Парфюмерша из Ведьминой Хижины: путь к свободе

Глава 14: Ох, уж эти мужчины!

Ну что за жизнь у деловой ведьмы! Даже несмотря на то, что клиенты теперь часто расплачивались не только монетой, но и мукой, яйцами, кусками домотканого полотна и даже копченой рыбой, время от времени за продуктами приходилось отправляться на рынок в соседнее село. Мои запасы масличных семян, воска для свечей и просто обычной соли подошли к концу.

Рынок в тот день напоминал растревоженный улей. Воздух дрожал от гула голосов, мычания скотины и звона монет. Пахло дымом, спелыми дынями, копченой рыбой и… наверное простой жизнью! После уединения в моей хижине эта пестрая суета действовала на меня, как бокал игристого, кружила голову и заставляла улыбаться каждому встречному.Я уже стала своей здесь. Тучная молочница Ульяна, вся в белых разводах от сметаны, тут же сунула мне сверток с творогом: «Для твоего котика, красавица! Пусть жиреет!» Старик-гончар Савелий, похожий на высохшего домового, поволок меня за рукав: «Девица, глянь, новый горшок! Для твоего зелья в самый раз!» А веснушчатая Анютка, дочь лукового торговца, прошептала, краснея: «Алиша… а духи , с сердечным трепетом… когда еще будут? Я уже монет скопила…»Настроение было прекрасное, пока я не решила полюбоваться на яблоки у приезжего торговца. Он был красивый, румяный, с мускулами, которые так и просились, чтобы их проверили на ощупь. Я так засмотрелась на него и его… конечно же товар, что забыла посмотреть под ноги. Мой сапог зацепился за какую-то оглоблю.Я полетела вперед, выпуская из рук корзину. Яблоки, свертки и корешки покатились по пыльной земле. Я зажмурилась, готовясь к болезненному удару о камни мостовой.

Но удар не произошел. Вместо этого сильные руки подхватили меня за талию, легко и уверенно остановив падение. Я повисла в воздухе, как тряпичная кукла, и лишь потом открыла глаза.

Передо мной было молодое, удивленное и до неприличия красивое лицо. Шатен, волосы зачесанные назад, открывали высокий лоб и живые, любопытные карие глаза. У него была модная, чуть небрежная щетина и губы, сложенные в готовую улыбку. От него пахло дорогим мылом, конской сбруей и легким, пьянящим одеколоном.

– Осторожнее, миледи, – произнес он сладким голосом. – Рынок – место опасное. Особенно для столь ярких особ.

Он медленно, будто нехотя, помог мне встать на ноги, но руки его задержались на моей талии дольше необходимого. Его взгляд скользнул по моим растрепанным рыжим волосам, распустившимся от падения, по моим глазам, широко распахнутым от испуга и смущения, и в его глазах вспыхнул неподдельный, заинтересованный огонек.

– Я… простите, я не посмотрела… – залепетала я, отскакивая от него, как ошпаренная. Мое лицо пылало. Я чувствовала себя полной дурой. Вокруг уже собралась небольшая кучка зевак. Анютка смотрела на красавца-аристократа, разинув рот, а молочница Ульяна подмигнула мне и одобрительно покачала своей пышной грудью. – Мои покупки…

– Ничего, ничего! – весело воскликнул незнакомец и швырнул какому-то мальчишке серебряную монету. – Помоги миледи собрать вещи! И яблок ей самых лучших!

Пока мальчишка суетился, красавец снова повернулся ко мне.

– Позвольте представиться. Эдгар. А вы… вы, должно быть, местная фея? Или дух осеннего леса, спустившийся на рынок за провизией?

Его намек был столь очевиден и пафосен, что у меня вырвался нервный смешок.– Нет, я… я просто… Алиша.

– Алиша, – повторил он, словно пробуя имя на вкус. – Прекрасное имя. Для прекрасной…

Но я не стала дослушивать. Смущение и какая-то странная, тревожная живость его взгляда заставили меня повернуться и броситься прочь, подхватив на ходу набитую мальчишкой корзину. Я слышала его смех у себя за спиной – он был полный азарта.

