Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе

Глава 9: Хранительница хижины

За окном бушевала осенняя погода – холодный ветер срывал с деревьев последние пожелтевшие листья, а небо, тяжелое и серое, разрывалось вспышками молний. Дождь лил не переставая, барабаня по крыше, как пальцы нетерпеливого гостя, а раскаты грома оглушали, эхом отдаваясь в груди. Давно не было такой бури, словно сама осень решила выплеснуть накопившуюся ярость перед зимним сном.

Этот хаос за окном контрастировал с мертвенной тишиной внутри хижины, которая и разбудила меня в то утро. Обычно по утрам Яра уже возилась на кухне, бренчала крышками, ворчала или отчитывала Жнеца за его мелкие хулиганства. Сейчас же – ни звука, кроме треска догорающих в камине поленьев. Я села в постели, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Что-то не так, подумала я, и сердце сжалось от необъяснимой тревоги.

Я сбросила одеяло и поспешила выйти из комнаты, ступая босиком по прохладным половицам. Общая комната была залита мягким утренним светом, проникающим через маленькие окошки, но воздух казался тяжелым, застывшим. Я прошла в комнату Яры. Она лежала в своей кровати, укрытая лоскутным одеялом, которое она сама сшила из обрезков тканей. Она выглядела мирно, но на ее лице застыла непривычная безмятежность – ни морщинки беспокойства, ни ехидной улыбки. И грудь не поднималась. Ни вдоха, ни выдоха.

– Яра? – тихо позвала я, голос дрожал, как осиновый лист на ветру. – Вы спите?

Ответом была лишь звенящая тишина. Я осторожно дотронулась до ее руки – холодная. Безжизненный, каменный холод, который проникает в пальцы и леденит душу. Я отдернула руку, словно обожглась. Нет, нет, нет… Это не может быть правдой.

Ко мне подошел Жнец. Он не прыгнул на кровать с обычным рвением, а просто сел рядом, уставившись на хозяйку. В его глазах не осталось ни капли сарказма – только бесконечная печаль, глубокая, как бездонный колодец.

– Она говорила, что так и будет, – проскрипел он, и его голос был чужим, хриплым и усталым, без привычной язвительности. – Скажет «всем спокойной ночи» и не проснется. Без боли. Она всегда знала, когда придет ее время… и как она уйдет.

В комнату вкатился Пыльник и замер, его пушистый шарик слегка дрожал. Умник на полке захлопнул книгу с тихим хлопком, и страницы замерли. Вся хижина замерла в немом ожидании, словно само здание скорбело. Даже ветер за окном утих, не осмеливаясь шелестеть листьями.

Слезы текли по моим щекам сами собой. Эта странная, взбалмошная, мудрая женщина стала мне больше, чем просто наставником. Она видела меня насквозь, учила не только магии, но и жизни. Как мама, которой у меня не стало так рано. Я вспомнила наши вечера у камина, ее истории о былых приключениях, ее смех, когда я путалась в рецептах. Как же теперь без нее?

Мои глаза упали на листок бумаги, пришпиленный к тумбочке ржавой булавкой. На нем был знакомый корявый почерк Яры – неровный, но такой родной.

«Ну, привет, рыжая.

Если ты это читаешь, значит, я уже упорхнула.

Не реви по мне. У меня все было. И приключения – помнишь, рассказывала про тот бал у эльфов, где я охмурила принца одним взглядом? И любовь – бурная. И даже неплохая ученица в итоге нашлась – это я про тебя, если ты не догадалась.

А теперь слушай сюда… Не давай Жнецу слишком много жирного, а то разжиреет и не сможет ловить мышей. Метлу хвали раз в день, она любит комплименты. Пыльнику оставляй молока по утрам, иначе обидится и спрячет все твои носки. Чирика не целуй. Дому иногда пой песенки, он от этого оживает. Сама не тупи. Ты способнее, чем думаешь. Вари зелья, экспериментируй. Эта хижина теперь твоя. Со всеми потрохами и привидениями. Ты справишься. И помни: сила – в тебе.

Яра.

P.S. В сундуке под кроватью найдешь кое-что еще. На первые трудности. А если кто-то из прошлого объявится – будь начеку. Загадки решай, секреты храни.»

Я читала и смеялась сквозь слезы – это было так на нее похоже, всегда в шутливом настроении, даже на том свете. Жнец тронул лапой мою руку, для него это редкий жест. Его прикосновение было теплым, и в нем чувствовалась поддержка.

Я опустилась на колени и отыскала сундук под кроватью. Он был старым, потрепанным, с резными рунами по краям. Внутри лежали рецепты с пометками «Не переборщи с перцем – взорвется! А если переборщишь, то хотя бы спрячься за дверью», пустые флаконы из цветного стекла, мешочек с монетами – золотыми и серебряными, потрепанными от времени, – и ее цветастый платок, он был словно расшит полевыми цветами и звездами. Я прижала его к лицу – он пах ею: травами, дымом от камина и теплой, уютной магией. Слезы хлынули снова, но теперь с облегчением. Она не исчезла. Она здесь, в каждой вещи, в каждом уголке хижины.

