Осознание. Пятый пояс

Глава 12

Седой зло рявкнул:

— Да что ты барахтаешься? Мешаешь, утихни!

Я не менее зло огрызнулся:

— Мешаю, не мешаю, но болтаться, словно дохлый квыргал под мышкой удачливого охотника я совершенно не желаю. Ясно⁈

— Как кто? — не понял меня Седой, заставив прикусить язык. — Ладно, гордый упрямец, будь по-твоему.

Меня дёрнуло, провернуло, извернуло, и уже меньше чем через вдох я буквально стоял бок о бок с Седым. Так, словно… словно сам летел, словно сам был Властелином.

— Доволен? — спросил Седой и буркнул. — Эта твоя прихоть обойдётся нам дополнительным снижением скорости. Пусть и на крохотную долю, но опасность того, что Иглат догонит нас, увеличится.

Я дёрнул плечом и предложил:

— Ну так брось меня.

Сам же, пялясь на серые жгуты силы вокруг себя, на пробу топнул ногой, проверяя, есть ли под ней опора. Не нашёл — нога провалилась — Седой просто стиснул, обхватил меня духовной силой, используя её на уровне, о котором я и не подозревал. Это не к земле придавливать тех, кто в кандалах и стал Закалкой.

— Не дождёшься,— ухмыльнулся Седой.

Я буркнул:

— Да будет ли он догонять? Ему ещё помогать Ян в схватке, в то время…

— Кто даст ему помогать? — изумился Седой. — О чём ты? Ладно, Страж мог бы прикрыть глаза на одного наёмника, но не такой силы, да и не этот Страж. Повезло. Ты же пялился на всё это едва ли не из-под наших ног, разве не заметил, как Страж раз за разом выступал на стороне Илимии? Что когда только появился и наказал, вроде как, за дерзость Халаба, что потом, когда влепил Иглату, тем самым… тем самым помог мне. Попробовал, во всяком случае. Ну да, пикового Властелина не так уж легко пронять подобным духовным ударом, особенно если придерживаться рамок приличий.

Я отметил в памяти, что, видно, верно угадал, как называют такую вещь. Угадал или же где-то, в какой-то книге за эти месяцы встречал упоминание? Неважно. Важно то, что рассказывает Седой.

— Не будь этого его удара, я бы не осмелился или скорее, не рискнул напомнить Стражу о нашем мимолётном знакомстве и попросить его о помощи — придержать Иглата. Иначе, боюсь, тебе бы пришлось бежать одному, а я ещё пока не уверен, что ты бежал бы в Орден. Не могу я мастера боевых Указов упустить, ясно, малец, — Седой повеселел, хохотнул, обернулся и удовлетворённо заметил. — Никого. Значит, Страж действительно удержал его.

— Две средних палочки, — припомнил я и с подозрением уточнил. — Этого хватит при вашей разнице в силе и обузе в виде меня?

А то, может, и впрямь, лучше поболтаться дохлой тушкой, зато чуть увеличить скорость?

Седой глянул на меня и ухмыльнулся:

— В обычное время и в обычном месте нет. Но здесь не привычные Иглату земли Третьего или Четвёртого пояса. Поле Битвы — это моя стихия и этот трус не решится последовать за мной туда, где всё его преимущество в силе и снаряжении не станет иметь значения. Это Бедствие Ян сейчас как никогда к месту нам. Пусть я слабей, пусть я истратился в битвах и тащу тебя, но я успею, успею добраться до зон запрета техник, — Седой помрачнел и добавил вслух, правда, тихо-тихо, считай себе под нос. — Лишь бы Бедствие не откатилось за это время, лишь бы откатилось несильно.

Подумав, я напомнил:

— Место, где меня ждали Ян и вы в цепях — оно недалеко от прохода на земли запрета. И полёта, и техник.