– До встречи, милая Алиша! – крикнул он мне вслед. – Надеюсь, при более романтичных обстоятельствах!

Я шла домой, и щеки мои все еще горели. Сердце стучало как сумасшедшее. Глупость. Совершенная, абсолютная глупость. Я вела себя как запуганная мышка.

Прошло пару дней. История моей неуклюжести и спасения, разумеется, мгновенно стала достоянием Жнеца, который отпускал язвительные комментарии насчет «ловких рук аристократов» и «провинциальных дур, ведущихся на дешевые комплименты».

Я уже почти забыла о том инциденте, как вдруг к хижине снова подъехал всадник. Тот самый. Эдгар.

Он спустился с седла с утонченной грацией, но последний шаг к крыльцу сделал чуть более осторожно, будто боялся запачкать сапоги о простую землю моего двора. Его взгляд скользнул по потемневшим от времени бревнам, задержался на скрипящей ставне, на простом глиняном горшке с мятой у порога, и в его глазах мелькнула быстрая, почти неуловимая тень – не презрения, но легкой брезгливости, того сдержанного отвращения, с каким воспитанный человек взирает на что-то чересчур простое и плебейское.Эту же брезгливость я заметила, когда его взгляд на мгновение выхватил из полумрака за моей спиной фигуру Жнеца, развалившегося на лежанке. Презрительная усмешка тронула уголки его губ, но была мгновенно погашена.

Однако стоило его глазам снова найти меня, как все изменилось. Холодная оценка сменилась теплым, почти физически ощутимым интересом. Его взгляд, тяжелый и бархатный, скользнул по моим растрепанным ветром волосам, по моему лицу, задержался на губах, словно он изучал редкую и прекрасную диковинку, случайно найденную в этой глуши.

– Наконец-то мои поиски увенчались успехом, – провозгласил он, и его голос обрел низкие, задушевные ноты, предназначенные исключительно для меня. Он сделал шаг вперед, изящным жестом прижав руку к камзолу. – Позвольте предположить, что передо мной миледи Алиша? Та самая повелительница ароматов, чья красота, как я вижу, затмевает даже самые смелые слухи. И хозяйка сих… колдовских чертогов, – он слегка повел рукой в сторону хижины, словно извиняясь за столь скромное обрамление для такой жемчужины.Я сделала шаг навстречу, стоя на грубых досках крыльца, и машинально вытерла ладони о свой простой холщовый фартук, остро ощущая, как его восхищенный взгляд отмечает каждое мое движение.

– Милорд, – произнесла я, и мой голос прозвучал чуть хрипло от этого пристального внимания. – Это действительно я. Чем обязана столь неожиданной чести?– О, умоляю, никаких этих скучных титулов! – воскликнул он, заламывая руки с таким театральным ужасом, будто я предложила ему надеть вместо камзола мешок из-под картошки. – Для вас я – просто Эдгар. Всего лишь Эдгар, покоренный и восхищенный! А визиту своему я обязан исключительно вашему ослепительному очарованию, которое преследовало меня все эти долгие дни… и, конечно, этим восхитительным слухам! – Он приложил руку к сердцу, изображая человека, едва справляющегося с наплывом чувств. – Говорят, вы творите тут самые что ни на есть настоящие чудеса. Буквально заставляете сердца бедных смертных выпрыгивать из груди и танцевать менуэт! – Он сладко подмигнул мне, и от всей этой напыщенной, сиропной игры у меня зашевелились волосы на затылке.Стало кристально ясно. Передо мной был ходячий штамп – богатый, избалованный до мозга костей молодой барин, для которого красивые девушки были тем же, что и диковинные безделушки для его коллекции: позабавился – и бросил. Слухи о «скандальной лесной отшельнице» и наша нелепая встреча на рынке стали для него идеальной приманкой, новой игрушкой для развлечения.– Я не занимаюсь приворотами, милорд, – сказала я сухо. – Я продаю духи. Иногда – целебные настойки.

