Перекресток миров: начало

Шейелена Теорн аэп'Шееллайт

Правила именования принятые у тифлингов. Первая часть – имя собственное, третья, она же последняя – имя демона – прародителя с приставкой аэп, в данном контексте обозначающей – «потомок». В середине вставляют название клана, в который входит тифлинг. Средняя часть имени может меняться в случае, если тифлинг решит сменить клан, а такие случаи вполне возможны. Изредка встречаются тифлинги, живущие сами по себе. В их имени клан не упоминается и состоит оно, в данном случае, из двух частей, имя собственное и имя прародителя., тифлинг, Дея, 42-й день первого сезона Принятый на Дее календарь, «купеческий»: Смена сезонов (год) 380 дней, смена делится на четыре равных сезона, по 95 дней в каждом, и привязана к климатическим сезонам, соответственно лето, осень, зима, весна. Дату так и называют, порядковый день сезона и его номер. Отсчет новой смены начинают с первого дня лета, лето – первый сезон, осень – второй и так далее. В официальных календарях более мелкое деление не предусмотрено, но иногда считают для удобства еще и дюжины дней. Подавляющее большинство разумных работают – когда есть работа, и отдыхают – когда работы нет или когда устали, понятия недель, будних и выходных дней как-то и не возникли за ненадобностью. В некоторых из Десяти городов начали вводить понятие рабочей десятидневки и следующих за ними двух выходных, цикл называют рабочей дюжиной. Но применяется подобный счет только в десяти городах, и то далеко не везде. Более того, рабочие дюжины в каждом городе свои и никак между собой не согласованы.

Этот календарь появился в Десяти городах и, так как именно это государство контролирует более 70% морских торговых перевозок, да и сухопутной торговлей на двух из трех континентов в основном занимаются разумные из городов, то постепенно именно этот календарь распространился по всему миру. В основном этому способствовало то, что все контракты купцы заключали именно по этим данным. После того, как ушлые торговцы Сарена крупно кинули тсареш из семьи Дивартан пользуясь разночтением календарей, все разумные начали, как минимум, согласовывать свои календари с купеческим, И не прошло и пятидесяти смен, как купеческий календарь стал общепринятым.

Изначально календарь был привязан к движению звезд, но потом начали считать просто дни. За более чем тысячу лет использования набежало немало расхождений. Но календарь с небесными телами никак не корректировался. Те, кому для различных ритуалов или обрядов нужна привязка к положению звезд и планет, ведут другие календари, т.н. «астрономические», но в быту они не прижились из-за своей сложности и громоздкости.

Эталон купеческого календаря находиться в Академии Оэсси. Получается что-то вроде Гринвича на Земле, именно там ведется отсчет времени и смена дней., 1218 смена от Основания (по летоисчислению Оэсси) Смены каждое маломальское крупное государство (мелкие, впрочем, не отстают, стараются, во всяком случае) считает самостоятельно. Очень любят формулировки «от Прихода», «от Создания», «от Воцарения» и тому подобные. Наиболее плохо с этим обстоит в десяти городах, каждый город ведет счет от своего основания, и рвется доказать что он самый старший из десяти. Хроники постоянно подтасовываются и не раз откровенно фальсифицировались. Круче всего в Сарене, за последние сто смен магистрат восемь раз менял дату основания, соответственно переделывая весь календарь. Впрочем, есть подозрение, что все дело там было в финансовых махинациях.

Эталонный же счет ведется тоже в Оэсси, чему немало способствует находящиеся там Академия, являющая одновременно резиденцией Конклава магов, и штаб-квартира Купеческой гильдии. Соответственно во всех документах указывается год основания Оэсси и, иногда, местная дата. Впрочем Оэсси пожалуй имеет больше всего прав называться старшей из десяти городов.

Внимания, пожалуй, заслуживают еще только календари тсареш и эльфов. У тсареш сейчас 5008 смена от Прихода, у эльфов – 4983 смена от заселения. Только у этих двух рас сохранились хроники, действительно идущие с первой смены этого счета. Конечно же, изначально там было другое летоисчисление, но 300 смен назад конклав Магов собрал специальную комиссию и, получив доступ в архивы, смог привязать летописи двух старших рас к купеческому календарю.

– Что такое большое, черное, в кустах стоит?

– Не знаю?

– Рояль это.

– А почему в кустах?

– Мой рояль, куда хочу – туда и ставлю!

Старая глупая детская загадка-шутка.

Да, путешествия – это здорово, но все равно, больше всего я люблю возвращаться домой. На второй сезон пути хочется только одного, оказаться, наконец, в своей комнате, предварительно посетив баню и парикмахера. И ведь прекрасно знаю, что все хотения удовлетворяться за сутки, а через неделю буду страстно желать перебить всех своих дорогих односельчан и в первую очередь оторвать хвост своему любимому дядюшке, заодно являющемуся главой нашего клана. Не, наверное, оторвать хвост я начну мечтать раньше, день эдак на третий, как раз на третий день он загонит меня на очередную тренировку.