— То, куда тебя отправил Нулар? — уточнил Седой и отмахнулся. — Опасно. Я так понял, оно из тех, что со сменой выхода. Зашёл с одной стороны, выходишь с другой. Раз ты его вскрыл и зачистил, сменив выход, оно может стать ловушкой, мешком без выхода для нас. В одиночку Иглат, конечно, не осмелится зайти за мной туда, где я его прикончу, но он может вернуться в город и нанять там людей. И поверь, совершенно неважно будет, что Ян проиграют в схватках, а хозяева города сменятся. Морт в своей прямоте ещё может отказать, но Илимия объяснит ему, как опасно оскорблять идущего такой мощи и из такой фракции. Поверь, Орзуф, она даст ему людей. А против трёх или даже пяти десятков опытных Предводителей и мы с тобой можем оказаться бессильны. Задавят числом.

Теперь настала моя очередь изумляться:

— Опасно оскорблять? А то, что буквально вот только что они были по разные стороны схватки и лупили друг друга, пытаясь убить, это ничего не значит?

— Ничего. Что было, то прошло. Ситуация была другая. Как только появился Страж и развёл их, мы все сразу стали сами по себе. Ян и мятежные союзы сами по себе, со своими взаимными обидами, я и Иглат сами по себе. Он и оказался с той стороны схватки лишь потому, что какой-то умник из тех Ян, что был вне города, сумел с ним связаться и сообщить о том, где меня можно найти. Хотелось бы видеть рожу этих Ян, если бы случилось так, что он пришёл разбираться с союзами, а я в город вообще не возвращался, — Седой засмеялся, а меня начало чуть трясти в воздухе, словно со смехом Седой терял контроль над моей поддержкой. — Он поубивал бы для Ян кучу слабых идущих, а меня и близко нет. Ян бы пожалели о миге, когда решились потревожить клан такой силы и заставили его тушить за них пламя.

Я вытянул руку, чтобы схватиться за плечо Седого, но опустил её. Земля дарс его знает где внизу. Мне лететь десяток или даже два десятка вдохов. За это время можно не только выкрутиться, приготовившись встречать землю, но и привязать к себе чужой летающий меч и проверить, будет он меня держать или нет. Да и вообще — уронит меня Седой, пусть сам и ловит так нужного ему истинного мастера Указов.

Вместо этого злорадно ужалил:

— Только ты пришёл в город. Видно, даже за краткое время твоего пребывания в городе Ян тебя хорошо узнали.

Седой ничуть не обиделся, напротив, кивнул:

— Что есть, то есть. Я мстительный, — смерил меня взглядом. — Да и ты тоже, пусть и называешь это справедливостью. Ты как? Все долги справедливости успел раздать? Нет? Кто там у тебя остался? Лая, похороны Пиатрия и помощь его семье? Верно?

Я оскалился:

— Не всё же мне терять время даром? И Лаю нашли для меня, и с телом, и с его семьёй всё решил.

Седой хмыкнул:

— Что я слышу? Неужто ты поступил по уму, не стал никого убивать, а воспользовался своим талантом? Повесил на них долг служения?

Я прикусил язык и всё, что с него хотелось сорваться.

— Можно сказать и так.

Седой опять хохотнул:

— Ну, как хочешь, скрытный ты мой мастер Указов. Но, вообще, молодец, — ещё раз оглянулся, на этот раз полностью, летя спиной вперёд и дольше обшаривая взглядом небо позади нас. — Ещё бы ты поменьше влезал в разные самоубийственные неприятности, цены бы тебе точно не было.

Я тоже немного поглазел в темноту ночного неба, но увидел там лишь звёзды, да смутные очертания облаков, горизонта, и всё. Даже огней города Ян уже не было видно. И, раз уж Седой сам затронул это, сказал:

— На самом деле я хотел с тобой поговорить об этом.

— Думаешь, самое время?

Седой развернулся и, кажется, немного поднажал.

Я хмыкнул:

— До этого болтовня мыслеречью не мешала тебе. Что, тоже отнимает долю сил и из-за этого мы летим медленней?

— Отнимает, но ты прав, пытаться сберечь такую кроху это уже слишком, вряд ли нам не хватит всего сотни шагов для спасения. Давай, говори.