В этот момент в хижину постучали – три уверенных удара. На пороге стоял Лео с охапкой дров, его плечи были широкими, а лицо – как всегда, добрым, но с ноткой беспокойства. Увидев мое заплаканное лицо, он замер, дрова чуть не выскользнули из его рук.

– Привет, Яра просила принести дрова для камина… – Он замолчал, его взгляд стал встревоженным. – Алиша, что случилось? Ты в порядке? Где Яра?

Я лишь молча кивнула в сторону ее комнаты, не в силах говорить. Лео положил дрова и, не дожидаясь ответа, прошел внутрь. Через мгновение он вышел обратно, его лицо вытянулось, глаза расширились.

– О нет… Когда это случилось?

Я кивнула снова, слезы потекли сильнее. Лео подошел ближе, его рука легла на мое плечо. Это было первое такое долгое прикосновение, не случайное, а намеренное, полное заботы. Его пальцы слегка сжали мое плечо, и я почувствовала, как тепло разливается по всему телу, прогоняя холод скорби. В его глазах мелькнуло что-то глубокое, не просто сочувствие, а то, что говорило: «Ты не одна, и я здесь».

– Мне очень жаль, Алиша. Она была… особенной. Для всех нас. Если нужно помочь… с похоронами… или просто побыть рядом… просто дай знать.

Его голос был мягким, и на миг наши взгляды встретились и задержались дольше, чем нужно. Я почувствовала, как щеки теплеют, несмотря на всю боль.

– Спасибо, Лео, – прошептала я, и моя рука невольно накрыла его, задержавшись на секунду. Это было как электрический разряд – быстрый, но ощутимый. Мы оба замерли, и в воздухе повисло что-то новое, неуловимое.

– Помоги, пожалуйста. Я… я не знаю, с чего начать.

И вот, мы вместе подготовили все. Лео помог: позвал знакомых Яры людей из деревни, принес цветы, полевые, свежие.

Похороны прошли на следующее утро. Простые, думаю Яра так и хотела бы: на опушке леса, под старым дубом, чьи корни уходили в землю, как в вечность. Ветер шептал в листве, словно прощался. Во время церемонии Лео стоял рядом, и когда я пошатнулась от нахлынувших эмоций, он осторожно обнял меня за плечи – крепко, но нежно. Это был второй момент близости, и я не отстранилась, чувствуя, как его тепло дает силы. «Держись», – прошептал он.

Но настоящие поминки начались на следующий день. С утра хижина наполнилась гостями, как будто весь лес и окрестности решили почтить ее память. Они прибывали один за другим – эльфы с венками из серебристых листьев, гномы с бочонками эля, ведьмы на метлах с корзинами трав, даже пара троллей, которые принесли грубые, но искренние дары, камни с рунами. Крестьяне из деревни, торговцы с рынка, странствующие маги в потрепанных плащах. Все они рассказывали истории о том, как Яра кому-то помогла: вылечила от недуга зельем, спасла урожай от падения, научила заклинанию. Я была в шоке – она никогда не хвасталась. Хижина гудела от голосов, смеха и слез, запахов еды и дыма от камина. Лео прошептал: «Видишь, для всех она очень много значила? Ты не одна. Мы все здесь ради нее.» В один момент, когда я отлучилась в угол, чтобы вытереть слезы, он подошел и взял мою руку в свою – просто так, без слов. Его пальцы переплелись с моими, и это было как признание: мы не просто друзья или соседи. Что-то большее зарождалось между нами.

Я слушала все истории, и образ Яры оживал: вот она спорит с гномом о цене эля, вот учит эльфа варить любовное зелье, вот отгоняет тролля метлой от огорода. Смех смешивался со слезами, и я чувствовала, как Яра улыбается откуда-то сверху, довольная таким прощанием.

Но не все пришли с благими намерениями. Под конец, когда гости уже начали расходиться, подошел один высокий маг, ростом под два метра, с худощавой, но крепкой фигурой, словно выточенной из крепкого дерева. Его черная мантия из плотного бархата ниспадала до пола, украшенная серебряными рунами, которые мерцали призрачным светом, как лунные блики на льду. Лицо было узким и острым, с высокими скулами, тонкими губами, сжатыми в презрительную усмешку, и бледной кожей, почти прозрачной, под которой проступали синие вены. Волосы – длинные, прямые, цвета воронова крыла – были зачесаны назад, открывая высокий лоб с глубокой морщиной, словно от вечного недовольства. Глаза – ледяные, серо-голубые, – смотрели пронзительно, с холодной расчетливостью, проникая в душу и заставляя поежиться. Он не сразу подошел ко мне, а сначала прошелся по хижине, оглядывая каждый уголок с довольной улыбкой, будто уже поверил, что все это – его собственность, и мысленно переставлял мебель, выкидывал ненужные вещи. Его шаги были уверенными, мантия шелестела, а руны на ней вспыхивали, отбрасывая тени на стены. Я заметила это и замерла, чувствуя, как холодок пробегает по спине – он вел себя как хозяин, но не как гость. Наконец, он подошел и оглядел меня с ног до головы, словно оценивая товар на рынке.