А все мой папаша… Как он после смерти мамы поклялся отражениями Хаоса никогда не оставлять меня без присмотра, так уже двадцать шесть смен сезонов не отпускает от себя. Даже работу сменил. Был успешным тифлингом, начальником охраны бургомистра Оэсси, да еще женился, причем по любви, на сестре главы клана. Мама вместе с ним служила, в той же охране. И вот надо так было получиться, что когда мама была беременна мной, бургомистра понесло на внеочередной объезд владений. И отец, конечно же, отправился его сопровождать. До родов оставалось еще больше половины сезона, и маму он с собой брать не стал, причем, как папа рассказывал, они тогда здорово поругались, и он просто приказал ей остаться. А вот приказать отправиться в клан не посчитал нужным. Просто попросил ее на время своего отсутствия поехать к брату. Приказ то мама выполнила, субординация у нас на подсознательном уровне, а вот просьбу, отличаясь воистину харровым упрямством, проигнорировала. Подсчитала, что вернуться в город отец должен будет до родов, и решила дожидаться его там. И осталась одна в казарме охраны, всех остальных то отец с собой забрал.

И надо же было так получиться, что роды начались на три дюжины дней раньше срока. В казармы тифлингов люди входить не любили. Не любят нас другие расы, не без оснований конечно. И маму нашли только на третьи сутки, когда уже никакой гонор не мог удержать ее от криков боли. У наших женщин роды вообще тяжело проходят, бывает что и по две дюжины дней мучаются, а уж если раньше срока, то вообще… Да и нашли маму простые слуги. Побежали сперва за обычной повивальной бабкой, та тоже, дура –дурой, не сообразила сразу к кому ее привели. Ну, когда бабку отскребли от стенки, позвали уже мага, тот, как ему по должности и положено, оказался сообразительным, близко к мучающейся тифлингессе подходить не стал, боль облегчил, людей в слободу за нашим врачом отправил. Только поздно было. В общем, меня уже из мертвой мамы достали. И думали, что я тоже не выживу, но я оказалась еще упрямей своей родительницы.

Отец во всем себя обвинил. Да и дядя масла в огонь постоянно подливал. В общем, бросил папа службу и засел в клане. Меня от себя не отпускал, сам воспитывать взялся. Решил, что казарма для маленькой девочки не подходит. Пока мне шесть смен не исполнилось, он в основном молодняк гонял на учебном поле, а попутно все торговые дела клана под себя взял. Дядюшка хоть с ним так и не помирился, но главным по торговле назначил с облегчением. Сам то он это дело терпеть не мог. Да и не престижны у нас купцы, тифлинги всегда воинами были, ну еще убийцами и телохранителями. Но все равно, кому-то надо и торговлей заниматься. А на презрительные взгляды младших отцу плевать было, с самой высокой ели. В лицо же ему никто дерзить не решался, все-таки зять главы клана, да и третий потомок одного из демонов разрушения, не харра кучу навалил.

Ребенком я росла болезненным и слабым. Ну, для нашей расы. Да и папа воинской карьеры для меня не хотел. Не, необходимому минимуму для тифлинга меня научили, и кровь демоническая, которой у меня даже больше чем у отца, аж три четверти, причем в редком сочетании, от разрушителя и суккубы, и оба из высших, тоже свое брала. Между рогов засветить я могла запросто. Но все равно, учили меня не сражаться, а в основном языкам, истории, отец даже с магом-практикантом, которого к нам заслали, договорился, чтобы он по теории магии меня поднатаскал. Правда, условие поставил, чтобы никакой практики не было. Так он же это условие магу поставил, а не мне… В общем сперла я пару учебников по практическим разделам и к моему удивлению что-то у меня получилось… Ну флигелек то тот быстро отстроили, подумаешь, одну стенку снесло да крыша завалилась. Во всяком случае, отремонтировали его быстрее, чем у меня хвост и все что вокруг него болеть перестало. Рука у папахена тяжелая, несмотря на его почтенный возраст. Магеныш же после этого случая настойчиво советовал отправить меня в школу при Академии, с дальнейшими перспективами поступления в оную. Папа обещал подумать насчет Академии, от школы же отказался. Мол, традиция, до тридцати смен тифлинг живет и учится в семье, и вообще, нечего мне в городе среди людей делать. И так энергия дурная через уши прет. А чем дурную энергию лечат – правильно, трудотерапией, ну или усиленными тренировками. А в моем случае припахали меня к торговым делам. Десять смен исполнилось, писать – считать умеешь – вперед, вкалывать на благо клана. Да и почерк у тебя красивый.

А заодно начал папа с караванами торговыми сам ходить, ну и меня с собой брать, поклялся же не отпускать от себя. Так и повелось, два сезона в дороге, три-четыре дюжины дней дома. Чем торговали – да всем практически. В клане же постоянно только сотни две тифлингов живет: глава со своими ближниками, дети да старики, увечные еще, ну и вроде моего отца, те, кто вместо пути воина решил мирными ремеслами заняться, но у нас таких мало. А остальные наши наемничают. И долю клану отстегивать не забывают, дядюшка за этим внимательно следит. Часто отстегивают не деньгами, а воинской добычей, иногда сами привозят, иногда с попутными караванами передают. Тифлингов купцы обманывать пока не решались, и все переданное до нас доезжало без пропаж. А потом отец новую штуку удумал, стали на клановую долю закупать товары по его указке. И к нам в клан отправлять. А отец своим караваном начал эти товары по всем десяти городам возить. И не только по десяти городам, и к эльфам ходили, и к гномам. Я даже в одной из столиц т'сарешей побывала, в Резиденции семьи Л'сос, как она точно называется. А кровососы в свои города из свободных народов мало кого пускают.

Выгодное дело оказалось, клан богатеть начал, молодых воинов лучше снаряжать смогли, когда они по исполнении тридцать смен на заработки подавались, соответственно и гибнуть молодежи меньше стало. А раз больше выживает – больше обученных воинов, дороже цена найма, ну и репутация.

