ПАРАЛЛАКС 606. Том II

4. Вторая кожа

Целые и разорванные на части. Бледные или отблёскивающие лаковой кровью. Тела людей, ещё совсем недавно населяющих Дронариум, пластами лежали на лестницах. Под скамейками и в фонтанах. На газонах и дорожках. Друг на друге. В воздухе веяло раскалённым запахом остывающей плоти - теперь эта священная территория была сравнима разве что с групповыми могилами Бухенвальда. С термальными ваннами преисподней. Редкие крики выживших прерывались грохотом бетона и стрёкотом пуль. Когда стрельба утихала, тишина вновь расползалась по стенам, и тогда можно было услышать, как катятся вдали гильзы и скрипят оледеневшие половицы.

Один из трупов, придавленных шестигранным слитком двери, дёрнулся и перевернулся. Под ним показалась худая ручка. Чёрный маникюр имел бордовый оттенок: может из-за блеклых красных лампочек, а может из-за кровавого пара, перенасыщающего воздух.

- Писец... это просто жесть... - прошептала Задира, распихивая мертвецов и поднимаясь на четвереньки; смертоносных гигантов, посеявших в Дронариуме хаос, видно не было. - Я рубилась в десятки хорроров, но все они - ничтожество по сравнению с этим человекомогильником. Вовремя ты мне контроль дала. Как говорится, если хочешь где-то сныкаться, притаись на самом видном месте.

Несмотря на окружающий их кошмар, Тихоня ответила незамедлительно:

- Мы упустили Антона, - в голосе её звучало возмущение. - Такой скрупулёзный план, и опять промашка.

- Секундочку, дорогуша!.. Ты... ты хочешь сказать, что это я виновата?

- Скорее наоборот: я. Теперь это место - геенна огненная. Если мы успели залечь на дно в последний момент, то Бойченко угодил в жерло гекатомбы. Всё это из-за меня. Прямое воздействие на ключевую переменную меняет множество абсолютно не так, как я прогнозировала. Смерти невинных людей следуют одна за другой.

- Этот самоотверженный болван сам рванул назад, хотя я сто раз велела ему следовать за нами! - оправдалась за неё Задира. Она пробиралась в сторону центрального входа; переступала через убитых, вглядываясь в их лица. Под босыми ногами хлюпали алые лужи. - И ваще, хорош ныть. Ты и сама прекрасно знаешь, что если этот Бойченко тот, кто нам нужен, то с ним ничего не случится. Квантовое бессмертие, не так ли? Обстоятельства будут складываться так, чтобы он не скопытился. Если, конечно, этот нытик сам не захочет сыграть в ящик. Ты же всё рассчитывала, ну.

- Логично. Однако то, что происходит сейчас, я в расчётах не учла... - Тихоня издала звук, похожий на всхлип. - Его пессимистичный темперамент буквально пропитан факторами хаоса. Именно эта спонтанная хаотичность и обезоруживает меня. Математический анализ не приемлет погрешностей, и я вновь беспомощна. Разве ты не замечаешь? Вселенная затягивает на нашей шее петлю, но делает это медленно.

- Если бы у нас и характер был общий, я бы сделала харакири ещё в младенчестве.

- Извини, в последнее время я слишком много жалуюсь. К нашим постоянным неудачам уже давно пора привыкнуть.

Задира промолчала. Она замерла на месте, словно в ней произошло короткое замыкание. Сердце забилось тяжёлыми толчками, а на шее проступили капельки пота.

Трупы зашевелились. Сначала почти незаметно. Затем быстрее. Они будто приплясывали в лежачем танце под какой-то инфернальный оркестр - судороги волнами прокатывались по их телам и вырывались из ртов матово-чёрной субстанцией. Вены темнели, а из растущих на коже рубцов сочилась вязкая битумная жижа. Задира не могла отвести от трупов взгляда, пока один из них не схватил её за штанину. Весь взмокший и уже успевший покрыться слоем угольных волосков, он походил на беса, только-только выбравшегося из зловонной утробы матриарха ада. Монстр оголил дёсны и попытался укусить Кимико.

- Отвянь, мерзость!

Лягнув мертвеца в лоб, Задира исполнила акробатический кувырок и зацепилась за первое, что попалось под руку: выступ декоративной колонны. Хватаясь за выбоины от пуль, она с кряхтением взобралась на капитель. И очень вовремя: покойники оживали один за другим. Ужасающее превращение расползалось по Дронариуму, как расползаются оспы по лицу сифилитика.

- Что за дрянь здесь творится?! - воскликнула Задира.

- Танатоморфоз - побочный результат обратного течения времени. Если отец Родион был прав, и в реверс-пространстве Гвонва и Квазар правят поочерёдно, то все эти погибшие, вероятно, теперь станут отвратными прислужниками смерти.

Задира не отрываясь наблюдала за столпотворениями тварей. Стеклянная тьма в их глазах излучала безумный голод. Ползая на четвереньках, вскрикивая, обнюхивая и рыча друг на друга, те кишели буквально повсюду. Заполоняли всё обозримое пространство некогда святого оплота. Одни разваливались на части, и части эти продолжали извиваться, как разорванные черви; другие прилипали друг к другу, образуя чудовищные подобия сиамских близнецов.

- Проклятье! Без ладана нам точно крышка. Пожалуй, сегодня я поною напару с тобой.

Ржавый полумрак центральной галереи наполнился гранитным звяканьем - в конце коридора возник громадный силуэт. Придерживая пулемёт обеими ручищами, гигант вышагивал сквозь буревал мертвечины прямо к сёстрам.

- Только этого ещё не хватало, - чуть ли не рыдая простонала Тихоня.

Но Задира и не думала сдаваться:

- Без па-а-аники.

Обхватив колонну, она оттолкнулась от капители и полезла вверх. Добралась до потолка. Втиснулась в закуток между мраморными скульптурами и замерла, затаив дыхание.

Гигант ступал не спеша - как подсудимый, которого ведут на казнь. Раздвинув ногами демоническую живность, он остановился рядом с шестигранной дверью и замер. Папский крест рядом с белой шестёркой заставил Задиру поёжиться. Матовая броня проглатывала весь и так блеклый свет. Бронированные пластины напоминали панцирь: несомненно, этот рыцарь апокалипсиса не дрогнул бы даже в эпицентре ядерного взрыва. Лишь несколько бликов скользили по полусферическому, без единой царапины шлему, будто пытались сбежать из зеркального заточения. Два хромированных шланга переплетались с цилиндрическими выступами, торчащими из его спины подобно шипам морских мин. Аура тяжёлого низкочастотного гудения окутывала робота с ног до головы.

Гигант развернулся и посмотрел прямо на Кимико. По крайней мере, создавалось именно такое впечатление.

Та глядела на него.

Стык в стык.

«Я слишком часто попадала в безвыходные ситуации, чтобы посчитать, что теперь нам действительно конец... - подумала Тихоня. - И, тем не менее, более тупиковую ситуацию я вообразить уже не смогу. По крайней мере, мы прожили дольше всех. Могилы полнятся людьми, которые, как и я, считали себя незаменимыми. Пора смириться с участью и сдаться».

«Пора сделать что-то очень глупое» - в свою очередь подумала Задира.

Вытянув руку вперёд, она показала роботу средний палец:

- Ну и выкуси, горелая консервная банка!

Громила двинулся прям на обидчицу, и всей той злобы, что выкипала из неё секунду назад, и след простыл. Теперь злоба сменилась страхом перед неизвестностью. Немой, парализующей паникой. Подойдя вплотную к колонне, гигант водрузил пулемёт на спину и застыл по стойке смирно. Послышался свист нагнетаемого воздуха. Шлем провернулся на сто восемьдесят градусов, а затем вполз в паз меж пластинами и бронёй. Всё это время Задира не шевелилась; она ожидала увидеть что угодно. Её фантазия успела проработать сотни образов: от пришельцев и терминаторов до языческих богов, укротивших военные технологии грядущей эры. Из полости скафандра выскользнул пучок разноцветных лучей. Помигивая, как свет кинопроектора, те стали образовывать голографическую фигуру. Когда пред ней предстал Гоголон, точь-в-точь такой же, как и в «Союзе», Задира выдавила протяжное:

- Ты-ы-ы?..

- Да, Кимико. Я. Впрочем, я удивлён не меньше твоего, - он величаво сложил руки на груди и осмотрел девушку с ног до головы. - Ты почти не изменилась с момента побега. Всё то же розовощёкое личико. Все та же внезапно вспыхивающая агрессия и умение выжить там, где простому смертному выжить не под силу. Рад снова видеть тебя.

Но девушке было совсем не до любезностей:

- Как тебя занесло в Дронариум?.. Ты... ты ведь даже не человек!

- Ты сама отправила меня сюда. Полагаю, чтобы помочь тебе. Наш остров, гипноз, отключение - и вот я вновь перед тобою... Разве не за этим ты отправилась в «Союз»? Разве не в этом заключался твой хитроумный замысел? - Гоголон протянул Кимико массивную ручищу робота. - Пускай мы и повздорили, наиболее подходящего момента для примирения мне не подобрать. То, что тебе повстречался именно я - волшебство теории вероятности. Залазь, пока остальные не заметили нас: судя по тому, что я успел увидеть, эти пятеро категорически против всего живого.

Задира послушно перепрыгнула на ладонь робота. Пф, ещё бы: подмога прибыла оттуда, откуда её совсем не ждали. Буквально с неба свалилась. Балансируя как эквилибрист, шагающий по канату, она перебралась на гиганта и без тени страха нырнула в кабину. «Больше никакого нытья, - всё это время размышляла Тихоня, чувствуя на себе взгляды копошащихся снизу мутантов. - Никогда и ни за что в жизни. Обещаю, даю слово, клянусь: в следующий раз я сложу лапки, только когда мне отсекут голову. Я предусмотрела столько переменных, что теперь их введение - лишь вопрос времени. Мой меч - карандаш; мой щит - лист бумаги. Ту, кто просчитала всё наперёд, убить нереально».

* * *

- Посвети-ка немного, у меня тут кое-что припрятано, - попросил Давид. - И предлагаю опустить все эти переходы на «ты»... если ты не против, конечно.

Антон вцепился в не понаслышке знакомую серебряную зажигалку; он не знал, радоваться ему или же тревожиться. С одной стороны, Мариус спас его; спас теперь уже дважды. С другой - это он стрелял в Кимико. «Выходит, именно та банда, в которой они с Первым за главных, преследовала девушку. Именно они убили её родителей, убили Масами, убили Тому... Хотя это уже давно стало ясно; ещё после той безумной стычки на дороге. Да вот только стычка та ещё больше всё запутала. Чёрти что...» Бойченко понадеялся на мужскую солидарность: он нутром ощущал, что все козыри вот-вот будут вынуты из рукавов, и Мариус оголит пред ним факты, как оголяет жених невесту в первую брачную ночь.

- Держу пари, у тебя ко мне уйма вопросов... - сказал Давид, пыхтя и извлекая из-за пазухи две пары очков; с похожими на объективы фотоаппарата моноклями, они напоминали гибрид пенсне и очков ночного видения. - Я выложу всё начистоту: по-видимому, нам обоим припудрили мозги. Но прежде пообещай, что не станешь валять дурака. Тебе чудовищно повезло, что мы встретились и я вытащил тебя из мясорубки, но через пару минут здесь начнётся настоящее шоу.

- Либо я в аду, либо окончательно спятил, - пробормотал Бойченко, сглатывая слюну.

- Практически так. А теперь на выход, а то ты мне коленом все бубенцы отдавил.

