Перебежчик

27. Глава. Армия баранов, возглавляемая львами

— Давайте подведем итоги по оружию, — сказал Колоб.

Ингрид, стоя за стулом Уинстона, громко пересчитала арсенал.

— ППС и три полных магазина, купленные в музее.

— Шмайссер и три полных магазина, купленные в музее.

— ТТ и три полных магазина, купленные в музее.

— Кольт-1911 с одним магазином, купленный в музее.

— Браунинг-1907 и три полных магазина, табельное оружие Ингрид.

— Вальтер П38 с одним магазином, который Колоб подобрал в коридоре музея.

— Глок-19 с одним магазином, который Колоб подобрал в коридоре музея.

— Больше ста патронов 7.62х25 в пачках

— Больше ста патронов 9х19 в пачках

— Неплохо, — сказал Студент, — Пулемета не хватает.

— Пулемет на катере, — ответила Ингрид, — Только нужны патроны и ленты. Может, снова в музей? Или знаете, где еще можно взять пятьдесят четвертых патронов?

— Да какой музей? — возмутился Колоб, — Меня весь город ищет. Его, наверное, тоже. Особые приметы налицо, как говорится. Грузовики будут трясти.

— Ну, меня, допустим, никто не видел, — сказал Студент.

— И меня, — сказала Ингрид, — Если только спортсмены фоторобот составят.

— Ментам не составят. Блатным составят. Но сейчас уверен, что не готово, — сказал Студент, — Допустим, у нас есть два человека, чтобы поехать за патронами. Вопрос в том, кто в городе продаст три-четыре цинка пятьдесят четвертых?

— И на какие шиши мы их купим? — добавил Колоб.

— Можно одолжить у Бори с Костей машину, найти знакомого охотника, проехать с ним по оружейным магазинам и в каждом купить по паре сотен патронов, — предложила Ингрид.

— У тебя есть знакомый охотник? — спросил Студент.

— Да здесь же русский поселок рядом и лес вокруг, — сказала Ингрид, — Неужели ни одного нет?

— И он поедет покупать патроны бандитам?

— Мы ему денег дадим.

— А у нас они есть? — напомнил Колоб.

— Украдите. Вы же преступники.

Колоб и Студент расхохотались.

— Классика. Любая чужая работа всем кажется простой, — сказал Колоб.

— Ты, кажется, кадровый офицер, — с подозрением сказал Студент, — И так просто предлагаешь воровать деньги?

— Я же не предлагаю банки и магазины грабить, — обиженно ответила Ингрид, — Ограбьте что-нибудь нелегальное.

— Проще сразу оружейников грабить, — сказал Колоб.

— Только надо заранее знать, у кого из них лежит несколько тысяч пятьдесят четвертых, — сказал Студент, — В наше время и на черном рынке, и на белом небольшой спрос на старый винтовочно-пулеметный патрон.

Евросоюз, унаследовавший все оружейные и патронные конструкторские школы Европы, в целях унификации давно перешел от русского 7.62х54R к не без труда и не без интриг выигравшему конкурс швейцарскому 7.5х55 Шмидт-Рубин. СВД и ПК были приняты на вооружение уже под новый патрон.

— Извините, а где здесь туалет? — спросила Ингрид.

— Будка во дворе, — ответил Колоб, — По-маленькому так и под любой куст можно.

Ингрид вышла на крыльцо и брезгливо посмотрела на будку во дворе. Она дошла до будки, заглянула внутрь и вернулась.

— Уинстон, — жалобно сказала она, — Сходи со мной, сумочку подержи. Там слишком грязно и темно.

— А в армии как срать будешь? — спросил Студент.

— Я же в парадке, — ответила Ингрид и провела руками по бедрам, — В полевке-то я и под куст схожу.

— Ну да, извини.

С ее опытом подростковых средневековых развлечений она бы совершенно не постеснялась сходить под куст. И в узкой юбке как-нибудь бы извернулась. Если что, и военно-полевой туалет типа «сортир» выкопала бы в чистом поле. На самом деле, ей нужно было другое.

