2. Добро пожаловать в Дронариум
Чувство безмятежности затмилось резким удушьем. Лёгкие сжались, норовя вывернуться наизнанку. Антон схватился за горло, жадно хватая ртом воздух; казалось, глаза вот-вот выскочат из орбит, пробив веки и превратив их в кровавые лохмотья. Не успел Бойченко даже вскрикнуть от нахлынувшей боли, как всё прекратилось. В лицо ударили лучи наиярчайшего света. Тело окунулось в пелену лампового тепла: Антон аж застонал от удовольствия. Он машинально поднял руку, дабы прикрыть лицо, и только тогда сообразил, что находится в горизонтальном положении.
Он лежал на чём-то ровном и совершенно гладком.
Пока зрение не восстановилось, Антон решил положиться на осязание. Поверхность под ним оказалась твёрдой, как обтянутая шёлком надгробная плита. На ощупь напоминало бильярдный стол. Бойченко опёрся на лежбище локтями, осторожно присел на его край и свесил ноги вниз. Коснувшись пола, он понял, что его ботинки и носки куда-то пропали. Пол был ни холодным, ни тёплым. Антон до сих пор не мог поверить в то, что совершил минуту назад. И даже не потому, что пустить пулю в голову было вершиной абсурда, а потому, что он, сделав это, до сих пор оставался жив. Разве что сменил местоположение. «Рай? Ад?.. Или операционный стол патологоанатома?» Опомнившись, Бойченко схватился за куртку и нащупал во внутреннем кармане свёрток ещё тёплых листов.
- Невероятно... - сорвалось с его губ.
Осознание того, что в книге действительно написана правда, а обещание Кимико сбылось, заставило его улыбнуться. Улыбнуться так, как улыбается мальчишка, которому сверстники рассказали, откуда на самом деле берутся дети. Бойченко вдруг почувствовал себя частью грандиозной тайны. Все недавние страхи покинули его разум. «Действительно, разве стоит бояться чего-либо после того, как ты умер?» Уверенность в себе и в то же время полное безразличие к былым проблемам согрели Антона подобно бризу. Опьянили. В уши начали проникать неразборчивые голоса и еле слышный гул. Бойченко потёр всё ещё слезящиеся глаза; словно по приказу высших сил, зрение вмиг вернулось в норму, и он наконец-то разглядел место, в котором оказался.
Улыбка его стала шире, а к горлу от удивления подступил комок.
Антон находился в колоссальных размеров круглом помещении. Белоснежные стены сверкали чистотой - будто сделанные из фарфора, десятки симметричных граней тянулись от пола до потолка на сотню метров. Антон подумал, что находится внутри огромного бриллианта; внутри святилища, над которым работали лучшие зодчие всех времён. Вне всяких сомнений, в этой величественной зале мог уместиться целый футбольный стадион. Скопления бликов, подобно пляшущим в бесконечном танце солнечным зайчикам, преломлялись, отражались от гладких поверхностей пола, стен и потолка, исчезали, а затем вновь появлялись; в траектории их движений таилась какая-то бесконечная цикличность. Всё видимое пространство залы занимали гранитные плиты, на одной из которых пришёл в сознание и Бойченко. Идеальная лилейность и соразмерность даже самых мельчайших деталей делали это место слишком правильным для того, чтобы оно могло быть реальностью. Гипнотический радиошум впитывался в кожу. Грел лёгкие изнутри. Ощутив это тепло, Антон понял, что не дышит. И голод, и жажда, и даже, казалось бы, вечная слабость в ногах покинули теперь его организм. Одни плиты так и продолжали пустовать; на других, материализуясь прямо из воздуха, возникали люди - одни так и лежали, боясь пошевельнуться; другие принимались жадно ощупывать себя и то, что под ними; третьи пытались звать на помощь или выкрикивали неразборчивые обрывки фраз.
Гул в ушах становился всё тише; на смену ему приходил ангельский женский голос, поющий красивейшую песнь. Антон подумал, что ничего прекраснее и мелодичнее ему слышать не доводилось.
Приветствуем тебя, дитя, в Дронариуме душ.
Укрыт вдали от мира он, от всех морей и суш,
Вдали от страхов и обид, вдали от жутких зол.
Убежище для тех, кто в темноте на свет пошёл.
О, друг, взываем, молим мы: останься с нами ты,
В покоях светлых, в царствии любви и доброты,
Готовы взяться за руки с тобой и млад, и стар,
Дронариум принял тебя, прими и ты наш дар.
Голос смолк, и только тогда Антон ощутил странное покалывание в одном из пальцев. Лёгкое покалывание это не вызвало боли; оно даже не показалось неприятным, но на фоне полнейшего отсутствия каких-либо раздражителей оно контрастировало, как чёрная клякса на листе бумаги. Бойченко посмотрел на безымянный палец левой руки - на нём возникло пять цифр. «4 4 6 6 2». Антон прикоснулся к надписи: непонятно откуда возникшее число походило на недавнюю татуировку, разве что зажившую. Новое место пребывания и не думало прекращать преподносить сюрпризы.
- Здравствуйте, - послышалось позади.
Бойченко обернулся: рядом стоял рыжеволосый мальчик. Одетый в белую тунику, тот походил на купидона. Розоватая, так и сияющая здоровьем кожа младенца. Карие глазёнки. Худенькие ножки, торчащие из-под хламиды. Такой же босой, на вид ему было года четыре, не больше, однако поздоровался он как взрослый: уверенно и смело. В его спокойной интонации звучало внеземное величие. Маленький незнакомец выглядел так невинно, что Антон не нашёлся, что ответить.
- Не волнуйтесь, - мальчонка указал пальцем за спину Бойченко, - идите туда.
Приметив неоднозначную реакцию Антона, тот улыбнулся и посеменил к соседней плите. Бойченко проводил его удивлённым взглядом. «Ангел? - подумал он, не сводя с мальчишки глаз. - Внешне только с ним и сравнится». Мальчонка излучал доброту; заботливое тепло не рассеялось даже теперь, когда он отошёл. Рядом сновали десятки таких же похожих ребятишек. Перебегая от плиты к плите, они окликали прибывших и просили их пройти к внушительной арке, расположенной в одной из гранёных стен залы. Умиротворённость пробудилась внутри Антона с новой силой, и он смело зашагал в указанном направлении.
Чем ближе Бойченко подходил к арке, тем больше та становилась. Украшенные сложными геометрическими узорами, боковые колонны её были высотой с хрущёвку. Бойченко сразу вспомнились древние храмы; Аль-Хазне в Петре, скала Абу-Симбел. Несмотря на простоту форм, эти могучие врата наверняка смогли бы выдержать давление титанов. Под перекладиной висела изумрудная табличка. «Зала Ожидания». Именно в сторону арки и тянулись спутанные вереницы прибывших; оглядываясь по сторонам, люди шли к ней, как беженцы, потерявшие крышу над головой. В одно из таких живых течений влился и Бойченко.
- Я не был мёртв, и жив я не был тоже, а рассудить ты можешь и один; ни тем, ни этим быть - с чем это схоже? - Антону вспомнился Данте Алигьери; более подходящих слов, дабы хоть как-то описать своё нынешнее состояние, он подобрать не смог. Антон не чувствовал биения сердца. В этом месте ничем не пахло, прямо как в лабораториях для сдачи крови. Утренняя чистота, стерильность и опять же белизна. Аж до слёз. У арки стояли памятники, но кем при жизни были эти мраморные великаны, Бойченко не знал. Мужчина, держащий глобус над головой; изящные изгибы делали его почти живым. Дальше - девушка, разглядывающая вазон с крохотным ростком. Огромные изваяния возвышались над очередьми подобно гигантам, но что самое удивительное, они не отбрасывали теней. Чувство чьей-то опеки нарастало с каждым взглядом на скульптуры. Всё это место напоминало колоссальную экспозицию какого-то футуристического барельефа. Великое, могущественное и окутанное тайной место; место, погружающее гостей в консистенцию безмятежности и безразличия ко всему.
Именно этого Антону так не хватало при жизни.
Он ощущал себя счастливым, как никогда прежде.
Вот оно, то самое желанное чувство. Чувство... покоя.
Мимо Бойченко прошла толпа ребятишек в белых одеяниях. Детей в этом месте было на удивление много, несмотря на то что прибывали в большинстве своём взрослые и старики. Антону стоило огромных усилий оторвать взгляд от интерьера: перед ним, переминаясь с ноги на ногу, плелась миниатюрная шатенка лет пятидесяти в больничной пижаме. Позади него шёл старик-азиат; он казался настолько древним, что уверенная походка, с которой он следовал за Бойченко, выглядела даже немного жутковато. Только посмотрев на старца, Бойченко вспомнил про Кимико. Он посчитал, что необходимо найти девушку - уж она-то сможет объяснить ему, что к чему, и что это вообще за место. Для рая – маловато нимбов; для земли – чересчур чисто и спокойно.
Вскоре процессия вошла в «Залу Ожидания», и в который раз за день Бойченко лишился способности говорить. Не смея оглянуться в поиске источника звука, он погрузился в ещё одну песнь, льющуюся в его разум подобно кристальному щебету родника. Ласкающий слух женский голос зачаровывал. Околдовывал и пленил с первых слов:
Каким ты был при жизни, наш долгожданный гость?
Дурных твоих поступков гора иль всего горсть?
Сумел ли полюбить ты, простить и не солгать?
С порочных грёз объятьями сумел ли совладать?
Взгляни на палец, числа там - приходит твой черёд.
И станет твоя жизнь видна насквозь и наперёд.
Не бойся, ощути покой – тебе здесь всё простят.
Будь ты рыбак или купец, будь вор ты аль солдат.
Огромный атриум поражал величественной грандиозностью. Если за стенами этого места и было небо, то потолок «Залы Ожидания» наверняка упирался бы в облака; если предыдущее помещение и казалось огромным, то по сравнению с атриумом оно было сравнимо разве что с предбанником бассейна. Ровные гранёные стены отливали золотом. Выложенный мозаикой купольный фонарь походил на пропитанные солнечными лучами фаски алмаза - он делал «Залу Ожидания» похожей на кафедральный собор. На праотца всех соборов. Охристо-пшеничные лучи просачивались сквозь жёлтые стеклышки и делали атмосферу ещё более теплой. Что находилось за мозаикой, видно не было... Солнце, жаровня, прожектора?.. В атриуме располагался парк с повсеместно разбросанными фонтанами во всё том же античном стиле, клумбами, беседками и скамьями, на которых сидели и лежали люди. Как недавно прибывшие, так и другие, облачённые в туники. Антон посчитал, что это местные. Сказка - единственное слово, которое всё это время крутилось у него на языке.
«Как там говорят? Жизнь похожа на зебру. Чёрные и белые полосы чередуются, а кончается всё задницей. Выходит, не такой уж и задницей... И даже, можно сказать, не кончается».
Как подсчитал Бойченко, в стенах атриума находилось десять арок. Три из них были закрыты: громадные каменные двери выглядели под стать местному интерьеру. Из остальных семи, в том числе и той, из которой вышел Антон, безостановочно шли люди. Очереди таких же изумлённых, таких же очарованных прибывших рассеивались по атриуму в поисках чего-либо, что укажет им на дальнейший путь.
