Оставь мне музыку!

Глава седьмая, в которой что-то начинает меняться

— Мисс Вирджин! Так какая форма у этой прелюдии? Вы нашли каданс в последнем предложении? — строгий голос профессора по анализу музыкальных произведений заставлял Вирджин сжаться от страха.

Она тщетно смотрела в ноты в поисках злосчастного каданса. Благодаря Лукасу, Вирджин уже знала это проклятое слово и что под ним скрывается, вот только в этот раз система не сработала. В прелюдии что-то было не так, и она это явно выпускала из виду.

— Какая у вас тональность в конце? — Профессор уже стоял прямо над ней, и его тень падала на планшет с нотами.

Взгляд Вирджин быстро скользнул к ключу, стоящему вначале строки.

— Си-бемоль… минор?

Тяжелый вздох профессора возвестил об ошибке.

— Увы, мисс Вирджин. Похоже, вам снова придётся поработать после уроков. Разберите эту и ещё три следующие прелюдии самостоятельно и пришлите мне анализ до завтрашнего утра.

«Да где же я ошиблась?» — недоумевала Вирджин. Она вновь взглянула на ключевые знаки — пять бемолей. Может, это мажорная прелюдия? Эх, она безнадёжна! Вирджин уже по обыкновению принялась тереть виски: голова раскалывалась. С проклятым анализом она просидела уже три ночи безвылазно, и кажется, возненавидела Шопена! Словно назло ей вечно попадались именно незнакомые произведения. Только вчера она прослушала первые десять прелюдий и парочку последних и надо ведь, чтобы ей досталась та, что в середине, да ещё самая длинная и сложная! Эти профессора просто издеваются над ней! К счастью, прозвенел звонок, и Вирджин вздохнула с облегчением. Следующий урок ей нравился значительно больше.

— Ре-бемоль мажор, сложная трехчастная, — проходя мимо неё, произнёс худощавый смазливый мальчишка. — А ещё она звучит в рекламе зелёного кофе!

Вполне возможно, вот только Вирджин была отрезана от Сети уже второй месяц и едва ли могла знать что-то о недавней рекламе. Она проводила взглядом спину мальчишки. Вроде бы его звали Никото, и он играл на арфе. Профессор Свон был весьма им доволен, впрочем, многие ученики успешно справлялись на его уроке. Лукас и Джаспер вечно впереди всех! И только она, Вирджин, каждую неделю заканчивает со штрафными баллами. Правда, в последний раз она заметно сократила их до трех, что уже можно было считать серьёзным достижением. И этому, конечно, поспособствовал планшет, принесённый Тодо. Вирджин с ним фактически не расставалась. Она слушала музыку по пути в столовую и в классы, даже тащила с собой в душ. Не вынимала наушников и за трапезой и ложась спать, нередко просыпаясь ночью от громогласных маршей или патетических частей симфоний. Вот и сейчас, она надела наушники и включила злосчастную прелюдию, и лишь затем подхватила рабочий планшет и направилась в другую аудиторию.

— А он прав, — с печалью признала Вирджин уже после первых нот. Прелюдия была мажорной. Когда же она уже научится смотреть в ноты и соображать, а не уповать на свой феноменальный слух?! Прослушав композицию ещё несколько раз, Вирджин устало склонилась над рабочим планшетом. Пора было писать профессору.

— Заключительный каданс в восемьдесят пятом такте, а не в восемьдесят четвёртом, — произнесли за её спиной.

Вирджин резко развернулась. Позади неё стоял Никото и мило улыбался. Пожалуй, он был слишком смазливый для парня и очень походил на девчонку, особенно из-за своих больших голубых глаз с пышными ресницами. Худой и весь такой утонченный, с длинными красивыми аристократичными пальцами. Даже странно, что его не дразнили в школе, и что именно он оказался настолько смелым, подойдя к Вирджин у всех на виду.

— Не боишься? — в лоб спросила она, уставившись на Никото.

— Чего? — непонимающе переспросил он.

— Кого! — поправила Вирджин. — Кирэя-сама, конечно!

— А почему я должен его бояться? — в свою очередь удивился он.

— Ну… ты как бы общаешься с его любовницей…

— А что, говорить с женщинами омэйю уже запрещено? — На лице Никото расплылась насмешливая улыбка, вызвавшая у Вирджин ещё большее недоумение.