Из сумочки Ингрид достала устройство размером с ладонь с выдвижной антенной и жидкокристаллическим экраном на четыре строки.

— Что это? — спросил Уинстон.

— Евросигнал.

— У нас такого нет.

— Карманный приемник текстовых сообщений с функцией радиоприемника. Работает на УКВ, выдается всем офицерам и многим госслужащим. Для гражданских как платный сервис.

— Какой сервис?

— Можно позвонить диспетчеру, чтобы человеку передали текстовое сообщение. И он его получит в любой точке города, где есть прием УКВ.

— Тебе что-то прислали? — спросил он.

— Да. «Музей, до 20». Надо убедить их поехать туда снова.

— Предлагаю ограбить музей партизан, — сказал Уинстон, едва вернувшись за стол.

— Там же менты должны быть с утра, — ответил Колоб.

— Тамара Георгиевна говорила, что они переделывают старые боевые патроны на холостые для кино. И в целом про учет. Все оружие и патроны, которое у них лежит по складам, легальное и собственность государства. Его не конфискуют как вещественные доказательства.

— Ничего, что мы как раз из этого оружия стреляли?

— Подумай, как эта бойня выглядела бы со стороны. Стрельбу никто снаружи не слышал, там метровые стены без окон. Персонал музея, кроме Тамары Георгиевны и Мишико, скорее всего, попрятался по служебным помещениям или разбежался. Уверен, они не знали, кто в кого и почему стреляет. Но они все наверняка в доле. Я никого больше не видел, кроме вахтера внизу, но там должны быть рядовые сотрудники кроме директора, секретаря и вахтера.

— Человек десять, — сказал Студент.

— Первым делом оставшиеся дали бандитам время сбежать и забрать своих раненых и убитых. Потом все-таки вызвали милицию, но по поводу ограбления. Потому что зачем еще бандиты будут нападать на музей, полный оружия. Он плохо охранялся, потому что его защищали ваши местные традиции. Сейчас милиция должна будет провести ревизию, что украли и что осталось.

— Верно. Все, что не сойдется по книгам учета, посчитают как только что украденное.

— А все претензии по ведению документации повесят на убитых бандитами Тамару Георгиевну и Мишико.

— Поэтому первым делом оставшиеся сотрудники, которые в доле, растащат исправные пистолеты, а вторым делом уничтожат документацию, — сказал Колоб.

— Но винтовки и пулеметы, а также патроны к ним они оставят, потому что на них нет спроса на черном рынке, — сказала Ингрид, — А раз нет спроса, то данные учета должны сходиться, и нет смысла их уничтожать. Значит, патроны не попадут в вещественные доказательства.

— Или музей закроют на ремонт, а экспонаты перенесут в другое хранилище, — сказал Студент.

— Но не этой ночью, — ответил Колоб, — Там еще следственных действий много осталось. Полный зал экспонатов уронили и пятна крови сотнями.

— Скорее всего, милиция поставит свою охрану на ночь, — сказала Ингрид.

— А если они к ночи не закончат? — спросил Студент.

— Там нет ничего настолько срочного, чтобы работать круглосуточно, — ответил Колоб, — Они засидятся допоздна, но пойдут спать, потому что завтра утром надо будет продолжить. Поставят свою охрану, конечно. И включат сигнализацию, но после того, как уйдут. Лучше всего проникнуть внутрь, пока они еще там, и спрятаться. Войти можно через первый этаж. На первом никаких следов нет, кроме, может быть, крови тех бандитов, кто уходил днем. С задней стороны дома я видел ворота. Через них туда технику завозили. И вот у тех ворот точно ничего интересного с внутренней стороны не будет.

— И у нас есть ключи! — Ингрид достала связку из сумочки.

— Разумно, — сказал Студент, — Поехали.

— На чем?

— Одолжу тачку у Бори. И сумки. Один цинк — двенадцать кг. Вдвоем можем вытащить хоть шесть, но вряд ли там есть столько.