Только присмотревшись, Антон заметил между арками десятки маленьких деревянных двёрок. Равномерно отдалённые друг от друга, они напомнили дверцы исповедален из старых испанских мелодрам. Над каждой из них висело медное механическое табло. Нарисованные на вращающихся барабанах цифры время от времени изменялись, а номера, которые они образовывали, становились больше. «4 2 3 1 1» - гласило ближайшее.
- М-дэ, практически как у нас в банке. Для абстрактного пространства как-то уж слишком бюрократично... – пробубнил Антон и снова взглянул на безымянный палец: числа так никуда и не пропали. Положившись на логику, он решил дождаться своей очереди, а пока у него есть время - попробовать найти Кимико. В успех этой затеи он верил с трудом, ведь людей в «Зале Ожидания» было несчётное количество. «Девчонка она резвая, тем более их две в одной. Быстрее отыщут меня, чем я их» - посчитал он.
* * *
Сев напротив фонтана, Антон откинулся на спинку скамейки. Раскидистые глицинии с ярко-фиолетовыми кронами стояли в стороне от выложенных жёлтым кирпичом дорожек. Переливающийся свет тускнел латунью, как на полотнах импрессионистов. Слева, на пестрящей зеленью траве, игрались одетые в сарафаны двойняшки. Сидящая неподалеку мать молча любовалась дочерьми.
«Скорее всего, автомобильная авария... - задумался Антон. - Мчали на природу. Вполне возможно, что с ними в машине ехала собака. Девчонки тягали её за хвост, спорили, смеялись. Псинка не обижалась: увиливала от них и еле слышно бурчала. Мама не один раз сделала дочкам замечание, но... они же дети. И тут раз - из-за угла на огромной скорости вылетает фура. Мгновение. Удар! Хлопок!.. и вот они здесь. А их родные… подумать только... - Бойченко взглянул на ладони; вспомнив про родителей, он ощутил покалывание в подушечках пальцев. - Они будут убиваться горем, не зная, что с их любимыми сейчас на самом деле. Сколько страданий удалось бы избежать, если бы они видели…»
Антон осмотрелся в поисках спасительницы, но снова тщетно. Мимо него просеменила пара детишек лет шести, одетых в белые туники; они держались за руки и что-то обсуждали. Со стороны это выглядело ненатурально: детский голосок и спокойная, сосредоточенная интонация ну просто не могли гармонировать друг с другом. Бойченко проводил парочку изумлённым взглядом, но тут его внимание привлекли двое мальчиков - те прятались за стоящим неподалёку деревом. Тот, что повыше, тыкал в Антона пальцем. Тот, что помельче - пожимал плечами. Ощутив на себе пристальный взгляд, мальчишки замерли и смолкли. Антон решил, что у него появилась прекрасная возможность завязать в этом месте своё первое знакомство. Он помахал рукой, подзывая парнишек к себе:
- Эй, вы двое!
Парочка переглянулась и с благоговением уставилась на Антона.
- Вы-вы, да! – повторил Бойченко, не прекращая махать. - Идите сюда.
Ребята гуськом подошли к нему. Бросая друг на дружку растерянные взгляды, они встали перед Антоном по стойке смирно; как сорванцы, собравшиеся выслушивать нудную лекцию о своём поведении. Бойченко нахмурился: он почувствовал себя учителем младших классов.
- Вы в курсе, что показывать пальцем неприлично? - строго спросил он.
- Простите нас... - жалобно извинился тот, что пониже ростом, с веснушками и худыми, похожими на тростинки, ручонками. - Мы просто это… Мы первый раз встречаем прибывшего.
- Самый-самый первый, - влез в диалог второй, плотный мальчуган азиатской наружности. Ярко-зелёные глазища так и сияли, а торчащие копны волос напомнили Антону себя после пивных попоек. - Администраторы сказали, что если мы хотим быть такими же, как они, то нам надо учиться встречать прибывших. Почему другим детям можно, а нам нельзя? Так нечестно.
Веснушчатый одобряюще закивал:
- И что, что мы младше? Мы тоже дети, имеем право.
Брови Антона сползлись вместе, точно гусеницы поздоровались. Неразбериха в его голове лишь усиливалась. Дети; прибывшие; теперь ещё и какие-то администраторы. «Что к чему?.. Так, без паники. Надо по порядку во всём разобраться. Не спеша разложить всё по полкам и вникнуть в суть творящейся здесь трансцендентальной беллетристики». Ребята топтались на месте, с любопытством разглядывая гостя. Антон потёр ладони:
- Итак. Раз уж я ваш первый, эм... клиент, или как тут у вас это называется...
- Прибывший, - хором поправили ребята.
- Хорошо, раз я - ваш первый прибывший, а вы - мои первые здешние друзья, то начнём с самого простого: со знакомства. Меня зовут Антон Егорович Бойченко. Официоза мне и при жизни хватило, так что можно просто Антон.
На округлом лице веснушчатого засияла довольная улыбка. Он протянул Антону руку. Второй мальчуган неуверенно покосился на щупленького коллегу, но поступил так же. Бойченко вздохнул: он полностью вошёл в роль няньки.
- Рано, ребятки, рано. Сами же вы не представились.
- То-о-очно... – протянул азиат. Наклонившись к другу, он прошипел сквозь зубы: - Вечно ты всё портишь, малой. Вот куда ты руки свои суёшь раньше времени?
- А сам-то что, лучше? – жалобно пропищал худой. - Сам только повторять и умеешь.
Азиат весь надулся; ещё чуть-чуть, и над головой его начнут собираться грозовые тучи.
- Что?.. Ах ты козявка, да я сейчас как пойду, как забуду про тебя навсегда...
- Так-так-так, тихо, - Бойченко миролюбиво поднял ладони. - Не надо скандалить. Если вы будете ссориться, никаких администраторов из вас точно не выйдет. Давайте по порядку, - Антон ткнул пальцем в веснушчатого. - Тебя как звать?
- Ваня Макеев.
- Русский?
- Не совсем, - тот пожал плечами. - Беларусь. Из Минска.
- Гм, почти земляк... - Бойченко задумчиво почесал затылок. - И сколько тебе лет, Ванёк?
- Когда я провалился под лёд и попал сюда, было десять. Сейчас - примерно восемь.
Антон не нашёлся, что ответить. Его озадаченность была вполне оправдана: ответ Вани нелогичен. Разве такое возможно?.. Попал сюда в десять, а теперь - восемь. И как изволите это понимать?.. На небритом подбородке Бойченко возникла морщинистая ямочка. Заметив ярко выраженное недопонимание гостя, Ваня добавил:
- Время наоборот. Вспять. Попадая сюда, все люди начинают молодеть. Дедушки становятся дядями, дяди становятся парнями, парни становятся мальчиками. То же самое и с тётями. Мы - одни из немногих детей, попавших сюда такими. Я всегда хотел стать взрослым, но тут... тут всё шиворот-навыворот. Потому-то в администраторы и берут самых меленьких - они пробыли здесь дольше всех. Завидую этим... - не подобрав слова, Ваня шмыгнул носом и подытожил: - Я не хочу уменьшаться... обидно...
Антон в бестолковом раздумье уставился на каменные своды. Только сейчас он понял, почему в Дронариуме так много детей. Если их, конечно, можно называть детьми. Время вспять - это что-то новенькое. Ещё попав сюда, Бойченко чувствовал, что здесь всё не так просто. Впрочем, никто другого и не ожидал: место, в котором оказываешься после смерти, просто обязано быть нашпиговано загадками. Пока у него имеются два языкастых паренька под рукой, медлить не стоит. Бойченко почувствовал себя шпионом, выуживающим из болтливых врагов пароли и явки. Веснушчатый молча хлопал ресницами. Антон перевёл строгий взгляд на азиата:
- Ну а тебя как звать, крепыш?
- Вэйж Зихао... – гордо представился зеленоглазый, притопнув ногой. - Вэйж – это значит «большой», а Зихао…
- Ясно, ясно. Откуда ты?
- Фудзян, что в Китае. И да, вы забыли спросить: мне двенадцать, а грузовик задавил меня в четырнадцать.
В голове Бойченко мелькнула мерзкая мысль о том, что он по-тихому начинает съезжать с катушек. С возрастом-то уяснили, но... дерзкий хулиган из поднебесной, в совершенстве балакающий на русском?.. В жизни, конечно, всякое бывает, но все в этом месте говорили на русском. С момента прибытия он не услышал ни единого иностранного слова.
- Допустим, это мне понятно, - проговорил Бойченко едва ли не про себя; голос его звучал пусто, как игрушка на новогодней ёлке. - Ты - Ваня из Беларуси, а ты - Вэйж из Китая. С первым вопросов нет: болтать на русском у них в порядке вещей. Но ты, Вэйж... У тебя даже акцента нет. Идеальное произношение. Как так?
Ребята переглянулись и игриво рассмеялись. Находясь в задумчивом волнении, Антон наблюдал за странным поведением мальчишек и чувствовал, как у него отнимается язык; маска воспитателя пропала с его лица, сменившись наивной физиономией простофили.
- Ха-ха... Как только... умершие... попадают сюда... - сквозь смех произнёс Вэйж, сбиваясь и путаясь, - то они, они... уф... - он отдышался. - Они начинают говорить на местном языке, сами того не замечая.
- Все прибывшие легко понимают друг друга, - шустро вставил Макеев. - И не надо всех этих школьных учебников и словарей. Язык тут для всех один. Хоть какой-то бонус: я терпеть не мог школу. Вторая смена ещё куда ни шло, но первая... буэ-э-э.
- Так здесь что-то типа того, что было до построения Вавилонской башни?
Парочка мигом прекратила лыбиться.
- Какой-какой башни?
Антона немного взбесило то, что над ним смеются дети - он прослушал их вопрос, после чего лишь лениво отмахнулся:
- Неважно. Кто из вас расскажет, что это вообще за место?
- Все называют его Дронариумом, - протараторил веснушчатый. - Других названий у него нет. Люди попадают сюда после того, как умирают, и живут, не испытывая того, что испытывали при жизни.
Бойченко опёр голову на руки: в его зрачках заиграли огоньки оживающего интереса.
- Что значит «не испытывая того, что испытывали при жизни»?
- Здесь все добрые... спокойные... - Ваня развёл руками. - Тут нет убийств, нет преступлений. Вообще нет злодеяний. Местные не хотят кушать и не хотят пить. Может быть, как раз из-за этого. Мы даже не дышим. Тут всегда царит мир, и каждый имеет право делать то, что вздумается: спать, гулять, читать, общаться. Иногда тут бывает скучно: нет телека и интернета... но в остальном - красота. Безделье будь здоров.
- Забавно. И что со мной будет дальше?
В дело вступил Вэйж: он с важностью показал Антону безымянный палец.
- У всех, кто сюда попал, вот тут появляются цифры. Личный номер или типа того.
- Верно, и у меня такой есть, - зачарованно кивнул Бойченко.
