Перебежчик

Картина мира. Европа на поле брани

В этой чертовой Африке мы встречали прямо сборную Европы. Самые главные там — французы. Они в Африке сидят уже лет двести, и негры с арабами по-французски говорят вообще свободно.

У французов и штаб хорошо работает, и снабжение, и обучение на всех уровнях. И взаимодействие между частями налажено как бы не лучше, чем у нас. Разведка такая, что наша рядом не лежала, не говоря уже о контрразведке. Французы — отчаянно смелые парни, отлично подготовленные и ориентирующиеся в Африке как у себя дома при полной поддержке местных.

Еще у них есть Иностранный легион, куда собирают всякий сброд по Европе. Кого там только нет. Даже русские бывают, но редко. У лягушатников есть методика подготовки солдат из вообще любого материала. Брось в казармы легиона котенка — и котенок замарширует.

Но у французов свои недостатки. Техника и оружие. В принципе, оно все ездит, летает и стреляет. Только не очень. Наша или немецкая кое в чем обгоняет их на поколение.

Часто встречаются испанцы. Похожи на французов, но раздолбаи. Однажды нам надо было провести колонну. Мы послали по маршруту разведку. Пешком, на машине, на самолетике. Никого. Выехали. С передовым дозором, все как положено.

В самом обычном месте по нам сбоку начинает бить пулемет. Произвольно по колонне, но первой же очередью хорошо прошел по грузовикам с парнями. Просто один пулемет в середине пустыни. Пока давили пулемет, не засекли, что с другой позиции из обычной старой винтовки стреляли по бензовозу.

Подавили. Взяли пленного. Испанец. Их троих, всего троих, высадили на дороге с пулеметом и сухим пайком. Приказали поставить блок-пост и следить за дорогой. С традиционным «меня не волнует, как вы это будете делать».

В первый же день все трое подцепили понос от плохо прокипяченной воды. Или еще от чего. Поставили фортификационное сооружение «шалаш» метрах в трехстах от дороги, обсирали окрестности и дрыхли в тени. Разведка никаких следов человеческой деятельности не нашла.

Услышали колонну. Запаниковали, что начальство накажет. Расчехлили пулемет, собрали станок. Пока копались, колонна до середины мимо них уже проехала. Открыли неприцельный огонь. Расчет два человека. Третий стрелял из винтовки в самую большую цель. Пулеметными патронами, бронебойными вперемешку с трассерами.

Противник разменял троих лентяев на пять убитых и одиннадцать раненых, трехтонный бензовоз и полную демаскировку колонны. Понимаешь, вроде и раздолбаи, а результат может выйти в их пользу.

Встречаются немцы. Немцев французы почему-то недолюбливают. Они видно, что другие. Совершенно бесхитростные. Кто читал немецкий устав, тот их действия на неделю вперед угадает. Одинаковые лагеря, одинаковая охрана, одинаковая разведка. Никакой фантазии. Только у них все просчитано, и об немецкую точку обороны можно несколько волн атаки положить.

Чтобы переиграть немцев, надо сидеть и думать. Искать особенности местности, ждать изменения погоды, работать с радиоперехватом, придумать нештатную ситуацию.

У немцев самое лучшее оружие. Самая надежная техника. Все, что с них взято трофеями, служит, пока не развалится от старости. И снаряга. И оптика. Оптика как бы не лучше американской.

Еще у них есть авиация. Бомбардировщики, штурмовики. Обязательно высотный корректировщик. Если видишь круги на крыльях, это французы везут мишени для ПВО. Если кресты, это немцы везут тебе крест на могилу.

Кроме простых немцев, есть швейцарцы. Очень редко, но метко. Специализированные горные стрелки. Однажды мы устроили засаду на колонну. По радиоперехвату немецкий язык. Поставили станкачи на закрытую позицию аж в километре, распределили стрелков.

Началось хорошо. Мы как по науке подбили первую и последнюю машину и начали сыпать по остальным. Остальные поддали газку, свернули как попало, но высадили пехоту. Пехота расщелкала все наши огневые точки одиночными выстрелами. Понимаешь, все! Вот он выскочил из машины, упал в кусты. Через десять секунд или быстрее он уже принял положение для стрельбы, а вспышку на нашей стороне засек еще раньше. Еще вспышка, ответный выстрел, готово.

Потом они подавили станкачи. На закрытой. По пулевым пробоинам на технике оценили угол вхождения пуль и направление стрельбы. Этого хватило. Развернули пару пулеметов в уцелевших башнях и накрыли расчетную площадь.

У нас национальные виды спорта — бокс и футбол. У них — горный туризм и стрельба из винтовки. Мы переходим на малоимпульсный патрон, легкие винтовки, короткие стволы. У них у каждого снайперский пулемет. Шесть кг, длинный ствол, патрон мощнее нашего.308.

Если швейцарцы заняли гору, а они появляются только в горах, ты к ним не подойдешь настолько, чтобы засечь, откуда по тебе стреляют. Их только бомбардировщики могут выкурить, и то без гарантии.

Еще интересный момент. Немцы и французы друг друга недолюбливают. И на испанцев свысока смотрят. Иногда можно сыграть, на том, что подкрепление пойдет не к тем, кому тяжелее, а к своим. Но у швейцарцев отличные отношения и с немцами, и с французами. Они всегда получают поддержку.