— Я… — хотя я и сам поднял этот вопрос, но замялся на миг в нерешительности. Справился с собой и сказал прямо. — Я люблю тренировки, люблю схватки, люблю ощущение того, что стал чуточку лучше, что оказался сильней и победил. Но иногда, сегодня был как раз такой случай, иногда меня просто поглощает жажда предстоящей схватки. Я понимал, как опасно то, что я задумал, понимал, что это, скорее даже безумно, но совершенно не хотел остановиться, не хотел прекратить свой полёт. Разве это нормально?

— А кто тебе сказал, что ненормально?

Я смутился.

— Ну, я всё же уже не мальчишка, мне уже скоро двадцать, я уже на середине этапа Предводителей Воинов, я…

— Погоди, — перебил меня Седой. — Я понял о чём ты. И вот как раз упоминание твоей силы как нельзя кстати. Ты видел в жизни только своего старого учителя и видно считаешь, что с возрастом и силой все становятся только мудрей?

— Я, выходит, мудрей не становлюсь? Ну спасибо.

— Да погоди ты обижаться, малец, — укорил меня Седой. — Я говорю вообще обо всех идущих, а не о тебе. Есть такое мнение, особенно у юных идущих, кто только встал на путь Возвышения или у простых людей, что несильно продвинулись по нему и живут обычной жизнью, будто идущий, который научился летать, пусть и на мече, прожил сотню лет — будет мудрым, спокойным или даже, вот уж глупость, добрым. Начну с последнего. Мы люди и это первое. А люди разные. Добрые, злые, глупые, храбрые, умные, трусливые и каждый идёт к Небу так, как может.

Я постарался не пучить глаза. Вот уж не ожидал в устах Седого, орденца в каком-то явно немалом чине слышать едва ли не слово в слово объяснения сектантки Фатии о путях к Небу.

— Любой идущий, вернее, любой сильный идущий может прожить долго, но это совсем не значит, что если ему сотня лет, он будет вести себя, словно все эти сто лет только и делал, что размышлял об истинах мира. Просто потому, что у некоторых половина этой сотни лет, пятьдесят лет ушли на медитации, нудный сбор силы или стихии, поиск эссенции и прочее, без чего невозможно получить силу.

Я хмыкнул:

— Намекаешь, что от этих занятий характер только портится?

— Не без этого, — согласился Седой, — но дело не только в этом. Гораздо важней вот это.

С этими словами Седой ткнул левой рукой в небо. Я поднял шею, поглазел на звёзды и ничего не понял.

— Что это?

— Небо, малец, Небо. Похоже, твой учитель не рассказывал тебе этого, чтобы не… Кхм, из меня учитель, конечно, никудышный, возможно, я неправ, но я не привык скрывать подобное и вообще несдержан на язык, мне можно. Побуду вместо твоего учителя тем, кто разрушит твои идеалы о Небе.

Я пару раз моргнул. Чего?

— Истинные мастера Указов очень редки, но есть ещё более редкие люди. Говорящие с Небом. Слышал о них?

Теперь я с трудом удержался от того, чтобы не растянуть губы в улыбке. Слышал ли я о них? О да, Седой, слышал, да и не только слышал, представляешь?

Но вслух сказал кратко и спокойно:

— Слышал.

— Говорящие тоже, как и твой талант, ведут свою историю от старой Империи, когда и зародилась религия Неба.

Я нахмурился. Что-то я об этом слышал, только очень и очень давно. Но что и от кого? Седой, не подозревая о моих копаниях в памяти, не дал мне на них времени, продолжая свой рассказ.

— Не буду углубляться в подробности и отличия старого от нового, речь не совсем о Говорящих, речь о том, что их часто просили поговорить с Небом, задать ему вопросы, желали услышать его ответы. Но людей, которые получили эти ответы ещё меньше, чем Говорящих.