- Отлично. Теперь ждите, пока придёт ваша очередь. Ждать придётся долго. Я проторчал часа три, не меньше. Это так, к слову - со временем тут проблемы. Часов нет, а если кто-то с ними сюда и проскакивает, то стрелки вспять поворачиваются. Да и то на каждых своё время, так что такой меры тут нет... Так вот, о чём это я?.. Ах да, придёт ваша очередь - пройдёте регистрацию у администраторов, что сидят во-о-он в тех… - Вэйж указал на узкие дверцы с табло над ними, - маленьких комнатушках. Мы называем их Исповедальнями. Все бывают там только один раз - после того, как прибыли в Дронариум. Потом ни-ни. Я пытался как-то пролезть, но бесполезно... Кстати, в дверях со стороны петель есть щель. Если постараться, можно подслушать чего. Подсмотреть вряд ли получится: потёмки внутри, хоть глаз выколи. Администратор поздоровается, а потом достанет книжку. Лично моя чем-то напоминала медицинскую карточку... А, может, она одна на всех? Честно говоря, я не в курсе... Потом он увидит в ней всю вашу жизнь. Ничего от этой пакостной книжонки не скроешь. Администратор начнёт её рассматривать, читать, листать. Будет о чём-нибудь спрашивать. Может немного на мозги покапать. Затем вам присвоят персональную комнату в жилых секторах, и всё - отдыхайте до звонка.
Вэйж махнул в центр атриума, и только сейчас Бойченко заметил там уходящую вглубь лестницу. Широченную, с сотнями ступеней, сливающихся издалека в ровную ребристую поверхность. На некоторых ступенях лежали люди - казалось, они загорали под ласкающими лучами купольного фонаря. И ведь это была только видимая её часть. Если эту лестницу и можно было с чем-то сравнить, то с громадной, опущенной под углом в таз, стиральной доской.
- Комнат там тысячи, – с важностью заверил Вэйж.
- Ты что, считал что ли? – съехидничал Ваня. – Больше. Наверное, миллионы.
- Да я же образно, глупая ты малышня.
- Сам ты малышня.
- Сейчас пойду в Минарет и забуду про тебя.
- Ой, ты только это и можешь.
Вэйж начал надвигаться на Ваню подобно ледоколу на льдину:
- Ну всё. Или ты извиняешься, или я...
- Так, а ну прекратили! - теперь Антон даже не старался выглядеть суровым; у него это вышло спонтанно, само по себе. Он рывком повернулся к Ване. - Ты сейчас расскажешь мне, что за комнаты. А ты, Вэйж, не влезай, пока я не разрешу, идёт?
Лицо веснушчатого озарила ухмылка; Ваня бросил на азиата важный взгляд и прищурился, всем своим видом показывая, кто здесь свой. Вэйж насупился, но в его глазах не было заметно ни тени зависти, ни холода обиды, разве что блеск игривого задора.
- Комнат тут и правда много, - затарахтел Макеев; его писклявый голосок напоминал пиликанье синицы. - Атриум - это так, верхушка кулича. Спуститесь по лестнице - окажетесь в жилых секторах. Там есть и площади, и улицы, и перекрёстки. То, что здесь, сверху – это так, лишь перевалочный пункт Дронариума. Кто-то приходит сюда почувствовать себя под солнцем, кто-то – поискать среди прибывших родственников и друзей. Внизу есть районы для старичков, есть районы отдельно для взрослых. Больше всего их, конечно, для детей. Для них отведена целая зона. Детский Митреум. Мы с Вэйжем как раз оттуда. Все дети там живут: и те, что прибыли сюда детьми, и те, кто ими стали. Если будет настроение, то заходите в гости.
- Скорее уж «заползайте», - Вэйж рассмеялся. - У нас там потолки низковатые. Зато уют внеземной, и-хи-хи... - он захихикал над своей же шуткой.
- Маленькие комнатки, коридорчики и практически никаких взрослых, - подтвердил Макеев. - Жалко, что лишь внешне: терпеть не могу, когда меня отчитывают старикашки, которые выглядят младше меня.
Вэйж повернулся к Ване и хлопнул в ладоши:
- Вот так совпадение. Когда ты учишь меня жизни, я чувствую то же самое.
Антон уже собирался снова сделать коренастому замечание, когда за спиной послышался обиженный девичий голосок:
- Ах вот вы где!.. Вы почему меня не подождали?
Все трое обернулись: к ним семенила крохотная девочка с белокурыми кудрями и большим розовым бантом. Антон вспомнил Мальвину из фильма «Буратино». Даже голос один к одному, не говоря уже о внешности. Девочка едва ли не подлетела к скамейке. Сев на самый её краешек, она поправила снежную тунику, затем подтянула бантик, и только потом ткнула пальчиком в веснушчатое лицо Вани:
- Вот ладно Вэйж, он всегда вредный, но ты... Вы почему меня не подождали, а? Мы же собирались встретить прибывшего вместе.
Мальчишки стыдливо опустили головы. «Эта прелестная леди держит пацанов в ежовых рукавицах» - посчитал Антон, разглядывая кроху. Бархатное личико той порозовело, пухленькие губки надулись; казалось, она вот-вот заплачет навзрыд.
- Вы хотите, чтобы я перестала с вами дружить?.. Хотите, чтобы я сходила в Минарет и забыла вас, да?.. Хотите?
Бойченко почуял озоновый запах надвигающейся на его новых друзей истерики. Мужская солидарность дала о себе знать - он решил вмешаться и не допустить разлада.
- Привет, солнышко, - ласково обратился Антон к девочке.
Та уставилась на Бойченко с удивлением, близким к ужасу. Вскочив со скамейки, она встала между мальчишками и прошептала Ване на ухо:
- Вы уже встретили прибывшего?
- Угу... - огорчённо признался тот.
Голубые глаза крохи распахнулись ещё шире, и та вцепилась в подол туники. Воцарилось неловкое молчание. Бойченко решил взять инициативу на себя: он осторожно протянул девчушке руку, но потом посчитал, что со стороны похож на педофила, предлагающего конфетку, и спрятал руки в карманы куртки.
- Я Антон. А тебя как звать?
- Селестина, - прошептала та, не отрывая взгляда от босых ножек.
- Она у нас скромница... - встрял в беседу Вэйж. - Мы ей предлагали пойти с нами, но она сказала, что стесняется. Вот мы и выдвинулись без неё.
- А вот и неправда. Я просто хотела принарядиться.
Ребята принялись спорить, выясняя, кто из них прав. «Даже здесь они умудряются ссориться. Всё-таки что-то земное тут есть» - подумал Антон и присмотрелся к ближайшему табло. «4 3 8 1 1». Бойченко удивился тому, что очередь продвигается так быстро. Несмотря на то, что время в Дронариуме тянулось очень медленно, треть прибывших до него осталась уже позади. Антон почесал затылок: он считал себя крайне нетерпеливым человеком. Высидеть очередь в поликлинике было для него чудовищной мукой, но здесь... Туманное безразличие ко всему не позволило даже цокнуть языком. Троица и не собиралась прекращать спор, и Антону это надоело.
- А ну угомонились! - гласно потребовал он.
Дети затихли и посмотрели на Бойченко так, будто он превратился в злого колдуна; они явно отвыкли от того, что кто-то повышает на них голос. Антон почувствовал себя неловко. Он не хотел привлекать к себе внимания, посему снизил голос на два тона:
- Давайте не будем ссориться, хорошо? Решим всё по-честному. Я предлагаю сыграть в игру. Хотите?
Ребята закивали почти синхронно - недавнее напряжение растворилось в тёплом воздухе атриума, будто никто и не спорил вовсе.
- Скоро на табло появится мой номер, и я пойду к администратору. Верно?
- Угу-у-у... - промычал Вэйж.
- Раз я в этом месте плохо разбираюсь, мы поступим вот как: каждый из вас расскажет мне про Дронариум что-нибудь особенное. Каждый своё. И по порядку. Тот, чей рассказ понравится мне больше всего, победит. И именно того я порекомендую администратору, который меня примет. Справедливо, согласны?
Ребята переглянулись; их неуверенность тут же сменилась пылким духом соперничества.
- Вот и замечательно, - сцепив пальцы, Антон смерил детишек испытующим взглядом. - Селестина пришла последней, поэтому мы… - он постарался сделать знатное выражение лица, - как истинные джентльмены, уступим право рассказывать первой ей.
- Антон Егорович прав, - согласился Ваня.
Вэйж сложил руки на груди: он впервые выглядел серьёзным.
- Справедливо.
Секунд пять Селестина молчала, на лбу ее возникло три маленьких морщинки - девочка размышляла, чего бы такого особенного поведать Антону. Когда она начала говорить, все посторонние звуки, голоса, шумы и даже ангельская песнь ушли на задний план.
- На западной стене Дронариума, что прямо над Детским Митреумом, находятся десятки высоких башен. Они называются Минаретами...
- Да это же неинтересно, - перебил её Вэйж.
- Не встревать! – Антон пригрозил ему пальцем. - Хочешь выбыть из игры?
- Молчу-молчу.
- Я посмотрю, что ты расскажешь... - повернувшись к Селестине, Бойченко произнёс: - Не слушай его, милая. Продолжай. Мне очень-преочень интересно.
Девочка вздохнула и заговорила снова, уже увереннее:
- Вход в эти башни свободный. Любой может прийти туда. Младшие рассказывали, что там можно попросить забыть о чём-либо, и ты сразу же про это забываешь. Если твоя жизнь была плохой, то ты приходишь в Минарет, просишь помощи, и всё: ты этого не помнишь. Ещё я слышала, что там можно и наоборот сделать: вспомнить любой момент из жизни. Можно даже спросить, что было бы, если бы ты сделал так, а не эдак, и увидеть, что произошло бы потом. Почти как работа над ошибками.
- Хм, любопытно. И много туда людей ходит?
- Немало, но я знала только двоих. Сейчас их здесь уже нет.
«Их здесь уже нет...» Бойченко задумался над последними словами Селестины. Если тех людей тут уже нет, значит ли это, что Дронариум - это не конец? Надо бы узнать, куда они деваются после. Если никто из детишек, конечно, не разъяснит ситуацию по своей воле.
- Спасибо тебе, Селестина. - Антон повернулся к Макееву. - Теперь ты, Ваня.
- А я? – возмутился Вэйж.
- А ты последний, потому что ты постоянно споришь.
Злорадно хихикнув, Ваня сразу же перешёл к повествованию:
- На другом конце Дронариума; в месте, где улицы упираются в огромную круглую стену с виадуками и Минаретами, находится один очень длинный и очень таинственный коридор. В другом конце этого коридора стоят высокие врата. Они открываются только в те дни, когда начинается Колокольный Звон...
- Про Звон я хотел рассказать. Я, я, я! - чуть ли не рыдая запричитал Вэйж. - Так нечестно!
Бойченко настолько сильно хотел услышать продолжение, что даже не стал его ругать; он похлопал Вэйжа по плечу, как брат хлопает брата.
- Спокойно. Начнёт Ваня, закончишь ты. Поровну, окей?
- О, ладно.
- Вот и замечательно, - Антон кивнул веснушчатому. - Иван, прошу вас, продолжайте.
- Колокольный Звон невозможно пропустить или не услышать. Он настолько громкий, что проникает в каждый закоулок Дронариума. В каждую его комнатку, каждый тупик, каждую щель. И вот тогда-то здесь начинается настоящий праздник. Местные зовут друг друга и направляются к тому самому коридору. Спустя некоторое время Звон сменяется голосом, который начинает перечислять имена.