— Только мне надо одежду попроще. Я же не могу вернуться на место преступления в той же одежде.

— Попроще — в любом магазине. Если сейчас выедем, то успеваем.

Студент и Ингрид уехали, а Колоб с Уинстоном остались обдумывать преступные замыслы. Допустим, оружие будет. Но надо решить вопрос с катером. Как доехать до катера, будучи в розыске по обе стороны закона. И как угнать тихоходный катер, чтобы не догнали.

Если выкрасть катер со стоянки рано утром, пока нет ни туристов, ни сотрудников музея, никто бы, наверное, и не заметил. Может быть, пришедший на работу экскурсовод обратил бы внимание на прикрепленную к стенду бумажку вроде «экспонат на съемках до 1 сентября» и спросил бы между делом у директора, на каких конкретно съемках.

Прошло бы несколько часов от обнаружения до подачи заявления об угоне в милицию. Потом еще сколько-то времени, пока из обычной милиции заявка на розыск дойдет до водной и описание пропажи передадут патрулям. Параллельно официальному пути моряки из музея сели бы на телефон обзванивать всех знакомых и коллег. Но времени до начала поисков угонщикам бы хватило, чтобы подойти к «Кронверку», расстрелять его из пулемета и высадить абордажную партию, которая добьет выживших.

Беда в том, что преступники ведут преимущественно ночной образ жизни, и свои дела привычно обсуждают по вечерам. Если угнать катер ночью, то его пришлось бы где-то прятать до вечера, но не слишком далеко, чтобы к 18–19 часам прийти к стрелке Васильевского острова с расчетной скоростью десять узлов. В место, находящееся менее, чем в пяти километрах от упомянутого музея. То есть, где-то в городе. Если задача угнать катер выглядела с имеющимися средствами более-менее выполнимой, то задача прятать его двенадцать часов выполнимой не выглядела.

В десятом часу вернулись Ингрид и Студент, выгрузили тяжеленные сумки с цинками. Ингрид выглядела как… чучело какое-то. Длинная черная юбка до середины голени, дурацкий черный жакет с короткими рукавами, бабский черный платок на голове.

— Тебя не узнать, — сказал Уинстон.

— Меня курсовые офицеры не узнавали, когда я с ними сталкивалась в самоволке!

— В культурной столице все по уставу! — сказал Студент, — В двадцать ноль-ноль по свистку все встали и ушли. Оставили срочника. Он первым делом в каптерке на первом этаже чайник включил. Обходы делать и не подумал.

— Какие обходы, — сказал Колоб, — Нечего ходить там, где следственные действия не закончены.

— Какого срочника? — спросил Уинстон, — Разве в милиции служат срочную?

— Музеем контрразведка занялась, — сказала Ингрид, — Они на военных машинах уезжали, и на одной под стеклом пропуск штаба округа.

— Не по нашему ли следу пришли? — Колоб нахмурился и взглянул на Уинстона, — Если кто-то описал ментам твою физию с костюмчиком, а вояки прочитали сводки… Надо было тебе клифт попроще купить.

— Лицо попроще мне купи, — сказал Уинстон, потирая шрам.

— Проехали. Что там дальше в музее?

— Заходим на второй, — продолжил Студент, — Где, вы говорили, оружейка. Там дверь закрыта и на сигнализации. Но рядом комната — патронная мастерская. Там шесть цинков пятьдесятчетверки. Еще на верстаке лежат магазины к шмайссеру и к ППС в подсумках, а на полу коробка с лентами. Как специально для нас. Погрузились, уходим. Думаю, сейчас сигналка заорет, надо что-то сделать. Мы, конечно, не электрики. Но я сапер, она связистка. Соображаем немного.

— На калитке в гаражных воротах контакты элементарно откидываются, и можно открыть-закрыть, никто не заметит, — сказала Ингрид, — Это, наверное, музейщики сами сделали. И мы тихо ушли, как нас тут и не было.

— Что нам осталось? — спросил Студент.