Я не удержался, прервал Седого, хотя его речь была жутко интересной:

— Выходит, ты не считаешь самих Говорящих? По-твоему, они не получают ответов? Или не задают вопросов?

— Не считаю, неважно, речь не об этом. Важно то, что они говорят о самом Небе. А говорят они — ему интересно.

Я похолодел. Потому что вдруг перед глазами, как живая возникла Лейла в саду Павильона Здоровья, затем в гостинице Ясеня. Потому что словно наяву услышал тот наш разговор.

— Лейла, как думаешь, я всё правильно сделал, когда решил идти к Небу сам, без помощи Ордена?

— Конечно. Что за глупый вопрос? Иначе бы мы не попали в Миражный!

— М-м-м… А идти на ту сторону нам стоит сразу или пожить здесь несколько месяцев?

— Мне без разницы! И тут и там интересно!

— Ну, это тебе, а… Небу?

Затаив дыхание, я вглядывался в Лейлу. Вот бровки взметнулись вверх, Лейла моргнула раз, другой, зелёные глаза словно осветились изнутри, став ещё ярче и сестра улыбнулась ещё шире:

— А ему тоже интересно везде-везде!

Седой же, не подозревая, что у меня сейчас перехватило дыхание, рассуждал:

— Да и не стоит этому удивляться. Само явление сущности Неба выше нашего понимания, за всю историю двух Империй и Альянса неизвестен ни один человек, который бы сумел сделать последний шаг, стать наравне с Небом, а затем сообщить нам об этом. Я тебе даже так скажу — вероятно, это и вовсе невозможно по той простой причине, что Небу это не нужно, — Седой нагнулся вперёд, повернул ко мне голову, глядя мне прямо в глаза. — Ты как, не собираешься орать в возмущении или грозить затолкать мои безумные слова обратно мне в глотку?

Я, справившись с видением Лейлы и её сияющих восторгом глаз, выдавил мысль:

— Н-нет.

— Радует, — кивнул Седой. — Но вижу, тебя всё равно проняло. Да, о таком учителя не спешат говорить своим ученикам, а иногда и вовсе никогда не говорят, даже когда считают своё наставничество оконченным. По мне — зря. Любой идущий должен понимать, где находится конечная цель его пути, что там находится и почему дальше шагнуть нельзя.

— Почему нельзя?

— Потому что Небу второе Небо неинтересно, — Седой снова ткнул пальцем вверх, — Там места для второго Неба нет. Любой, кто шагнёт за предел, растворится в Небе, став его малой частью, став его подобием и ему это совсем не нужно, ему это совсем неинтересно. Ему интересно другое. Ему интересны мы — хитрые, добрые, безумные, яростные, восторженные…

Я зацепился за слово:

— Яростные? Ты говоришь, что это Небо делает меня таким?

— Да нет же! Это ты и только ты сам. Это та черта характера, которая привлекает к тебе Небо. Ты же слышал поговорку — Небо всё видит?

— Слышал.

— Ну вот. Видит всё, но на всё ли ему интересно глядеть? Что толку сто лет наблюдать за жизнью тысячи крестьян, у которых с утра до вечера одно и то же? Ну первую сотню лет, может, это и интересно. Ну пятую, шестую ещё туда-сюда, но ведь на сороковую сотню лет сойти с ума можно от этого, даже если ты — Небо.

Я сглотнул. Как я там в тот вечер думал?

Чем я недоволен? Тем, что мне никто не указывает, что и как делать? Не говорит, когда нужно поднять задницу и куда идти? Всё только в моих руках.

Седой понял это по-своему:

— Не боись. Небо видит всё, но наказывает ли оно кого-нибудь лично? Нет. Небесное Испытание ещё нужно заслужить. И много ли скучных, невзрачных идущих, чья жизнь была неяркой, серой прошли эти Испытания? Вот тот Страж, что пришёл сегодня нам на помощь, разве он был беспристрастен? Был ли он мудр и невозмутим? Нет. Он сразу выбрал сторону и хотя придерживался буквы закона, сумел помочь тем, кого посчитал правым, он…

Я снова перебил Седого:

— Тебя послушать, так выходит, что чем безумней себя ведёшь, тем ты больше приглянешься Небу. Так можно договориться до того, что сектанты Альянса должны обладать большей силой и не бояться Небесного Испытания, а на самом деле…

— А на самом деле, — теперь Седой перебил меня, — всё совсем наоборот. И нет сектантов, что прошли Небесное Испытание честно.

