Переход II

Глава 14

Алексей посадил «юных программистов» разрабатывать два «очень интересных» приложения: программу для отдела кадров предприятия и программу для бухгалтерии, предназначенную для расчета зарплаты. Потому что информация из отделов кадров могла быть очень полезна для тех же «внутренних органов», а расчет зарплаты даже в учебных институтах был той еще морокой. Ведь в институте и штатные преподаватели работали, у которых полагались отдельные выплаты за часы и отдельные — за руководство курсовыми и дипломными работами, всякие надбавки «за звание» имелись, специальным образом рассчитывалась оплата за работу в приемных комиссиях и была еще куча «специальных выплат» за работу по заказам промышленных предприятий. А еще в институтах было немало «почасовиков», приглашенных лекторов, консультантов — и это даже без учета хозяйственного отдела с его дворниками, электриками и прочим обслуживающим персоналом. Поэтому даже в МИФИ — институте довольно небольшом — в бухгалтерии трудилось больше двух десятков человек, и трудились они на полную катушку. А уж об университете и говорить не приходилось…

В свое время Алексей Павлович после окончания того же МИФИ некоторое время проработал в конторе, которая как раз бухгалтерские программы и разрабатывала, и на этом очень даже процветала. Настолько процветала, что даже выдала домой всем своим программистам забавные немецкие машинки «Роботрон», чтобы запросы клиентов быстрее удовлетворять. И по этой причине компания вскоре и развалилась: «Роботронов» в стране было мало, а их разработки перенести на массово появляющиеся в стране персоналки от IBM оказалось не очень-то и просто. Да и стоили эти персоналки куда как дороже изделий братской ГДР.

Но такие задачи Алексей поставил перед своими группами вовсе не потому, что мечтал облегчить жизнь кадровикам и бухгалтерам, у него были совершенно другие замыслы. Ведь в институте товарища Берга не только разработали, но и начали производить «малыми сериями» (то есть по штуке в неделю) именно «упрощенные» машинки, тридцатидвухразрядные, которые даже при ручной сборке в лаборатории института обходились тысяч в пятьдесят с учетом стоимости монитора и пары накопителей на гибких дисках. И эти машинки военное ведомство уже знало, куда пристроить — но по их подсчетам, на всю армию должно было хватить пары сотен таких компов. А Алексей считал, что выпускать их нужно не сотнями в год, а сотнями тысяч, так как и цена их при массовом производстве сократится раза в три, и пользы они стране принесут очень много. Ведь «рамеевский вариант» представлял собой уже очень неплохое подобие именно «персоналки», хотя пока сама машинка размещалась в «шкафу» высотой в восемьдесят, шириной в сорок пять и глубиной в шестьдесят сантиметров. И электричества жрала больше двух киловатт — но это было именно «пока».

Однако и киловатты были не особо важны, эти киловатты в любом случае изыскать было возможно — но чтобы их начали нужные люди изыскивать, требовалось, чтобы эти люди понимали, на что они будут тратиться. И вот предложенные Алексеем программы и должны были показать, какую пользу могут дать вычислительные машины не ученым физикам и математикам, витающим в облаках, а простым сидящим на земле людям. Тем же кадровикам и, главное, бухгалтерам. Бухгалтера-то деньги считать точно умеют, и им не составит труда подсчитать, что один комп ценой даже в пятьдесят тысяч, заменивший десяток бухгалтеров с окладами по шестьсот-восемьсот рублей, окупится меньше чем за год. А если цена машинки снизится тысяч до десяти или хотя бы до двадцати, то использовать такие машины будет выгодно даже в небольших промартелях, ведь один квалифицированный бухгалтер сможет «обсчитывать» сразу несколько таких артелей. А если к зарплатной программе добавить (позже) и учет материалов, движение матценностей и прочие ведущиеся сейчас в лучшем случае на счетах операции, то и годовой баланс будет рассчитываться одним нажатием кнопки — а за такую возможность любой бухгалтер (если он, конечно, настоящий бухгалтер) и душу продаст.

У Алексея было огромное преимущество перед собой же, но «из прошлого»: он очень хорошо представлял себе пользовательские интерфейсы. А это было очень важно и сокращало, между прочим, затраты на разработку приложений в разы. И по времени сокращало, и по расходам на работу. Потому что он поставил перед разработчиками задачу изготовить не программы, а именно приложения. Как его самого в свое время учили «прошлые» преподаватели, «программа — это то, что что-то там считает, а приложение — это то, что позволяет простым людям программой пользоваться и получать понятные им результаты расчетов в удобной форме». И всегда добавляли, что объем программы редко когда составляет хотя бы десять процентов от объема приложения' — а сейчас Алексей уже в постановке задач расписал подробно все интерфейсы и «молодежи» осталось лишь написать под эти интерфейсы программы. Тоже работенка не самая простая, особенно для тех, кто вообще о существовании вычислительных машин узнал всего-то пять месяцев назад — но работа уже выполнимая. А если всегда есть, у кого расспросить про непонятные моменты, то и очень интересная.