— Э-э-э, — протянула она. — Тогда… может, ты мне поможешь? С анализом?

— Сделать за тебя? — нахмурился Никото, и его красивые голубые глаза стали темнее.

— Нет-нет, просто объяснишь! — поспешила его успокоить Вирджин. — Я всё никак не могу понять, как в этих нотах можно что-то разобрать, не зная произведение!

— Хорошо, — согласился Никото. — Я свободен после ужина. Ты всегда можешь меня найти в главной гостиной.

— Ты будешь заниматься со мной там? У всех на виду?!

— А ты хочешь, чтобы я закрылся с тобой в комнате? — хмыкнул Никото. — Боюсь, в таком случае мне действительно попадёт от Кирэя-сама!

Вирджин не поверила своим ушам! Как же так! Лукас же сказал, что её избегают, потому что боятся, а теперь выясняется, что ей можно сидеть в общей гостиной среди одноклассников?! Или же всё дело в том, что она и сама всех избегала? Общая картина упорно не складывалась, как в том же анализе. По-видимому, она тоже упускала из виду нечто важное.

В этот раз Вирджин не особо волновалась, скорее её обуревало любопытство. Правда, спускаясь в гостиную, она всё же ощутила неловкость. На неё всё-таки косились! Да что там! Многие откровенно провожали её взглядом. От этого и вовсе становилось не по себе, но… анализ сам себя не сделает, а Вирджин уже надоело быть круглой идиоткой, и если, чтобы что-то исправить, нужно вытерпеть излишнее внимание к себе — она справится! Всё-таки она же мисс Нахалка, было бы даже странно, если бы подобное остановило её.

Гостиная, к слову, была просторной комнатой с высокими потолками. Здесь помещались несколько длинных диванов и с десяток мягких кресел, рядом стояли небольшие столики, на полу лежали ковры. Никото обнаружился за одним из письменных столов, стоящих в ряд возле окон. Вирджин торопливо обошла компанию, собравшуюся рядом с Джаспером. При виде неё они сразу замолкли.

— Мисс Нахалка решила снизойти до простых смертных? — не упустил шанс бросить очередную колкость Джаспер.

Вирджин предпочла проигнорировать его слова. Она стремительно обогнула диван, желая как можно скорее обойти возникшее неудобство.

— Нет, ну вы только посмотрите! Видите, мы даже не достойны её ответа! — продолжил изгаляться Джаспер. — Куда же ты так спешишь? Неужели решила воспользоваться шансом и броситься в загул, пока твой хозяин на гастролях?

— Кирэй-сама уехал на гастроли? — Вирджин замерла.

— Ну да, ещё вчера, а тебя, видимо, он даже не посчитал нужным предупредить. Как обидно, наверное!

— На что тут обижаться-то, — фыркнула Вирджин. Теперь ей всё стало понятно. Никото осмелел лишь потому, что Кирэй уехал! Но о чём он думает, ведь здесь повсюду камеры! Собственно, именно это она и вывалила, когда остановилась напротив него.

— Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были неприятности! — под конец заявила Вирджин.

— Что? Какая глупость! — Никото даже поморщился. — Ты попросила помощи, я согласился! Здесь нет никакого подвоха, и отъезд Кирэя-сама тем более не причём! Если тебе интересно, почему я не хотел помогать раньше, так я отвечу. Я думал ты просто нахальная девчонка и, как только появятся трудности, тут же переменишь своё мнение. Да и вообще, я не один так думал! Мы все так считали, правда, Майк? — и он окликнул сидящего за соседним столом неприметного мальчишку. Тот охотно кивнул. — Но ты выдержала уже месяц, и, как мне показалось, совсем не собираешься сдаваться, а это достойно уважения!

Уважения? Вирджин даже опешила от таких слов. Надо же! Оказывается, всё дело в том, что вначале её просто не принимали всерьёз. На душе вдруг стало теплее, и скромная надежда, до сих пор забившаяся куда-то в самый дальний угол, начала приоткрывать крылья. Возможно, если ей помогут, если она сможет разобраться, то у неё будет шанс доказать Кирэю, что она достойна стать настоящим музыкантом!

— Ну что ты застыла? — окликнул Никото. — Анализом-то заниматься будешь?