В этот раз я не стал прятать усмешки. Нет таких сектантов? Я в этом не был уверен. Я помнил слова Фатии, я помнил гения Райгвара, его силу, его поведение, его слова и сейчас даже не очень уверен в словах Седого о том, что Небу действительно неинтересны те, кто невозмутим. Райгвар был не по годам мудр, невероятно спокоен и рассудителен, да и его учитель в своих наставлениях явно…

— Я же говорю совсем не о том, что нужно вести себя безумно. В первую очередь нужно быть самим собой. Небу интересно многое и поэтому можешь быть уверен, что, даже став Небесным Воином, лично ты не избавишься от своей жажды схваток. Это твоя суть, то, с чем ты идёшь по пути к Небу с самого начала и лучшее, что ты можешь сделать — поставить это знание себе на службу, научиться сдерживать до поры до времени, научиться извлекать из этого своего недостатка выгоду, а не пытаться полностью подавить эту свою часть. Подавив, ты станешь неполным, покалеченным и будешь ли ты таким интересен Небу?

— А если не буду? То что?

— Что, что?

— Это я и спрашиваю — что? — со злостью переспросил я. Надавил. — Я больше не смогу вобрать ни крохи силы Неба? Умру, быть может, на месте?

— Ага, прям здесь словишь Небесное Испытание, — фыркнул Седой. — Да ничего не «что». Просто не случится в твоей жизни чудесной случайности, не выпадет удачный шанс, не произойдёт счастливой встречи. Но пока, малец, тебе беспокоиться не о чем. Ни ты, ни я не затворники, ни ты, ни я не отказываемся от доброй драки и справедливости.

— Ну да, — ядовито вставил я, — а ещё от вина и женщин.

— И техник, — ничуть не смутился Седой. — Правда, с вином и женщинам нужно с тобой ещё поработать.

— Конечно, — яд из моих слов можно было использовать для убийства Зверей даже этапа Повелителя Стихии, — это ведь так интересно Небу — глядеть, как в задницу пьяный старый орденец ломится в Павильон Цветков.

Однако Седой ничуть не пострадал от моего яда, спокойно ответил:

— Может, ему это и неинтересно, хотя до сих пор никто не может ответить на вопрос Небо это он, она или оно, а о своих удовольствиях и своих интересах забывать не стоит. К тому же, меньше желчи, малец, не завидуй, у тебя всё впереди, и женщины, и вино, и старость.

Я не стал отвечать. Не то чтобы мне нечего было ответить, скорее, мне нужно было уложить в голове всё то, что я услышал. Это… Это всё подозрительно сильно перекликалось с тем, что когда-то один Закалка, собиратель камней из Нулевого услышал в стенах Школы от той, кто когда-то родилась в Третьем поясе, от Виликор. И не только о том, что будет, если ты станешь Небу неинтересен, но и о том, что происходит, когда ты ему напротив, очень и очень интересен.

Как там она говорила?

Испытания и препятствия даёт нам Небо, оно же даёт нам и награды за них. Вычтенные баллы, десяток плетей? Смешно. Разве можно с их помощью вырастить того, кто проторит себе путь к Небу? Другое дело…

Другое дело что? Виликор говорила о предательстве. Я бы добавил к ним смертельного врага, потерю родных, Бедствие и всё прочее, что ставит тебя на грань и меняет тебя.