И караван наш тоже известность приобрел, многие купцы с собой взять просились, отец и брал, за плату конечно. А почему и не взять, всяко прибыток. Все дело в том, что папа охрану то из наших набирал, кто в клане передохнуть решил, или из выздоравливающих после ранения. А на караван с охраной из тифлингов, тем более не из тифлингов наемников, а которые свое охраняют, мало, кто напасть рискнет. Даже вольные бароны или независимые Владетели т'сареш, самые обезбашенные, сто раз подумают и, скорее всего, не нападут. Нашим тоже хорошо, работа не сложная, по профилю, клановую долю за это скостят, да и отец охранников не только всю дорогу за свой счет кормит-поит, но и если ходка удачная может из своей доли немного денег подкинуть, если конечно хорошо отработают. Так и живем, вроде как не бедствуем, даже наоборот. Отцу уже несколько раз намекали, что мол погоревал по умершей жене – хватит, пора и по новой жениться. А то как это, состоятельный тифлинг, хорошего рода – и вдовцом уже больше двадцати смен ходит. Дочка почти взрослая, так что надо и о втором ребенке подумать, хотя б в перспективе. Папа пока всех посылал, одну чересчур назойливую сватью лично за ворота вышвырнул…

– Что, Шелли, домой хочешь? – это Грай, из молодых, пустил своего жеребца шагом рядом с фургоном, которым я правила. – У тя на мордашке прям вселенская тоска написана.

Вот хаос, этот раздолбай всю дорогу со мной заигрывает. Не, так то он симпатичный, и воин не из последних. Но вот поговорить… Весь треп у него о двух вещах, какая я красивая и какой он крутой, как он на последнем найме пиратов на юге прям тысячами гонял. Правда, начал он с десятка, но со временем дошел до тысяч. Наймов у него было всего три, все три в одном и том же месте, так что уже на вторую дюжину дней все его байки я наизусть знала. Рассказывать то ему особо нечего, а придумать интересно – фантазии не хватает. Переспать с ним, что ли? Может отстанет… Жениться то на мне он все равно не сможет, он из младших родов. Вон, рога в русой шевелюре еле различимы, даже не рога, так, пара шишек надо лбом, а хвост для боя вообще коротковат и он его постоянно прячет. Нет, плохим воином его это не делает, наоборот, компенсируя отсутствие одной конечности, ему пришлось усиленно учиться махать другими, у нас на такое никто скидки не делает. Если вдруг родился без одной ноги, так учись скакать на второй, ежели с одной рукой, то обязан уметь ей сражаться не хуже, чем другие двумя. Не, если я воспылаю к нему прям таки неземной любовью – то никто ничего запрещать не будет, но вот не нравиться он мне… Нет, даже сексом заниматься с ним не буду, не тянет, на хрен…

– Грай, ты никак читать научился. И сколько можно говорить, у меня не морда и даже не мордашка, а лицо, – я подобрала вожжи, легонько хлопнула ими по крупу харры и демонстративно уставилась в другую сторону. Со стороны Грая раздалось недовольное фырканье. Уф, вроде отстал.

На этот раз меня путешествие утомило. Уже больше двух сезонов в дороге и до дому еще не меньше двух дюжин дней. Это если у гномов в Перевальном останавливаться не будем. Отец редко решался на такие длинные концы, как правило, для торговли с эльфами он либо брал долю в чужих караванах, либо давал товар под реализацию, или если было что нужно эльфийского изготовления – заказывал через других купцов. Но последнюю смену у эльфов с т'сареш отношения опять испортились с просто отвратительных до «убить врага как увидишь», и купцы попросту боялись соваться в тот регион. А у нас как на грех ребята вернулись с большого найма и приволокли кучу трофейного оружия с югов. Как раз такого, что эльфы любят, легкие сабли из прочной пустынной стали, много глеф, кинжалы замысловатых форм. И отец решил сходить к эльфам сам. Узнав о том, что Энно Теорн аэп'Шееллайт собирает караван в один из эльфийских анклавов, сразу пять купцов решили к нам присоединиться. Так что в ту сторону ехали очень большой и шумной компанией. Больше сорока повозок, два десятка наших охранников и под сотню купеческих. И еще полторы сотни слуг, приказчиков, возниц и тому подобных, это не считая самих купцов. Отец без возражений был признан старшиной каравана, и вовсю развлекался, гоняя людскую охрану. Купцы и воины ворчали, но возражать боялись. Тут в чем дело, идти предстояло по территории т'сареш, а законы кровососов, касаемо свободных людей, знали только сами кровососы. И если с семьей Л'сос купцы все-таки смогли достичь каких-то соглашений, которые вампиры, скрипя зубами, но выполняли, то теперь идти предстояло по территории других семей, менее лояльных к свободным людям. К тифлингам же никаких вопросов не возникало. Всем были нужны наемники, да и враждовать с потомками демонов никто не рвался.

Расторговались, как и ожидалось, удачно и довольно-таки быстро, и теперь шли обратно. Примкнувшие добрались с нами до ближайшего города Л'сос и остались там. Кровососы, продолжительное время лишенные эльфийских товаров, готовы были скупить все караваны сразу и оптом, но купцы предпочли торговать в розницу. У нас же почти все было закуплено на нужды клана либо под конкретные заказы и дальше мы, не став ждать коллег, пошли одни. Осталось пять повозок, два десятка охранников, они же возницы – конюхи – грузчики – повара и все остальное, я с отцом и два отцовых помощника, один из людей, второй – из наших.