— Буду!

Сначала объяснял только Никото, а потом к нему стали присоединяться и другие. Скромный Майк, оказалось, прекрасно разбирался в жанрах, хмурый Колин блестяще определял форму, так же находились и другие, кто охотно подсказывал.

— Может, тебе ещё с чем-то помочь? — спросил Никото, когда задание по анализу было отправлено профессору. — Что ты ещё не понимаешь?

И тут Вирджин прорвало. Она спрашивала и спрашивала. Казалось, её вопросам просто не будет конца, но мальчишки весьма охотно отвечали и пускались в объяснения. Между ними и Вирджин словно подняли занавес, и теперь они могли свободно общаться. Пожалуй, столь хороших отношений у неё ещё никогда не было в школе. Разве что Джаспер не уставал вставлять ехидные замечания, да Лукас перестал назначать встречи в библиотеке.

— Теперь тебе есть, у кого спросить, если что-то будет непонятно, — сказал он, спрыгивая с подоконника.

— Ты ведь не обиделся? — почему-то его слова задели Вирджин.

— С чего вдруг? — удивился Лукас.

— Ну… это как маленькое предательство. Сначала только ты мне помогал, а теперь почти все!

— Да я только рад! Наконец-то перестану пропускать еду, — фыркнул Лукас и зашагал прочь.

«А они всё-таки очень похожи с Джаспером», — подумалось Вирджин. Она печально улыбнулась, понимая, что ей будет не хватать этих встреч украдкой. Было в них всё-таки что-то особенное, немного опасное и самую малость уютное. Тут, на этом подоконнике, с лучшим видом на парк.

Уже к концу недели Вирджин намного легче стало учиться, а к окончанию следующей она сумела избавиться от всех штрафных баллов. Это была настоящая победа! И лишь одно печалило Вирджин, приходя в гостиную за помощью, она тратила слишком много времени на обычные уроки, вместо того, чтобы как можно больше заниматься на флейте. Мысль об этом не давала ей покоя. И дело было даже не в том, что мастер Зейн выражал недовольство, напротив, он продолжал хвалить Вирджин. Но лично ей успех казался слишком маленьким и незначительным. Она чувствовала, что можно лучше, чище, быстрее, но чтобы этого достичь ей явно не хватало времени. В конце концов, мастер Зейн сжалился над ней и выдал ей личный ключ от класса.

— Только не надо приходить по ночам, ладно? — попросил он. — Всё-таки ты ещё совсем молодая девушка, и тебе не стоит пренебрегать своим здоровьем!

Вирджин не посмела ослушаться мастера и потому решила приходить в класс ранним утром. Теперь, когда ей не нужно было так натужно сидеть над книгами, она ложилась спать в двенадцать и просыпалась в четыре. Мысль о том, что это время Вирджин может посвятить флейте, окрыляла её, отчего подниматься с постели было легко. Впрочем, как и обходиться без завтрака. Она бы предпочла обходиться и без обеда и ужина, но организм требовал своё.

Признаться, Вирджин с явным опасением ожидала возвращения с гастролей Кирэя, но её страхи не подтвердились. Омэйю не появился в гостиной и никого не отчитал за помощь ей. Вирджин ждала целую неделю, после чего с облегчением выдохнула. Пожалуй, в тот момент она вполне могла назвать себя счастливой. Её жизнь была прекрасна, хотя и не лишена трудностей. Вирджин всё ещё путалась в строении аккордов, с трудом пела незнакомые мелодии, сражалась с собственным «простоватым» стилем в сочинительстве, но всё это доставляло ей невероятное удовольствие.

Так незаметно пролетело лето, и вместе с наступлением осени Вирджин ждало новое испытание: промежуточные тесты. Мальчишки заговорили о них, едва завидев пожелтевшие листья на клёнах, и с тех пор лишь накручивали друг друга ужасными историями провалов.

— Если провалить тесты, контракт аннулируют! — говорили одни.

— Ха! Если бы все тесты! Провалишь хоть один — и всё, пакуй чемодан! — заявляли другие.

— Кирэй-сама лично ходит на каждое испытание! — добавляли третьи, что ещё больше накаляло атмосферу.

«Мне не сдать», — Вирджин была настроена крайне скептически, и потому всю последнюю неделю ходила подавленной.