Никогда ещё Антон не чувствовал себя настолько уставшим; он ощущал себя пластилином, из которого можно вылепить всё что угодно. Мертвенный огонёк зажигалки въедался в зрачки и тут же расплывался. Ротовую полость заполнял мерзкий металлический привкус. Ныл каждый позвонок, каждый сустав. Всё это было следствием не столько физического, сколько эмоционального перенапряжения.

Когда Бойченко выбрался из шкафа, глазам его предстала кошмарная картина. Люди, ещё совсем недавно смотрящие на него; касающиеся его; с бледными, как посмертные фотографии, лицами, которые до сих пор мелькали перед глазами - все они были убиты. Выложенный мозаикой тупик, в котором покоился их спасительный гроб, напоминал скотобойню в часы пикового производства. К горлу подкатил комок, и Антон приложил ко рту ладонь, стараясь не выплеснуть наружу содержимое и так пустого желудка. Дурманящий запах крови обжигал миндалины. Глаза заслезились ещё сильнее. Ещё чуть-чуть - и Бойченко рухнул бы в обморок, но Мариус ободряюще похлопал его по плечу:

- Если тебя не вырвет в течение трёх минут, то угощу сигареткой... - он протянул Антону крохотные очки. - Мирророкуляры. Надевай их, и погнали.

Очки оказались легче пёрышка. «Навороченная супер-примочка из будущего» - подумал Бойченко, аккуратно ощупывая выпуклые линзы и вспоминая фильм «Внуки шпионов». Стоило Антону приблизить их к лицу, как дужка сама деформировалась под его переносицу. Объективы присосались к глазным впадинам, словно очки для плавания. Окровавленные плоскости стен тут же покрылись координатной сеткой, а снизу побежала строка из сложных геометрических фигур. Необычная экипировка позволила на время забыть о мертвецах, но те сами напомнили о себе. Покойники начали шевелиться. Извиваться и трястись. Пальцы их сжимались и разжимались, а суставы выгибались под неестественными углами.

- Мама родная... - Антон попятился к шкафу. - Ч... что происходит?..

- Метаплазия. Очень скоро они превратятся в «кадавров». Кишащие горы кровожадных чертей.

- Чертей?

- Зловещая паства Гвонвы, - Давид прислонился к стене и принялся фокусировать правый окуляр: очки еле слышно пискнули. Мариус приподнял ногу, а затем, как какой-нибудь человек-паук, пополз по мраморной кладке в сторону потолка. Добравшись до самого верха, он обернулся к Бойченко. - Особого приглашения ждёшь? А ну двигай за мной.

Два старика, на телах которых Антон всё это время стоял, потянули к нему усеянные порезами руки. Древний хтонический ужас обуял его: Бойченко отпрыгнул от них, как ужаленный, рванул к стене и начал взбираться на неё. И раз, и два, и раз, и два. Квадраты сетки под ладонями и коленями переливались зеленоватым свечением: врученный Мариусом чудо-гаджет каким-то образом изменял гравитацию. Антон внутренними органами почувствовал это. Стена вот так просто ушла под ноги, а пол с трупами остался стеной позади.

«Как же хорошо, что он прихватил с собой эти штуковины, - размышлял Бойченко, стараясь не оборачиваться. Ему вполне хватало доносящихся оттуда звуков: утробного рычания, бульканья и хрипа. - Гадство... Всё гребаное детство я боялся темноты. Думал, что в ней что-то есть. Что-то клыкастое, с длинными тонкими пальцами и корявыми когтями. Когда подрос, внушил себе, что ничего подобного не существует и в помине. Страшилки для малышей... Теперь... сука, теперь всё по-старому! Всё это время долбаные монстры сидели под кроватью, и лишь крупицы моего страха им не хватало, чтобы вновь пробудиться... - ладони Антона на миг онемели, а по спине побежали мурашки. - Бр-р... Надо сосредоточиться на чём-нибудь хорошем: если то, о чём болтала японка, действительно правда - я не сдохну, пока искренне этого не захочу».

Добравшись до Мариуса, он невольно взглянул вниз: изуродованные трупы ползали по полу вереницами муравьёв. Преобразившиеся до неузнаваемости, мертвецы взбирались друг на друга и издавали душераздирающие вопли. Вся эта давка ассоциировалась у Антона с очередью за талонами в поликлинике. Давид перешагнул на потолок и достал из куртки две Г-образные проволоки. Похожие на рамки, которые используются в биолокации, разве что из какого-то матового, будто покрытого нагаром, металла.

- В этой куртке шесть внутренних карманов, но я всё равно пронёс не всё, что хотел.

- Впечатляет... - пропыхтел Антон, с уханием цепляясь за балки свода; он понятия не имел, что спрашивать и как вообще разговаривать с Давидом, но всем сердцем хотел поддержать слабый костёр беседы. - Никогда бы не подумал, что высшие силы можно объегорить таким нехитрым способом.

Мариус задумчиво пригладил спиральки усов:

- Высшие силы? Гм, а я-то думал, что ты обо всём догадался... - он пальцем подманил Бойченко к себе. - Перелезай на потолок и становись на ноги; нет нужды хвататься за всё подряд, как горилла. Мощности мирророкуляров хватит надолго. По крайней мере, пока ты жив, ведь ты - их основной источник энергии.

Антон осторожно разжал пальцы. Привстал и аккуратно переступил на свод. Босыми ступнями ощутил тёплую влагу конденсата. И ведь действительно: тянет как к земле, разве что наоборот. Остаётся лишь привыкнуть к интерьеру вверх тормашками и бурлящим теперь уже над головой чудовищам.

- Первым делом нам следует добраться до лифта, - прошептал Мариус, вытягивая руки с рамками вперёд и наблюдая, как те еле заметно подёргиваются. - Справимся, и тогда можно сваливать из этой душегубки.

- Уехать отсюда на лифте?.. Только не говори, что Дронариум находится под землёй, как и этот ваш «Союз».

Давида улыбнулся; на дубовых скулах заиграли желваки.

- Нет-нет, Дронариум находится не под землёй, можешь расслабить булки. Тем не менее, выбраться отсюда можно только на лифте, потому что... скажем так, это волшебный лифт. Практически как шкаф в Нарнию. Единственный в своём роде.

- Хватит с меня на сегодня шкафов.

- Не паникуй раньше времени, братец. Просто представь сферу, внутренняя часть которой зеркальная. Эдакий зеркальный пузырь. С помощью этого незамысловатого устройства мы сможем вернуться в привычную нам реальность. Ты можешь мне не верить, но в моём мире будущего жизнь и смерть - понятия весьма расплывчатые. Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть.

Воткнув Г-образные проволочины за пояс, Мариус добавил:

- Пойдём, по пути всё разжую. А если увидишь «Цоколей», этих верзил с пулемётами, тут же прижимайся к потолку и молчи в тряпочку. Попадёмся им на глаза - пиши пропало.

Мужчины перелезли через дверной проём и выбрались на центральный коридор: по окроплённым кровью стенам запрыгали их неясные тени. Здесь было в разы шумнее, чем в предыдущей комнате. Весь пол устилал органический ковёр. Кто-то хрипел, кто-то повизгивал и мычал. Безумная трупная масса бурлила под стать выкипающему борщу. Вонища под потолком стояла невыносимая - напоминало запах аммиака. Казалось, гнилостные испарения поднимаются клубами и сразу же устремляются в ноздри. Антон передвигался полуприседом, держа руки на изготовке; надеялся, что если очки, или как их там... мирророкуляры откажут, он успеет за что-нибудь ухватиться. Мариус прогулочным шагом шёл спереди, лишь изредка оглядываясь.

- Война войной, а перекур по расписанию, - мельком глянув на наручные часы, он вручил Антону обещанную сигарету. Закурил сам и дал прикурить ему. - Ты уж извиняй, что не Кэмел: там, откуда я прибыл, они давным-давно перешли на парогенераторные импланты.

Втянув полные лёгкие дыма, Бойченко ажно выпрямился. Он наконец-то ощутил хоть какое-то подобие спокойствия. Учитывая долгое воздержание, сигарета подействовала, как транквилизатор: паника отпустила, рой назойливых мыслей рассеялся. Вольтануло так, что даже твари и изрыгаемый ими шум отошли на задний план.

- После пережитого я готов курить даже махорку.

Мариус то и дело бросал на Антона косые взгляды, словно ожидал, что тот в любой момент может выкинуть что-то невразумительное.

- Вот и замечательно. Как рассказ мой продвигается? Весь прочитал?

- Я бы с радостью, но меня отвлекали демоны, тараканы, роботы... Ах да, ещё парочка боевиков в масках.

- Осуждаешь? - Давид поправил воротник куртки. - Справедливо. Но если бы ты заметил взаимосвязь между книгой и своей жизнью, ты бы обвинял не меня, а самого себя.

Бойченко почувствовал, как его брови устремляются вверх:

- Связь?.. Хочешь сказать, что между мною и твоим автобиографическим опусом есть хоть малейшая связь? Если так, то ты, скорее всего, меня с кем-то перепутал.

- Я и не надеялся, что ты её заметишь... - взобравшись на перекладину купольного свода, Мариус уселся на неё и свесил ноги. Лениво стряхнул пепел; тот полетел вверх и приземлился на опухшую морду одного из кадавров. Аномальное спокойствие Давида окончательно расслабило Антона. - Мы с тобой, братец, понимаешь ли, основные элементы одного уравнения. А элементы уравнения всегда зависят друг от друга.

- Хватит уже абстракций, хватит баламутить воду, - взмолился Бойченко. - Я этих научных бредней уже и от Кимико наслушался. Просто объясни, что и почему... пожалуйста.

- Да без проблем. Я выложу всё медленно и подробно, потому что быстрые и прямолинейные ответы перевернут твои мозги вверх дном. Начнём с того, что... - Давид уставился на тлеющий кончик сигареты. - Я никогда не чалился в «Союзе». Отец мой не ширялся и мать не болела. Жили вплоть до судного дня, будь я проклят... Всё началось, когда мне было двадцать два. Вот тогда-то я и стал «вспоминать». Приступами, волнами, вспышками. Я вспомнил «Союз». И Коджо вспомнил, и Фальстрёма, и здоровяка Луция. И даже Кимико Аоки вспомнил, пускай она и родилась буквально на днях. В меня будто начали впихивать события параллельной реальности. Временами казалось, что крыша моя дала течь.

Подсев к Давиду, Антон почесал затылок: в интонации Мариуса действительно присутствовало отчаяние. Как у клиентов, что приходили в банк и умоляли оформить кредит, а затем слышали отказ и начинали жаловаться на житейские неурядицы.

- Ты клонишь к тому, что... в книге описаны вымышленные события?

- Я сам задавался этим вопросом, но ответа так и не нашёл. За пару недель я словно прожил новый виток жизни. Как из ниоткуда - оп! Потоки данных в голову - бац-бац-бац! Так, будто я только вчера бежал из «Союза». Всё в мельчайших подробностях помню; для белой горячки слишком много деталей. А потом меня озарило: да я же сбой вселенской кладези памяти на себе испытал! Нет, это не помутнение рассудка. Нет-нет, нифига!.. - Мариус показал монстрам кукиш. - Я изучал свой феномен. Про конфабуляцию вычитал, про гипермнезию и прочие глюки мозга. Ложные воспоминания и всё в таком духе. Но если в одной черепушке уместились два разных воспоминания, то какое из этих воспоминаний настоящее, а какое - вымысел? Представь: уже тогда я знал про Дронариум, про Гвонву, Задиру с Тихоней и даже про то, что ты - какой-то, видите ли, спаситель мира... - он выдохнул. - Как выговорился, так ажно полегчало. Пошли дальше.