— Угнать катер с шести до семи вечера, чтобы в музее не подняли шухер прямо сразу, — ответил Колоб, — Для этого надо добраться на Петровский остров, чтобы нас не заметили по пути ни менты, ни блатные.

— Возьмем ЗиС. Сядете все назад. У него документы в порядке, номера настоящие, особых примет нет, а меня никто не ищет.

— Не пойдет. Еще пару дней будут проверять все ЗиСы. Тебя остановят просто для проверки твоих замечательных документов и увидят пассажиров. И я вот думаю, что в музее мы не сыграем так, чтобы нам дали покататься на катере и не сразу забили тревогу. Нужно хорошо отвести глаза.

— Тогда надо поговорить с Костей. У него тут полно специалисток по отведению глаз.

— Что мы им предложим?

— Денег, конечно.

— У нас они есть? У меня триста с мелочью.

— У меня пара тысяч. Снял, чтобы машину собрать. Не все еще потратил.

— А мы на переговорах нужны? — спросил Уинстон.

— Нет. Займитесь пока тут чем-нибудь.

— У них не найдется комнаты с кроватью?

Пока «иностранцы» занимались «чем-нибудь», Студент и Колоб отправились к Боре и Косте с деловым предложением.

— Друзья, как вы относитесь к тому, чтобы погулять рублей на пятьсот? — спросил Студент.

— Сделаем, — уверенно ответил Костя, — . Музыканты, танцовщицы, медведь, карета — все есть. Что конкретно надо?

— Надо отвезти нас со всем табором в музей на Петровский остров и немного там всем отвести глаза, пока мы угоняем маленький катер.

— С первой частью понятно. Со второй не очень. Зачем вам катер и не связан ли он со всем вашим арсеналом? — поинтересовался Боря.

— Ты знал Сандро?

— Знал, — Боря вздохнул.

— А Болгарина?

— Болгарина застрелили при задержании, — вздохнул Костя, — Ты ментам мстить собрался?

— Болгарина застрелили купленные менты по заказу новых мурманских, — сказал Колоб, — Новые мурманские ходят под японцами. Сандро убили ниньдзи. Отравили, как в кино. Не верю я в сердечные приступы, которые случайно происходят в самое выгодное для моих врагов время.

— Под японцами?

Колоб кратко пересказал сложившийся в городе расклад и вытекающие из этого перспективы, не забыв и про опиум, и про японцев.

— Поэтому я хочу пойти на сходняк и поговорить, — закончил он.

— С бронекатером и пулеметом?

— Без пулемета меня слушать никто не будет. Это как в анекдоте. Если бы у меня был пистолет, я бы дал ему пощечину.

— Ты предлагаешь встать на вашу сторону? — спросил Боря, — Мы в блатные дела не лезем. Ваша война — не наша война.

— Я не предлагаю вам браться за оружие и стоять у меня за спиной. Мне нужен только безопасный проезд в центр города и катер. Кроме пяти сотен, я вам сейчас дал такую информацию, которая стоит еще дороже.

— Пять сотен за один выезд с гитарами и медведем, это хороший тариф, — сказал Костя.

— Потом отмазываться, — скривился Боря.

— На нас где сядешь, там и слезешь, — Костя махнул рукой, — Как наедут, так и отъедут.

Боря пожал плечами.

— Допустим, мы вас довезем, — сказал он, — Табор ни менты, ни бандиты останавливать не будут. Но на этот ваш бронекатер мы не полезем. Мы ни государство, ни его слуг не трогаем, а они не трогают нас.

— И не надо. Дальше мы сами.

— Вас сразу догонят. Это же не тачка, там нельзя по газам и за горизонт. Нужно его так увести, чтобы не сразу хватились.

— Если катер Первой Мировой и снимается в кино, то можно разыграть, что мы снимаем кино и берем его на кинопробы.

— Кино — дело хорошее. Наш табор часто Ленфильм на съемки приглашает.

— Ага, — Студент хитро прищурился, — То есть, мы просто приедем как съемочная группа. С актерами, с музыкой, с оператором. И убедим их прокатить нас на катере.