— Эй! — окликнули её в коридоре, когда она возвращалась после ужина в класс для самостоятельных занятий. Вирджин нервно оглянулась. Лукас! Он стоял напротив, опираясь на дверной косяк и сложив руки на груди. На лице, как и всегда, беспристрастное нечитаемое выражение.

— Не поддавайся панике, — сказал он. — Все задания будут из тех, что мы уже проходили, и тебе… главное набрать выше двух баллов!

— Ты уверен, что я справлюсь? — Голос Вирджин предательски дрогнул.

— Хочешь, чтобы я тебе помог? — Одна из бровей на лице Лукаса вздёрнулась, придав его лицу ещё более надменное выражение.

— Не в моём положении отказываться, — кусая губу, заметила Вирджин. Ей было неловко. Она словно бы напрашивалась, и это ей совсем не нравилось. Что хорошего в осознании, что даже спустя три месяца она всё ещё не в состоянии самостоятельно о себе позаботиться?

— Тогда завтра в гостиной, вместо ужина, — произнёс Лукас и, круто развернувшись, исчез за дверьми класса.

У Вирджин даже отлегло на сердце. Если уж за помощь ей снова взялся Лукас, то она просто не имеет никакого права провалиться. Вдобавок он объяснял лучше всех! Это явно стоило всех потерянных ужинов.

— А почему больше не в библиотеке? Не боишься, что нас здесь увидят? — спросила Вирджин при встрече.

— Здесь удобнее, — хмыкнул Лукас. — И тебя уже видели почти со всеми, вряд ли моя личность может вызвать лишние пересуды.

— Тогда почему бы не заниматься после ужина?

— Не люблю, когда много народа. Отвлекает.

Лукас был в своём репертуаре. Вечно замкнутый, почти всегда одинокий. Если он с кем-то общался, так только с Джаспером. Да и то, не было похоже, что и они слишком близки. И всё же Вирджин не раз ловила себя на мысли, что Лукас ей симпатичен. Нет, к романтике это не имело никакого отношения, просто было невероятно приятно знать, что есть кто-то готовый подставить своё плечо в трудную минуту. Но, как вскоре выяснилось, вовсе не он один решил помогать ей с тестами. Уже после первого пропущенного ужина в комнату Вирджин постучал Никото.

— Ты заболела? — участливо спросил он, когда она открыла дверь.

Вирджин лишь покачала головой.

— Тогда почему тебя не было на ужине?

— Я готовилась к тестам… с Лукасом, — Вирджин ощущала неловкость, говоря это, но и скрывать особого смысла не было.

— Хорошая идея, — хмыкнул Никото. — Он тебя по гармонии и теории натаскивает? — и, получив новый кивок, продолжил: — Тогда после его занятий жди меня, я подготовлю тебя к анализу! А ещё вот, держи, — и он протянул сахарную булочку, завёрнутую в салфетку. — Не стоит голодать!

Вирджин горячо поблагодарила Никото, и хоть щеки и пылали румянцем, когда она забирала предложенную ей булочку, чувство радости разливалось по всему телу. Вскоре к Никото присоединились и другие мальчишки. Кто-то приносил ей еду из буфета, кто-то не жалел времени на объяснения.

— Нам тоже полезно повторять, — заметил скромный Майк, когда Вирджин в очередной раз рассыпалась в благодарностях. — У нас же тоже тесты!

И вот, те самые ужасные дни настали. Их было всего три, но у Вирджин ещё в начале недели тряслись коленки. Все эти дни она совсем не спала, просиживая за учебниками ночи напролёт. Ей отчаянно хотелось доказать мальчишкам, самой себе и даже Кирэю, что она не напрасно находится в этих стенах. Конечно, Вирджин осознавала, что, ходя как сомнамбула на уроки, особого успеха не добиться, но от волнения она просто не могла спать, а тратить понапрасну время не позволяла собственная гордость.

— Может, тебе к врачу сходить? — обеспокоенно спросил накануне Лукас. — Выглядишь неважно!

— Всё в порядке, я справлюсь! — решительно отказалась Вирджин.