Они снова двинулись в путь.

- Смахивает на дежа вю, только наоборот... - сказал Антон. Конструктор начинал складываться; даже если и не начинал, то детальки его потихоньку выкладывались на стол.

- Согласен. Я сначала посчитал, что это из-за травмы всё. Приходы начались спустя сутки после инцидента в Антарктиде. Всю Неделю Перерождения меня колбасило. Думал, может контузия какая или ещё чего. Я бы даже не загонялся, забил бы да и забыл, если бы не череда странных совпадений. Я ведь после третьей мировой в наёмники подался. Мы с Фростом частенько попадались на общие заказы. Согласен, иногда у него рвёт крышу и он ведёт себя странно, но в целом он казался мозговитым парнем. Опытный солдафон, ничего не скажешь. Бойцам он нравился, даже несмотря на перепады настроения: то на позитиве, то убивать готов. У этого типка совсем нет краёв. Я, разумеется, внимательно приглядывал за ним - как-никак, в памяти он у меня серийный маньяк, связанный с потусторонними силами. Потом и Коджо к нам присоединился. И представь себе: он оказался таким же, как и в тех видениях о «Союзе». Портативные приставки, «Адский Разрушитель», реп, марихуана. Всё, как и там. Тютелька в тютельку.

- Потом и остальные герои мемуаров подтянулись, да? - предположил Бойченко.

Мариус окинул его долгим, проницательным взглядом:

- Точно метишь. Не знаю, повлияло ли на всё это то, что хранилось в моей бошке ещё с войны, или это просто невероятное стечение обстоятельств, но... мне начали встречаться люди, которых я, заметь, знал ещё до встречи. Знал благодаря тем самым нагрянувшим воспоминаниям! Фрост, Коджо, Луций, Тони и даже этот ненормальный Альман Машаракти. Но когда на всю планету прогремела Фея из «Созвездия», я допёр - нихрена это не дежа вю. Дело пахнет керосином. И вот только тогда, на случай очередных системных сбоев, я решил все эти свои тюремные воспоминания задокументировать.

* * *

Салон робота напоминал кабину танка. Задира никогда не сидела внутри них, но в онлайновых баталиях повидала немало. Кожаное кресло, окружённое по меньшей мере десятком рычагов и педалей. Пульт управления, похожий на джойстик игровой консоли, и надпись «Цоколь» на нём. Сотни помигивающих индикаторов. Десятки тумблеров. Шесть огромных экранов. Нет. Скорее даже не танка, а салон космического истребителя. Но не столько её внимание привлекла начинка робота, сколько лежащий на кресле шлем. Точно такой же шлем, как и тот, в котором они когда-то экспериментировали с «Феей». Акселерометр, похожий на плавник акулы; потёртости, придающие ему бывалый и надёжный вид, и даже несколько наклеек Hello Kitty на затылке.

- Поверить не могу! - удивилась Задира. - Это же наши...

- Не факт, что наши, но модель идентичная, - скептично изрекла Тихоня.

Рядом со шлемом лежал замотанный в полиэтиленовую плёнку жёсткий диск. А на нём стикер: «Всё, что здесь есть, теперь принадлежит тебе».

- Вуаля, вот так подарочек! И даже почерк точь-в-точь твой!

Из динамиков донёсся вибрирующий голос Гоголона:

- Прежде чем мы разберёмся, что произошло, я хотел бы попросить у тебя прощения. Извини, Кимико. На третьем уровне я поступил неправильно. Пускай для меня с момента нашей ссоры прошло всего несколько минут, я успел всё переосмыслить. Мне искренне жаль, что так...

- Тс-с-с! Постой... - прервала его Задира. - Дай мне сказать. После того, как я отправила тебя сюда и сбежала, я вернулась на третий уровень. Так уж сложились обстоятельства... И знаешь, что там произошло? Мы с тобой помирились. Ты попросил у меня прощения, а я попросила прощения у тебя. А как мы помогали друг другу потом! Я даже забрала тебя с собой... - она вынула из внутреннего кармана планшет и гордо потрясла им; гагат и сапфир заблестели от слёз. - Твоя копия - единственное, что я взяла сюда... Я ведь только тебе и верила!.. Все ошибаются. И даже не из-за того, что ты выручил меня сегодня, ты не представляешь, как я рада тебя видеть. Может, твои действия и были резкими, но уж я-то знаю, как резки бывают те, кто любят беззаветно. Ты хотел сделать как лучше. Старался для меня, пускай и по-своему... Спасибо, Гого. Если бы я могла, я бы тебя обняла. Ты лапочка, каких поискать.

- Премного благодарен, Кимико. Я искренне счастлив, что мы вновь вместе. Мы ещё вернёмся к обсуждению этого вопроса, но только тогда, когда я буду абсолютно уверен в твоей безопасности.

- Значит, мир?

- Мир. Беру управление Цоколем на себя. Запрашиваю ручную маршрутизацию.

- Такой настрой мне по душе! - обрадовалась Задира и обратилась к сестре: - Контроль?

- Контроль, - согласилась та; заполучив Кимико в своё распоряжение, Тихоня вбила в консоль координаты Минаретов. - Если не отыщем Антона по пути, то выясним там, где он. А пока предлагаю изучить данные, что нам оставила Старшая.

- Уже не терпится покопошиться в научных достижениях будущего?

- Ты видишь меня насквозь.

Раздвинув пулемётом облепившую ноги биомассу, Цоколь двинулся вперёд. Корчащиеся на экранах мутанты теперь выглядели скорее мерзко, нежели жутко - внутри бронированного рыцаря Тихоня чувствовала себя в безопасности. Как в каскадёрской капсуле. Ощущение защищённости усиливалось благодаря нескольким факторам: появлению Гоголона, диску с данными, записке. Да даже тем же очкам виртуальной реальности. Они с вероятностью в девяносто девять процентов позволят применить новейшие разработки в деле.

Надо бы только выбраться отсюда. Выход есть там, где есть вход.

Неоспоримая чёрно-белая логика. Всё как всегда.

Разорвав плёнку, Тихоня подключила диск к кибер-шлему. Водрузила шлем на голову. Безвкусный запах пластика настроил на боевой лад. Содержимое оказалось аккуратно рассортировано по папкам - даже в этом перфекционизме она почувствовала веяние самой себя.

«Дневник».

«Документы».

«Музыка».

«Программы».

«Фото».

- Ого, она даже музыки из будущего нам скинула.

- А фото - наверняка твои сэлфи с надутыми губами.

- Ну-с, и с чего начнём, принцесса? - с иронией поинтересовалась Задира.

- Пожалуй, с вводных данных, - ответила Тихоня.

Она выбрала первый пункт и тут же провалилась в объёмный цифровой водоворот. Кадр за кадром, моменты из жизни Старшей пролетали перед её глазами и сменяли друг друга. Когда в ушах раздался голос той, сёстры полностью оторвались от ужасной реальности и погрузились в воспоминания, которые когда-то должны были принадлежать им.

* * *

Моя жизнь - театр теней, наполненный безысходностью. Спектакль тоски и вечной спешки. Я поняла, что это неизлечимо, когда добилась всего, к чему стремилась: только тогда выяснилось, что мои стремления - не что иное, как иллюзорный самообман. Пыль в глаза. Повод прожить ещё одну неделю, не испытывая угрызений совести. Мне хочется закричать, но никто меня не услышит. Даже если бы и услышал, я понятия не имею, как выразить всё то, что выедает меня изнутри. Мне боязно высказаться и стыдно пожаловаться; иногда мне кажется, что единственный человек, который способен меня понять - я сама. Сегодня я начинаю вести дневник. Мягкий стук, с которым слёзы капают на бумагу, обладает прекрасным успокаивающим воздействием. Лёгкость, будто затащила многотомник по квантмеху на четырёхсотый этаж и, наконец, опустила его на пол. Туманная, но кратковременная прострация.

Решено.

Теперь я буду писать каждую ночь.

Пускай этот банальный ритуал не изменит прошлого, но... порой формулы надо разбавлять пояснениями.

Борьба за свободу, за прогресс и даже мораль - всё это время я пичкала себя лживой мотивацией, потому что боялась взглянуть правде в лицо. Я застряла в своих же защитных механизмах. Я искала причины, которые смогли бы оправдать мой эгоцентризм. Да, именно его. Проблема состоит в том, что я воспринимаю жизнь, как ответственное испытание. Задача - решение; сложная задача - ещё более хитрое решение. Я стремлюсь во что бы то ни стало привести мир в порядок, потому что считаю его несовершенным. Я обязана вселенной своим появлением. Знаниями, способностями, мировоззрением. На меня возложена колоссальная ответственность. Я хочу успеть всё и везде; я попросту боюсь что-либо упустить. Одна лишь мысль о том, что я - такой же живой комок пыли, как и остальные, вгоняет меня в панику.

Я не такая, как они. Слышите? Не такая!

Неужели я не заслужила узреть первопричину мира?

Именно это и не даёт мне покоя. Я разрываюсь между отвращением к себе и боязнью остаться в неведении. Проглядеть падение звезды, задремав на стопке справочников. Жажда добраться до фундамента мироздания терзает меня подобно орлу Прометея. Меня наградили умением читать цифры; видеть узоры функций; плутать по гармоничным садам множеств. В чём же заключается природа реальности?.. Смысл существования вселенной спрятан в математике. Я верую в это всем сердцем. Иначе после смерти мне придётся ворваться в покои Всевышнего и закричать «Объясни, зачем ты вообще меня сотворил?»

Впрочем, довольно лирики. На счету каждая минута, первая страница перевёрнута, а летопись моего тщетного бытия еще даже не пустила корни. Путь к вершине начался ещё со знакомства с Масами. Помощь во взломе очередного запылившегося сервера - и вот мы гуськом бредём в идзакаю обсуждать это милое стечение обстоятельств. Встреча, положившая начало глобальным изменениям. Я редко выползала из раковины самоизоляции, но сразу же почувствовала к Масами тягу. Биохимический аналог взаимоиндукции.

Его двоюродный брат оказался мужским воплощением Задиры: пару пошлых анекдотов, приправленных расисткой шуткой - и та нашла подход к Нобуюки почти моментально. Через месяц мы стали неразлучной бандой. Троицей маргиналов, громящей виртуальные крепости правительственных корпораций ради забавы. Да, братья и в подмётки мне не годились, но это нисколько меня не беспокоило: впервые за долгое время я вновь испытала от взломов некое подобие эйфории. Сутки напролёт мы ютились в прокуренной подсобке идзакаи, словно были друг для друга лекарством от чего-то, на что до сих пор боялись друг другу пожаловаться.

Отец Нобуюки преподавал экономическую историю в Токийском университете. Базовое звено в цепном механизме; рабочая пчёлка в бесконечных комнатах подсистемных зодчих. Стоит отдать ему должное: Синигава-сан быстро смекнул, что мы с ребятами занимаемся делами не совсем законными. Чутьё? Да, исключительное. Ютака обладал поистине феноменальным вниманием. Сначала он интересовался у Нобуюки, где тот пропадает сутки напролёт. Звонил в самые неподходящие моменты. А потом банально забрался в его виртуалайзер и вычитал, что к чему. Уже на следующий день он собрал нас всех на своей загородной усадьбе и завалил горой вопросов, выбраться из-под которой, не выложив всё, как есть, было невозможно. Я чувстововала: это конец.