— Как убедим?

— Денег сунем. У киношников всегда есть наличка для выплат статистам.

— Деньги есть?

— Есть.

— Могут согласиться, а могут и нет.

— Боря, я тебя умоляю, как говорят в Одессе. У вас под рукой десятка два специалисток, которые умеют убеждать людей отдавать деньги. Неужели так сложно убедить людей деньги взять? Все любят кино.

— У нас табор, а не Ленфильм, — сказал Костя.

— Если вы снимаетесь в кино, значит, у вас по сараям накопился уже полный комплект съемочного реквизита. Не украсть вы не можете, а продать некому.

— Что-то где-то было, — Боря опустил глаза, не то смутившись, не то вспоминая, что где лежит.

— Тогда вам надо сценарий и роли придумать. Костюмы какие-то, — сказал Костя.

— Если катер Первой Мировой, то кинопробы надо на ту эпоху, — сказал Студент, — Мы с Колобом сойдем за революционных матросов. Заодно и пулеметные ленты в открытую на плечах пронесем.

— Матросы с цыганами? Не пойдет. Да и у нас все равно не Ленфильм, где мы тебе возьмем две матросских формы на начало века еще и ваших размеров? А иностранцев этих кем нарядите? Лысый, если бы не шрам на лице, на Гражданскую сошел бы за барина какого-нибудь или начальника из бывших дворян.

— А Ингрид? Ей бы парик, да платье, — сказал Студент.

— Нет, — хором ответили цыгане.

— Что нет? У вас платьев нет? Да баб своих тряхните, у них тряпок до пенсии запасено.

— Она другая, — сказал Боря, — Высокая, блондинка и плечи как у спортсмена. Не наш типаж. Ей бы, если в стиле Гражданской, кожанку, картуз, юбку черную и маузер на поясе. Вы матросы или там бандиты, она комиссарша, лысый — начальник какой-нибудь. Понимаешь?

— Вариант, — Студент ненадолго задумался, — Но матросской формы у вас нет. Тогда играем банду революционных анархистов. Вениамин — атаман. Как бы и джентльмен, и бандитская морда со шрамом. Ингрид — романтичная девчонка-анархистка, тогда таких хватало. И мы с Колобом играем камео.

— Что такое «камео», и как в него играть? — спросил Колоб.

— Когда актер играет сам себя. Вооруженные преступники играют вооруженных преступников. Вешаем пулеметные ленты поверх пиджаков и при всем честном народе проходим на корабль.

— Кинопробы это не только костюмы, — сказал Костя, — Это еще сценарий. Надо что-то делать такое сценическое для отвлечения внимания. Петь там или танцевать. Чтобы с одной стороны камера работала, с другой стороны в рупор орали, массовку строили.

— И режиссер чтобы такой важный сидел на складном стульчике и говорил «не верю, еще дубль», — сказал Боря.

— Можете режиссера найти? — спросил Студент, — В таборе никого похожего нет, сразу говорю.

— Якину позвоним, — предложил Костя, — Он как раз с новой любовницей в Ленинграде гуляет. Без московского шика с цыганами и медведем никак не может. Вчера только в «Прибалтийской» выступали, его в зале видели. И машина при нем — кабриолет студийный с московскими номерами.

— В качестве кого ты его хочешь пригласить? Он же москвич.

— В качества лоха, которого втемную используют. Чтоб народ видел, что съемочная группа в полном комплекте, и настоящий режиссер свысока смотрит и автографы раздает. Мы его таинственно пригласим на секретные съемки Ленфильма, а на месте чарочку поднесем, подсядем и заболтаем. Или ты хотел Масленникова с Ленфильма? Так тот сразу раскусит. Что такое от имени Ленфильма снимают, а он не знает.

— Согласен на Якина. Что снимать будем?

— Цыганский репертуар с бронекатером не вяжется, — сказал Боря.