– Алиша, верно? Меня зовут Зерик, я старый знакомый Яры, – произнес он масляным голосом. – Я знал ее давно. Мы сотрудничали в былые времена. Хижина теперь твоя? Продай мне ее – заплачу щедро. Тебе хватит и на новое поместье, и на новый наряд.

Он снова оглядел меня с ног до головы, презрительно скривив губы, словно глядя на нечто недостойное и жалкое, и ему явно не понравилось мое простое платье.

– Здесь мощная магия, древние энергии, не для новичка вроде тебя.

Я опешила, уставившись на него.

– Что? Нет! Это мой дом! – ошарашено промямлила я.

Он усмехнулся холодно: – Девушка, ты не справишься одна. Продай – и живи спокойно. Иначе… неприятности обрушатся на тебя, одна за другой. И поверь, ты обожжешься и это оставит шрамы, которые не заживут. Никогда.

Гости замерли, воздух сгустился. Я выпрямилась, чувствуя прилив гнева:

– Уходите! Хижина не продается! – Я выгнала его, толкнув дверь.

Но на пороге он бросил с угрозой:

– Ну это мы еще посмотрим! – дверь хлопнула.

Гости поддержали меня шепотом и кивками, но внутри меня все перевернулось.

Когда все ушли, а Лео, пообещав быть рядом и заглядывать чаще, удалился, я осталась одна в тишине. Страх сковал меня: что мне делать и как быть.

Теперь хижина казалась мне слишком большой, с ее новыми тайнами. Я встала и начала медленно обходить комнату, пытаясь почувствовать присутствие Яры. Прикасалась к корешкам книг на полках, к Метле, которая тихо вибрировала под пальцами. Потом мой взгляд упал на самую верхнюю, запыленную полку. Что-то манило меня туда. Я придвинула табуретку и встала на цыпочки, рискуя с грохотом свалиться.

Рука наткнулась на что-то мягкое, завернутое в промасленную кожу. Я стянула сверток, и пыль осыпалась на пол. Это была толстая, потрепанная тетрадь. Дневник. Обложка была потертой, с выцветшими рунами, а внутри – страницы, исписанные почерком Яры.

Я развязала находку у камина. Страницы были полны записей об экспериментах, эскизами опасных зелий, набросками заклинаний. И среди них – заметки об одном человеке, она называла его М.З. Из записей я поняла, что это был ее ученик.

«…М.З. снова предлагал ускорить процесс с помощью темного эфира. Говорит, результат того стоит. Но цена… цена слишком высока. Он не видит границ. В его глазах горит не жажда знаний, а жажда власти. Страшно… А если он вернется?»

«…Сегодняшний опыт едва не закончился плачевно. М.З. солгал о пропорциях. Хотел получить сильнодействующее зелье. «Я не могу ждать, учительница», – сказал он. Придется его остановить… Но как?»

«…Я Нашла у него компоненты для запрещенного зелья распыления. Он не отрицал. Сказал, что я «торможу прогресс». Мы сильно поссорились. Чувствую, это начало конца…»

«…Он ушел. Сказал, что найдет способ добиться всего сам и что я пожалею. В его глазах была холодная ненависть. Я ошиблась в нем. Запрещаю себе с этой минуты брать учеников.»

Страх сменился леденящей ясностью. Угроза обрела имя, историю и мотив. Это была давняя вражда, которую Яра не успела завершить. И теперь я стала мишенью в этой игре.

Я закрыла дневник. Руки больше не дрожали. Я посмотрела на записку Яры на столе. «Ты справишься.» Теперь эти слова звучали не как ободрение, а как напутствие.

Я встала и подошла к полке, взяла книгу «Основы отваров и настоек для чайников» – ту самую, с которой все началось. Перелистнула страницы, чувствуя прилив решимости.

– Ладно, – сказала я твердо, обращаясь к хижине, к Жнецу, к Метле и ко всем духам вокруг. – Слышите? Принимаю вызов. Мы не сдадимся.

Дом в ответ тихо гукнул – стены слегка дрогнули, как будто одобряя. Жнец прыгнул на стул рядом, его зеленые глаза сузились с новым, боевым интересом, и он мяукнул: «Наконец-то».

Яра ушла, оставив мне не только дом, но и незаконченную войну. Но она же оставила мне и свою веру, знания, друзей. Теперь мне предстояло защитить наш дом. Стать не просто хозяйкой. Стать Хранительницей. И, возможно, продолжить ее историю – своей собственной.