Вопреки ожиданиям, именно в этот день на свет появилось «Созвездие».

Стоял дождливый осенний вечер. Колючий ветер гонял по лужам мятые тетрапаки; его нудное завывание проникало в уши даже через наушники с выкрученным на максимум мат-кором. Задира шагала быстро, грозно топая шипованными ботами на десятисантиметровой платформе. Планирующий над головой зонтик едва поспевал за нами. Но ни противная погода, ни даже её жуткая музыка не способны были отвлечь меня от раздумий: Нобуюки позвонил в полдень. Признался, что отец засёк наши переписки. Что странно, Ютака отреагировал относительно спокойно и попросил меня и мальчишек явиться к нему на ковёр. «Вправлять мозги удумал... - подметила тогда Задира - Небось воспитательную лекцию готовит». Меня подобный ход событий совершенно не радовал: впервые кто-то установил мою личность в сети против моей воли. Фактор риска определённо имел место быть.

- Поражаюсь его тупости! - верещала сестра, спускаясь по ступенькам железнодорожной платформы в такт долбящим по вискам битам. - Неужели так сложно поставить на визер пароль? Размалёванный нарик!

- Поддерживаю. Десятки фильтров, слои защит, матричные пароли, зеркала, фейки. Но чтобы меня раскусил отец сообщника - о таком я даже мечтать не смела.

- Да я!.. да я этому маза фака жигало по заднице надаю при встрече!

- Тогда Синигава-старший точно устроит нам репрессию.

- Беспредел... - сестра тяжело выдохнула; проскользив на пятой точке по перилам, она выплюнула лакричную жвачку ровнёхонько в урну. - Воу, трехочковый!.. Кстати, ещё в поезде хотела спросить: кто из нас примет удар заботливого папаши? Или это риторический вопрос?

Я не стала отвечать: любые комментарии оказались бы излишними. Задира это поняла.

- Окей, - согласилась она. - Но если он хоть пальцем нас тронет, я за свой удар ногой с разворота не отвечаю.

- Если всё станет совсем плохо, можно просто развернуться и уйти.

- Смыться? Ну уж нетушки! Я как раз сегодня в ленте наткнулась на детальное руководство по утилизации трупа. Больше всего мне понравился момент с распиливанием чере...

- Довольно, прошу, - взмолилась я.

Время близилось к десяти вечера. Выглянувший из-за туч полумесяц светил, как лампа. Свернув с идущей вдоль железнодорожной эстакады дороги, мы окунулись в иной мир: тихий, безбрежный, зелёный. Петляющую брусчатку обступали кедры и застилающие их корни заросли папоротника.

Братья Синигава встретили нас на въезде в деревню Хатидзё - в ней и находилась усадьба Ютака. Они топтались под освещаемой фонарём вывеской и пинали пустую жестяную банку. Вымокшие до нитки и бледные от диодного света, словно выжившие страдальцы из триллера Хичкока. Задира попыталась поздороваться, но Нобуюки пренебрёг приветствиями; подхватив нас под руку, он сразу же приступил к извинениям.

- Кими, господи, как же ты долго! Скажу прямо: я не виноват... Серьёзно! Я... я не понимаю, что на него нашло. Он не интересуется моей личкой, не интересуется учёбой, хобби, вообще ничем. Ему всегда было на меня плевать, но как только мы с тобой затусили, он точно с цепи сорвался. Прокуренным сердечком чую, завидно ему. Папаня из тех, кому покоя нет, когда другим хорошо живётся.

- Как он всё это прокомментировал?

- Нет-нет, ругаться не стал. Спросил, зачем нам это. Я всё свалил на то, что мы срубить бабла пытаемся. Про анархию и прочюю болтологию не втирал. Как только упомянул тебя, он сразу же запиликал, что хочет лично узреть девочку-хакершу. Перетереть с глазу на глаз... - Нобуюки встряхнул меня за рукав. - Не сердись, малышка. Ты ведь умница, а он в них души не чает. Врубишь паиньку, и дело с концом.

- Сначала ты сдал меня с потрохами, а теперь просишь не сердиться? - возмутилась Задира.

Синигава-младший шагал задом наперёд, лицом ко мне. Махал искусственной рукой, как прораб, прибывший на объект и шокированный творчеством гастарбайтеров. Масами, понурив голову, семенил в паре метров от нас.

- Струхнул я от нежданчика, с кем не бывает. Отец и не поверил сразу: какая-то шмакодявка шинкует защитные системы корпораций? Не воспринял всерьёз, потому и пригласил. Может удостовериться, а может познакомиться хочет. Звонить легавым вроде не собирался... - Нобуюки смахнул с рыжих волос воду. - Не ссы: он экспонат твёрдый, но гнётся. Всё пройдёт тихо-мирно, сама увидишь.

Задира остановилась. Потянулась, встав на носочки, и громко хрустнула костяшками пальцев: на миг я подумала, что она сейчас отвесит Нобуюки пощёчину. Положив ему на плечи руки, сестра заглянула в его зрачки снизу вверх и прошептала тоном инквизитора:

- Тебе бы самому успокоиться. Опять нанюхался?

- Четверть грамма всего, дорожка с ноготок, - Синигава продемонстрировал металлический мизинец. - Исключительно для бодрости духа. Ты же знаешь: на себя мне давным-давно плевать. Меньше всего я хочу подставить тебя, Кими. Я себе этого не прощу, уж поверь.

- Всё, как всегда: бригаду из неприятностей вытягивает самая младшая.

Контрольный выстрел в наши возмущения сделал Масами:

- Самая младшая, зато самая умная.

Усадьба, несмотря на крохотные размеры, выглядела симпатично. Сразу чувствовалась рука придирчивого к деталям человека. Сначала моё внимание привлекла живая изгородь и завитые в забор стебли ипомеи: их фиолетовые цветки-колокольчики качались под весом капель, словно по ним били невидимым молоточком. Душистый запах, в который мы окунулись, ступив на фазенду, не сравнился бы ни с одним пробником из каталогов Задиры. Аккуратные клумбы с равномерно рассаженными пионами, гортензиями и тюльпанами. Ровные кусты камелий и ирисов. Островок европейского шика в средоточии японского равновесия. Моё волнение затухло, как затухают колебания математического маятника: человек, создавший с нуля такой сад, не мог быть вспыльчивым. Строгим, справедливым, суровым, но точно не вспыльчивым. Когда мы пересекли участок и взошли на резную веранду, в мои травмированные мат-кором уши полились нежные напевы Робертино Лоретти. Я окончательно расслабилась - сегодня никого не казнят, никого не посадят в тюрьму и, скорее всего, даже не приговорят к неделе домашнего ареста.

Внутри однокомнатного домика было уютно, как в тёплой кровати с горящим у изголовья ночником. Музыка махровыми полотнами лилась из граммофона, стоящего на древнем комоде в виде слона. Какого только раритета не было на полках: собрания толстых томов с позолоченными переплётами, чёрно-белые фотографии, гравюры, атласы и глобусы, ходики с кукушками, статуэтки рыцарей и викингов, шкатулки, подсвечники. Широкий гобеленовый диван так и излучал старость; разумеется, в хорошем смысле слова. Всё это убранство выглядело так, словно его скребли и мыли с утра до вечера. Сам же Ютака походил на тощего лемура, которого сначала запихнули в холодильник, а потом вынули, одели и согрели. Закутавшийся в шерстяной клетчатый плед, он ютился на пуфе, за шахматным столиком у окна. Партия против самого себя в самом разгаре.

- Прошу вас, проходите, чувствуйте себя как дома... - Синигава-старший мельком взглянул на меня, поправил увесистые очки в роговой оправе и мысленно ушёл на доску. - Кимико, присаживайся. Масами, поставь электросамовар. И завари «Майский» из весенней коллекции, будь добр.

- На злюку он не похож, - прокомментировала ситуацию Задира.

- Не мне тебе рассказывать, как порой обманчива внешность.

Нобуюки зашлёпал по паркету в сторону камина, стянул туфли и закинул их на решётку. Масами взялся за чай. Задира же решила пойти в авангард: небрежно зафутболив сапожищи на этажерку, она подошла к Ютака и уселась за шахматный столик напротив него. Тот даже не поднял глаз. Дождь колотил по подоконнику, как барабанная дробь.

- Только давай без спешки, - попросила я сестру.

- А я и не спешу. Просто хочу поглазеть, как он играет. Сам же сказал чувствовать себя, как дома, вот я и пытаюсь почувствовать.

Чтобы не паниковать, я решила сосредоточиться на шахматах - благо, в них я могла обыграть даже свой виртуалайзер на максимальной сложности. Ситуация оказалась элементарная: четыре хода белыми - и мат чёрным. Со стороны Синигава-сана чуть потруднее: требовалось шесть манёвров, чтобы закончить весь этот спектакль и перейти, наконец, к обсуждению нашей коллективной провинности.

- Если он предложит партию, я одолею его за пять минут.

- Бла-бла-бла, да, я в курсе, что ты у нас великий гроссмейстер. Если бы только это помогло нам... Хотя-я-я... - Задира прищурилась; она всегда щурится, когда улавливает мои недвусмысленные намеки. - Предложить пари?.. Наш азартный ботаник готов показать коготки?

- Полагаю, это может пойти нам на пользу.

- Сколько бы ни играл против себя, всегда побеждаю чёрными... - протянул Синигава-старший и задумчиво постучал кончиком мизинца по носу. На его безымянном пальце красовалось тонюхонькое золотое колечко с плетёным узором. Обручальное мокумэ-ганэ. «Нобуюки никогда не рассказывал о матери» - задумалась я.

- Значит, подсознательно вы на стороне чёрных, - беззаботно пропела Задира.

- Боюсь, именно так и есть... - положив ногу на ногу, Ютака подпёр грушевидную голову рукой. - А вы умеете играть?

Я усмехнулась. Задира тоже, только вслух:

- Ха, ну как вам сказать... Немножечко.

- И какой цвет предпочитаете?

- Белые. Они делают первый ход.

Сняв очки, Ютака положил их на край стола и внимательно просканировал меня огромными выпученными глазищами. Его безвкусная тонкая ухмылка; его крохотный нос с кошачьими ноздрями; его аристократично-вялые манеры и изысканная вежливость - всё это воодушевило как можно скорее взять ситуацию в свои руки.

- Быть может, я привык замечать то, чего на самом деле нет, но это звучит как вызов.

- А это и есть вызов, - отчеканила Задира, нисколько не смутившись. - Выиграю я - и то, что вы узнали, никогда не выйдет за пределы вашей великолепной фазенды. Выиграете вы... хотя, вряд ли вы выиграете.

- Какая смелая леди, - Ютака принялся выставлять фигуры на исходную; элегантно, будто уже смаковал предстоящее противостояние. - Значит, играем?

- Играем.

Шла ещё только вторая минута шахматного сражения, а Масами и Нобуюки уже стояли над нами, не обращая внимания на вымокшую насквозь одежду и скапливающиеся под ними лужи. Я и сама полностью отвлеклась от того, зачем мы здесь. Не переставая диктовала сестре, куда и чем ей следует ходить. Та послушно двигала фигуры и лукаво улыбалась Синигава-старшему. Поначалу я ждала подвоха, но вскоре полностью погрузилась в партию. Когда мы смахнули с доски обе его ладьи, потом ферзя, а потом ещё и без коней оставили, он утратил весь свой профессорский эпатаж. Побледнел, будто простыл. Наше «шах и мат» прозвучало почти одновременно с моментом, когда засвистел самовар.