Ваня замолчал. Антон вопросительно уставился на него: он жаждал знать больше.
- А дальше-то что?
- Можно я, можно я, можно я теперь? – принялся настойчиво причитать Вэйж, суя руку прям в лицо Бойченко; один в один как отличник, просящийся к доске. Антон смирился с его назойливостью почти сразу же - впервые она могла сыграть ему на руку.
- Имена голос говорит, как попадётся, - с жаром затараторил коренастый; он выглядел так, словно уже предвкушал победу. - Я не раз слышал имена друзей и соседей. Люди приходят и уходят, а меня голос почему-то не называет. Вечно все игнорируют Вэйжа... Надеюсь, я смотаюсь отсюда прежде, чем стану умотанным в пелёнки молокососом... - он поморщился. - Пока голос говорит имена, начинается шествие. Те, кто услышали своё имя, выстраиваются в ряды, берутся за руки и идут по коридору в те самые врата.
- И что там? Что происходит с теми, кто вошёл внутрь?
Вэйж беспечно развёл руками:
- Если бы хоть кто-то знал. Оттуда светит яркий свет; кажется, будто на солнце смотришь. Никто из ушедших так и не вернулся. Дорога в один конец. Одни говорят, что за дверью нас ждёт наша следующая жизнь. Перерождение, реинкарнация и все дела. Я и сам за этот вариант. Большинство за него... Другие думают, что ушедшие попадут в ад и муки их будут вечными. Пессимисты, воротит от таких... Третьи верят, что там они встретятся с создателем и сольются с ним в нирване, наступит чудо единства. Что же на самом деле происходит потом, никому не известно. Но одно я могу сказать точно... - Вэйж потряс пухлым, похожим на сардельку, пальцем, - никакой религией в этом месте и не пахнет. Заветы, заповеди, грехи... со временем про них забывают все. Чем дольше ты здесь торчишь, тем безразличнее тебе на то, что с тобою станет... Местная атмосфера рано или поздно убаюкает каждого... Колокольного Звона не было уже давно, и некоторых это пугает. Перенаселение и голод нам не грозят, но бродят слухи, что что-то пошло не так. Особенно после того, как три последних Покоя Прибытия перестали присылать прибывших, - он кивнул на закрытые каменными плитами арки. - Вопросы есть, да только всем начхать.
Азиат замолчал и, поочерёдно посмотрев на противников, ухмыльнулся. Те украдкой поглядывали на Бойченко и ждали строго решения единоличного жюри.
- Эм... это всё весьма необычно... - Антон до сих пор витал в омуте глубокомысленных рассуждений. Столько диковинной информации, противоречащей здравому смыслу и полученной за один присест, попросту не умещалось в голове. С одной стороны, все эти истории создали в его фантазии хоть какие-то образы; с другой - большая часть этих образов наверняка была надуманными местными сплетнями. - Теперь надо бы выбрать победителя, да?..
Лишь звуки торопливых шагов, непривычно быстрых для этого места, сумели вырвать его из полусонного состояния.
- Наконец-то. Я уж было подумала, что ты не проскочил, - Кимико как ни в чём не бывало подсела к Антону, поджав под себя теперь уже босые ноги. Педикюр оказался таким же глубинно-чёрным, как и маникюр. Даже в Дронариуме от неё всё так же пахло сиренью. Заметив выстроившихся перед Антоном детей, она спросила: - Что за утренник ты здесь устроил?
Внезапно возникшая незнакомка заставила всех троих смутиться: дети попятились, как испуганные котята. Антон представил их по очереди:
- Этот - Ваня, это - Селестина, а это - Вэйж. Они любезно объяснили мне, где я нахожусь.
- Вау, какие умницы! - с показушной вежливостью отрезала Кимико. Несомненно, внутри нее сейчас рулила Задира; скорее палка выстрелит, чем Тихоня научится язвить.
- А это Кимико Аоки. Я с ней… - Антон хотел было продолжить, но спутница поспешно перебила его:
- Послушайте, ребятишки. Нам с господином Бойченко нужно кое-что обсудить. Наедине. Вы идите, идите куда-нибудь. Занимайтесь и дальше своими делами, хорошо?
С подозрением покосившись на девушку, мальцы отошли от скамейки на два шага. Селестина подёргала Бойченко за рукав.
- А кто победил, мистер Антон? - тоненьким голосочком пропела она.
- Вы все победили... - Бойченко, сам того не осознавая, поправил Селестине бантик. - Я передам администратору, что вы все молодцы и очень сильно помогли мне. Особенно ты.
Девочка радостно захлопала в ладошки, и троица вприпрыжку устремилась к лестнице. Вскоре их голоса растаяли в шуршащем многозвучии Залы Ожидания.
- Где тебя носило? – возмутилась Кимико, пододвигаясь к Антону ещё ближе. Ощупав лежащие в его внутреннем кармане листы, девушка откинулась на спинку скамейки; она впервые выглядела расслабленной.
- Очнулся на плите, как и все. Пришёл в себя после увиденного, послушал песенки и притопал сюда, где и познакомился с этими детками. Я... я до сих пор не могу поверить в то, что всё ещё жив... – Антон закинул руки за голову и уставился на мерцающий купольный фонарь. - Я никогда не верил в подобные вещи. Закоренелый материалист. Но... здесь так спокойно. Никакого сравнения с реальной жизнью.
- Те же слова мне сказала и Тихоня, когда мы впервые оказались здесь. «В этом месте царит такая умиротворённость, хочется сидеть и просто ни о чём не думать». Но ты же читал про нас: тишь да гладь - это не ко мне. В Дронариуме даже музыки нет... не считая, конечно, этих заунывных стишков. Одна детвора, действующая на нервы... - Кимико сладко зевнула. - Но всё это теперь неважно. Главное, что наш план сработал. Ты именно тот, кого мы так долго искали. Сто пудов.
- Складывается впечатление, что вы знаете меня лучше меня самого, - буркнул Антон.
Задира задумчиво покачала головой:
- С одной стороны - да, с другой - нет.
- Может, добавишь в горькое тесто моей жизни пару щепоток конкретики?
- Я бы с радостью, да только толкователь из меня так себе... - девушка прикусила губу; поозиравшись по сторонам, она перешла на шепот: - Помнишь главу про «Чёрный ход»? Мы с Тихоней тогда удивились не меньше твоего. Мир, понимаешь ли, устроен абсолютно не так, как мы когда-то предполагали. По сути, в этом нет ничего удивительного: тысячи когда-то верили, что земля плоская и стоит на трёх китах. Как она может быть круглой? Инквизиторы назвали эту теорию ересью, но спустя несколько веков выяснилось, что зря... Сейчас похожая ситуация. Мир, понимаешь ли, не плоский и даже не круглый. Мир - это... это просто сон. А у каждого сна есть какое бы то ни было толкование. Да, согласна, в большинстве сонников написан сущий бред, но... вообрази на секундочку, что каждый твой сон влияет на чью-то реальность. Что каждая твоя мысль, каждая твоя эмоция оставляет на реальности другого человека неизгладимый след. Это квантовая запутанность плюс буддизм, детка... - Кимико тяжело вздохнула. - Сама запуталась, да ещё и тебя запутала.
- Вообще нифига не понял, - с присущим ему скептицизмом изрёк Антон.
- Спокойно, сейчас зайдём с другого фланга. Слыхал про кота Шрёдингера?
- Ну... краем уха.
- Хорошо, тогда представь: валяешься ты на диване, в руках у тебя монетка, а перед тобой - перевёрнутая обувная коробка, под которой прячется твой Барсик. Ты подбрасываешь монетку, и после этого образуется два варианта событий. Выпадает орёл - кот возьмёт да и умрёт. Решка - кот останется жив и будет дальше сидеть под коробочкой, вылизывать причинное место и мечтать о сиамской кошечке из подъезда напротив. Ты подбрасываешь монетку, но не успеваешь её поймать; она закатывается под диван. Что с Барсиком? Он жив или мёртв?
Антон глубоко задумался. «Попахивает парадоксом? Или это не из той оперы?»
- Кот оказывается в состоянии суперпозиции, - опередила его Задира. - Пока ты не отодвинешь диван и не посмотришь на монетку, он и жив, и мёртв одновременно.
- Разве такое возможно?
- Возможно. Когда ты отодвигаешь диван - вуаля! - вселенная расщепляется. Был один Антон, а стало два. Один видит решку, обливается слезами счастья и обнимает невредимого Барсика. Второй Антон находит орла и рыдает над коробкой. Кот будет либо жив, либо мёртв, но!.. пока ты не увидел монету; пока у результата нет наблюдателя, обладающего несомненными достоинствами в виде зрения, и, как минимум, ясного сознания - Барсик будет находиться в подвешенном состоянии «между небом и землёй», готовый в любой момент раздвоиться и тебя заодно раздвоить.
- Это я понял. Да только к чему весь твой ликбез?
- К тому, что единственный на данный момент человек, который способен постоянно находиться в состоянии этой самой суперпозиции - это ты!
«К такому жизнь меня не готовила... - подумал Антон, разглядывая нестриженые ногти на своих ногах. - Услышь я от кого такое пару недель назад - посоветовал бы навестить психиатра. Но теперь, когда я умер... теперь смысла отпираться нет».
- Выходит, я могу решать, кому жить, а кому умереть?
- Не так буквально, но практически... - Задира принялась перебирать кончики локонов. - Если ты читал главу с негодяем Фальстрёмом внимательно, то заметил, что, согласно теориям Кишимото Янури и Старшеньких, все души связаны. Они, гм... как одна громадная душа, которая вбирает в себя остальные души. Суть кроется в том, что ты как-то связан с этой огромной душой. Если всё пойдёт по плану, и ты продолжишь накапливать силы - ты сможешь менять реальность на ходу. За этим ты нам и нужен, Антон. В этом твоя фишка, сечёшь?
Бойченко молчал; с того самого момента, как услышанное дошло до него в полной степени, о стенки его черепной коробки билась, как заблудившаяся муха, одна-единственная мысль: «о-бал-деть».
- Блин, да как же так? Я ведь по жизни неудачник неудачником.
- Дело не в удаче или неудаче, - отмахнулась Кимико. - То, что тебе достался такой бонус – наислучайнейшая случайность из всех возможных случайностей. Ты не экстрасенс, не избранный, в твоих венах не течёт кровь древнего дракона. Просто так сложилось. Бинго.
- М-да уж... - Антон повёл подбородком. – Умеешь ты подсластить пилюлю.
Задира встряхнула его за плечи:
- Эй, не спеши печалиться. Тихоня попыталась свести всё в одну гипотезу. Она считает, что ты обрёл способности благодаря тому, что Давид спас тебя от гибели. При этом он спас тебя, потому что ты буквально примагнитил его своими грядущими способностями. Причинно-следственная связь накрылась, в равенствах вселенной произошёл сбой, и теперь ты - автономная единица. Ты сам по себе. Плавающая точка, икс, переменная - называйся, как хочешь. То, что произошло потом, повлияло на то, что произошло до этого. Ты как герой комикса, что выполз из рисунка и взял в руки карандаш. Как бы там ни было, мы с систер действуем по указаниям Феи, так что во всех тонкостях нам ещё предстоит разобраться. Тихоня передаёт, что над окончательной теорией ещё корпеть и корпеть, но!.. рано или поздно все шестерёнки состыкнутся. Вот тогда-то мы с тобой и поймём окончательно, что к чему.