Причем интересной она была не только для «нубов», сам Алексей с огромным интересом (и удовольствием) занимался разработкой отдельных модулей. Понимая, что сейчас никто, кроме него, эти модули — совершенно необходимые для создания приложений — не сделает. Потому что приложения писались на «языке высокого уровня», то есть «для абстрактной ЭВМ», а вот конкретные программы для обмена информацией с терминалами на этом языке написать было просто невозможно, и их Алексей писал на «мнемокоде». Все же он действительно чуть ли не лучше всех на планете разбирался в архитектуре именно этих вычислительных машин.

И к конце февраля он достиг определенного успеха: модуль обмена информацей с алфавитно-цифровым монитором заработал. А так как программные интерфейсы всех модулей системы он тоже заранее расписал очень подробно, то почти сразу удалось запустить и несколько «рабочих» модулей. То есть то, что сделала «молодежь», уже могло и считывать данные с экрана, и выводить на него результаты. Конечно, в программах этих была еще куча ошибок, но уже кое-что можно было показать «потенциальным заказчикам»…

И в начале марта один такой «потенциальный заказчик» пришел к Вороновым в гости. Лаврентий Павлович пришел, с результатами очередных анализов, которые снова сделали в лаборатории районной поликлиники, пришел, чтобы «уточнить диагноз». Выглядел он заметно получше, чем в прошлый раз — но тут скорее все же не медикаменты прописанные сработали, а диета. Хотя и лекарства помогли, все же во времена Алексея Павловича разных препаратов, помогающих при хронической лучевой болезни, было придумано довольно много — но и они полного излечения не гарантируют. И особенно они не излечивают от ускоренного старения, но в поддержании тонуса организма все же помогают. Однако больше всего Берии помогла пересадка костного мозга, и анализы показали, что число дефектных эритроцитов резко сократилось.

Об этом Алексей гостю и рассказал, а так же добавил, что «теперь о назначенном вам ранее сроке в пару лет можно забыть»:

— Вы, конечно, биологически постарели лет на десять, но Иосиф Виссарионович даже при таком расчете старше вас — и все еще полон сил и энергии, так что перспективы у вас просматриваются не самые плохие. Но все равно вам придется следить за диетой, соблюдать умеренность во всем, включая физические нагрузки. Любые нагрузки, и не забывать принимать лекарственные препараты в соответствии с графиком.

— Уж этого я точно не забуду.

— А так как у нас сегодня обед вашей диете не противопоказан, может быть вы примете приглашение Соны?

— Раз уж ты, партизан… такой, мне времени добавил, было бы просто невежливо часть этого времени не потратить на выражение моей благодарности. А после обеда… я у тебя еще кое о чем спросить хотел.

— Вот после обеда и поговорим. А заодно я вам покажу кое-что интересное.

Обед действительно был «диетическим»: Советский Союз осенью вывел в открытый океан первую рыболовную флотилию именно для «дальнего океанического лова» и в московских магазинах появилась ранее невиданная для советских граждан рыба. Так как сама по себе «экспедиция» была в значительной степени экспериментальной, с задачей скорее разобраться в том, где и что можно будет ловить, то рыбы привезли много разной — и не рыбы тоже: так, например, на прилавках магазинов появился кальмар. Ну появился и появился, почти никто вообще не знал, что с этой диковинкой делать — но Алексей-то знал, а потому и купил сразу несколько килограммов. А еще он купил очень интересную рыбу под названием «антарктический клыкач» — это в довесок к голубому тунцу, так что обед во-первых был почти полностью «рыбным», а во-вторых, большей частью Алексеем и приготовленный.

Правда, Лаврентий Павлович по поводу клыкача с опаской поинтересовался, можно ли ему настолько жирную рыбу есть, но Алексей его упокоил:

— Честно говоря, рыба только выглядит жирной.

— Ну да, выглядит… жир аж по ножу течет!

— А это не жир, точнее, не совсем жир. Это на самом деле вид природного воска, организмом он вообще не усваивается… поэтому и порции маленькие, если рыбы этой много съесть, то получится примерно то же, как если бы вы выпили стакан оливкового масла.