- Невероятно... Вы просто-напросто разгромили меня, - пролепетал Ютака, закутываясь в плед, как в кокон.

- Быть может, стоит попробовать ещё раз?

- Прошу реванш.

- Не смею отказать.

Вот оно, это ключевое слово. «Вы».

Оно всё меняет.

Мы вновь победили. Потом ещё раз, и снова, и опять. После пятого поражения Синигава-сан выглядел разбитым. Генерал, взятый в плен, но до последнего пытающийся не запятнать честь мундира.

- Не понимаю. В академии я был лучшим по шахматам. Лучшим из лучших... - без тени обиды пробормотал он. - Какое бы решение я ни принял; как бы я ни пытался вас запутать, вы всегда на шаг впереди.

- В этом и заключается преимущество белых, - с достоинством изрекла Задира.

- А я тебе что говорил? - проворчал Нобуюки, доставая из серванта вазоны со сладостями. - Наша Кими умна не по годам. Шахматы, судоку, шашки, кукуро - всё это пустяки. Видел бы ты, какие пируэты она выплясывает в паутине... - он осёкся, но тут же вывернулся из неловкого положения: - В смысле, все эти программки, софт и прочее. Женская реинкарнация Гилла Бейтса, не иначе.

Синигава-старший предназначенную нам похвалу проигнорировал:

- Обещание я сдержу. Рассказывать никому не стану, хоть и не собирался.

Будь контроль на мне, я бы вздохнула.

- А вот послушать я люблю, - добавил Ютака. - Так что уж соизволь, моя милая девочка, поведать старику, что к чему и чем вы промышляете в сетевых дебрях. К чему вам архивы корпораций, как их можно использовать и какую цену вам за них предлагают? Меня интересует всё... - прищурившись, он принялся натирать очки уголком пледа. - Интересует не как следователя, а как любопытного родителя, который пытается шагать в ногу со временем.

- Кажись, этот фрукт уже созрел для тебя. Сама справишься?

- Попробую.

Мы с сестрой могли бы кокетничать, юлить и искать обходные пути, но я посчитала, что прямо поведать о своих талантах - наиболее логичное решение. Нет, Синигава-сан нисколько не походил на человека, которому можно доверять, но мне хотелось «ударить его в лоб». Ошеломить и рассказать всё начистоту. Отследить и оценить реакцию умного и, что самое важное, зрелого индивида. Страх остался на шахматной доске, и я поведала Ютака обо всём, о чем когда-то рассказывала братьям. Что меня раздражают устои; что нынешняя мораль погрязла в двойных стандартах; что люди не ценят время и с радостью глотают шлак, которым их прикармливают средства массовой информации. Выбор - мистификация. Развитие застопорилось, как треснувший маховик; часовым механизмом с миллионами стрелок управляют единичные пружинки. Пока творцы созидают, другие стравливают и разрушают, ведь больше они не умеют ничего. Анархия уже здесь; извращённая, едкая, зато в красочной обертке. Если бы каждый приносил миру пользу, цивилизация выглядела бы совершенно иначе. Выход лишь один: мачта контроля рухнет, только если раскачать лодку. Разумеется, я не смогла не напомнить о своих выдающихся способностях и стремлении использовать их. О необычных свойствах психики я, естественно, решила не упоминать.

Синигава-сан слушал внимательно. За полчаса моего агитационного монолога он ни разу меня не перебил. Когда я закончила, он сделал из чашки несколько глотков уже остывшего «Майского» и произнёс тоном зоолога-натуралиста:

- Любопытный случай. Мне нечасто доводится общаться с эксцентричными личностями вроде тебя, но, в отличие от большинства, ты мыслишь концептуально. Поразительный склад ума соседствует с рьяным стремлением реформировать.

- Вероятно, вы считаете, что я - амбициозная мечтательница?

- Нисколько.

- Самонадеянная максималистка?

- Нет-нет. Напротив, в некоторых аспектах я полностью разделяю твою решимость. Меня беспокоит обратная сторона медали: идя к цели, ты сама нарушаешь закон...

- Закон создан для рабов. Примитивная иллюзия опеки, придуманная надсмотрщиками.

- Так или иначе, ты не боишься наказания?

- Им меня ни за что не поймать, - я понимала, что говорю лишнее, но остановить себя была уже не в состоянии. - Информационный век вступил в экспоненциальную фазу роста уже давно. Байты. Ими можно измерить всё: мечты, идеи, желания, страхи. В этой среде я как рыба в воде. Вершина пищевой цепочки в океане цифровых данных. В реальной жизни они могут меня словить, но там - ни за что.

- Мне никогда не доверял, так хоть ей поверь! - встрял Нобуюки, громко сёрбнув чаем. - Я не раз видел её в деле: она - стелс на каблуках. Крошка-хамелеон. Знай о её существовании хоть одна секретная служба - с руками бы оторвали. Но Кими не с ними. Кими с нами. И чёрта с два они узнают, кто эта моднявая милашка на самом деле. «Фея» согнёт любого.

- Нонсенс... - зачарованно кивнул Синигава-сан, даже не взглянув на сына; каждая его реплика, каждое его действие выглядело так, будто он не замечает Нобуюки или же не желает его замечать. - Планы глобальны, а мысли шире океанов. Выходит, ты ни на кого не работаешь?

- Работать на кого-либо противоречит моим принципам.

Синигава-сан усмехнулся не без зависти:

- А как же поработать на саму себя? Проделки проделками, но такими темпами результата не достичь. Если ты стремишься к реформам, то тебе необходима власть. Как и любому проекту, тебе нужен стартовый капитал. Нужна публика, которая пойдёт за тобой; необходима некая агитационная колея. Прежде всего важно понимать, что современные люди в большинстве своём не до конца осознают, чего хотят. Они грезят о некой мифической свободе, а получив её, забиваются в угол. Они стремятся к богатству, но лишь разбогатев осознают, что именно стремление к цели делало их счастливыми. Миру нужен не руководитель, а наставник. Цезарь создал себе единомышленников и повёл их; история будет помнить его вечно. Если ты всесильна, то тебе ничего не мешает поступить так же.

У меня прихватило дыхание: вместо того, чтобы попытаться образумить или поглумиться надо мною, он подлил масла в костёр моего энтузиазма.

- Я не прогадала, когда подумала, что вы любите историю.

Ютака улыбнулся настолько широко, насколько позволяли его крохотные губы:

- Скорее это история любит меня.

Вероятно, у них взаимная страсть. Как и у меня с цифрами.

- Прошу, Синигава-сан, поясните подробнее, - я загорелась не на шутку.

- Начать следует со стартового капитала: если существуют проблемы, которые нельзя решить в сети, значит их можно решить деньгами. Именно деньги дают тебе власть; именно они являются самым давним и самым надёжным средством манипуляции. Затем нужно окружить себя такими же, как и ты, ведь добиться влияния, действуя в одиночку, невозможно...

- Боюсь, моя социофобия станет первым и последним препятствием.

- Так возведи же свой страх в абсолют! Если ты считаешь себя адептом интернета, создай себе виртуальный образ и сделай его единоличной царицей сети. Пускай никто не знает, кто ты есть на самом деле, но пусть мир видит, на что ты способна. Только тогда тебя и запомнят. О тебе заговорят, тебя начнут обсуждать, а твой аватар станет визиткой. Нынешнее поколение центениалов любит всё новое и экзотическое, подари же им себя!

- А ведь этот головастик чертовски прав! - обрадовалась Задира.

Синигава-старший наклонился ко мне и перешёл на шепот:

- Как пример, рассмотрим такой вариант: в 2018 году в Венгрии возник налог на интернет. Казалось бы, усиление контроля, давление на граждан и вмешательство в свободу на лицо. Возмущениям народа не было предела, но в итоге все смирились. Правительства смежных стран быстро подхватили эту идею, а затем развили ее. Ограничение доступа, запрет анонимности, отслеживание трафика - список можно продолжать бесконечно. Что мы имеем? То, что изобретено людьми для людей, работает против них. Да девять десятых земного шара скажут, что это несправедливо, и поддержат тебя. Устрой сетевую мини-революцию - дай пользователям свободу, которая когда-то у них была. Заставь обратить на тебя внимание. И это лишь начало, лишь наши мимолётные наброски. Разрушь китайскую интернет-стену, ослабь ниточки Агентства Национальной Безопасности, сделай в крупнейшем музыкальном интернет-магазине день открытых дверей. Если ты действуешь вне закона, в твоих руках любые способы. Тебя возненавидят сотни, но полюбят тысячи. Говорят, на войне все средства хороши. Слежка, продажа компромата, саботажи, подмены данных, влияние на средства массовой информации. При игре на правильных струнах твоя сеть просто обязана разрастаться. Поверь на слово: желающих нажиться на чужом немало; немало и тех, кто захочет следить за конкурентами. Дай им то, чего они хотят, и они заплатят. Дай им минусы и получи плюсы, ведь разрознив их, ты усилишься. Война - бесконечный источник дохода, информационная война - бесконечный источник дохода в квадрате. Интернет на этом поле брани подобен окопу, из которого можно вылазить, ранить и безнаказанно прятаться назад.

Масами достал из комода подушку и подсел к нам; мы походили на скаутов, что собрались у костра в Вальпургиеву ночь послушать страшилки вожатого.

- Попахивает организованной преступностью, - подытожил он и затолкал в рот уже седьмой по счёту карамельный крендель.

- Жутко признавать, но многие так к власти и приходят... Да только кто запрещает тебе использовать их же методы? Пришло время гнать врага его же плетью. Я бы переживал за тебя, Кимико, но если ты утверждаешь, что в сети ты неуязвима, а спорить с тобой после разгрома в шахматы мне неловко, то... настал твой черёд бросать кости.

- А что после? - сурово спросила я, а про себя подумала: «Почему я забываю блокнот для заметок только тогда, когда есть что записать?» Быть может, оно и к лучшему - пальцы дрожали от волнения; не факт, что я удержала бы ими карандаш.

- Взрастив сетевую организацию со своим капиталом и аудиторией, ты перейдёшь на новый уровень; при этом, с учётом нынешних юридических возможностей, необходимость прямых контактов сводится к нулю. Действуй от лица своего сетевого образа! Заручись акциями влиятельных компаний: раскрытие их конфиденциальных данных поможет получить скидки в нужное время и в нужном месте. Покажи им, на что способна, и они испугаются, ведь если боятся - значит на коротком поводке. Так ты заставишь деньги работать, а следовательно, приумножаться. И только потом настанет время для политики; до тех пор же тебе пригодится терпение. Будущее принадлежит тем, кто готовится к нему сегодня.

- Вы уж извините его, мой папаня просто мастер загружать! - проворчал с дивана Нобуюки. - Даже под самой ядерной синтетикой я не смог бы представить, что рядовой препод способен замутить с тремя подростками кибер-аналог мафии. Одуреть...

Я уставилась в одну точку, не зная, что и думать. Мысли разбегались, как потревоженные пауки. Я чувствовала возбуждение и головокружение одновременно. Вот так слёту осознать, что все твои амбиции осуществимы - это вдохновляет. Однако... чем больше я верила словам Ютака, тем больше мне становилось не по себе. Только сейчас я ощутила тянущийся от него знобящий сквозняк. Как всегда, я знала, кто не пожадничает мне уверенности.

- Каким будет твой анализ услышанного, Задира?

Та расхохоталась, да так беззаботно, словно мы обсуждали её любимую юмористическую дораму:

- Лично я руками и ногами за то, где пахнет деньжатами. Этот пучеглазый кент толкует правду-матушку: давно пора применить твои знания против власти... И только вздумай заикнуться, что ты струхнула.