– Духи! – воскликнул он с неподдельным, почти детским восторгом, хлопнув себя по кружевному жабо. – Именно то, что нужно! У моей последней пассии, знаете ли, обоняние совсем слабовато, никак не может оценить всю тонкость моего вкуса! Надо это срочно исправить! Подарите ей страсть! Или нет… – Он сделал паузу, и его взгляд, томный и тяжелый, снова скользнул по мне, задерживаясь на рыжих прядях, выбившихся из-под платка. – Лучше мне! Подарите мне аромат, который сводил бы с ума всех женщин в округе! От знатных дам до простых горничных! А особенно… – он наклонился чуть ближе, и его голос стал интимным, обволакивающим, – одну особую рыжую прелестницу, что скрывается в этой самой хижине. Я очень, очень хочу ее… покорить. И уверен, ваше искусство мне в этом поможет. Я не постою за ценой!Он говорил громко, весело, совершенно не заботясь о том, что его могут услышать. Его поведение было вызывающим и легкомысленным, словно он разыгрывал комедию на пустой сцене, не подозревая, что занавес вот-вот поднимется и зрители окажутся вовсе не теми, кого он ожидал.

И в тот самый момент, когда с его губ слетела очередная легкомысленная фраза, мое лицо, против моей воли, изменилось. Улыбка застыла и осыпалась, как подмороженный лепесток, кровь отхлынула от щек, делая кожу мертвенно-бледной, а взгляд, только что полный раздражения, стал пустым и застывшим. Я почувствовала, как по спине пробежал ледяной сквозняк ужаса, хотя вокруг не шелохнулся ни один листок.

Мой гость, заметив эту внезапную, резкую перемену в моем выражении, вначале лишь удивленно приподнял бровь. Но, видя, что я смотрю не на него, а куда-то за его спину, с выражением, будто вижу призрака, медленно, с нарастающим недоумением, обернулся, чтобы посмотреть, что же там такое могло случиться.

И тут его взгляд столкнулся с тем, что заставило и его собственную развязную улыбку медленно сползти с лица. Из-за поворота, бесшумно, словно черная тень, выползла знакомая карета без гербов.

Сердце у меня упало. Зерик.

Карета остановилась. Зерик вышел из нее медленно. Он подошео и его глаза скользнули по мне, по Эдгару, по его породистому коню, и тонкие губы сложились в кривую, ядовитую усмешку.

– Какая оживленная беседа, – прошипел он. – Барон фон Клюген. Не ожидал встретить вас в таких… простонародных местах. Ищете новые ароматы для вашей знаменитой коллекции? Или, быть может, ваша супруга, столь ревностно оберегающая ваше время, наконец-то разрешила вам самостоятельные прогулки?

Эдгар вздрогнул, услышав свою фамилию, произнесенную вслух. Его развязность мгновенно испарилась, сменившись настороженностью.

– Мистер Зерик. Я… просто удовлетворяю любопытство.

– Любопытство – опасная штука, – Зерик повернулся ко мне. – Особенно когда его удовлетворяют в подобных заведениях. Будьте осторожны, барон. Репутация – штука хрупкая. Один неверный шаг, одно неловкое знакомство… – он многозначительно посмотрел на меня, – и можно испачкать свое имя так, что уже не отмоешь. Ваша супруга, я слышал, женщина строгих правил.При упоминании о супруге Эдгар побледнел. Вся его бравада улетучилась. Так вот оно что! Мои пальцы непроизвольно сжали край фартука, когда пазл наконец сложился в моей голове. Этот легкомысленный красавец, оказывается, и есть тот самый молодой муж, из-за которого его ревнивая супруга, истеричная баронесса, грозилась спалить мою лавку! Словно в подтверждение моим мыслям, где-то на краю сознания всплыло искаженное яростью лицо дамы в карете и ее визгливые угрозы. Неужели этот позер и впрямь думал, что я вскоре не догадаюсь?

– Я… мне пора, – пробормотал он, торопливо отступая к своей лошади, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло паническое осознание, что его вот-вот уличат в двойной игре. – Было приятно, мастерица. Мистер Зерик…Он вскочил в седло и ускакал, даже не оглянувшись, оставив меня стоять с тяжелым взглядом и горькой усмешкой, медленно застывающей на губах. Ну конечно. Пока его жена грозила мне расправой, он сам прискакал за новыми духами. Цинизм этой ситуации был поистине аристократическим.Зерик проводил его взглядом, полным презрительного удовлетворения.