— Так может ну ее?

— Но если есть понемногу… мясо-то очень для организма полезное, да и в жире есть приличная часть того, что не просто усваивается, а приносит организму пользу. Особенно вашему организму, можете мне поверить.

— Тебе — поверю… да, а еще и очень вкусно. Надо будет такой рыбки заказать… Сона, вы мне рецепт приготовления не запишите?

— Не запишу, сегодня всю рыбу и салат из кальмаров Лёшка готовил. Я-то всё это морское изобилие вообще первый раз в жизни увидела!

— А я запишу, конечно, — улыбнулся Алексей. — И заранее предупреждаю: клыкача жарить не то чтобы нельзя, но все же не стоит: после жарки этот неусваивающийся жир гораздо шустрее… действует. А вот если его прокоптить, то он первым из рыбы вытекает и получается продукт, не уступающий осетровому балыку. Но я вам сразу все тогда рецепты напишу… только уж точно не сегодня. На неделе где-нибудь.

— Про записку договорились, но все же кое-что я сейчас уточнить хочу… В кабинете у тебя поговорим? Ты же мне там еще показать что-то хотел…

Алексей показал Лаврентию Павловичу «черновые варианты» приложения «Отдел кадров» и интерфейса «Расчет заработной платы», а так же бумажки с нарисованными интерфейсами «Отдела снабжения» и «Расчетов с поставщиками»:

— Если все это на большинстве предприятий внедрить, а потом все вычислительные машины объединить в сеть…

— Это как «в сеть»?

— Проводами соединить, чтобы машины могли друг другу информацию передавать, это чисто технический рабочий термин, так вот, в таком случае любые махинации при поставках будут сразу же выявляться. А если вам, допустим, нужно будет найти какого-то человека…

— Я уже понял. Что нужно, чтобы на предприятиях все это внедрять?

— Завод запустить, на котором такие машины будут делаться не по паре штук в месяц, а тысячами в день. Я тут подсчитал предварительно, и получится, что в принципе цену машины можно будет при серийном производстве довести тысяч до пятнадцати, а то и меньше…

— Дальше можешь пока не рассказывать. Мысли есть, где такой завод ставить нужно будет?

— Мыслей-то дофига. Но вот насколько они верные… я думаю, что лучше всего завод поставить в городке вроде Сарова: иностранцы туда точно не попадут, да и агентам вражеским тоже до него добраться будет непросто. Но я не имел в виду именно Саров…

— Это я тоже сообразил. А по кадрам у тебя конкретные предложения есть?

— Относительно нового завода или вообще?

— Относительно завода мы, я думаю, людей и сами найдем. Ты мне общую картину опиши, по отраслям.

Вероятно, Лаврентий Павлович хотел уточнить, какие отрасли нужно будет задействовать в производстве вычислительных машин, но Алексей этого не понял и пошел излагать свои соображения именно «общую по отраслям»:

— По ракетам я думаю, что Макеева, Янгеля и Козлова нужно вывести из подчинения Королеву, они самостоятельно быстрее и лучше ракеты сделают. И еще я думаю, что нужно будет товарищу Челомею из ОКБ-51 поручить разработку баллистических ракет, у него они получатся куда как лучше, чем у Королева…

Лаврентий Павлович молча слушал, с интересом поглядывая на молодого парня.

— По атомной тематике я думаю, что там главным лучше всего назначить товарища Первухина: он в отрасли давно, справится точно не хуже вас.

— То есть справится лучше, ты это хочешь сказать?

— Уже говорю. Я же вас предупредил: никаких серьезных физических нагрузок, диета, режим сна соблюдать нужно. А он — товарищ молодой, шустрый. И, что немаловажно, знающий. То есть в атомной отрасли знающий, так что на то, что у него кругозор поменьше вашего, можно внимания и не обращать.

— Это ты мне польстить решил?

— Лаврентий Павлович, врачи вообще все циники, а я циник вдвойне. Потому что врачи обычно людей только лечат, а я…

— Замнем эту тему, дальше.

— А что дальше? Я же не всеведущий господь… хотя думаю, что было бы крайне неплохо особо поддержать КБ Бериева, Мясищеву средств побольше дать и задач новых нарезать: Владимир Михайлович, как и Владимир Николаевич, думает не о личной славе, а о деле — а кто конкретно работу исполнит, им обоим безразлично. Не совсем безразлично, они на каждую работу лучших специалистов ставят…

— Даже не буду спрашивать, когда и где ты с ними так близко познакомиться успел. Но ты, наверное, забыл про товарища Бартини упомянуть, раз уж про авиацию заговорил.