Пощёлкивающие табло наигрывали мелодию: на пару с приглушённым эхом Дронариума она образовывала завораживающий эмбиент. Бойченко уловил его только сейчас. Вся эта спутанность, с треском по швам, но всё-таки поддающаяся, начинала увлекать его не на шутку.
- Даже если я и обладаю какими-то способностями, я понятия не имею, как их использовать.
Задира сделала такой широкий жест, словно описывала внушительные размеры Солнца:
- Теперь ты можешь выбирать, чему выпасть: орлу или решке. Помнишь, как после встречи с Тихоней в ботаническом саду тебя тормознули дорожные инспектора? Это была финальная проверка. Если бы не её предупреждение, их бы там не оказалось. Старшая сказала, что тебя остановят, а ты в это поверил - они появились там и остановили тебя. Старшая сказала, что будет погоня, а ты поверил - они погнались за тобой. Старшая сказала, что дождь кончится через две минуты - ты поверил, и дождь закончился. Ты строил реальность, сам того не осознавая, Антонио. Ваша встреча на лекции; номер, по которому ты дозвонился до Старшей; наш побег из банка. Ты читал книгу и проектировал все эти события на подсознательном уровне, прям как и «Чёрный ход». Скажу даже больше: ты проектируешь их до сих пор.
И вновь Бойченко упустил нить понимания. Убеждённость в основах мироздания уступила место жгучему недовольству своей примитивной логикой.
- Невероятно... - он промолвил это так, словно к нему в форточку заглянули зелёные человечки. - Выходит, в моём случае мысль первичнее материи?
- В десяточку. В присланных данных упоминалось, что квантовым частицам присуща «свобода воли»...
- Ты хочешь сказать, что я.... что на самом деле... - от волнения Антон не мог подобрать нужных слов. - Получается, эти квантовые частицы... исполняют мои приказы?
- Ты уже понемногу приказываешь им, хотя даже не подозреваешь об этом. Представь, что начнётся, когда ты научишься контролировать потоки грядущих событий?.. - Кимико с опаской осмотрелась. - Не мусоль себя теорией, даже Тихоня пока не в состоянии уловить все нюансы. Усвой одно: теперь ты очень важная фигура с крайне неординарными способностями. Гоголон был царём в «Союзе», а ты вот-вот станешь таким в реальности. Ты как живая бомба замедленного действия, которая теперь нужна всем. Так что... советую держать ухо востро: те, кто охотятся за тобой, способны перевернуть вверх тормашками даже Дронариум.
- Безумие какое-то... - Антон вскочил со скамейки: у него ажно в глазах потемнело. На миг ему почудилось, что его череп захрустел, как переспелый арбуз в руках коренастого таджика. Бойченко прошёлся взад-вперёд, придерживая переносицу; снова сел. Он уже собирался грязно выругаться, даже рот открыл... но передумал. Пищи для размышления - будь здоров. Для начала пойдёт, и на этом спасибо.
* * *
Люди проплывали мимо подобно заблудшим в лимбе душам. Одни с видом, словно потеряли что-то, другие - прогуливаясь без какой-либо цели. Третьи и вовсе стояли на месте, будто по щиколотки увязли в трясине апатии. Господствующая в Дронариуме безмятежность лишь усиливалась. Казалось, чем дольше находишься здесь, тем глубже тебя засасывает воронка душевного покоя. Антон потянулся. Дабы не угодить во владения Сомнуса, он решил выяснить у спутницы причины всей этой катавасии:
- Почему всё так обернулось?
- О чём ты?
- Ну... с чего всё началось?
- Более чем уверена, что во всём виновата Старшая.
- Которая созванивалась с вами?
- Точняк. Мы и сами с ней толком не пообщались; походу, всему в будущем пришла окончательная кабзда. Не огорчайся, но мы с Тихоней знаем не больше того, что в книге.
- Я не успел её дочитать.
- А мог бы, когда прибыл. Мы ведь её за этим и распечатывали... - Кимико строгим взглядом просканировала присевшую на соседнюю скамейку афроамериканку. - Судя по содержимому этой книжонки, грёбаный Давид знает больше всех нас. Видимо, он тоже как-то связан со Старшей. Его книга - ключ к пониманию ситуации. Поэтому даже не думай сачковать: дочитать её тебе придётся в любом случае.
Бойченко решил высказать всё как есть: он вспомнил, как Задира падка на искренность.
- Прости, виноват. Сначала читал, но последние пару дней мне было совершенно не до книг.
- Ла-а-адно, тут я тебя понимаю... Уверена, больше всего тебя интересует тот чёрный призрак.
- Это джинн? Демон? Какой-то языческий бог? Как он исполняет желания? И зачем ему мне помогать?
- Помогать? Пф, не смеши! И дураку ясно, что он просто хочет тебя подкупить! - интонация девушки прозвучала более чем обиженно. - Выложу по порядку. Старшая Кимико дала нам указание найти тебя. Больше никаких подробностей она не сообщила. Потом, в «Союзе», нас чуть не прикончила эта зараза, что типа помогла тебе, но Давид подоспел в последний момент и... - лицо Кимико переменилось; весь её прежний покой затмился волнением. - Блин, да как же так...
Вскочив на ноги, японка указала на ближайшее табло. «4 4 5 1 5».
- Мой номер, придётся идти, - схватив Бойченко за руку, Задира потащила его к Исповедальням; крепкая хватка была ей совершенно не к лицу. - Лишнее внимание нам сейчас ни к чему. Надо быстренько разделаться с местными формальностями. Затем отыщем отца Родиона и отправимся к Минаретам. Ох, как же я обожаю импровизировать.
«Ещё же и третий есть, Родион какой-то... - задумался Антон; засыпать иностранку очередной порцией вопросов он не решился. - Не знаю, как должны сойтись созвездия, чтобы я хоть немного вник в ситуацию. Надо было действительно сидеть дома и читать книгу. Без докторской степени по пространственному мышлению тут не разберёшься». Подойдя к Исповедальне, Кимико открыла дверь и шагнула в комнату. Антон попытался войти следом, но врезался в невидимую преграду. Девушка обернулась:
- Если номер не твой, то входа нет. Жди снаружи.
«Теперь понятно, о чём говорил Вэйж». Дверь захлопнулась, и Антон снова остался наедине с собой и своими мыслями. Его не устраивало то, что Кимико помыкает им как вздумается. Он чувствовал себя использованными бахилами. Однако есть ли у него выбор? Правильно: выбором тут и не пахнет. Бойченко прикусил губу; в его голове мелькнула безумная затея - подслушать разговор японки и администратора. Почему бы и нет? Авось проскочит какая-нибудь важная деталь. Присев на корточки, он приставил ухо к щели и прислушался.
- Прошу вас, присаживайтесь… - монотонный, едва ли не плаксивый голосок однозначно принадлежал не Кимико.
- Благодарю, - коротко ответила та.
- Вы знаете, где вы оказались?
- В Дронариуме.
- Совершенно верно. Дронариум - это место, куда попадают…
- Давайте ближе к делу.
- Эм... как скажете. Что ж, взглянем на вашу жизнь.
До чего же паршиво слышно. Словно говоришь по мобильнику, а коллеги во весь голос обсуждают вчерашний корпоратив. Бойченко заткнул второе ухо пальцем. Только он сделал это, как на его плечо легла чья-то рука. Антон подумал о том, что попался, и теперь его выпрут отсюда. Он даже представил, как его выводят из атриума на глазах у ошеломлённых местных и скармливают пышущему огнём Церберу. Обернувшись, Бойченко с лёгкостью выдохнул: рядом с ним стояла старушка. Судя по синему жакету и длинной клетчатой юбке, такая же недавно прибывшая, как и он.
- Я чем-то могу вам помочь? - поинтересовался Антон, даже не вставая.
- Вы не видели здесь молодую девушку? Блондинку с голубыми глазами. Её зовут Людмила, она моя дочь.
- Нет. Скорее всего, не видел.
- Может быть вы...
- Я не видел никакую Людмилу, извините.
Антон отрезал резко и громко: он терпеть не мог, когда его отвлекают. Тем более он не любил повторять дважды - ему этого и на работе хватало. Жалобно закивав, старушка направилась к собравшейся неподалёку толпе детей. Ещё завидев её, Бойченко посчитал, что женщина немного не в себе. Тусклый взгляд; медленные, рассеянные движения. Что-то подобное он наблюдал у соседки снизу, Ольги Михайловны. Слепота, да ещё и в комплекте со старческим склерозом. Иногда Михайловна путала его квартиру со своей; иногда зависала на лестничной клетке и стояла так, пока не щёлкнешь пальцами. «Может, и с этой та же история?.. Неважно». Антон выбросил воспоминания из головы и вернулся к подслушиванию.
- Отличные успехи в математике уже в пять лет, - медленно проговорил администратор. - Поразительно… Мне не часто доводится принимать настолько одарённых личностей. Это достойно похвалы. Так, что ещё?.. - послышался шелест переворачиваемых страниц. - Удивительные стремления к знаниям. Замечательные оценки. У вас необычный характер: вы умудрялись совмещать науку и спорт. Бесконечная сила воли и...
Администратор замолчал на полуслове. Затяжная пауза показалась слишком долгой для того, чтобы быть просто паузой.
- Что-то не так? - спросила Кимико.
- Минуточку... - внутри скрипнула дверь. Бойченко прислушался на максимум: он почувствовал, что может упустить что-то важное. «Может, её сейчас станут отчитывать за старушку Кишимото и прочие выкрутасы? Вот и доигралась, всезнайка». Когда дверь скрипнула снова, в комнате появился кто-то ещё.
- Что произошло? - голос второго был ещё писклявее.
- Взгляни. Ты когда-нибудь видел такое?
Нервно зашелестели страницы.
- Невероятно. Впервые сталкиваюсь с чем-то подобным.
- Я тоже. Думаешь, это разрешено правилами?
- Понятия не имею.
- И как мы поступим в таком случае?
- Надо связаться с Синклитом Квазариан. Решим этот вопрос немедленно.
Бойченко почувствовал, в каком напряжении находится Кимико. Он и сам взволновался не на шутку: что-то у них там явно пошло не так. Снова скрипнула дверь.
- На вашей совести немало грехов... - промямлил администратор, когда шаги его помощника стихли.
- Да, и я очень сожалею об этом, - голос Кимико оставался ледяным, и она ну точно не сожалела.
- Меня беспокоят не ваши проступки. Думаю, вы догадываетесь, что именно.
Девушка промолчала. Под кем-то из них двоих протяжно заскрипел стул.
- Данные указывают на то, что вас здесь быть не должно...