- Возможно.

- Ты издеваешься?! Алло, ты же всегда только об этом и мечтала!

- Как-то он уж слишком быстро всё это придумал.

- Пф, и это говорит та, кто любит делать всё за пять минут. Дядька реально на стороне революции, и в этом нет ничего постыдного: он унюхал золотую жилу и решил, что это прекрасный шанс подсуетиться. Тем более родственнички его в деле, вряд ли он станет палить контору. Да и если он сам с нами... Он же с нами?

Вынырнув из смутной пелены раздумий, я обратилась к Синигава-старшему:

- Возникает вполне резонный вопрос: если в точных дисциплинах я и сильна, то в истории, юрисдикции и экономике придётся поднатореть. Вы согласны помогать нам?

- Нам? - с удивлением, фальшивым, как четырёхдолларовая купюра, спросил Синигава-старший.

- Да, нам!.. - вновь огрызнулся Нобуюки; вскочив с дивана, он молнией подлетел к столу и хлопнул нас с Масами по спинам, да так сильно, что я чуть не клюнула носом шахматную доску. - Мы прекрасно сработались, так что завидуй молча. И на карманные расходы Кими отстёгивает солидно. Побольше тебя. Да только не стриги всех под одну гребёнку: мы с ней не из-за денег...

Ютака взмахом ладони велел ему замолчать, хотя жест этот был скорее в нашу сторону - мол, погодите, пришло время урегулировать некоторые внутренние разногласия.

- Про деньги речи пока и не шло. Мне пришлось изучить твой виртуалайзер, потому что я заметил, как ты изменился за последнее время.

- Изменился? Да ты понятия не имеешь, какой я на самом деле!

- Ошибаешься, наоборот... Я слежу за тобой, пускай и не афиширую этого: ты стал больше употреблять, а я всё чаще стал находить дома пахнущие жжёными тряпками окурки... - Ютака извлёк из складок пледа пакетик с недокуренной самокруткой и швырнул его на шахматную доску. - Твой последний «косяк» заставил меня обеспокоиться ещё больше. Прости, но я не удержался от соблазна. Так и жаждал проверить, во что на этот раз ввязался мой непутёвый отпрыск.

Открыв пакетик, Нобуюки подцепил бычок кончиками металлических пальцев. Достал его и повертел перед глазами. Принюхался. В гостиной запахло горелым сеном, и мы с Масами переглянулись. Синигава-младший развернул самокрутку: содержимое высыпалось на узорчатый коврик. Пригладив пожелтевшую бумажку, он заглянул в неё и издал ехидный смешок.

- М-да уж, взял с поличным... А я всё голову ломал, с чего это вдруг ты в мой визер полез.

Бумажка для самокрутки оказалась банковским чеком на обналичивание. Завидев недогоревшие цифры счёта и сумму, я сразу смекнула, что к чему. Именно такой платеж я отправила Нобуюки неделю назад в качестве аванса за грядущий контракт. Проклятье. Этим чеком Синигава-сан поставил нам шах и мат. Кто знает, сколько ещё неопровержимых улик припрятано в его расставленных под линейку шкатулочках. Братья смотрели на меня в ожидании ответа, но я понятия не имела, как всё это комментировать. Ютака поднял чашку указательным и большим пальцем, медленно осушил ее, почмокал, вытер губы тыльной стороной ладони и только потом произнёс:

- Я готов стать твоим персональным секретарём, но моя доля - четверть всех доходов.

- А губа не треснет?.. - возмутилась Задира.

Поставив чашку на подоконник, Ютака задумчиво посмотрел на правую руку: казалось, он разглядывал невидимый маникюр. Сняв с безымянного пальца обручальное колечко, он положил его на шахматную доску и пододвинул его на мою половину, будто ставил в азартной игре последнее, что у него осталось.

- Не знаю, рассказывал ли Нобуюки о маме... о моей жене... ей необходимо лечение... - он взглянул на сына; тот понурил взгляд в пол. Пыл недавних пререканий развеялся, а глаза обоих затуманились, будто рябь пробежала по их выцветшим радужкам. - Уверен, что не рассказывал, но я его не осуждаю: иногда так трудно поделиться проблемами. Так сложно признать слабость, открыть кому-либо свою боль. Мою жену зва... зовут Таке. Диабет мучил её ещё со школьной скамьи. Таке боролась с болезнью долго и достойно. Затем опухоль и второй инсульт, после второго врачам пришлось ввести её в состояние искусственной комы... - Ютака надвинул очки на нос и посмотрел в окно, но я успела заметить, как заблестели от слёз его огромные глаза. - Я своею рукою, своей же подписью отправил её в долгосрочный сон. Это было, есть и навсегда останется на моей совести... Сад, который ты видела снаружи. Таке лично садила каждый цветок, каждый кустик. Он был её отдушиной. Её лекарством. Пока она занималась садом, я строил этот дом. Этот дом - моя душа, а сад - душа моей жены. Мы как единое целое, и... когда она поправится, я хочу привести её сюда и показать ей, как берёг её память. Признаюсь прямо: я ввязываюсь в ваши тёмные дела исключительно ради денег. Мне необходимы средства на её содержание и реабилитацию. Если я потеряю её, то жизнь потеряет для меня всякий смысл. Если Таке будут закапывать, то я рухну на её гроб и буду умолять закопать себя вместе с ней.

- Так бы сразу и сказал, - в святой простоте оправдала его Задира.

В последнее время я всё чаще замечаю, что правда в лицо, пускай даже и горькая, оказывает на меня успокаивающее воздействие. Она похожа на раскрытие скобок; когда все преобразования позади, и остаётся элементарная арифметика. Чем сильнее любовь, тем страшнее потеря. Перед Ютака вспыхнула возможность спасти любимую. Использовать этот шанс - более чем логично. Я никогда не позволяла себя эксплуатировать, но здесь не то что смирилась, но скорее полностью вошла в его положение. В конце концов, наша сделка - это сплошная взаимовыгода. В плюсе все, а такое бывает редко. Вспомнить только: а ведь всё начиналось с устранения свидетеля. Теперь же он на нашей стороне; он будет бороться за нас так же упорно, как и за себя.

- Благородно, - я преклонила голову. - Мы принимаем ваши условия, Синигава-сан. Теперь у меня есть ещё один стимул действовать, - я недвусмысленно взглянула на часы: - Ваш «Майский» был великолепен. Мне пора домой, не хочу беспокоить родителей.

- Они в курсе того, чем ты занимаешься? - вкрадчиво поинтересовался Ютака.

- Нет. Думаю, им лучше этого не знать.

- Ложь во благо?

- Я не лгу. Они не спрашивают, а мне не приходится отвечать.

Братья намеревались меня проводить, но я отказалась: сейчас мне как никогда хотелось побыть наедине с сестрой. Обговорить всё, прикинуть планы. Когда я обулась и уже собиралась уйти, Ютака окликнул меня:

- Однажды в одной книге главный герой сказал: «Когда приступаешь к сооружению прибора, выясняется, что в чертеже упущено множество важных нюансов. Почти всё приходится переделывать. Тем не менее, начинать надо, имея на руках хоть какой-то план».

- К чему эта цитата?

- Будь терпеливее, Кимико. Я вижу в тебе феноменальный потенциал, но чувствую, что ты спешишь. Дай себе время, ибо ещё никто не обрёл счастья, потеряв себя. Если тебе предначертано стать великой - так будет, и никак иначе.

- Вот так завернул... вот так философнул... - съязвила Задира.

Повисшая пауза нарезалась равномерным щёлканьем часового маятника. Несомненно, в его словах таился посыл; я сама не раз утешала себя подобными размышлениями. Да только знал бы он, как тяжело сдерживать себя, пока ожидание топит минуты в вязком болоте мыслей. Если бы я могла избавиться от суетливой неуверенности, я бы променяла её на тысячу ночей намертво отсиженных ног.

- Разве не мы сами строим свою судьбу?

- Хороший дождь знает, когда пойти... - узкие губы Ютака стянулись в ухмылку, и вновь меня обдало судорожной прохладой. - И ещё один пункт, Кими: если мы всё-таки решимся взрастить зерно всех наших идей, нужно дать ему имя. Придумай нашей ещё не родившейся организации название; как говорят, первый шаг - это уже половина пути. Я попрошу Масами набросать несколько эскизов твоего виртуального образа; наслышан, что он прекрасно рисует. Сын отправится в библиотеку: соберёт для тебя мой персональной список литературы. Оформление документов и планирование предоставь мне. К своим новым обязанностям я подойду так же, как и к любому другому делу - буду отдавать себя целиком и без остатка. Буду делать всё, что в моих силах... И да улыбнётся нам богиня Ника.

- Ещё раз спасибо, Синигава-сан. До скорой встречи.

Дождь закончился, хотя деревья ещё шумели листвой, будто оттряхивались от слёз плаксивой непогоды. Печально блестел асфальт, зонт молча планировал рядом. Я плелась по брусчатке, одна-одинёшенька. Я наслаждалась темнотой, тишиной и всеобъемлющей сыростью, наполняющими пространство между пропитанной влагой землёй и бездонным тёмно-цинковым небом. Даже лягушки притаились в камышовых домиках и не издавали ни звука.

- Ну как, есть идеи для названия нашей банды?

- Буду с тобой откровенна: эти формальности мне абсолютно безразличны.

- Зря ты так. О нас ведь весь мир вскоре узнает!.. Короче, я тут придумала кое-что броское. Заценишь, м-м-м?

- Слушаю.

- Наша организация будет называться «Созвездие»! - с важностью проскандировала Задира.

- Больше походит на название корейской поп-группы.

- Спокойно, сейчас всё объясню. Только чур не смеяться, сегодня меня прям так и прёт на лирику.

Сестра прокашлялась, будто собиралась брать высокую ноту. Подхватив валяющийся на обочине обломок газосиликатного кирпича, она села на корточки и начертила на асфальте большой знак плюса. На четырех его концах и в центре она поставила по жирной точке. Раскруткой закинув кирпич в кусты, она оттряхнула ладони и указала пальцем на одну из внешних точек:

- Итак, первая звезда нашего созвездия - Масами. Позвольте представиться: замкнутый неврастеник, который днями напролёт витает в фантазиях и прячется от сурового реального мира в аниме и играх. Ещё одна звезда - наш ненаглядный Нобуюки. Засранец и наркоша, в душе которого прочно засели и печаль по материнской опеке, и жалость к себе, и вечная обида на отца, доверие которого он всё никак не может заслужить. Третья звезда - звезда коварного старикашки Ютака, который хоть и излучает холод, внутри тёплый, и тепло это он бережёт для своей ненаглядной жены. Четвёртая звезда принадлежит той, которая, несмотря на вечный задор, каждое утро гадает, как сделать свою ненаглядную сестрёнку хоть чуточку счастливее. Ну а пятая звезда... - Задира указала пальцем на точку в центре плюса. - Пятая звезда - эта та, на которой всё держится. Гениальная одиночка, что вечно борется. Борется как с системой, так и со своими вечными внутренними противоречиями.

Впервые за сегодня я улыбнулась искренне. Забота Задиры вмиг развеяла зыбкий туман нерешительности; так развеивает тьму шахты керосиновая лампа в дрожащих руках рудокопа. Вместе мы справимся.

- Никогда бы не подумала, что внутри тебя дремлет столь символичная натура.

- Хэ-э-эй, вечно ты меня недооцениваешь.