— Не забыл, просто не стал: его Аксель Иванович обхаживает и облизывает, зачем нам мешать заслуженному адмиралу этим заниматься?

— Это ты верно заметил: ты вдвойне циник. И нахал, но даже нахальство твое обоснованное. Я вообще-то про кадры для вычислительной техники спрашивал, ну да мы и сами разберемся.

— Я по вычислительной технике хочу одну рекомендацию все же дать: у товарища Лебедева в институте работает молодой специалист один, Марк Тяпкин.

— Еврей?

— Не видел, мы в один сортир с ним как-то не ходили. Так вот этому молодому специалисту было бы неплохо отдельное КБ выделить: он по накопителям данных для вычислительных машин уже такого натворил, что КБ точно заслужил. Но КБ ему потребуется с опытным заводом, и завод ему нужен будет очень опытный…

— И я верно заметил: нахал ты. Но я тебя услышал и, думаю, очень быстро мы какие-то решения примем. По крайней мере по этому Тяпкину… ты за него ручаешься?

— Я и за себя-то порой поручиться не могу, только за Сону головой поручусь.

— И это правильно. Ладно, пошел я, а ты про рецепты рыбные не забудь! Сона Алекперовна, огромное спасибо за обед… и за мужа. А если он вас вдруг хоть в чем-то обидит, вы мне сразу жалуйтесь: мне давно хочется ему головомойку устроить, но пока повода найти не могу…

Спустя неделю на совещании у Сталина, посвященном ракетной программе, Иосиф Виссарионович в перерыве поинтересовался у Лаврентия Павловича:

— Думаешь, один успешный пуск — доказательство успеха?

— Думаю, что теперь просто доживу до того момента, когда наши ракеты весь земной шарик накрыть смогут.

— У эскулапа нашего недоделанного был?

— Да, и он сказал, что хотя я лет на десять жизнь себе подсократил, но помирать мне пока рановато. Да и прочего разного наговорил… я всю неделю не об испытаниях ракеты Козсмолва думал, а о том, что он мне сказал.

— Что-то интересное? Расскажи тогда и мне, пока обедаем…

А выслушав краткий пересказ того, о чем поговорил с Берией Алексей, Сталин заметил:

— Насчет вычислительной техники… и персон, им упомянутых, нам, я думаю, стоит его пожелания исполнить. А вот по ракетам и самолетам… По ракетам мы ничего менять не станем, то есть пока ОКБ-1 нам не выдаст нормальную машину, не будем. А по самолетам… я думаю, что если студенческое КБ под руководством Мясищева уже все серийные машины разработало, то… то пусть товарищ Мясищев всех студентов, в работе этого КБ принимавших участие, к себе и забирает. Вместе у них работать получается очень неплохо. А вот по товарищу Бериеву — тебе не кажется, что это он сказал, чтобы нам польстить?

— Партизан? Польстить? Да он в лицо хамит и не морщится! Хотя хамит-то по делу, да… А Георгий Михайлович тоже ведь отличный гражданский самолет разработал, и Аэрофлот на него такие заявки уже составил, что хоть завод новый для их производства строй.

— А кто мешает?

— Госплан, у них, как всегда, денег на это нет.

— Деньги изыскать в принципе можно, мне тут отчет по работе Воронова принесли, так получается, что одна его машинка маленькая только на бухгалтерах стране экономию даст до пятидесяти тысяч в год.

— Он насчитает…

— А не он считал, считали специалисты из Госплана.

— Но и завод по производству таких машинок бесплатным не будет. Не в курсе, Клим решил, где завод лучше ставить?

— Товарищ Ворошилов такие вопросы не решает. А товарищ Берг предложил завод строить в Новосибирске, точнее рядом, в Бердске. Товарищ Лаврентьев сейчас старается в Новосибирске отделение академии наук создать специально для Сибири, так что с кадрами там проблемы решать будет несложно. А деньги на завод пока выделим из особого фонда партии. Если Воронов и особенно Струмилин не врут, то через год-полтора средства вернутся, а партия пока особо ничего дорогостоящего не затевает.

— А на авиазавод новый в партийном фонде средства найдутся?

— А новый авиазавод… а мы попросим товарища Жданова помочь товарищу Бериеву в расширении завода в Таганроге.

— А товарищ Жданов у нас что, любимый внук Рокфеллера?

— Товарищ Жданов за счет города выстроил за зиму двадцать гектаров теплиц и теперь с каждого квадратного метра получает обратно в горбюджет по сорок копеек.