Стены атриума сотряслись от громогласного удара, гулким эхом пронёсшегося по всей Зале. Антон вздрогнул. На долю мгновения всё в этом месте затихло. Взоры людей, словно стрелки тысяч компасов, устремились в одном направлении – на двери одной из трёх закрытых арок. Именно из-за них и донёсся мощнейший грохот. Каких-то десять-двадцать секунд пребывающие в атриуме люди молчали, а вскоре продолжили свои дела, не придав произошедшему значения. Антон посчитал, что для Дронариума это - норма. В конце концов, мало ли что может происходить в Чистилище. Но не успел он и ухо к щели прислонить, как удар повторился вновь, только теперь в разы громче. Пол под ногами заходил ходуном, и Бойченко почувствовал, как за воротник куртки сыпется песок. На этот раз все до единого замерли, как статуи. После всей малоподвижной суматохи зловещая тишина Залы Ожидания пробирала до костей. Время не заставило себя ждать - грохот повторился вновь; он раздражал своей невозмутимой настойчивостью. Затем произошло то, чего никто из местных и прибывших наверняка не ожидал: свет во всём зале потух, погрузив колоссальное пространство в кромешный мрак. То, что светило из-за мозаики на потолке, всё-таки не было солнцем, и Антон ощутил в коленях дрожь. Тепло дня сменилось влажной прохладой. Песнь, до этого играющая по кругу, смолкла. Где-то рядом вскрикнула женщина. Бойченко поднялся на ноги, одной рукой упираясь в дверь Исповедальни, другой - вслепую водя перед собой, чтобы ни в кого не врезаться. Он боялся потеряться. Но еще больше он боялся упустить Кимико и остаться один. Из подвала прошлого выбрался детский страх темноты. В голове начали возникать пессимистичные предположения насчёт того, что всё происходящее так или иначе связано с ним. Даже сердце, казалось, снова застучало у него в груди.
Атмосфера сонливости покинула Дронариум в считанные секунды.
Громкий щелчок прозвучал со стороны потолка - Зала Ожидания осветилась тысячами маленьких огоньков, вращающихся, будто юла. Оранжевые блики запрыгали по стенам подобно зайчикам из помещения с плитами. Многие так и продолжали стоять на месте, не смея пошелохнуться. Ясности в происходящее внёс громкий женский голос. Тот самый ангельский голос песни. Теперь он не излучал ту кристальную чистоту: это был голосок взволнованной девушки, явно не понимающей, что происходит:
- Уважаемые прибывшие и жители Дронариума. Синклит Квазариан рекомендует вам покинуть Залу Ожидания и спуститься в жилой комплекс. Это - временная мера...
Сбивчивая речь оператора погрязла в топоте, гомоне и начавшейся неразберихе. Внушительные толпы людей, подобно сонмищам блуждающих в полумраке призраков, двинулись в противоположном от источника ударов направлении. В глазах всех: детей, взрослых, стариков; в глазах всех читался страх. Бойченко сразу понял - такое тут происходит впервые. Вращающиеся светильники делали это место похожим на бомбоубежище во время красной тревоги. Не хватало только сирены. Вся эта сумятица так и подстрекала Антона взять ноги в руки и махнуть куда поглубже вместе с остальными. Эффект толпы проглатывал его постепенно, как удав кролика. Если бы не Кимико, Антон бы наверняка поступил так. Она - единственное, что удерживало его не дать дёру.
Боязнь неизвестности отыскала их даже здесь.
На лестнице скопилось неисчислимое количество народу. Все они напоминали покупателей на пятничной распродаже, спешащих приобрести товар по скидке. Люди шумели и кричали, пытаясь как можно скорее протиснуться домой, к своим безопасным гнёздышкам. Некоторые дети сквозь суматоху пытались привести ситуацию в порядок. Выглядело это очень жалко: ростом ему по пояс, они пытались призвать людей к спокойствию, но те будто вовсе их не замечали. Дверь Исповедальни распахнулась с такой скоростью, что, если бы Бойченко не успел отпрыгнуть, она бы проломила ему лоб. В проёме возникла Кимико. Завидев, что с момента её ухода ситуация в атриуме кардинально изменилась, она выдала короткое:
- Что за дичь?
Следом за ней из комнатки выскочил мальчишка лет четырёх. Он напомнил Антону того самого купидона. Один в один. Из-за слабого оранжевого света его нежная кожа приобрела грязновато-коричневатый оттенок. Рыжие волосы походили на солому. Взяв девушку за руку, мальчик сказал:
- Госпожа Аоки, прошу вас оставаться рядом со мной. Мы ещё не закончили.
Кимико ткнула в него пальцем.
- Ещё не закончили? - эхом передразнила она. - Мне кажется, у вас тут есть дела поважнее.
- Да, но вы всё равно пройдёте со мной.
Администратор запер дверь Исповедальни на ключ и спрятал его в складках туники. Бросив косой взгляд на Бойченко, он спросил:
- А вам, дитя, я могу чем-то помочь?
Антон и Кимико переглянулись. Девушка беспомощно пожала плечами: непредвиденные задержки явно не входили в её планы. Вероятно, как и то, что здесь происходило. Бойченко почувствовал, что он впервые может хоть чем-то ей помочь. Как минимум - подбодрить своим присутствием. Она ведь верит в него. Быть может, в этом кроется его предназначение? Он подошёл к Кимико вплотную и выдал первое, что пришло в голову:
- Это моя жена. Я вместе с ней.
«Жена» поперхнулась и сложила руки на груди; она выглядела не столько удивлённой, сколько возмущённой. «Надеюсь, сестрицы понимают, что я всего лишь пытаюсь разрядить обстановку?» - прикинул в уме Бойченко. Мальчонка кивнул на каменную дверь, из-за которой доносились удары:
- Если так, то следуйте за мной.
Стараясь избегать взгляда Кимико, Антон рванул за администратором. Троица влилась во встречный поток беженцев и устремилась к противоположной стороне залы. В торопливости местных чувствовался панический трепет. Истерика охватывала людей с неумолимостью бубонной чумы. Даже не верилось, что все они - те самые безвольные марионетки, находящиеся здесь минутами ранее. Внезапная перемена настроения таила в себе нечто зловещее; грозящее обрушиться на Дронариум метеоритным дождём.
- Вы знаете, что происходит? - поинтересовался Антон у провожатого, с трудом поспевая за ним. Тот обернулся, бегло осмотрел его, потом пошёл дальше. Ещё быстрее. Даже в золотистой полумгле было заметно, как дрожат его крохотные ручонки.
- Вам ответить честно?
Бойченко с Кимико переглянулись: лицо той помрачнело.
- Э-э-э... желательно.
- Я понятия не имею, что здесь творится. Вы не представляете, как я напуган - за всю историю Дронариума подобное здесь впервые. По крайней мере, в летописях об этом ни слова... - администратор взглянул на Антона снизу вверх и поднял палец к потолку. - Вы наверняка заметили, какая у этого места необычная аура. Все, попавшие сюда, чувствуют себя намного спокойнее. Это будет не самое лучшее сравнение, но прибывшие здесь как под действием транквилизаторов. Никакого вреда и зомбирования; всё на благо общественного порядка и душевного равновесия. Из-за этой ауры тут никогда не возникало инцидентов. Ни насилия, ни убийств. Даже ссоры здесь редкость, разве что кто из новоприбывших детишек повздорить может... В данный момент аура не работает. Последствия могут быть весьма плачевными.
- И почему она вдруг вырубилась, эта ваша аура?
Администратор слегка усмехнулся, не разнимая губ; улыбкой отчаяния и безысходности.
- Спросить у местного, почему отключилась аура, равноценно тому, что спросить у кого-нибудь из землян, почему потухло Солнце... Теперь понимаете, о чём я? Её наличие здесь - нечто само собой разумеющееся. Аксиома.
- Выходит, что не такая уж и аксиома, - язвительно уколола Кимико.
Бойченко взволновался не на шутку: он, как всегда, умудрился затесаться в компанию проклятых. Даже на том свете. Впрочем, ничего удивительного - он уже начинал привыкать к своей способности притягивать проблемы. Администратор оказался на удивление многословным, и Антон решил использовать эту возможность, пока не стало поздно.
- А что находится за дверью?
- Когда вы прибыли? Недавно? - вопросом на вопрос ответил мальчик.
- Сегодня, - подтвердил Антон. - Часа два назад, что-то в этом районе.
- Придя в себя, вы очутились в Покое Прибытия. Это тот самый зал с плитами. Как вы уже, наверное, подсчитали, всего этих покоев в Дронариуме десять. Люди, появляющиеся в каждом из них, умерли в разных временных промежутках. Какой был год, когда смерть настигла вас?
- Шестнадцатый. В смысле две тысячи шестнадцатый.
- Значит, вы прибыли сюда через второй храм. Наш Дронариум принимает людей из двадцать первого века. Такая система вполне логична - уверен, помимо нашего Дронариума существует множество других таких же. Не так давно... даже не знаю, как долго: со временем тут тяжело, оно мало кого интересует...
- Насчет этого я в курсе, - вставил Бойченко, стремясь услышать суть.
- Когда-то давно три последних Храма Прибытия, отвечающих за три десятка лет перед двадцать вторым веком, начали пустовать. Люди просто перестали там появляться. Ни одного человека. По Дронариуму поползли слухи, что там, на Земле, наступил конец света. Но согласитесь: если бы все погибли, они бы оказались здесь. Тогда как это объяснить? Смертные сумели побороть время и стали бессмертными? Что бы там ни было, Синклит Квазариан принял решение запереть их. Все уже давно позабыли про них, но тут... Кажется, блудные сыновья решили вернуться.
Краткий экскурс в сложившуюся ситуацию напомнил Антону о книге, припрятанной во внутреннем кармане. Он восстановил в памяти главу, в которой та, кто шагает в двух метрах от него, вышла на связь со старшей копией и увидела собственную погибель. Мрачный образ умирающих на той видеозаписи людей предстал пред ним подобно жутким триптихам Иеронима Босха. Антон передёрнулся от страха как раз в тот момент, когда Кимико потянула его за рукав.
- Читал, когда в «Союзе» я?.. - спросила она, но он даже не дал ей закончить вопрос:
- Только-только об этом вспомнил.
- Надеюсь, эти события не связаны.
- Я тоже.
- Ты только не думай о плохом, Антоша. Помни, что я рассказывала: теперь твои мысли способны оживать.
- Понял... Постараюсь...
* * *
Невзирая на тех, кто пытался как можно скорее смыться из атриума, у арки, в которую не переставая что-то ломилось, скопилось немало любопытных. Люди толпились в ста шагах от врат, но подходить к ним ближе остерегались. Антону вспомнилась Оранжевая Революция: всё это скопление напомнило ему митингующих на Майдане. Крики, голоса и споры не утихали.
- Я знал, что они вернутся! Я знал!
- Может, нас заберут отсюда?
- Держи карман шире - как бы нам подвинуться не пришлось.
- А вдруг Господь решил объединить Дронариумы?
На фоне всей этой ватаги выделялись несколько людей в белых хламидах с капюшонами. Одеяния их походили на плащи греческих жрецов. Антон сразу понял, кто эти люди: он впервые увидел в Дронариуме взрослых администраторов. «Видать, кто-то из верхушки». Почему-то это придало ему смелости. Быть может, это было всё то же влияние толпы; быть может, нахождение рядом Кимико. Мальчик, который сопровождал их, взбежал по ступенькам на смотровую площадку с деревом и полукруглым фонтаном. Забрался на одну из скамеек. Не глядя на то, что ростом он мог сравниться разве что с гномом из Белоснежки, паренёк выглядел так, словно от него зависят жизни всех этих людей.