Фургоны шли полупустые, так что двигаться получалось довольно быстро. У эльфов вообще, самые интересные товары занимают совсем немного места. Пожалуй, только три мебельных гарнитура, эльфы вообще большие мастера во всем, что касается работы по дереву, но исключительно авторская работа за большие деньги, никакого массового производства, занимали достаточно места. Все остальное вполне уместилось бы в одном фургоне. Травяные сборы для наших лекарей и алхимиков, разнообразные смеси, уже напитанные магией, большая партия разнообразных эльфийских амулетов, от тривиальных лечебных до универсальных «понималок», рассчитанных на любой язык, их, вроде бы, заказала чуть-ли не Академия, небольшие резные миниатюры на дереве и камнях, ну и по мелочам, посуда там деревянная и всевозможные поделки. Все авторское и очень-очень дорогое. Впрочем, в десяти городах все купят и еще попросят.

Я уже, наверное, в пятый раз составляла в уме подробный список дел, которые надо будет провернуть по приезду. Ну, после бани и парикмахера конечно. С кем встретиться, кому отдать заказы, хаос, еще отчеты писать, для дядюшки, для казначея, для лекарки… Уф, не люблю писанину. Вообще-то все это должен отец сочинять, как глава каравана, но он писанину еще больше не любит. И говорит что у меня почерк лучше… И что я младше, а ему по должности положено свою работу на подчиненных перекладывать… Гад. Сам как деньги сдаст – сядет сидр дуть со своим приятелем – казначеем, а мне носиться, задрав хвост. Кстати, хвост тоже надо будет подстричь, как приедем, а то шерсть уже плотно свиваться отказывается и колечками закручиваться начинает. А то начнутся пересуды кумушек, что, мол, отец совсем дочку запустил, за собой не следит, даже хвост привести в порядок не может. Но это еще можно перенести, а вот от мастера боя запросто можно звездюлей отхватить. У нас же шерсть на хвостах в защитную скорлупу сплетается, да такую, что не всяким топором перерубишь, а при ударе наоборот – торчком становиться и рану расширяет, рваной делает. Вот и получается, что шерсть – это не просто для красоты, хотя и для красоты тоже, а еще элемент защиты и одновременно вооружения любого тифлинга и должна содержаться в должном порядке. Положена по канону треть пальца длины – будь добра.

Мастер боя у нас вообще консерватор. Ух, как он злился, когда я на день клана заявилась в том платье, что мне в модном ателье в Оэсси сшили. Но платье то ладно, все-таки я воинское посвящение не проходила, и вообще меня пока взрослой считать нельзя, но вот розовый бант на хвосте – этого он пережить не мог. Прям таки исходил злобой, а уж когда я его на танец пригласила, да после танца этот самый бант ему вроде как от признательной ученицы в подарок преподнесла… Я думала, его удар хватит. Мда, наверное, не стоило все-таки тот бант ему на рукоять церемониального корда повязывать. Хотя забавно получилось… С бантом, да еще розовым, да на оружии – посмешище, весь клан еще дюжину дней ему вслед хихикал. И сорвать нельзя, это оскорбление, а значит вызов от моего папы. А папа за меня кого хочешь на его же хвосте повесит. За оскорбление взрослым ребенка дуэль вообще без правил, а в этом случае все шансы на стороне того, в ком крови предков больше, а тут с моим папой во всем клане только дядюшка может сравниться ну и еще пять тифлингов из старшего поколения, ну и я конечно. Хотя папе и так противников в клане почти нет, он один из лучших воинов, и то, что два десятка смен он торговлей, а не войной занимался – ему во вред отнюдь не пошло. Правда, папахен после праздника ругал меня долго, ржал при этом как лошадь. Он мастера боя недолюбливает, так что ругал скорее для проформы, это с мастером оружия у него вечный мир и взаимное уважение. Наверное, на свою попойку с казначеем он и его позовет, а значит засядут они дней на пять, если конечно почтенная супруга казначея их не разгонит. Надо будет еще и над мастером оружия как-нибудь подшутить, для симметрии, хотя у него то с чувством юмора все в порядке. Прийти что ли на занятия по фехтованию в том кружевном белье, что я себе у т'сарешей прикупила, если что – то скажу что он сам велел уметь сражаться в любом костюме. Если еще и Гвени с Диалой уговорить напялить нечто подобное… А что, размерчики у нас похожие, а комплектик то я не один взяла, прям как чувствовала, что пригодиться. Жаль с Сайли ничего не получится, она у нас такая вся из себя правильная тифлингесса, приличия, этикет…

Мое продумывание очередной мелкой пакости прервал непонятный шум в голове каравана. Да и харра, впряженный в мою повозку и приученный идти за фургоном, резко остановился. Отец, до этого державшийся чуть впереди нашей повозки, вытащил свою глефу, болтавшуюся в петле у седла, и пнул пятками смирную лошадку, отправляясь разбираться. Я, зараженная его паранойей, потянулась за арбалетом новейшей гномьей конструкции, стоявшим у борта повозки. Тетива на нем была уже натянута, надо бы взвести и зарядить, так, на всякий случай. Хоть разум и вопил, что тут ничего случиться не может, мы в восьми днях пути от горного тракта, на территории одной из сильнейших семей т'сареш, наиболее лояльной к свободным расам, но сердце прямо таки заходилось в предчувствии чего-то очень нехорошего.