– Надеюсь, вы получили наглядный урок, моя дорогая? – произнес он. – Ваш новый поклонник сбежал при первом же намеке на неприятности. Знать – ненадежный партнер. Они играют, пока им весело, а при первой же угрозе скандала бросают свои игрушки. Подумайте об этом.

Он сделал паузу, давая мне прочувствовать горечь этого урока, а затем его взгляд стал пристальным, почти гипнотизирующим.

– А теперь подумайте о моем предложении. Оно куда безопаснее… и единственно разумное. Вы до сих пор не понимаете, чем владеете, – его голос снизился до интенсивного шепота. – Эта хижина… это место силы. Оно разгоняет потенциал любого начинания в сотни раз. Любое ваше истинное желание, любое дело, задуманное здесь, обретает крылья. Без него вы всего лишь талантливая травница. С ним… вы можете стать богиней.

Он шагнул ближе, и его шепот стал обволакивающим и убедительным.– Но вы владеете им не по праву, вы разбазариваете силу. Вы тратите этот дар на духи для фермерш! Я могу дать вам масштаб. Представьте: ваши зелья, усиленные силой этого места, будут решать судьбы королевств. Одно снадобье – и восстание угаснет. Другое – и урожай будет кормить нацию годы. Ваше искусство, помноженное на мои ресурсы и эту… уникальную почву, станет ключом к абсолютной власти. Мы подберемся к самому королевскому двору, и трон будет держаться на вашей силе.

Его пальцы сжались в кулак.– Я не прошу. Я требую партнерства. Потому что такая сила не должна пропадать в глуши. Она должна служить величию. И она будет служить. Либо в союзе со мной, либо… хижина найдет нового хранителя. Более сговорчивого. Вам нужно лишь согласиться. Сила этого места уже зовет меня. Я чувствую ее.

Он развернулся и уехал, оставив меня стоять на пороге. Его слова висели в воздухе. Он был мерзок. Но теперь его угроза была иной. Он хотел забрать у меня душу моего дома, ту магию, что делала мои зелья живыми. И самое ужасное, что я почувствовала, как стены хижины, всегда такие надежные, на мгновение дрогнули, словно отвечая на его прикосновение. Он не лгал. Сила здесь была. И теперь за ней велась охота.Весь вечер я чувствовала себя подавленной. Легкий флирт на рынке обернулось неприятным и постыдным визитом, который язвительно высмеял мою наивность.Жнец, разумеется, воспользовался моментом. Устроившись на своей лежанке, он сладко потянулся и заметил:– Что, миледи? Разочарована, что ваш блестящий кавалер оказался обыкновенным трусливым зайцем в дорогом камзоле? Не переживайте, я уверен, он еще пришлет вам букет цветов… вместе с счетом от своей супруги за моральный ущерб.

Со стола раздалось громкое, сочувственное кваканье. Король Чирик Пятый надул свои и без того круглые щеки.– Ква-а-а! Не печалься, моя дорогая! – провозгласил он с лягушачьим пафосом. – Его манеры и впрямь оставляли желать лучшего. Настоящий принц никогда не позволил бы себе так бежать!Тут он многозначительно подмигнул мне:– А лучше всего, ква-а, Алиша, поцелуй лучше меня! Я хоть и в облике амфибии, но зато джентльмен до кончиков лапок! И определенно куда лучше этого беглого барона! Во мне есть и благородство, и постоянство, и… э-э-э… отменные вокальные данные!

– О да, – фыркнул Жнец, – особенно когда ты поешь свои ночные серенады под луной. От них мыши в подполе дохнут. Ну безусловная польза!– Они не от моего вакала дохнут, они от зависти! – возмутился Король Чирик.

Несмотря на все старания сохранять мрачное настроение, я не удержалась и рассмеялась. Их дурацкие шутки, как ни странно, лечили уязвленное самолюбие лучше любого зелья.