Но сказать было куда проще, чем справиться с нервами. Уже на первом же тесте по гармонии Вирджин с ужасом осознала, что не может унять трясущиеся руки, а ноты перед глазами предательски расплываются. И лишь то, что само задание было ей знакомо, помогло хоть как-то выкрутиться из ситуации. Вирджин проверила по крайней мере десять раз, прежде чем отправила работу профессору, но уже после, пробегая небрежным взглядом, почти сразу же заметила ошибки. Оставалось уповать только на то, что этого хватит для проходного балла. Потом были такие же работы по сольфеджио, истории стилей и композиции. К любимому уроку флейты Вирджин была выжата, как лимон, но и здесь её ждал неприятный сюрприз. В классе находилось несколько мастеров.

— Сегодня ты будешь сдавать гаммы, — с улыбкой произнёс Зейн.

Увы, Вирджин никак не могла разделить его радости. От страха сердце глухо застучало в груди, ноги стали ватными, ладони намокли, а пальцы не слушались вовсе — будто чужие. И как в таком состоянии можно играть? «Я должна», — повторила про себя Вирджин, вспоминая слова мастера:

— Музыкант должен уметь совладать со своим волнением, иначе путь на сцену ему закрыт! Именно для этого Кирэй-сама и придумал тесты, что бы вы учились преодолевать свои страхи.

«Хорошо ещё, что его здесь нет», — мысленно попыталась успокоить себя Вирджин и, сделав глубокий вдох, начала играть. Первая гамма ей явно не удалась. Кисти рук зажалась, а пальцы зажили какой-то своей жизнью, нажимая, казалось, всё подряд. Вирджин ощутила, как кровь приливает к щекам. Смотреть на мастера Зейна в тот момент она просто не могла. Как же стыдно! Да что с ней происходит? Она же часами учила эти гаммы явно не для того, чтобы так опозориться! Любовь к музыке должна была победить безумное волнение, и ей всё-таки удалось, правда, далеко не сразу. Ещё три гаммы прозвучали неудачно, но уже с четвёртой дело начало налаживаться, а когда Вирджин дошла до последней, она уже настолько успокоилась, что смогла исполнить её идеально.

— Молодец, что смогла справиться с собой! — сказал напоследок ей мастер Зейн. На его лице блуждала улыбка, которую Вирджин сразу же охарактеризовала «снисходительной». Лично она считала, что провалилась, но слова мастера всё-таки утешили её. «Наверное, получилось, как говорил Лукас — главное не два балла», — подумала Вирджин, мысленно поставив себе тройку с огромным минусом. Она была крайне недовольна собой. В голове так и крутилось не самое удачное выступление: словно нарочно в память удивительно ярко въелись все промахи. И почему нельзя отмотать эти злосчастные последние полчаса, чтобы всё исправить?

— Сама виновата, — бурчала себе под нос Вирджин, продолжая переживать. — Я сама во всём виновата!

Находясь в столь растрёпанных чувствах, она и не заметила, как повернула не в тот коридор. Полутемный холл вёл к библиотеке, тогда как Вирджин собиралась вернуться в гостиную, где её должен был ждать Лукас. Одна из ламп у самой лестницы перегорела, и задумавшаяся Вирджин шагнула прямо в темноту. Не ощутив под ногой опоры, она покачнулась и, не удержавшись, полетела вниз. Всё вышло так неожиданно, что Вирджин просто не успела осознать происходящее. Чувство невесомости, как ей казалось, довольно долго сопровождало её, но при этом совсем не помогло подготовиться ко встрече с каменными ступенями, упав на которые, Вирджин безвольным мешком покатилась вниз. Отсчитывая болезненными ударами каждую ступеньку, она рухнула на живот, придавив собою небольшую учебную сумку.

— Нет! — с ужасом простонала Вирджин, беспокоясь в первую очередь отнюдь не своим состоянием. — Планшеты!

Постанывая и кряхтя от боли, она кое-как перевернулась набок и подтащила к себе сумку. Всё было плохо! Очень плохо! На учебном планшете красовались здоровенные трещины, датчик экрана мерцал опасным красным, а от голограммного шара отлетел значительный кусок, но это было ничто по сравнению с состоянием планшета, выданного Тодо. Экран дорогостоящего гаджета был залит голубой плазмой, задняя крышка раскрошилась и отлетела, а часть тончайших наносхем превратились в пёструю разодранную мешанину. Видя этот кошмар, Вирджин просто остолбенела. Это было настолько шокирующее, что она даже не смогла заплакать. Глаза оставались сухими, словно кто-то насыпал в них песка. Собственная боль от многочисленных ударов и растянутая лодыжка в тот момент казались ей совсем незначительными. У неё пропали все задания! Всё, что надо было подготовить к завтрашним тестам — уничтожено! Как и она сама!