Когда-то так изменила меня смерть отца и издевательства шайки Виргла. Затем было то самое предательство, нападение теневиков, ранение Лейлы, сражение против комтуров и старейшин Ордена, ярмо долгового служения в Ясене, исчезновение семьи, схватка с Тёмным и всё прочее…

Удивительно, но сейчас, оглядываясь назад, я не особо страдаю из-за всего этого. Помои? Я давно забыл, как они пахнут, когда льются на голову и не опускаю глаза в песок. Смерть отца? Он давно отомщён, и я уже долгие годы не сжимал в руке свой клятвенный камень.

Есть только один вопрос…

Если бы я был неинтересен Небу, то умер бы мой отец?

Впрочем, нет. Есть ещё один вопрос и даже более интересный и важный.

Был ли Небу интересен мой отец?

Случайно ли встретился тот Зверь на пути отца?

Не был ли тот случай тем самым счастливым, что должен был изменить отца и помочь ему на пути Неба?

Отец ведь справился с этим испытанием, и только злая воля людей его погубила. Не выпей он поддельного лекарства, выпей настоящее, и он остался бы жив. Идущий, что сумел стать Воином сам, своими усилиями в Нулевом. Гений из гениев.

Кажется, я сам и ответил на свой вопрос. Конечно же, отец был интересен Небу. Конечно же, это был случай из тех, что меняют людей, как изменила меня самого схватка с Монстром. Мне она дала возможность стать десятой звездой, отцу, возможно, дала бы возможность научиться создавать Покров. Ту единственную технику, что может создать любой идущий, может создать сам, придумав самостоятельно. Это ведь несложно — толкнуть из средоточия, из первого и самого важного узла Воина силу к поверхности тела, к коже.

Будь проклят тот старикашка-торговец, продавший подделку, будь проклят Кардо, давно разлетевшийся пеплом по пустошам Нулевого, будь прокляты старейшины Ордена Морозной Гряды, из-за своих козней сославшие Орикола в Нулевой и закрывшие ему Указами возможность передать хоть что-то из наследства Ордена возможным ученикам. Знания Воинов — это ведь не то, что должно принадлежать Нулевому, верно?

— Малец?

Я осознал, что скриплю зубами так сильно, что это слышит даже Седой, заставил себя разомкнуть сжатые челюсти, но ничего не ответил ему, снова провалился в тяжёлые размышления.

Отец не сумел увидеть Первый пояс, я исполнил за него эту мечту.

Я вывез из песков Нулевого свою семью, семьи дяди Ди и дяди Варо. Забрал даже стариков — родителей отца.

Когда-то именно они, семья, толкали меня вперёд. Желание изменить к лучшему жизнь мамы и Лейлы. Чтобы сестра всегда была сыта, одета в шёлк, а не дерюгу, не страдала от палящего солнца.

Можно даже предположить, что все мои счастливые и несчастливые встречи в Нулевом и Морозной Гряде случились только для одного — чтобы я привёл Лейлу в Павильон Здоровья клана Кавиот и чтобы она получила лечение от духа Каори.

Только для того, чтобы родилась Говорящая с Небом.

Нужен ли я был после этого? Ну, если только моя жизнь была интересна Небу. Впрочем, вспоминая всё то, что со мной случилось, нельзя не признаться даже самому себе, что за этим точно было интересно следить. Не знаю уж, что там с учёбой в Академии Небесного Меча, но противостояние фракциям на Поле Битвы в землях Саул, Бедствие и схватка с сектантами под стенами Приюта, поход в город Тысячи Этажей, приключения в землях сектантов.

О да! За этим можно было наблюдать. Даже Небу, пресытившемуся за сотни лет подобных приключений.

Невольно я исподлобья глянул вверх, в начавшее светлеть небо. Но нет, оно не спешило обрушить на меня свой гнев. Действительно, я слишком много о себе думаю. А должен бы… Должен что? Думать меньше, думать не о себе?

Не так давно я уже задавался вопросом, стоит ли мне идти на земли клана Мадов. Нужна ли мне жизнь там в качестве брата их Говорящей с Небом? Мне этого не хотелось. Гордость, наверное. Забавное и странное желание для того, кто не раз и не два в разговорах с другими называл себя собирателем камней и даже собирателем дерьма из Нулевого.