Правое предплечье неожиданно зачесалось и началось покалывание. Я скосила глаза, так и есть, поверх кожи начала набегать черная чешуя с зеленоватым отливом по краям. Ну вот, разнервничалась на пустом месте, уже и трансформация неосознанная пошла. До этого я полностью перекидывалась четыре раза, из них осознанно только три и все три на тренировке, под присмотром отца, дяди и наставников. А вот четвертый, точнее первый… Это когда мне только двенадцать смен исполнилось. Гости к нам тогда приехали, из другого клана. С детьми. И детишки начали меня дразнить, мол дочь торгаша, ни на что не годная… Они же не знали наших реалий, да и что я племянница главы тоже не знали, хотя может это их и не остановило бы… Невоспитанные детишки попались в общем. Нас то учили, что с другими кланами надо быть предельно вежливым, не показывая своего превосходства, и вообще утверждать, что наш клан по сравнению с их – ужасное место. Как-то это с дядюшкиной политикой было связано. Эти же детишки наоборот, были уверены, что их клан лучший, а мы их ногтя не стоим и вообще пыль под ногами. Я тогда держалась долго, но они меня достали под конец. В общем, друзья рассказали, что дальше было, я сама не помню, мне как кровью глаза залило. Я перекинулась в демоническое обличье, полностью и мгновенно, а так как маленькая была и контролировать кровь предков еще не умела, то бросилась убивать. Как отец успел тогда – не знаю, но он меня уже в прыжке сбил, тоже перекинувшись. После этого то меня контролю учить и начали.

Вспомнив все, чему меня учили на тренировках, я постаралась успокоиться, продолжая заряжать арбалет. Хаос гномов возьми, напридумывали коротышки. Да, и бьет он сильнее, и чтобы тетиву натянуть меньше силы нужно, но вот так слету понять за какие рычаги и в каком порядке тут дергать надо – хрен сообразишь. Уфф, получилось. Я уже вставляла болт, в наконечник которого были вплавлены крохотные кусочки серебра, когда из головы каравана раздался треск кустов и тут же – громкий свист, сигнализирующий тревогу. Я вскочила на козлах, пытаясь разглядеть, что там происходит, а мимо меня на полном галопе проскакали трое воинов из хвоста каравана. Увидеть, что там впереди, у меня никак не выходило, я уже собралась спрыгнуть на землю и сбегать посмотреть, когда из кустов рядом с моим фургоном вывалился явный т'сареш, из молодых, в странной одежде. И по лесу он, похоже, ходить не умел совершенно, весь его нелепый костюм был в каких-то ветках и прелой листве. А вот глаза мне очень не понравились, зрачки сильно расширены, радужка как будто кровью залита.

Кровь предков, неужели не повезло столкнуться с т'сареш в голодном безумии… Не раздумывая дальше я всадила болт прямо в оскаленную пасть упыря. Однако он почти до меня добежал. Из кустов уже вылезал второй. Я спрыгнула на землю, вытаскивая корд и сразу становясь в защитную стойку. Первый удар, уже измененной, когтистой рукой, мне удалось отбить, срубив заодно один из когтей, но вампира это, похоже, разозлило, и двигаться он стал только быстрее. Ударить его я попросту не успевала, оставалось лишь уклоняться, выбирая момент для атаки. И как раз в тот миг, когда он открылся для удара хвостом, от головы каравана зазвучал наш айерн, боевой клич рода, а одновременно с ним оттуда же ударила явно наведенная волна ужаса и отчаяния. Мы, тифлинги, защищены от большинства ментальных атак, да и амулеты соответствующие имеются, но это было явно что-то новенькое и в придачу ужасающей силы. Мои ноги буквально приросли к земле и тут же в плечо пришелся удар когтистой уже не руки, а лапы. Я очень сильно ударилась о борт фургона и лицом вниз растянулась на земле. Буквально через мгновение мне в правое бедро, чуть ниже ягодицы, впились чьи-то зубы, вырывая кусок мяса. От боли потемнело в глазах.

Корд, однако, я не потеряла, но пошевелить рукой не могла. Вообще ничем пошевелить не могла, ужас накатывал волна за волной, было страшно даже кричать от боли, хотелось скулить. Кто-то схватил меня за раненое плечо, разворачивая лицом к небу и, кажется, от боли я потеряла ненадолго сознание. Впрочем, скоро оно вернулось. Рядом со мной упало тело Грая с разорванным горлом. На ране не было ни капли крови, видно уже выпили досуха. Я попробовала пошевелить головой, и тут стало еще страшнее, хотя казалось дальше некуда. В шаге от меня сероватая дымка сгустилась в какое-то подобие тела и волны ужаса исходили именно от нее.

Меня же к земле прижимал коленом один из тсареш, клыки выпущены, пасть в крови и взгляд бешенный. Наверное, это он меня за ляжку тяпнул. Однако вроде не в безумии, иначе бы не остановился, пока не выпил досуха. Ой мамочка, больно то как…

– Dominus, tamen vivere vobis** Повелитель, еще живая для вас (лат.) , – тихо прошелестел держащий меня упырь. Ой, церемониальный язык тсареш, надо же. Даже они, уж на что ретрограды и консерваторы, и то его только на немногочисленных ритуалах используют, на нем среди самих вампиров единицы говорят. Хотя меня пытались научить читать на нем. Учитель помниться утверждал, что от этого языка пошли все современные диалекты тсареш, да и язык людей, использующийся в десяти городах, тоже от него происходит. Мол, если выучу церемониальный – все что от него произошло понимать смогу. Только вот меня это не убедило, так и не поняла – зачем мне мертвый язык учить, на котором сотня старперов во всей Дее только и может говорить. Зря оказалось. Сейчас смогла разобрать только «повелитель»…

– Ego eam. Quidquid colligere licet ex alio, – шевельнулась призрачная фигура, вызывая новый приступ страха. – Stultus quoque, mi.** Я приму ее. Можете забрать все, что осталось в остальных. Неразумные тоже ваши. (лат.)