Бывают русские. Не пехота, не танки. Вертолеты, бронированные как танки, только на минах не подрываются. Тот, который «Крокодил» с крылышками, того еще можно чем-то сбить. Но лучше сразу вызвать истребители, прикинуться ветошью и не отсвечивать. Тот, который «Hokum» с двумя винтами на одной оси, это цельнолитой кусок брони, который по небу черти носят. Они очень редкие, их всего пару раз видели. Но запомнили хорошо. «Стингер» эту тварь не берет.

На все трофеи есть своя цена. На погоны, нашивки и все такое. Так вот, никто не знает, как выглядит шеврон русского вертолетчика. Эти парни или сгорают до нитки, или их вытаскивают. У них эвакуационная служба не хуже, чем у янки.

Еще говорят, что один мексиканец под Ниамеем взял полный комплект формы русского оператора центра спутниковой связи. В отличном состоянии, еще и женский. То есть по редкости умножай на десять. У него хватило ума переправить трофей в Мексику. Если бы он засветил такой раритет на месте, его бы в три дня прирезали. Или просто старшие бы отобрали за пару сотен и подзатыльник. Из Мексики комплект пошел по перекупам и продался на аукционе в Нью-Йорке больше, чем за сотню тысяч.

Если бы у него хватило ума сдать бабу, с которой он это снял, янки бы ему эту сотню отвалили, не моргнув глазом. Прикинь, взяли самую секретную вражескую сотрудницу, пустили по кругу и бросили в пустыне. Наверное. Парня-то не нашли. То есть, нашли, но поздно. Амигос — удивительные люди, без денег живут дольше, чем с деньгами. Знаешь, для этой бабы наверное попасть к амигос хуже вышло, чем сразу сдохнуть. Но лучше, чем в плен к янки. Ее бы годами с химией допрашивали.

С нашей стороны все просто. Есть янки, латиносы и мы.

Янки — расисты, все поголовно. Даже, представь себе, черные. Черный американец у себя дома не может зайти в кабак, куда ходят белые. И в армии солдат второго сорта, даже если он сержант. Но стоит черному американцу из Штатов заехать на родину предков, как он начинает смотреть на местных, будто он человек, а они недочеловеки. Причем ладно бы на негров. Для негров нормально, что свое племя это настоящие люди, а все остальные — тоже люди, но не такие. У кого деньги или там пулемет, тот право имеет свысока смотреть. Но американские негры начинают и в отношении арабов выделываться.

Арабы это не негры. Не знаю, как объяснить. Они вообще другой народ. Бывают и светлые, и довольно темные. Они тоже на племена делятся, но они все мусульмане. Их религия объединяет. И, как ты говоришь, культурный код. Перед белыми они вообще не заискивают. Будто это не у нас, а у них великая цивилизация и древняя культура. А у нас просто на текущий момент силы больше, поэтому нас терпят. Из всех белых уважают только французов. И русских.

Русских там вообще все уважают. В Африке они попадаются редко, и, если уж встретил русского, будь уверен, это не рядовой, а редкий военспец. Или редкий ученый. Или начальник, дипломат. В любом случае, человек с мозгами и ресурсами.

Кстати, пока англичане держали масть в колониях, нас уважали не меньше, чем французов. Боялись точно больше. Но янки своим высокомерием, некомпетентностью, раздолбайством и богатством авторитет англоязычного белого сильно подпортили.

Во-первых, они смотрят на всех местных как на одинаковых недочеловеков. А местные там очень разные. Бывает, с кем можно и на равных договариваться, потому что толковый вождь многое может порешать со своими рядовыми лучше, чем кадровый офицер. Бывают такие коммерсанты, что перехитрить могут, и не поймешь, где тебя обманули. Это я уж про жуликов и воров не говорю.

Во-вторых, жулики и воры. У янки воруют вообще все, кто мимо проходит. С этим делом в третьем мире просто. Расстреливай, да руки руби. Но чтобы понять, что у тебя что-то украли, надо знать, чего у тебя сколько было, сколько осталось и куда подевалось. А янки, такое впечатление, что завозят без счета и списывают без учета.

Мы, англичане, там масть не держим. Дырки затыкаем. Снабжение у нас так себе, техника так себе. Но подготовка не хуже прочих, а жизнью мы дорожим меньше, чем янки. На войне это плюс. С европейцами мы с Мартином пободались в свое время. Ничего, вернулись.

Амигос это вообще не янки и не армия. Это такие бандиты, которые, с одной стороны могут найти общий язык с янки, а с другой стороны могут найти общий язык с африканцами. Этих негры и арабы ненавидят, но уважают. Не как белых людей, у которых великая цивилизация и древняя культура. Как старшее племя. У них там племенная иерархия веками складывалась. Кто кого белым в рабы продает.

У латиносов не воруют, как у янки. У них воруют крайне редко, потому что они сами из бедных и клювами не щелкают. Голодные и злые. Но воевать умеют. Умеют выжить в джунглях и в пустыне. Может быть, по отдельности каждый их них и не более крепкий, чем американец. Но их просто много. Один сдох — на его место другой встает.

Как амигос с европейцами воюют? Они сами не воюют. Они едут туда, куда говорит американский штаб, и делают то, что говорит американский штаб. Янки наступают полноценной армией. Со спутниковой разведкой, с авиацией, артиллерией, танками. И с большой массой мобильной пехоты, которую не жалко. Оборонительные рубежи берут амигос. Пути снабжения перерезают амигос. Преследуют отступающих амигос.

Самые большие потери в любой армии у пехоты. Если бы янки воевали сами, у них бы пехота в первую же кампанию закончилась. А так они могут хоть миллионами возить латиносов. Бабы новых нарожают.