Не всё ли равно, для того, кто сумел вырваться из Нулевого, для того, чьи предки пали туда, как последние, ни на что не годные отбросы, за которых не нашлось желающих заплатить налог, чьим братом жить в Третьем поясе?

И снова сам ответил на свой вопрос.

Не всё равно.

Да, я не гений, подобный Яриму или Райгвару. Да, как уже сам понимаю, часть моих успехов была…

Была что? Не заслужена?

Это не я рвал жилы, пытаясь выжить в битве с Монстром в пещерах Чёрной Горы?

Это не я бился в кровь в коридорах Школы Морозной Гряды?

Это не я через боль и раны прокладывал путь к Миражному, чтобы спасти Лейлу?

Это не я проходил малое испытание Стражей и заслужил ранг «вне категорий» за дух бойца?

Это не я учился противостоять своим же Указам и действовать, несмотря ни на какие запреты?

Это не я, всего лишь Мастером, сумел украсть контракт у старейшины сектантов, который был в ранге Властелина Духа?

Это не я насмерть бился в Ущельях Стихий, защищая Орден Небесного Меча?

Это не я поднимался по городу Тысячи Этажей?

Это не я отказался идти на поводу у духа этого города?

Я. Везде это был я. Везде и всегда я справлялся своими и только своими силами. А если бы не справился, если бы не сумел, то просто сдох бы.

Вздохнув, я признал: «Нет, не всё так однозначно».

Один раз Клатир спас меня под снегами Братьев. Другой раз успел до того, как я сжёг всю свою жизнь дотла.

Но!

Никакая помощь не может длиться вечно и не может всегда успевать прийти вовремя. Хотя да, тут уже по-другому на всё это глядишь, а в ушах так и гремит голос Седого: «Счастливые встречи, малец, счастливые встречи».

Но что дальше? Говорящая с Небом появилась. Говорящая с Небом оказалась едва ли не в самом безопасном месте Империи — в сердце силы одного из сильнейших кланов Империи — в клане Небесного Мада.

С тех пор я, можно считать, никогда не делал то, что хотел. С того самого дня, как узнал, где моя семья, я, нужно себе признать, выполнял только то, что хотели…

Нет. Снова неправда.

Да, в Орден Небесного Меча я пришёл по приказу Клатира и Виостия. Но учился, сражался и страдал за Орден я по своему выбору. Как бы то ни было, но это было отличное время.

Да и жизнь в Пятом поясе мне была по душе. Неспешное изучение книг в библиотеке города, дни лечебной практики, выходы на Поле Битвы. Я и рос в силе очень и очень неплохо — половина этапа Предводителя Воинов за половину года. Скажи я той же Лае, что хотел бы большего — думаю, она бы нашла, что тёплого и ласкового мне ответить на мою жадность.

Но… Достойно ли это брата Говорящей с Небом?

Нет, не так. Забудем про Лейлу.

Разве не хочу я, лично я — Леград, большего?

Я не говорю, что хочу большего за раз. Разве не хочу я большего в будущем?

Властелина Духа? Неплохо, но мало.

Повелитель Стихии? Отлично, этап, полный для меня тайн и загадок, манящий меня к себе.

Но… Мало.

Небесный Воин?

Тот, кто невероятно интересен Небу?

Звучит заманчиво. Почти точно так же, как звучали истории из сказок про Рама Вилора.

Но… Точно ли это предел? Точно ли это конец пути к Небу? Действительно ли там заканчивается Возвышение? Прав ли Седой в своих размышлениях?

Что, если нет?

Но не наивно ли думать, что там, где у сотен тысяч идущих ничего не получилось, получится у меня?

Может быть, и наивно.

Но тысячи Закалок бьются над мерными гирями в Нулевом. Сколькие из них становятся чемпионами и поднимаются в Первый?

А сколько Закалок бьются над созданием средоточия? Сколько возвышалок глотают за год идущие в Первом поясе и сколькие из них становятся Мастерами и поднимаются во Второй?