— Негусто, на авиазавод может не хватить.

— По сорок копеек в день с каждого из двухсот тысяч метров! — Сталин рассмеялся: — Раскулачить такого товарища — вообще дело святое, но мы же не будем его до нитки обирать, пусть половину положит на развитие советской авиации, причем недолго, где-то полгода мы его раскулачивать будем. Он ведь и сам говорил, что хочет авиасообщение с ближайшими городами существенно расширить, а за такие хотелки нужно платить.

— Причем венгерскими рублями.

— Почему венгерскими?

— Партизан этот Херов мимоходом сказал, что кресла в наших самолетах дерьмовые, нужно другие ставить, такие, как на венгерских автобусах междугородных. Не совсем такие, все же алюминиевые, но вот все оборудования для их производства, говорит, лучше сразу у венгров и заказывать. И быстрее получится, и дешевле. Но главное — быстрее.

— А чем ему нынешние-то не нравятся?

— Неудобные они, а сейчас самолеты летают, бывает, и по пять часов. К тому же, если венгерские из алюминия делать, они вдвое легче получатся, а значит, самолет может больше груза с собой брать, или больше топлива.

— Ты и об этом с ним поговорить успел? Ты что, с ним вообще все, что в стране творится, обсуждаешь?

— А про кресла он не мне говорил, а майору Ковалевой. Просил ее с гигиенистами связаться, проверить какой-то материал негорючий для самолетных кресел. А она мне все докладывает…

— Ясно. Тогда пусть кто-то с венграми о креслах… о станках для их выделки договорится, а мы работу продолжим. Доел? Пошли уже… да, когда испытания Р-5 закончатся, пригласи товарища Козлова…

За весенний семестр программисты из мифической группы закончили первый вариант бухгалтерского приложения, и его сразу же начали использовать в бухгалтерии института. Правда, поначалу число работников бухгалтерии сократить не вышло, да никто к этому и не стремился: все понимали, что опытная эксплуатация новой техники — дело не самое быстрое и довольно много времени уйдет хотя бы на то, чтобы выловить ошибки в программах и выяснить, как эту систему нужно расширить и дополнить, ведь в процессе разработки «математики» далеко не всю нужную информацию смогли из институтских бухгалтеров вытащить. И почти сразу выявились довольно существенные «недоработки», хотя с самим приложением и не связанные: вся система хранилась на гибких дисках, емкость которых составляла примерно шестьсот сорок килобайт, а просто для сохранения информации о работниках места требовалось больше. Временно проблему решили, ведя расчет зарплаты отдельно по каждому факультету и отдельно для ХОЗУ — но это было все же не очень удобно, да и бухгалтера, которые специалистами по работе с вычислительными машинами вообще не были, постоянно путали, какие диски требовалось втыкать в машину для каждого из расчетов. Причем то, что на кассеты с дисками приклеивались этикетки с поясняющими надписями, делу помогало немного — так что пришлось дорабатывать именно программы, вводя дополнительные интерфейсы, в которых в отдельных окошках прямо не экране писалось, какой именно диск нужно было вставить.

Университетская группа, хотя рабочего продукта и не создала, сильно продвинулась в разработке системы для отдела кадров, и именно их наработки сильно помогли мифистам: так как данных отдела кадров университета было в разы больше, чем в бухгалтерской программе МИФИ, там парни (и девицы) изначально закладывали необходимость прямого указания на выбор носителя данных и все нужные интерфейсы были у них уже неплохо проработаны. А еще в университете в соответствии с приказом товарища Петровского озаботились подготовкой «рабочих мест»: вычислительные машины стояли отдельно, в специально организованном «вычислительном центре», а в помещения отдела кадров тянули специальные кабельные линии для подключения рабочих мониторов. А специально выделенная группа студентов и преподавателей с физфака занималась разработкой «коммуникаторов», позволяющих терминалы подключать линиями длиной в несколько километров…

В общем, по мнению Алексея, к началу лета «модельная структура предприятия, оснащенного вычислительными машинами для автоматизации администрирования» была практически готова, а с учетом того, что за работу студентам платились деньги, была почти полная уверенность, что до осени вся эта система заработает. Вдобавок еще и Марк Тяпкин в институте товарища Лебедева закончил разработку уже «носителя на жестком диске», способного хранить целых шестнадцать мегабайт информации. И лето Алексей планировал провести, занимаясь «вылизыванием» всей это системы, но жизнь оказалась куда как более интересной, так что сразу после завершения летней сессии у него нашлось совершенно иное занятие. Знакомое, но все равно совершенно новое…