Вирджин даже не помнила, как смогла, придерживаясь стенки, подняться, и, хромая, добраться до гостиной, но, судя по тому, что в комнате было уже многолюдно, на это она потратила слишком много времени.

— Вирджин! — Её заметили сразу. Мальчишки буквально с порога накинулись на неё. — Что с тобой?

— Упала… с лестницы, — глухо ответила она, стирая со скулы кровь.

Мальчишки мигом окружили Вирджин, наперебой тараторя. Кто-то призывал немедленно отправиться в медпункт, кто-то предлагал напротив, позвать врача в гостиную, а мелкие раны обработать самостоятельно обычной аптечкой, которая почти сразу же обнаружилась у кого-то из ребят. Так или иначе почти все были взволнованы состоянием Вирджин, хотя ту куда больше беспокоили совсем другие вещи. Она позволила себя усадить в ближайшее кресло, даже не помня на кого именно опиралась во время ходьбы, и, словно не слыша мальчишеский галдёж, достала из сумки оба планшета и положила на низкий журнальный столик.

— Вот проклятье! — воскликнул кто-то, привлекая всеобщее внимание к новой проблеме.

— Колоссальное невезение! — подхватил ещё один голос.

— Там же наверняка все задания к тестам! — с ужасом заметил некто третий.

— Задания, может, и сохранились, если карта памяти жива, — произнёс задумчиво подошедший к столику Лукас.

— Да тут в хлам! — возразили ему, но Лукас не отступил. Он медленно наклонился и принялся аккуратно разбираться в наносхемах.

— Придётся повозиться, — хмуро сказал Лукас. — А после надо отдать в мастерскую, скорее всего, удастся всё починить.

— У меня нет денег, — тихо сообщила Вирджин.

— Как это нет денег? — удивился Никото. — Ты же официальная любовница. У тебя должно быть полное содержание и, конечно, некоторые суммы на личные нужды!

— Но… я не любовница, а ученица! — поправила Вирджин.

— И-и-и? — протянул непонимающе Никото. — Ты хочешь сказать, что тебя лишили даже первой стипендии? Её же выдали абсолютно всем! Да, там немного, и на ремонт, конечно, не хватит…

— У меня не было стипендии, — прервала его Вирджин. — Мой договор с омэйю-сама предполагал, что у меня не будет личных средств.

Мальчишки замерли. Подобное заявление казалось каким-то немыслимым и неправильным. Кто-то попытался заикнуться о помощи родителей, но его тут же заткнули. Почти все знали, что у Вирджин не было даже айпи. Но осудить вслух омэйю никто так и посмел.

— Тогда… может, мы все просто скинемся, ну… это… на ремонт? — чуть заикаясь, предложил Никото.

— Вот ещё! — фыркнул Джаспер. — С чего бы вдруг? Если наша неуклюжая мисс Нахалка умудрилась сломать оба планшета сразу, пусть идёт к Кирэй-сама и объясняется! В конце концов, это их договор и нас это не касается!

— Эй, ты не перебарщиваешь ли? — попытался заступиться за Вирджин Майк. — Кирэй-сама итак довольно суров, кто знает, что грозит Вирджин…

— Да что бы не грозило! — перебил его Джаспер. — Вы, что не понимаете, куда хотите вмешаться? Да помогая ей, — и он бесцеремонно направил на Вирджин свой узловатый палец, — мы рискуем собой! Что ей-то будет? Запретят учиться? Выдадут замуж? Тоже мне беда! Тогда как каждый из нас может лишиться всего! Нас запросто могут вышвырнуть вон за любую провинность, и всё, больше не будет ни нормальной карьеры, ни будущего!

— Вот только не надо таких пафосных речей! — вступился было Лукас, но был прерван самой Вирджин:

— Джаспер прав, — Её голос звучал блёкло и подавлено. — Никому из вас не стоит рисковать, вы итак уже слишком много мне помогали. Я сообщу обо всём сама… — с этими словами она тяжело поднялась и, хромая, медленно поплелась к выходу.

