиятельства гербом. В последнем Геральт крепко сомневался; монстр, по описанию водник, явно напрасно обвинялся в этой краже; поварешку, очевидно, стырил кто-то другой.

Последний раз, доложили кухарки, монстрика видели недели две назад. Еще пива?

Враи Наттеравн выслушала рассказ, не перебивая.

– Водник и впрямь может докучать, однако для людей он не опасен, – закончил Геральт со вздохом. – Но раз уж платят… Что ж, придется подежурить, попатрулировать, а когда появится, напугать его, отпугнуть… Ты же, госпожа, расскажи мне о той родовой вражде. В некотором смысле кровавой.

– Меня не обязательно титуловать госпожой. – Магичка пинком сбросила с помоста рыбью голову. – А что касается вражды, то дело обстоит так: Магнус Вайкинен, дед Сириуса, нынешнего маркграфа, вел дела с Роальдом Финнеганом. Была у них совместная компания. Когда та разорилась, Роальд с Магнусом начали взаимно друг друга обвинять в злоупотреблениях и жульничестве. Громко и публично. В конце концов Магнус вызвал Роальда на поединок. Ну и в поединке сильно они друг друга покромсали. У жены Роальда от таких известий случился выкидыш, а престарелый и больной отец Магнуса и вовсе разволновался и помер. Это вот и есть те трупы – в некотором смысле. И с той поры началась вражда. И каждое поколение к ней что-то прибавляло. До сего дня. Сириус Вайкинен и Гордон Финнеган соперничали за титул маркграфа. Когда же король назначил маркграфом Сириуса, Гордон направо и налево раскричался о жульничестве, кумовстве и коррупции.

– А молодая госпожа Людмилла?

– Можно сказать, все классически вышло. На каком-то балу или рауте повстречала молодого графа Редферна Финнегана, сына Гордона и правнука Роальда. Эту песню ты и сам можешь себе допеть.

– Слабоват я в пении. И в жизни не бывал ни на одном балу.

– Полюбили друг друга с первого взгляда, – усмехнулась магичка. – Начали тайно встречаться. Знали, что родители не дадут согласия на их связь, так что решили бежать. Маркграф Сириус побег пресек, дочку заточил здесь, на недоступном острове, а присмотр за ней поручил сыну, графу Фредерику, брату Людмиллы. Маркграф не без тайного умысла поручил именно сыну сестру сторожить, Фредерик по своим личным поводам ненавидит Редферна, ни в какие тайные связи с ним не вступит и перекупить себя не даст. Несколько раз прилюдно заявил, что лучше сестру в гробу увидит, чем в браке с Реферном. Однако же граф Фредерик решил, что влюбленная сестра и так никуда с острова не денется, и его контроль излишен. Так что с энтузиазмом пользуется как самостоятельностью, так и финансовыми средствами, предоставленными отцом. Притащил на Зеефальк своих дружков; под видом охоты на гиппокампов постоянно пьют и гуляют. О, легки на помине. Возвращаются усталые и пьяные охотники на чудовищ.

Ворота пристани раскрылись со скрипом и скрежетом, внутрь вошел парусный куттер «Nihil Novi». Пришвартовался у помоста, а через минуту с палубы сошла – с некоторым трудом – группа молодых людей. Большей частью весьма нетвердо стоящих на ногах. И весьма шумных.

– Золотая молодежь из Ард Каррайга. – Враи надула губы. – Потомство богатых, титулованных и состоятельных родителей. Некоторых знаю, причем не с лучшей стороны. Вон тот, что едва идет, это младший сын барона Дормонта. Я его лечила, не скажу от чего. А вон тот последний, похоже, что самый трезвый, это Примиан Грохот, сын владельца пивоварни, нувориша. Что он в этой компании делает, непонятно.

– Охотится на гиппокампа.

Враи хихикнула, предположение ее посмешило.

– Охота эта, – вновь заговорила она серьезно, – обязательно принесет мне еще пациентов, когда еще кто-то что-то себе сломает. Лишь бы только не утонул никто, ибо тут медицина будет бессильна. А за гиппокампов я бы не беспокоилась. Непохоже на то, чтобы гулящая золотая молодежь смогла бы им хоть как-то навредить.

Геральт промолчал.

– Ну бывай пока. – Целительница поправила шаль. – Пойду удалять у графа жидкость из колена.

– Удачи.