- Если бы аура работала, никто бы здесь не остался. Их любопытство пугает меня.
Антон почувствовал зудящую между лопатками неуверенность; он колебался, хотя сам не знал, перед чем. С одной стороны, он хотел узнать, что же там, за дверью, напрашивается к ним в гости. Он хотел увидеть что-то, что заставило бы его ощутить себя равноправным участником всех этих книжных событий. Не обязательно что-то плохое. С другой - ему было жутко находится здесь. Впервые.
Вскоре Атриум заполнился почти полностью. Прибежавшие даже из жилого сектора люди ожидали зрелища; в тёплом и спёртом воздухе витала нетерпеливость. Давление толпы усиливалось. В глазах некоторых мелькали вопросительные знаки, в глазах других - многоточия. Разговоры и обсуждения, споры и возмущения - всё это образовывало единый шумовой ландшафт, который наряду с вращающимися аварийными лампами создавал гнетущую, бесящую своей медлительностью и неторопливостью, атмосферу.
- Что бы ни случилось, следуй за мной, - прошептала Кимико Антону на ухо. - Не вздумай потеряться снова. Скажу бежать - беги. Скажу не дышать...
Стук прекратился. Все замолчали, устремив взоры на дверь. На мгновение Зала погрязла в пустотной тишине, нависшей над местными подобно предгрозовому затишью. Антон почувствовал под ногами вибрацию стучащихся в едином темпе сердец. «Неужели из-за отключения ауры всё стало по-прежнему?» По толпе побежал шёпот, который тут же растворился в нарастающем гуле. Гул напоминал рык Сатурна, вырывающегося из Тартара и готового охапками хватать людей и пожирать их. Кульминацией стал оглушительный треск, заставивший каменные своды атриума задрожать. Огни на потолке, до этого и так слабо освещающие огромную залу, погасли. И вновь всё погрузилось в беспросветную мглу.
- Без паники! - громкий мужской глас пронёсся по помещению тяжёлым эхом.
Антон ощутил нежное прикосновение руки Кимико. Как ни странно, этот жест наполнил его решительностью. Оранжевые лампочки начали загораться одна за другой, словно передавали эстафету. Томительное ожидание казалось вечностью. Напряжение росло с каждой секундой, и когда оно, кажется, уже должно было достичь пика, раздался удар. Самый громкий из всех, звучащих до этого. На огромной каменной двери возникла трещина, и пронизывающий плоть гул вновь заставил стены содрогнуться. Толпа выдохнула единое «Ах!». Теперь на лице каждого без исключения: администраторов, старожилов и прибывших, детей... лицо каждого излучало трепет, рвущийся наружу и поглощающий прежнее спокойствие. Дверные плиты покачнулись и угрожающе заскрипели. Подобно сотням гадюк, трещины вгрызались в камень, не желая оставаться позади своих сестёр.
- Отойдите назад! - закричал кто-то.
- Сейчас упадут! - добавил другой.
Топот стотысячной толпы проломил бы любую поверхность, не будь это место священным. Люди начали расходиться, образуя перед дверью пустоту.
- Нужно срочно рвать когти, - пробубнила Задира.
- Думаешь, там что-то плохое?
- Неважно, что я думаю. Не умудрись потерять книгу.
Антон ощупал припрятанные в кармане листы. «Небольшой перекур - и снова беготня?» Бойченко подумал, что сигарета ему бы сейчас не помешала. Он чувствовал себя стариком. Развалиной. Толкни его кто-нибудь, и он рассыплется на крохотные частички, как разбитая и наспех склеенная фарфоровая ваза. Бойченко робко прикоснулся к плечу администратора:
- Вы знаете, что произойдёт с человеком, если он здесь умрет?
- Без понятия, - медленно произнёс тот, не сводя зачарованного взгляда с массивных врат; он напоминал ребёнка, в щуплом теле которого буйствует лихорадка. - Смертей тут не было никогда. Никогда за всю историю Дронариума.
Антон поморщился: он не знал, что и думать. Кимико встала наизготовку. Практически все, находящиеся в Зале Ожидания, сохраняли ледяное молчание. Несомненно, все они отсчитывали в уме гулкие стенобитные раскаты.
Бах - кучерявый араб, стоящий справа от Бойченко, рухнул на колени и стал читать намаз.
Бах - Кимико приняла холодный, неприступный вид.
Бах - маленький администратор перекрестился.
По коже Антон пробежала электрическая дрожь.
Двери заскрипели. Издав жалобный, словно стон падающего дуба, скрип, они рухнули на каменный пол. Напоминая выскользнувших из могил привидений, столбы пыли поднимались к сводам и затмевали огни. Между проёмом и собравшимися образовалась плотная дымовая завеса. Кто-то прикрыл глаза; кто-то прищурился, пытаясь разглядеть, что за гость пожаловал на порог. Кимико собиралась заговорить, как вдруг раздались звуки шагов. Разрушающий повисшую тишину, гулкий металлический стук доносился спереди, из туманного облака песка и извести. Бойченко попытался отступить, но ноги подогнулись, и он едва не упал. Из стены пыли выплыл высокий силуэт. За ним возникло ещё пятеро. Скользящие оранжевые круги осветили вошедших - те напоминали воинов, выживших после смертельной сечи и теперь угрюмо взирающих на поверженных врагов. Толпа затихла настолько, что было слышно, как с остова некогда целой арки ссыпаются обломки штукатурки. Высокие, под десять метров ростом, вошедшие отдаленно напоминали людей, одетых в массивное снаряжение космонавтов. Полукруглый пузырь лицевого иллюминатора отражал всё, начиная от лучей ламп и заканчивая изумлёнными физиономиями местных. Скафандры гостей были черны, как выплавленные из обсидиана доспехи. Гиганты и сами походили на каменные изваяния, в которые вдохнули жизнь. Два ребристых шланга шли от затылка и пропадали где-то за спиной. Матовый материал брони впитывал в себя весь свет. Четырёхпалые ладони размером с журнальный столик, несомненно, могли плющить машины и запускать их в небо, как диски.
Голова Антона налилась свинцом: на грудях вошедших виднелись цифры. От единицы до шестёрки. А под каждой из цифр белели те самые знаки.
Перечёркнутые кресты.
Как на одежде преследователей.
Как в сарае Фроста.
Знак, приносящий всем лишь страдания.
Пришельцы застыли, не издавая ни единого звука. Публика находилась в том же состоянии. Тишина пилила мозги; ещё чуть-чуть - и те потекут из ушей. Один из взрослых администраторов вышел из толпы и миролюбиво поклонился:
- Добро пожаловать в Дронариум. Кто вы?
Передний гигант с единицей повернул мощное туловище к администратору; в его позе просматривалось нечто пренебрежительное. С минуту он разглядывал того, затем осмотрел собравшихся, и только потом поднял руку и сжал пальцы в кулак. Все шестеро, гиганты-роботы достали из-за спин многоствольные вертолётные пулеметы, разве что раз в пять больше, и навели их на обитателей Дронариума. Местные попятились. Шепчущие голоса стихли. Громила, стоящий во главе, издал похожий на органный бас клич, и вломившиеся в залу великаны начали бесцеремонно поливать огнём по всем.
Не жалея детей. Не жалея стариков. Не жалея никого.
От разорвавших гробовое молчание выстрелов вмиг заложило уши. Некоторые попадали на пол. Другие начали кричать и разбегаться. Полымя из дул светили ярче, чем огни освещения; вспышки заставляли глаза слезиться. Языки пламени хлестали по деревьям, фонтанам и скульптурам, превращая препятствия в руины и обломки. Сотни гильз скапливались в кучи под ногами гигантов. Те перегруппировались и двинулись вперёд, выкашивая всех на своём пути подобно всадникам апокалипсиса. Пули застрекотали ещё яростнее - в поисках живой плоти они пробивали головы, впивались в спины и разрывали тела на кровавые ошмётки. В воздухе атриума повеяло смертью. Пол вмиг окропился чёрными пятнами; кровь хлюпала под ногами убегающих так, будто по этому месту прошёлся ливень.
Недавний покой сменился тотальным геноцидом.
Дронариум пропитался безумием.
Антон прятался за деревом, не смея пошевельнуться; он не мог закричать, но внутри него всё надрывно орало.
- Эй, пора сматываться! - голос Кимико привёл его в чувство; в разноцветных глазах танцевали гибельные огни. - Я же говорила!..
Рой пуль просвистел перед Бойченко, едва не распотрошив того. Мальчишка-администратор упал замертво. Глициния захрустела, а разлетевшиеся подобно сюрикенам щепки лишь чудом не вонзились в лицо. Кимико прильнула к плитам пола.
- Давай же! - яростно потребовала она, хватая Антона за подол куртки. - Ползком, к лестнице!
Бойченко упал рядом. Он обхватил голову руками, хотя не знал, зачем - если бы шквал пуль угодил в него, он лишил бы его и рук, и ног, и головы разом. Количество убитых росло в геометрической прогрессии. Залпы пулемётов швыряли бездыханные тела, как ветошь под мощными напорами воды. Раненные прятались за руинами фонтанов. Стонали, хрипели и звали на помощь. Звяканье гранитных шагов становилось то громче, то тише. Антона полз, хотя мышцы его сводила судорога. Поборов страх, он бросил мимолётный взгляд назад – безжалостные великаны пропускали очереди через всё, что подавало хоть малейшие признаки жизни. Они неумолимо продвигались к жилым секторам, и выживших за их спинами не оставалось. Кряхтя и подгоняя Бойченко, Кимико ползла впереди. Куртка и лосины её вымокли в крови. Зала Ожидания наполнилась её горячим, одурманивающим запахом. Превратилась в кровавую баню, сравнимую разве что с огромной древнеримской термой. Тёплый свет ламп придавал всему происходящему особую извращённую мрачность. Бойченко не понимал, где они находятся и куда вообще заползли. Не только из-за тусклых лучей - тела убитых накрывали пол ковром. Трупные дюны похоронили под собою двери Исповедален. Антон почувствовал, что его вот-вот вырвет. С уханьем перебравшись через гору мертвецов, он увидел уходящую вниз лестницу.
На мгновение на его бледном лице мелькнул проблеск надежды.
Надежды на то, что им удастся выкарабкаться из эпицентра бушующего зла.
- На ноги, живее! – скомандовала Кимико. Схватив Бойченко за руку, она понеслась вниз по ступенькам. Антон с трудом поспевал за ней. Каждый шаг казался ему последним. Он так и ожидал почувствовать в груди закипающую боль, а затем увидеть, как та изрыгнёт шмат ещё теплой мякоти. Совсем рядом посыпались искры: пулемётная очередь веером срикошетила от лестничного пролёта. Антон инстинктивно вжал голову в плечи и побежал ещё быстрее. Беженцы толпились у входа, паникуя и расталкивая друг друга.
- Скорее, скорее! – властно причитал пожилой администратор, стоящий около массивной шестигранной двери и взывающий выживших поторопиться. - Нужно запереть жилые отсеки. Поспешите!.. Быстрее!.. Да быстрее же, разрази вас гром!..