– Obedire, antiquis** Повинуюсь, древний. (лат.).

И тут откуда-то со стороны леса раздались громкие хлопки. Совершенно незнакомый звук. Дымчатая фигура моментально скрутилась винтом и порскнула куда-то в сторону. А вот у державшего меня тсареш голова разлетелась на куски, как будто его боевым молотом по макушке приложили. Он рухнул на мое разодранное плечо и тут уж никакой ужас не смог мне помешать заорать от боли. Только через несколько мгновений я опять смогла воспринимать происходящее вокруг. Хлопки продолжали звучать, только теперь со всех сторон. И как странно, то по одному, то сразу по три. А вот сразу много, мгновения два, не переставая, и звук чуть-чуть другой, какой-то более гулкий, что ли.

Откуда-то стороны головы нашего каравана ко мне подбегал человек. Такой же странный и неправильный, как и напавшие на нас тсареш. Точно, человек, чистокровный, что редкость, ауру ни с чем не перепутаешь. И еще, аура прикрыта чем-то, различается, но не очень четко. Вроде как таким образом от ментальных атак защищаются, как-то так мне магеныш объяснял. И одет человек, нет, не как упыри, даже не похоже, но чем-то неуловимо его одежда их напоминает. Вроде как один и тот же мастер шил, но для разных случаев. Нее, не так, учитель научил одного мастера домашние куртки шить, а второго – тоже куртки, но чтобы канаву копать. Вот так и здесь, что-то общее есть, но одежда совершенно разная.

Тут я почувствовала, что с придавившего меня трупа на лицо мне потекла какая-то горячая жидкость. Предки, да в упыря же серебром засадили, и много, не меньше грана. Богатые люди попались. Только эльфы могут позволить себе по грану серебра в стрелу пихать, недаром все три анклава на богатейших серебряных рудниках сидят, за четыре тысячи смен так до конца и не выбрали. У меня в болте арбалетном хорошо, если десятая часть грана была, убить тсареш такая стрела может, только если во что-нибудь очень важное для них попасть, в голову там или желудок. А чтобы упырь прямо на глазах разлагаться начал… Да такая стрела стоит…

Ой, он же разлагается. Вот только не хватало, что бы мне в рану эта дрянь попала. Я завозилась, пытаясь спихнуть с себя останки, боль снова пронзила все тело, вызвав неосознанное шипение, временами прерываемое позорным скулежом. Пробегающий человек одним слитным движением развернулся ко мне и припал на одно колено, наведя на меня странный жезл, который держал в руках.

– Помоги мне, – ляпнула я на общем, все еще пытаясь отпихнуть тело тсареш, теперь уже представляющее из себя просто мешок со слизью. Опять судорога боли и новый скулеж, даже шипеть сил не оставалось. Человек же никак не прореагировал, продолжал наводить на меня свой странный жезл, прижимая другой его конец к плечу, и настороженно смотрел поверх этой штуки. Вот что-то сказал куда-то в пространство, очень тихо, я с трудом смогла разобрать отдельные слова, но все равно ничего не поняла. Совершенно незнакомый язык, ничего не напоминающий.

Я могла поклясться, что не раздалось ни звука, но человеку явно ответили. Он встал и пинком ноги отшвырнул обезглавленный труп, придавливающий меня. По-прежнему, не отводя взгляда и своего жезла в сторону, шагнул к телу и, вырвав левой рукой из ножен кинжал, не глядя всадил его в то, что когда-то было грудной клеткой упыря. Выдернул, обтер о труп и убрал обратно в ножны.

Ни хрена себе ножичек. Так то ничего особенного, работа грубая, даже наш кузнец может лучше, про гномов уж молчу. Лезвие шириной в две трети пальца и длиной ладони в полторы, полуторная заточка, на обухе рядом с гардой пилой с десяток зазубрин. Обычный кинжал, хотя гладкие лучше, с этими зазубринами фехтовать неудобно будет, они же цепляются за все. Я так хвостом выдерну из руки за милую душу, обычно лезвие не ухватишь, гладкое оно, а за эти зазубрины как раз зацепиться можно. А мою шерсть таким не разрежешь. Но вот отделка… По всему клинку наискось полосы из серебра! Монета, а может и больше… Да этот нож… больше чем весь караван… И явно против тсареш делалось, ну и против магических разных созданий или умертвий, они тоже серебро не любят.

Человек же отодвинулся чуть в сторону от трупа, перехватив свой жезл обеими руками и продолжал наблюдать за мной, правда теперь не пялился неотрывно, а и по сторонам глазами стрелял.

– Помоги, – попробовала я теперь на северном диалекте. Нет, никакой реакции, явно не понимает. Демон, я же счаз сознание от боли потеряю. Принялась разглядывать моего то ли спасителя, то ли охранника, не разобралась еще. Как отец учил, начала с обуви. Папахен всегда говорил, что даже очень богатый человек вполне может себе позволить небрежную или сильно поношенную одежду, но если человек умный – на обуви экономить ни за что не станет.