— Любую песню начала века, кроме совсем детских или совсем военных мы сбацаем как родную, — сказал Костя, — Две гитары, скрипка и аккордеон.

— То есть, вам надо клип на песню какую-нибудь с анархистами-пиратами, — сказал Боря.

— Какую? — спросил Студент.

— Не знаю. Вспоминай.

— Песня с бандой анархистов и кораблем? — уточнил Колоб, — Должно быть одесское что-то, но не могу припомнить.

— Делов-то, — пожал плечами Студент, — Сам напишу.

— Ты же не лирик, а физик. То есть, химик.

— Физики и лирики — противопоставление для убогой провинции и недалеко от нее ушедшей купеческой Москвы, — строго сказал Студент, — У меня не просто высшее образование, а ленинградское высшее образование. Местами даже петербургское. Я получение пиролита пятистопным ямбом описывал. Ты думаешь, мне слабо песенку накатать?

— Ну флаг тебе в руки, — пожал плечами Колоб, — На слабо не беру, за базар отвечать не спрошу.

— Подожди часик.

— Ингрид? — Студент постучался в «комнату с кроватью». Оттуда уже минут десять не доносились скрипы и стоны.

— А?

— Я вас спрошу как лейтенант лейтенанта, вы петь по-русски умеете?

— Переору любого соловья.

— Я серьезно.

— Спою любую песню, которую можно кричать взводом, чеканя шаг по плацу.

Через полтора часа Студент бросил на растопку исписанную тетрадку черновиков, собрал всех причастных, рассказал идею со съемками клипа и угоном катера и показал готовый текст.

Я анархистка с седьмого класса.

Пью самогонку заместо кваса.

Люблю кататься на шарабане,

Ищу я деньги в чужом кармане.

Ах шарабан мой, американка,

А я девчонка, я шарлатанка.

А я влюбилась, да в проходимца.

Он англичанин, зовут Уинстон.

Прощайте, други, я уезжаю.

Кому должна я, я всем прощаю.

Ах шарабан мой, американка,

Да его знала вся Молдаванка.

Сниму я юбку, жакет короткий.

Вина я выпью, а лучше водки.

Всегда для праздника есть причина,

Раз меня любит такой мужчина.

Ах шарабан мой, американка,

Не хватит денег, пойду продам-ка.

Мы анархисты, да мы пираты

Угнали катер из Петрограда.

Будем бороться мы с капиталом.

Я с пулеметом, он за штурвалом.

Ах шарабан мой, американка,

Мы лучше спляшем на башне танка!

«Шарабан-американка» — очень популярная песня времен Гражданской, по русскому обычаю размножившаяся в десятках вариантов. Под жалобную историю «девчонки-шарлатанки» белые ходили в атаку на красных. Красные же адаптировали мотив для политической пропаганды. «Мундир английский, погон французский, табак японский, правитель омский» с неизменным упоминанием шарабана в припеве. Актуальный текст Студент скомпоновал из запомнившихся ему или Косте аутентичных фрагментов, разбавленных впечатлениями от «парочки, которую под расписку в дурдоме выдали», и упомянул, зачем съемочной группе может понадобиться катер.

— Ингрид, это споешь?

— Спою.

— Репетируй.

— А мне что делать? — спросил Уинстон, — Я ни петь, ни танцевать не умею.

— Чечетку бей.

— Кого бить?

Боря отстучал каблуками мотив «Шарабана».

— Не умею.

— Спортом занимался? — спросил Боря.

— Да. Боксом.

— За тренером движения повторял. Костя сейчас тебя научит по-быстрому. Осилишь?

— Осилит, — ответил Костя, — Ритм несложный и не меняется. Если в ногах не путается, осилит. Боксеры только и делают, что на носочках прыгают. Пятку вверх, пятку вниз. Даже не устанет. Завтра потренируемся. Тебе медведь на ухо не наступал?

— Нет, это снайпер, — Уинстон поднял руку к левому уху, и все почему-то засмеялись.

За полуночным ужином Колоб и Студент рассказали про побег с урановых рудников.