Кимико просочилась через почти закрывшуюся дверь и приземлилась на четвереньки. Моментально развернувшись, она вцепилась в руку Антона и с силой втянула его внутрь: тот плюхнулся рядом. Сразу же за ними в жилые сектора влетел подросток. Споткнувшись, тот упал на измазанный кровавыми отпечатками пол и в ужасе посмотрел назад. Над лестницей показался зеркальный шлем. Затем шланги. Затем грудь с белой четвёркой, папский крест и пулемёт, но толстенная бронированная дверь, трижды щёлкнув, закрылась в самый последний момент.
- Чтобы выдрать её, понадобится ядерная бомба. И та не факт, что справится, - наспех протараторил администратор, завинчивая вентиль. По обратной стороне двери забарабанили пули: судя по пружинному звуку, они оставляли разве что царапины. Главный проспект жилых отсеков походил на холл католического собора: он уходил вперёд минимум на километр. В стенах его виднелись сотни дверей и лестниц. Люди кишели здесь, как пчёлы в улье, на который напали шершни. Толпились, кричали и шумели. Кто-то пытался найти родственников и друзей; кто-то взывал помолиться перед неминуемой погибелью.
- Вот она, кара Господня!
- Что там произошло? Кто-нибудь, расскажите.
- Бегите!.. бегите, они убьют всех!
- Мы все поплатимся за грехи свои! Мы поплатимся!
- Мамуленька... Мамочка... - плакала маленькая, вся в слезах, девочка, растирая кулачками глаза.
- Катарина, солнышко, я иду! – прокричала смуглая женщина, расталкивая людей и стремительно прорываясь к дочери.
Рядом с Антоном просеменила уже знакомая старушка:
- Кто-нибудь видел Людмилу? Это моя дочь. Блондинка с голубыми глазами.
Сотни раненых лежали у стен и на ступенях. Некоторые - без сознания.
Всё это безумие ассоциировалось у Антона с бедствием.
Землетрясением или атакой террористов.
Авиакатастрофой.
Голова закружилась. Непонятно откуда взявшаяся изжога пронзала горло кислотными шипами. Антон подумал, что на этот раз ему невероятно повезло - он отделался лишь испугом. Впредь надо относиться к удаче более уважительно: сегодня она явно на его стороне.
- Подъём! - Кимико подала Антону руку. - Нужно срочно найти отца Родиона.
Теперь в её сорвавшемся голосе действительно ощущался страх. Кимико устремилась в самую гущу столпотворения, вглядываясь в прохожих и пытаясь кого-то высмотреть. Антон бросился за ней, однако донесшийся сзади вопль вынудил остановиться:
- Помогите! Джинсы застряли!.. Кто-нибудь, помогите!
Парень, который успел проскочить в жилые отсеки сразу за Антоном, отчаянно дёргал себя за брючину: ту прижало дверью. Истерика овладевала им всё сильнее. Клапан совести сработал с исправностью часовой шестерёнки, перенаправив в мозг порцию самоотверженности - Антон направился к юноше. Вцепившись в его штанину, он, что есть силы потянул её на себя... Безуспешно, ёшкин кот.
- Доставайся, скотина! – выругался Бойченко.
Только сейчас Кимико заметила, что Антон не следует за ней. Она пыталась звать его, но её крики угасали в истеричном гомоне толпы. Живое течение относило девушку всё дальше; бороться с ним было бесполезно. Бойченко упёрся пяткой в дверь и стиснул зубы. Джинсы затрещали по швам.
- Ещё немного... – взмолился мальчишка. И в этот самый момент раздался оглушительный удар. Своды заходили ходуном. Задрожали мощные колонны. Все до единого, находящиеся в коридоре, обернулись: многотонная ставня сорвалась с петель и вертящейся монетой устремилась к потолку. Рама рухнула вместе с каменной коробкой. Ударная волна отшвырнула Антона, и он почувствовал каждую пылинку, оседающую в лёгких. Перед глазами поплыли круги, а звуки расплылись в невообразимую какофонию шума. Бронированная дверь врезалась в мраморный свод, оставив вмятину, а затем пустилась в смертоносное пике. Люди принялись пихаться, пытаясь выбраться из-под траектории приземления тяжёлого объекта. Всё происходящее казалось кошмарным сном, который всё никак не желал кончаться, удерживая Антона в себе до последнего. Может от того, что события сменяли друг друга очень быстро, а может от того, что Бойченко в этот момент подумал о настигшей его смерти.
Уже который раз за неделю.
Пластина чистой стали летела прямиком на него. Даже время замедлило свой бег. Шестигранный проём осыпался подобно карточному домику; из облаков пыли выглянули восемь крутящихся дул. Пулемёт застрекотал, грозясь устроить разруху Содома и Гоморры. «Вот он, глас моей погибели... - подумал Антон, ползая на четвереньках под тенью летящей на него двери. - Умереть трижды - для неудачника типа меня это в порядке вещей. А я уже мечтал о том, что стану героем, способным творить и созидать... Ну же, если так!.. Спасите!.. - мысленно завопил он. - Помогите кто-нибудь! Выручите, блять!»
Просвистевшая над Бойченко рука не дала ему закончить поток жалоб даже в голове. Схватив Антона за воротник, спасительная длань с силой тягача вытянула его из-под стального шестигранника почти синхронно с моментом, когда тот коснулся пола. Выплюнув из-под себя керамическую шрапнель, дверь покатилась по коридору, сминая людей подобно гусенице бульдозера. Не дав избежавшему смерти Бойченко прийти в себя, кто-то вцепился в его куртку и затащил в гущу приговорённой к смерти толпы. Над головой зажужжали пули. Ряды людей, среди которых Антон был доли секунд назад, начали оседать на пол подобно вянущим цветам. Жакет, плечо, чьи-то волосы, ладонь, белая туника, лицо испуганной девушки, одичавший от ужаса старик, ярко-красный то ли от крови, то ли сам по себе сарафан – картинки проносились перед глазами, впивались в память и тут же стирались из неё, едва Бойченко успевал это замечать. Гибельный гимн пулемётов, кровожадное гудение гигантов, истошные крики - всё это парализовывало, переполняя мозг огромнейшим количеством информации, справиться с которой тот был попросту не в состоянии.
В погоне за жизнью люди давили и топтали друг друга, не проявляя никакой пощады, не говоря уже об уважении.
Зазвенел металл о камень: монолитно-матовый робот пробрался в коридор и взревел ещё громче. Взревел подобно поезду, готовому врезаться в заглохшую на переезде машину. Одной рукою он держал пулемёт; кулаком второй разносил всё, что было рядом, в пух и прах. Не ясно, что сидело внутри него, но оно было в бешенстве. Незнакомец, тащивший Антона, затолкал его в одну из боковых комнат, а сам упал на пол и заслонился чьим-то трупом, как щитом. Пули нашпиговали вывернутое наизнанку тело. Новоявленный спаситель отпустил труп, заполз следом за Бойченко и захлопнул дверь. В комнате царил полумрак - даже пол спасителя определить было сложно, не говоря уже о внешности. Антон посчитал, что это Кимико. Он открыл рот в попытке заговорить, однако спутник всё так же бесцеремонно поднял его за подол куртки и потянул за собой по лабиринтам галерей и тамбуров.
Он явно знал путь наизусть.
Тесные кулуары, прихожие, маленькие комнатушки - помещения выглядели так, словно люди здесь почти не бывали. Вскоре беглецы остановились у настежь распахнутой двери, ведущей опять же в главную галерею. Тела убитых накрывали пол ковром. На лице почти каждого замерло выражение недопонимания, точно умирая они спрашивали у создателя, за что им такая чудовищная кончина. Спаситель схватил Антона и подался вперёд. Движения его поражали своей слаженностью: этот человек либо не испытывал страха, либо трижды всё просчитал. Трусцой перебежав коридор, они протиснулись в щель промеж высоких старинных дверей. Комнату, похожую на гостиную, сплошь заполняли люди: Бойченко ни в жизни бы не поверил, что в таком небольшом помещении может уместиться так много народу. Те уставились на него, не в силах сказать что-либо. Кто-то приставлял к губам пальцы, призывая соблюдать тишину. Кто-то рыдал; кто-то горемычно причитал; кто-то убаюкивал оторванную конечность. Некоторые и вовсе ползали по полу, балансируя на грани с реальностью и безумным кетаминовым оцепенением.
Массовая агония.
Антон обернулся, чтобы выяснить, кому он обязан спасением, но успел заметить лишь капюшон: незнакомец толкнул его вперёд. Несмотря на происходящее, эта грубость начинала надоедать. С ним обращались, как с чемоданом, который требовалось доставить по назначению. Добравшись до противоположного угла комнаты, спутник извлёк из-за пазухи большой медный ключ. Шаги смертоносного гиганта смолкли за дверью. Антон передёрнулся от страха: он подумал о том, что согласен, чтобы его ещё так потягали, лишь бы увели куда подальше. Люди замерли. Пронизывающий предгрозовое молчание плач стал чуточку тише. От удара высокие двери вылетели, как пробки. Луч прожектора озарил бледные лица загнанных в западню жертв. Гигант протяжно загудел: на этот раз гудение не звучало зло, оно скорее звучало довольно. Спаситель схватил Антона за шиворот. Подтянув его к стоящему в углу металлическому шкафу, он открыл дверку ключом и буквально зашвырнул Бойченко внутрь, после чего влез следом. Какой-то парень в окровавленной тунике попытался забраться к ним, но спутник грубо вытолкнул его пяткой в живот и заперся изнутри. Стрёкот пулемётных шестерней наполнил кровь адреналином: та забурлила в жилах подобно серной кислоте. Орудие взревело, заглушив отчаянные вопли выживших; не разрешив им даже попрощаться друг с другом. В комнате посветлело – лучи дульного пламени проникали внутрь даже сквозь замочную скважину. С силой дёрнувшись в бок, незнакомец налёг на стенку, и шкаф упал на пол. Мягкая посадка: судя по всему, приземлились на трупы. Над головами что-то громыхнуло - спасительный «гроб» накрыло свежими мертвецами. «Хоть бы они нас не нашли. Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы они нас не нашли» - взмолился Бойченко. Пальцы его тряслись, как у больного Паркинсоном, и он подумал, что эта микроскопическая вибрация привлечёт убийц. Слепящий луч прошёлся по комнате в поисках живых. Несколько очередей - и комнату заполонила тишина. Свет потух, погрузив двух выживших в глубинно-кровавый мрак. Позвякивающие шаги начали удаляться. Антон попытался выпрямиться, но сделать это оказалось тяжело – спаситель лежал на нем. Стоит отметить, вес его был весьма немалым. И однозначно не женским.
- Спасибо огромное... Если бы не вы...
Незнакомец пошарил по карманам. Щелчок - и Антона ослепил сине-жёлтый огонёк зажигалки. Спаситель поднёс трепыхающееся пламя к лицу. Закурил. И только привыкнув к свету, Бойченко понял, кто лежит на нём, и замер, не в состоянии сказать что-либо.
Потёртая кожаная куртка.
Усы с завитушками.
Размытые временем, но до сих пор не утратившие смысла наколки.
- Я же говорил, что мы ещё встретимся, - Мариус пустил носом две струйки дыма. - Добро пожаловать в Нарнию, амиго.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