Сапоги у этого… странные. Но явно качественные, работа хоть местами и топорная, но надежная. Толстая подошва из неизвестного мне материала, голенища не высокие, где-то на треть голени. Спереди перевиты шнурами, свободные концы которых в узел у обреза связаны. Штаны явно из ткани, и ткань не очень толстая, судя по складкам. На коленях щитки, ремнями закреплены. Тоже из чего сделаны – непонятно, но материал явно прочный, защита наверняка. На колено он опускался не глядя, а у людей там болевая точка, если неудачно на что-нибудь твердое ткнуться – ногу отсушить можно запросто. А вот бедра и голени ничем не прикрыты, хотя, может, под одеждой какие щитки поддеты, а штаны – вроде чехла на кольчугу. Пах прикрывает кусок тряпки, вроде как юбка короткая на доспехе, но внутрь тряпки явно что-то твердое вшито, она не гнется. На левом бедре ножны с кинжалом, которым в тсареш тыкал, на правом – то ли сумка, то ли карман какой-то, кожаный похоже. Длиной почти во все бедро, для меча – коротковато, для ножа – длинно. И рукоять не торчит, хотя клапан сверху закрывающийся. От куртки только рукава видно, такая же ткань, как и на штанах, локти щитки похожие на наколенные прикрывают, только поменьше. А на груди, на ременной сбруе все завешано какими-то кармашками, чехлами, сумками и все не пустые. Какие-то клапанами сверху прикрыты, какие-то – нет. Вон из кармана на левой стороне груди хрень торчит, похожая на одну из деталей, что из его жезла вниз выступает. Цвет такой же во всяком случае. Горло прикрыто широким воротником, таким же, как и юбка. То есть ткань и в нее что-то твердое вшито. Не сгибается воротник, торчком стоит. На голове шлем, салад напоминает, такой же покатый. Против режущих клинков такая форма хороша, а против рубящих не очень, там шишаки лучше, с них рубящий удар соскальзывает. И шлем тоже тканью обтянут, зачем – неясно. Все тряпки какого-то невзрачного светло-коричневого цвета, бледного, какого-то грязного. Хотя и действительно грязного. На штанах и рукавах большие пятна разных форм, ни одно не повторяется, цвета разные, какие-то тоже коричневые – потемнее, какие-то зеленоватых оттенков. Но все невзрачные, не яркие, не броские. Вообще, фигура такая… как бы неприметная, взгляд соскальзывает, несмотря на необычность. Маскировка? Но на фоне зеленого леса их наоборот замечательно видно. Хотя… Я мысленно попыталась представить лес не в разгаре лета, а ближе к осени. Трава пожухлая, листья желтые. Точно, маскировка, на таком фоне его с двух шагов не разглядишь. Или в степи. Там к середине лета трава выгорает и как раз такого же цвета становиться.

Это как же их сюда занесло интересно. До ближайшей степи больше сезона добираться. И не через самые безопасные земли. Хотя, с тсареш они лихо разобрались, да и защита ментальная на них. Ужас тем призраком внушаемый на них явно не действовал.

Лицо… Ну человек, как человек. Волос из-под шлема не видно. На щеках трехдневная щетина, коричневая, с рыжиной. Лицо чуть вытянутое. Лоб высокий, но прячется большей частью под шлемом. Кожа чистая, загорелая, но видно, что не естественный ее цвет. Странно, людей же загар почти не берет, да и под светом Тарра опасно этой расе с открытой кожей долго щеголять, заболеть могут. На лице кое-где разводы грязи и пота заметны, видно, что давно в дороге. Так то на грязнулю не похож. Глаза светло-зеленые, сейчас меня настороженно оглядывают. И напряжены, ждет, что нападу?

О, вот еще двое подошли. Надо же, тоже люди, тоже чистокровные. Один настоящий здоровяк. Хотя… тот первый тоже высокий, просто он все время передвигался как-то скрючась, к земле пригибаясь, а этот во весь рост выпрямился. Но по сторонам тоже настороженно поглядывает. Одет так же, жезл, такой же, как у первого, на шее на ремне висит, правая рука на нем. И видно, что привычное положение, хотя рука как-то не очень естественно в локте согнута. А вот лицо очень примечательное. Какое-то жесткое, как топором из бревна рубили. Тоже щетина, которой до бороды еще расти и расти. Левую щеку шрам пересекает, от нижней челюсти идет и в переносицу упирается, старый шрам, хорошо заживший, но на щетине очень заметный. И вот так вот сразу и не сказать чем ему лицо распахали. По сторонам от шрама точки заметны, но это-то понятно, зашивали, видать мага-лекаря поблизости не случилось, он от иглы следы точно бы убрал. Сам шрам вряд ли убрать сумел, на лице такие следы убирать сложно, там мелких мышц очень много, но от иглы – убрал бы. И глаза… Странные, необычные. Когда в тени – глубоко синие, пронзительные, а как луч Тарры на них попадает – сразу блеклыми становятся, скорее даже серыми, чем голубыми.