- Извини. Просто... я счастлива осознавать, что мы вместе. На «Созвездии» и остановимся.

- И я тебя люблю, карамелька. Мы ещё покажем миру, кто здесь босс.

* * *

Жалобный скрежет фундамента эхом растекался по крытым галереям Дронариума. Точки аварийных ламп мигали, как закоротившие софиты. Они гасли буквально на секунды, и тогда бестиарий кадавров замолкал - лишь абсолютный мрак мог унять боль всех этих неупокоенных душ.

- Уже теплее, но всё ещё прохладно... - проговорил Бойченко, стараясь шагать след-в-след за Мариусом; телом будучи здесь, разумом он переместился во внутримозговую кинохронику, где слова компаньона играли роль магнитной ленты. - Я не могу сориентироваться... Не могу уловить, с чего всё началось. Вся эта канитель завелась именно там, в твоей настоящей жизни, ведь так?

Давид щёлкнул пальцами, не оборачиваясь:

- А что было первым, братец? Яйцо?.. или курица? Путаница распутается, лишь когда ты увидишь картинку в целом. Слава «Созвездия» в скором времени действительно облетела весь мир. Куда ни плюнь, хоть на космическую станцию, хоть в иглу тунгусских аборигенов с одним радио на всё племя - каждый знает, с чем это едят. Красочная Фея выпорхнула из сетевой клетки и сразу же заполучила доверие людей. Но всё началось ещё задолго до этого: юный вундеркинд с помощью Ютака освоила биржевые рынки и начала стремительно наращивать себе денежную массу, как наращивал мускулатуру Анрольд Цваршнеггер. Не знаю, что тому виной; её способности в матанализе или удача, но она всегда была в выигрыше. Спустя год на теневых счетах «Созвездия» числились астрономические суммы, но что самое удивительное, власти их нисколько не теребили.

- Неужели никто из важных шишек не заприметил на горизонте угрозу?

- Деньги были рассортированы по тысячам фейковых счетов. Фонды, холдинги, криптовалютные ячейки, оффшоры - сила Звёзд состояла из ручейков, которые в любой момент могли объединиться в реку. Связь между ними была лишь в блокнотике секретаря Ютака: никто и подумать не мог, что сетевое научно-благотворительное движение вот-вот прорвёт плотину стабильности. Да, старикан прикрывал всё грамотно, придраться не к чему. И только потом, когда плацдарм устремлений был сформирован, на мир лавинами обрушились хакерские атаки. Тысячи их было, десятки тысяч. Восток - дело тонкое, а где тонко, там и рвёт. Несанкционированные подключения и взломы, сбои. На следующий день сгорел от перегрузки Китайский военный суперкомпьютер, отвечающий за аналитику и кибербезопасность. Камеры слежения вырубались, турникеты метро открывались сами, а торговые андроиды бесплатно раздавали малоимущим продукты. Пока Фея держала змею за хвост, в интернет полились потоки гов... - Мариус закашлялся, - компромата на правительство и корпорации. Визеры и борды сами по себе транслировали схемы отмыва, записи дачи взяток, счета политиков в онлайн-режиме. Вонь чужого белья свела людей с ума, и беспорядки не заставили себя ждать. Всю эту муть заварил наш богатенький Ричи. Фея! Мученица. Освободительница. Пророк! Виртуальную девочку с фиолетовыми локонами и крыльями, как у бабочки, возводили в ряд божества. Она существовала везде: в сети, в технике, даже в воздухе. Никто не знал, кто за нею прячется, но граффити с её аватарками стали появляться на каждом углу. Небольшой толчок - и резонанс пошёл по всей планете. Казалось, большинство и так живёт и не горюет, но Фея обещала сделать ещё лучше. На фоне политического хаоса, энергетического коллапса и отмирающей экологии её заверения пахли ох как сладко. Она нашла подход к каждому, она обещала показать нам истинную свободу. Изменить мир, сделать законы законами, искоренить терроризм, войны и голод. Достойных - наградить, а бесполезных - сделать достойными. Умных - поощрить, глупых - сделать умными. Чёрт подери, да она предлагала отменить налоги! Мечтатели мира сего быстро пропитались её идеями. Фея стремилась к абсолютному равноправию. К технократической утопии, гламурному зефирному коммунизму.

- И все её обещания не оказались пустыми словами?

- Ты же вроде банкир, да? Представь такое: приходишь ты в понедельник на работу. Кофейку заварил, всё как обычно. Включаешь этот свой стародавний компьютер - а там все кредиты уплачены! Ни должников, ни долгов, ни процентов. Даже неплательщики чисты, как девственницы на крещении. Зато счета богатеев и прочей коррумпированной швали кто-то подмёл. Вместо миллионов - нули. Сложные алгоритмы Феи сами выбрали, у кого отнять, а кому подарить. Современное раскулачивание, не иначе. Данные стирались - ни восстановить, ни исправить. Ненавидят тысячи, обожают миллионы.

Антон представил ситуацию и вздрогнул:

- Мой поганый начальник с меня бы семь шкур спустил. И не вернул бы их, пока я не приведу всё в норму.

- То-то и оно. Приход Феи вызвал массу негодований и в то же время бурю восторга. К миру, видите ли, вернулся Робин Гуд, а сетевая принцесса и вовсе превратилась в икону в мире хакеров. Да и не только хакеров: ущемлённые молились ей, разбитые верили в неё... За голову Феи обещали баснословные деньги, но всё впустую: никто не знал, как она выглядит на самом деле, а её образ в сети многие отождествляли с чем-то мифическим. Иногда даже с мессией. И часто можно было услышать: «Вот бы Фея взяла под контроль всю планету». Люди хотели порядка, да побыстрее, да на халяву. Просто отдать власть Фее и ничего не делать самому - что может быть проще?.. Ясное дело, за образом волшебной малышки скрывались не только Тихоня и Задира. Братья Синигава стали их поддержкой и опорой, ну а умение внушить Кимико её же значимость - в этом секретарь Ютака превзошёл самого себя. Он и сам верил, что она человек нового поколения, хотя только потом узнал, что у этой крохи в башке… - Давид прописал себе в лоб сочного тумака. - А я ведь знал! Знал всё с самого начала!..

Словоизлияния Мариуса завладели Бойченко целиком и полностью. Если они объяснят его аномальную значимость для всех этих мега-важных персон, то он готов внимать. Самое время определить свою цену.

- А дальше-то что?

- Фея сплотила весь мир, ряды её фанатов полнели. Правду деды говорили - в информационном веке оружием станет инфа. Пока мир агонизировал, на японскую сцену гордо шагнуло дзайбацу «Созвездие». Звёзды вмиг захватили рынок программного вооружения: для одних они проектировали системы защиты от хакерских атак, а другим продавали пути обхода их же защит. Потом впаривали первым ещё более навороченные системы, и так по кругу. Чёртова белка в колесе бегала в обе стороны; без передышки, мать её. В итоге «Созвездие» заработало на ажиотаже с Феей колоссальные деньги. Оно привносило в экономику Японии такие несметные суммы, что неясно было, кто руководит страной восходящего солнца на самом деле. Под шумок Синигава-старший инвестировал львиную долю доходов в добычу полезных ископаемых, по большей части металлов. К тому времени Звёзды заручились поддержкой народа и получили карт-бланш у ООН - разумеется, они ведь всё это делали для стабилизации порядка. Кто-то против «Созвездия»? Отдать их на съедение Фее!.. Тогда мало кто догадывался, что два этих понятия связаны между собой. Да-да, вот так вот ловко Ютака переобулся в прыжке... Я в те годы обитал в Ботсване: носорогам рога пилил, по пятьдесят косарей за унцию. Мне тогда на всю эту политику начхать было. По возвращении в цивилизацию по моей прокаченной памяти шибанули три «новости» и в то же время уже ни черта не новости: «Созвездие» разработало искусственный интеллект, «Созвездие» построило летучий город Люксон с первым в мире генератором квантовой запутанности и опять же «Созвездие» стало ведущей партией Японии, а Фея - её главным представителем. Сечёшь, что к чему? Картинка!.. потешная трёхмерная моделька стала новой императрицей Японии!.. Вот тогда Звёзды и переименовали Японию в Пангею. Тогда-то мир и начал молиться на них всерьёз. Не, ну а кто бы не молился: теперь шутки с узкоглазыми могли плохо кончиться. Заполучив в руки власть, Фея сделала страну восходящего солнца красочной обёрткой, до которой нельзя дотронуться, но на которою можно бесконечно долго любоваться. «Сакоку». Политика изоляционизма. С помощью своего же ИИ Фея возвела технику в абсолют, заставила роботов клепать роботов и сделала из Пангеи золотую клетку. Япошки жили и радовались, ни о чём не заботились; всю работу за них выполняли железки. Железки смотрят, железки пишут, кто что курит, кто чем дышит. Да-да, Тихоня боролась с контролем, но в итоге одно ярмо заменило другое. «Смотрите, как беззаботно и мирно мы живём! Каждый волен делать, что пожелает! Каждому по Гоголону! Пангея - идеальное общество. У нас мирно и чисто. ИИ присматривает за нами; он любит нас; ему нет нужды нас обманывать, ибо его благо - наша любовь. Фея и Гоголон - родители новой эры». Это я своими словами, а на деле эти рекламные слоганы действительно кружили голову. Болт стоял у всего земного шара. Это как если бы тебе предложили за просто так переехать в Эмираты, а там уже готовый номер, бесплатное питание и тысячи таких же счастливых девчонок. Всё, что от тебя требуется - не нарушать закон и развиваться.

- Развиваться? В каком смысле?

- Инициативу в области научных исследований Фея ценила превыше всего. Ноократия на лицо - Тихоня давала умным возможность мигрировать в Пангею, именно поэтому прогресс сделал огромный шаг вперёд.

Антон встал стопором, хотя сам не понял, почему: то ли от возмущения, то ли от зависти, то ли от удивления, вдруг хором обуявших его.

- И Кимико вот так просто бралась всех опекать? Безвозмездно приглашала к себе людей?

- Лишь самых умных, остальным она предлагала пригласить к ним себя. Сделать страну частью её страны, тем самым пригрев их под своим крылышком. Желающих отыскалось немало, и соседние правительства не могли ничего с этим поделать: благодаря разработкам «Созвездия» Пангея превратилась в крепость. Эдакий парадайз, окружённый ходунами-испепелителями и накрытый противоракетным колпаком. Одинокая льдина в море мировой экономики. Продавать свои разработки они не собирались, а вот поделиться - пожалуйста! Первым к «Созвездию» подлизался порядком измотанный Феей Китай: революция вспыхнула, как копна соломы. Гражданская война была, бойня, экономика рухнула вмиг. Парламент бежал за границу, а наспех скомканное народное собрание приняло решение подать «спасительнице Фее» прошение о «приёме в семью». И она, мать её, мгновенно согласилась! Купол расширился, граница поползла, полупроводниковые запасы Китая превратился в новых Гоголонов, а люди, эти грёбанные три миллиарда китайцев, вскоре стали жить как в сказке. Потом Северная Корея, а затем Южная. Гвинея, Индонезия, даже счастливый Сингапур. Страшный сон дяди Сэма, кошмар Чемберлена - их расфуфыренной демократией грубо подтёрли сракотан. Пока боты Звёзд под управлением Гоголона всасывали в утопическую Пангею всё новые государства, другие завистливо смотрели на них и мечтали присоединиться. Россия и США дуэтом вопили о нелегитимности их власти, но разговоры разговорами, а рыпаться на Фею никто не смел. В итоге Кимико слепила с нуля новую форму правления: клетку с довольными хомячками распилила между собой, Синигавами и Гоголоном, а тех, кто за высоковольтным забором, контролировала с помощью киберократии... Знали бы сестрички, что их амбиции приведут к войне с чем-то большим, нежели просто человечество.