— Да стой ты! Дай хоть раны обработать! — попытался остановить её Никото.

— Не надо, — негромко, но весьма твёрдо отказалась Вирджин. — Боюсь, что касаться меня тоже небезопасно.

— Ну что? Доволен собой? — презрительно бросил Лукас, явно обращаясь к Джасперу. Вирджин не видела лица обоих, но предчувствовала, что без ссоры здесь не обойдётся. От этого ей стало ещё обиднее. Какая же она дура! Из-за неё даже лучшие друзья вот-вот поссорятся! Она хотела было уже попросить мальчишек успокоиться, но тут солёная слезинка прочертила мокрую линию на щеке. Вирджин слишком долго сдерживалась и не хотела признавать очевидного. Всё было неправильно! С самого начала и до сегодняшнего дня! Она была чересчур эгоистична, занимая не своё место, рискуя чужими судьбами и подставляя других! Тодо ведь тоже придётся отвечать за испорченный планшет перед Кирэй-сама! Нет-нет, она должна прекратить это всё и взять на себя ответственность!

— Как будто я не прав?! — долетели до неё слова Джаспер.

— Ты довёл девушку до слёз! — выдал Лукас, заставив Вирджин разом покраснеть. Она так не хотела, чтобы кто-то это заметил! Всего пара шагов отделяла её от спасительной двери, за которой можно было скрыться и позволить предательским слезам заструиться в полной мере.

— Ну и пусть ревёт! Глядишь, Кирэй-сама тоже, как вы, расчувствуется, и пожалеет бедняжку! — выдал Джаспер, и это стало последней каплей.

Вирджин всхлипнула и почти навалилась на дверь. Та послушно отступила под столь активным натиском, так что девушка едва не вывалилась на лестничную площадку. Вирджин почти бежала. Нет, если бы она могла, точно бросилась бы опрометью, но боль в ноге заставляла замедлять шаг и неуклюже хромать. Слёзы текли без остановки, щедро орошая лицо солёной влагой. Вирджин сама не понимала, куда именно она так отчаянно стремится, пока не оказалась в саду. Здесь она ненадолго остановилась, стараясь хоть немного сдержать рыдания. Плечи нервно подёргивались, а руки сами тянулись к мокрым глазам. Хотелось закрыться от всех, спрятаться за влажными от слёз ладонями. Нет, ей нужно поскорее прийти в себя, она не может показаться на глаза Кирэю или Тодо в таком ужасном виде! Но, чем больше Вирджин пыталась себя унять, тем сильнее и надрывнее звучали собственные всхлипы. Похоже, нервы её всё-таки безнадёжно расшатались, раз дело дошло до истерики!

— П-п-прости… — прозвучало рядом так внезапно, что Вирджин резко дёрнулась и отняла руки от лица. Напротив стоял Джаспер, и на его симпатичном лице явственно читалось раскаяние. — Я… немного погорячился… — Неловкость момента только усиливалась от того, что голос мальчишки срывался. — Ну… это… Я вовсе не хотел доводить тебя до слёз! — наконец, выпалил он и вдруг подошёл ближе.

Вирджин нервно отшатнулась, но при этом неудачно опёрлась за больную лодыжку и чуть покачнулась. Миг, и Джаспер подхватил её, прижав к себе. Уткнувшись в его грудь, Вирджин сама того не понимая, заплакала ещё сильнее.

— Ну-ну, — судя по тому, как дрожал голос Джаспера, его эта реакция откровенно пугала. — Я был слишком жесток, признаю… Но не стоит так убиваться!

Его рубашка стремительно намокла, но Вирджин, словно зачарованная, так и продолжала стоять в чужих объятьях. Как в детстве. Неосознанно Джаспер повторял всё так же, как её старший брат. Тот тоже всегда так неловко пытался утешить маленькую Вирджин, осторожно приглаживая непослушные кудри и несмело касаясь ладонью спины. Те же неуклюжие слова и такие же лёгкие, едва ощутимые поглаживания.

— Убери руки! — Холодный голос вмиг разрушил наполненную тёплыми воспоминаниями атмосферу. Не узнать хозяина этого голоса тоже было невозможно. Джаспер почти отпрыгнул от Вирджин, ведь напротив них стоял Кирэй.