Второй подошедший на голову ниже, одежда та же самая. Они что, все у одного портного одеваются? Или это вроде формы, как у городской стражи? И жезл у этого не на шее висит, как у первых двух, а за спиной. И еще… На этом одежда смотрится… ну неправильно. У первых двоих при всей своей необычности, костюм уместным выглядит. Все чехлы, что на груди болтаются, все на своем месте висят. Глянешь и сразу ясно, что любой из них какую угодно вещь моментально достанет, не заглядывая, что там внутри лежит. То на этом все как-то мешковато смотрится, хотя так вроде и то же самое надето. Ну… это как если бы на нашего мастера боя мое бальное платье нацепить, вот пожалуй подходящее сравнение. И в глаза борода бросается, коричневая, с седыми прядями. Аккуратно когда-то подстриженная, хотя цирюльника посетить не помешало бы. А глаза умные, но несколько рассеянные, взгляд по округе гуляет, но не цепко, опасность высматривая, как у остальных, а так, просто осматриваясь. Но вот меня заметил и в лицо уставился. Точнее не в лицо, а чуть выше. Что он там увидел, ну прическа растрепанная, ну рога давно не полировала… Понятно что не красавица, 18 дней как из города уехали, не причесаться толком, ни помыться нормально, да и тсареш эти… А этот бородатый пальцы правой руки в щепоть сложил и махать ими вокруг себя начал, странно как-то, лоб, середина груди, правое плечо, левое плечо, снова лоб, середина груди… и не останавливается. Аура у него интересная. Человек, это-то ни с чем не спутаешь, но ментальной защиты, как у первых двоих нету. А есть какое-то свечение, в районе головы собранное. Свет яркий, белый, какой только от магии бывает. Но не маг. Может жрец, похож в принципе, вот только не разберу какого бога. Тогда и размахивания рукой объяснить можно, что-то из ритуалов, наверное, только не похоже, чтобы работало, не ощущаю я божественной силы.

Здоровяк со шрамом тем временем требовательно что-то спросил у моего сторожа, тот ответил. Шрамоносец на мгновение задумался, а потом явно что-то приказал. Он у них за главного что ли? Приказал и начал о чем-то тихо беседовать с бородатым, развернувшись ко мне вполоборота. И жезл, что у него на шее висел, оказался опять на меня направлен, да и косился он в мою сторону краем глаза постоянно.

Сторож же мой свой жезл из рук выпустил, так что тот повис свободно и обе руки ко мне ладонями вытянул. Странные у него перчатки, кожа тонюсенькая, отлично выделанная и пальцы зачем-то обрезаны. И смысл в таких, ни от холода не защитят, ни от удара. И что он этим жестом хочет мне сказать? Что вреда не причинит, что ли? Я устало прикрыла глаза. А когда открыла, человек уже стоял возле меня на коленях и очень осторожно, двумя пальцами отводил мое левое запястье от кинжала на поясе. Я попыталась пошевелиться и раны снова напомнили о себе…

– Мама, больн…– вырвалось у меня, но конец фразы потонул в шипении. Во рту пересохло, казалось, что вся слюна вытекла через дырки в моей бедной шкурке. Второй человек шагнул ко мне, опускаясь на колени, и подсунул левую руку под затылок. В правой же руке держал овальный чехол, обтянутый все той же грязно коричневой тканью. Требовательно ткнул этим чехлом первого в плечо, тот взялся пальцами за круглый выступ в верхней части чехла и несколько раз повернул. Оказалось это крышка такая, да еще на цепочке металлической к чехлу привязана. Фляга что ли? Какая необычная… Второй всунул горлышко фляги мне в рот и осторожно приподнял голову. Во фляге оказался какой-то напиток, чуть кисловатый, немного вяжущий рот, но вкусный. А фляжка то у него на две трети пустая, видать давно наполнял. Я сглотнула и потянулась хлебнуть еще, но флягу у меня мягко, но настойчиво отобрали, а голову опять опустили на землю.

Первый тем временем осторожно ощупывал мою порванную ногу, потом перешел к плечу. Трогал очень осторожно, явно стараясь не причинять лишнюю боль. Сказал что-то своему главному, по-прежнему стоявшему возле меня на коленях. Главный кивнул и положил руку на мое здоровое плечо. Первый вытащил откуда-то нож, другой, не тот которым тыкал в упыря. Вот это был уже НОЖ, с большой буквы, хоть и без серебра на лезвии. Хищных очертаний, сравнительно небольшой, но все его формы кричали что это – оружие. Никогда ничего подобного не видела. Человек кончиком острия поддел штанину на раненной ноге и одним движением распорол ее от пояса до щиколотки. Похоже, и голенище сапога разрезал, жаль, это мои любимые сапожки были. Вот это лезвие. Моим кинжалом или кордом такое не проделать, а ведь гномья работа. И отец не готовые покупал, а заказывал у мастеров. Первый же откинул в сторону тряпки, в которые превратилась моя одежда, и уставился куда-то в район задницы. Потом стал срезать куртку. Когда начал распарывать рукав – всю правую сторону пронзило острой болью. Тело резко дернулось, стремясь отшвырнуть причиняющих ему боль, но не смогло. Надо же, эти люди не просто высокие, а еще и очень сильные. Удержать тифлинга не каждый сможет.

Первый же продолжал осторожно срезать уже рубаху, бормоча себе под нос что-то успокоительным тоном. Закончил и стал снова осматривать рану. Потом отодвинулся в сторону и стал расстегивать ремни, держащие шлем. Голова под шлемом у него оказалась повязана платком все той же расцветки, это вместо подшлемника что ли? Человек порылся в своей обвеске на груди и вытащил из-за спины рюкзак, который я раньше как-то не заметила. К рюкзаку был привязан еще один жезл, чем-то похожий на те, что они держали в руках, но все-таки другой. Первый же начал рыться в рюкзаке, доставая из него какие-то свертки и в определенном порядке раскладывая их на земле поблизости. Вот закончил и что-то коротко бросил главному. Тот кивнул и снова подсунул мне ладонь под затылок, а вторую руку стал пихать под спину. Первый тоже стал подсовывать руки под мою тушку. И что они собираются делать? Вот люди на мгновение замерли, посмотрели друг другу в глаза и одновременно кивнули. И рывком перевернули меня на левый бок. Боль резким взрывом ударила по мозгам и я наконец потеряла сознание.