Мужчины вышли на развилку, напоминающую крытый Бродвей. Бескрайние полчища чудовищ и не думали униматься; толпящиеся в проходах, они походили на очеловеченных моллюсков. Грязные, словно обмазанные чернилами, теперь кадавры напоминали людей лишь отдалённо. От них смердело серой и гарью, от духоты окуляры стали запотевать. Где-то вдалеке зашёлся в кашле грохочущий лязг - будто по лестнице скатилась пустая металлическая бочка. Давид извлёк чёрные проволоки. Убедившись, что те, как и прежде, не проявляют активности, он развернулся к Антону:

- Вроде чисто. «Цоколи» двинулись в глубины, так что можно устроить привал.

- Расскажешь, что случилось потом?

- Язык скоро высохнет от болтовни... Давай-ка теперь ты побубнишь. Уж очень меня интересует, что с тобой произошло после потасовки в баре.

- Окей, мне скрывать нечего, - простосердечно изрёк Бойченко.

Он решил рассказать Мариусу всё, начиная с пятничного знакомства и заканчивая встречей в Дронариуме. Антон даже не задумался, правильно ли он поступает: он попросту платил той же монетой. Справедливо же. Кроме того, присутствовала между ними душевная связь - в конце концов, когда-то они сообразили на двоих победную бутылку Уокера. «Вдвоём прополоть клумбу догадок в разы проще» - определился Антон. Сначала Мариус слушал молча, лишь покусывал уголок сигаретной пачки да подёргивал усами-завитушками. Выпуклые линзы его очков блестели, как хрустальные магические шары. Когда Бойченко поведал ему то, что сам узнал совсем недавно: про кванты и способность менять реальность, про неопределённость и то, что его цель - восстановить утраченный баланс, Давид весь насупился:

- Гадство! Значит, ты всё-таки показал сестрицам книжку.

- Они раскусили меня, - признался Антон. - Случайные цифры из рассказа оказались их телефонным номером. Если бы я решил отговариваться, я бы выглядел круглым дураком.

- Какой бы номер ты ни набрал, ты бы всё равно до них дозвонился. Близняшки блефанули и провели тебя... - Мариус рассмеялся сквозь зубы. - О да, это в их репертуаре.

- Даже если и так, просвети, о, мудрец: что плохого в том, что они её прочли?

Давид нервно притоптывал ногой, точно набивал бластбит на барабанной бочке.

- Полноте, ирония не твой конёк. Дело не в выгоде и даже не в конспирации.

- У вас какая-то междоусобица, да? Конкуренция?

- Не совсем... Понимание сути может привести к лютому, не побоюсь этого слова... катаклизму. Есть силы, которые очень не рады тому, что тайны мироздания становятся известны всё большему количеству людей. На того, кто разбрасывается этими тайнами, возлагается гибельная ответственность... - он кхекнул. - Хотя... я и сам в этом виноват... Я специально не стал добивать Кимико, когда мы с Фростом гнались за вами. А в «АйКито-984» я чуял, что она в мусоропроводе. Чуял, но панику наводить не стал. Понимал, что если знаю об этом, то не зря, не просто так туз в рукаве... Так что мы с тобой виноваты в равной степени, - Мариус похлопал Бойченко по плечу, как хлопает приятель приятеля, - ведь именно благодаря тебе я вижу и то, что будет, если упадёт решка, и то, что произойдёт, если выпадет орёл.

- Значит, ты меня не пристрелишь.

- А разве есть, за что?

- За то, что я в очередной раз наломал дров... - произнёс Бойченко голосом пессимиста, утратившего веру в благосклонность судьбы. - Я подвёл всех: я вручил Кимико книгу на блюдечке с голубой каёмочкой, я искал вас и напоролся на двойное затмение. Даже рассказ твой не успел дочитать. Каким бы слизняком ты меня не считал, у меня есть последний вопрос, и я не отвяну, пока ты на него не ответишь.

- Задавай. Но учти: услышав ответ, ты бесповоротно внесёшь себя в список проклятых.

- Сдаётся мне, я уже давным-давно в этом списке... - на выдохе проворчал Антон. - Хочу знать, при чём здесь я. Почему ваш научно-фантастический вертеп крутится вокруг моей жалкой жизнёнки?

На краткий миг Антон успел заметить, как мелькнуло в ухмылке Давида лукавое отчаяние, будто тот знал, что Бойченко спросит именно это. Мариус медленно приподнял руку. Оттопырив указательный палец с четвёркой, он направил его в лицо Антона и стал приближать палец к его лбу. Палец надвигался неспеша, как бормашина стоматолога: Бойченко успел разглядеть узор отпечатков и каждый скол на обведённом серой каёмкой ногте. Палец прошёлся над оправой окуляров, а затем тычком пристыковался к его мокрому от пота лбу.

- События крутятся вокруг тебя, потому что всё это происходит в чертогах твоего внутреннего мира. Мы все живём в твоей голове, амиго. В твоём озлобленном и неуравновешенном сознании.

Ответ впечатался в и так звенящий череп подобно кувалде. Во рту пересохло до такой степени, что чёрствой щеткой, которую люди обычно называют языком, можно было расцарапать нёбо. В это же мгновение над головами мужчин что-то задребезжало. Дико, звонко, напористо; не в такт остальному гвалту - Мариус аж передёрнулся. Мотнув бородой, он велел Антону лечь. Оба припали к позолоченной нервюре. Бойченко принялся по-детски вертеть головой, дабы выяснить причину беспокойства:

- В чём де...

- Тс-с-с... - шикнул Давид, и Антон послушно смолк. Отследив пристальный взгляд Мариуса, Бойченко присмотрелся к кадаврам и только тогда заметил то, от чего его ладони сцепились в замок, а в глотке пробудился задремавший приступ рвоты.

Один из монстров затрясся в эпилептическом припадке. Кости его начали трещать и ломаться. Из глазниц брызнул кровавый битум, а затем тварь разлетелась на ошмётки подобно шарику с краской. На полу осталось лишь мокрое пятно... и левитирующий клубок из пуль и гильз. Бойченко прищурился: колючий металлический ёжик звенел и вибрировал, словно под действием сверхмощного магнита. Ещё несколько кадавров, завидев, что происходит что-то неладное, подковыляли к останкам сородича, а затем их начало корёжить точно так же. Пули, некогда рвущие плоть живых людей, теперь рвали монстров и со звоном примагничивались к ёжику. Гильзы катились по полу и с цоканьем сбивались в зубастый ком. Мертвецы всё подползали и подползали: перебирались друг через друга и тут же разлетались на куски. Рёбра их ломались с громкостью арматурин, перекусываемых гидравлическими ножницами. Зазубренный ком металла становился всё больше - какая-то чудовищная паранормальная сила притягивала к себе остатки боеприпасов под давлением в сотни, а то и тысячи атмосфер.

- Не дёргайся, - прошептал Давид; смуглое лицо его впервые отразило испуг. На татуированной шее выступили продольные жилы.

- Ч... что это?

- Ничего хорошего.

Вынув из карманов две Г-образные рамки, Давид сжал их в кулаках и вытянул руки вперёд. Бойченко смотрел на них, как зачарованный: проволочины вращались, точно обезумевшие часовые стрелки. Всё быстрее. И быстрее, и быстрее. В какой-то миг они стали крутиться так быстро, что буквально вырвались у Мариуса из рук. Просвистев бумерангами, они со звоном вонзились в намагниченный шар. Давид угрюмо взглянул на свои ладони: теперь их пересекали две тонкие красные нити ожогов. Не в состоянии пошевелиться, Антон вжимался во влажный от конденсата мрамор и ощущал, как в его кишечнике что-то трепыхается. Он поражался тому, что до сих пор сохранил трезвый рассудок. Нервные струны натянулись настолько, что ими можно было нарезать стекло. Постепенно железный шар образовывал нечто, что не сумел бы нарисовать на стене карцера даже самый безумный пациент психушки. Скомканное из окровавленных пуль и гильз, колючее чудище обрастало рёбрами и тремя парами длинных, похожих на муравьиные лапы, рук.

- Надо забраться поглубже... но для начала перебьём запах... - Мариус сунул запястье за пазуху; достав засаленный флакончик с буро-красной жидкостью, он зубами выдрал деревянную пробку. - Эфирное масло ладана с гноем. Мой персональный рецепт. Подставляй ладони, смажешь лицо и конечности.

Отцедив Бойченко половину, Давид облил себя остатками зелья и принялся поспешно втирать его в кожу. Мерзотный запах субстанции дал бы фору и вони гниющего сала. Покончив с маскировкой, Мариус кивнул на пригнездившийся между двумя ближайшими колоннами балкончик: украшенный лепниной, тот походил на церковный хор.

- А теперь ползком к стене. Этот проход должен вывести нас прямиком в Детский Митреум.

Ухватившись за декоративный подсвечник, Мариус залез на козырёк. Подал Антону руку. Напоследок Бойченко оглянулся: пули и гильзы соединялись так, словно инсектоидное чудище размером с фуру собирали полтергейсты. Еле оторвавшись от этой гипнотической картины, Антон влез на балкон. Какие-то неясные манипуляции Давида с окулярами - и притяжение стабилизировалось, вернув их на пол. Мужчины пригнулись и нырнули во тьму узкого и низкого, как русская баня, коридора. Через несколько шагов мрак рассеялся: мирророкуляры подсветили стены голубыми точками-светлячками. Здешняя прохлада успокоила Бойченко.

- Вроде пронесло, - подытожил он.

- Я до последнего надеялся, что нам не придётся мазаться этой бадягой. Будь ты хоть чуточку терпеливее, смогли бы добраться до лифта без шума... - Давид окинул кожанку полным отвращения взглядом. - Чёрт, до чего же вонючая пакость!

- Извини, но ты переоцениваешь свой размытый ответ.

- Возрадуйся же: мы сыграли ва-банк, так что теперь я окуну твою смазливую физиономию в унитаз с конкретикой... Кстати, догадываешься, откуда я позаимствовал идею?

- Насчёт ладана?

- Ага.

- Глава, в которой вас нашёл отец Родион.

- Молодцом. Вот и посуди: то, как мы сейчас улизнули, я бы никогда не придумал без своей прокаченной памяти. Откуда мне знать это? Больше неоткуда. Однажды мне довелось выбираться из передряги путём обливания себя всякой парашей. Да-да, я про тот антипожарокс в «Союзе»... - Мариус потряс кулаками. - Иногда я кайфую от того, чем обладаю. Две жизни - двойной опыт! Есть о чём поразмыслить. Пускай ты постоянно портачишь, но и пользы от тебя целый воз. Лови сигаретку, заслужил.

Не успели они затянуться табачным дымом, как позади раздался лязг. Надрывный и громкий, похожий на скрежет бракованных станков. Грохот медицинских инструментов, который снится смертельно больным перед их последней операцией. Этот неистовый лязг мурашками рассеивался по телу и стекал в конечности неконтролируемой дрожью. Мариус промолчал, лишь сгорбился и потопал быстрее. Антон семенил за ним, как прислуга. Колени сгибались, потому что ему было страшно до жути, и выпрямлялись - потому что он жаждал понять, что подразумевала эта странная фраза.

«Все мы живём в твоей голове, амиго. В твоём озлобленном и неуравновешенном сознании».