Сколько тысяч выходцев из Нулевого могут похвастаться тем, что оказываются в Пятом поясе ещё до того, как им стукнет двадцать?

Правда, стоит честно признать, что этот путь не был лёгок. Он был опасен, опасен смертельно. На нём я оставлял позади товарищей, терял друзей, страдал от ран и потерь. Та цель, которую я хочу поставить перед собой потребует в сотню раз больше лишений и потерь.

Но… Моя семья в безопасности и ни в чём не нуждается. А я… Это моя жизнь и я могу прожить её так, как хочу, так, как интересно мне.

Даже если в конце меня ждёт смерть.

Правда есть одно но.

Вычтенные баллы? Десяток плетей? Козни Нулара? Смешно. Это не те испытания, после которых может появиться Небесный Воин и уж точно не те, после которых появится тот, что шагнёт за предел Небесного Воина.

Что я тогда сказал Виликор? Посоветовал ей, всего лишь слабому Воину пойти и бросить вызов Магистру Ордена? Мастеру явно не первой звезды?

Тогда я считал это полной глупостью. Разрыв в целый этап казался мне непреодолимым. Но… С тех пор я узнал, что сила идущего многогранна, познал свой талант. Буквально половины дня не прошло, как я убил того, кто превосходил меня на этап. Я — не самый сильный Предводитель Воинов убил Властелина Духа с двумя телохранителями.

Так что не такой уж это и вызов. Не такое уж это и испытание.

Так что же сделать мне испытанием, чтобы начать путь к Небесному Воину? Попросить Седого оставить меня, встать на летающий меч, дождаться преследующего нас пикового Властелина Духа и убить его?

Ну да, ну да.

Тут мой путь к Небу и закончится. А если у Неба есть глаза и руки, то оно со стыда прикроет ладонью глаза, чтобы не видеть этой глупости.

Нельзя шагнуть к Небу за один шаг. Даже гении двигаются к нему постепенно, шаг за шагом, месяц за месяцем.

Значит, мне нужен такой путь. Ступень за ступенью. Пусть не в месяцы длинной, я всё же не гений, а лишь Леград, собиратель камней из Нулевого, пусть путь длиной в годы. Главное — понять, какие испытания я могу поставить перед собой. Какие из них будут мне…

Нет, не так. Нужны испытания, которые будут мне не под силу, но которые я смогу преодолеть, рвя жилы.

Вот только какие? Если жажда схваток — это моя сильная сторона, то не стоит ли мне отправиться в земли Мадов и за… скажем, три месяца схваток там стать таким сильным, что они не сумеют спустить меня с лестницы?

А затем, стоя над стонущими, поверженными Властелинами Духа, признаться, что я брат Говорящей с Небом и придумать следующий шаг? Помочь клану Мадов стать сильнейшим? Помочь им сместить Рама Вилора?

За обдумыванием этих безумных идей я не заметил, как заснул. Прямо в полёте.

Проснулся, уже мелко подскакивая на плече Седого. Да уж, это точно не плавность полёта.

Открыв глаза, всё, что увидел — ну, скажем, спину Седого и песок внизу, под собой.

Вполне привычный песок Поля Битвы. Не родной белый песок Нулевого, как мне на миг вдруг показалось.

Восприятие, которое я выпустил из себя, подсказало, что мы уже в зоне запрета и полёта, и техник, а Седой, пользуясь усилениями тела, стремительно несётся куда-то вправо от горного хребта.

Я шевельнулся и потребовал:

— Опусти, — когда Седой послушался, буркнул. — Мог бы и сразу разбудить, едва началась зона запрета полёта.

— Не уверен, что это стало бы быстрей, зато уверен, малец, что этой ночью тебе досталось и отдых был тебе просто необходим.

Я промолчал, оценил запас сил и тут же наполнил ими Воды Итреи, омывая техникой тело. Зелье зельем, время временем, прошлое лечение прошлым лечением, но я всё ещё очень и очень далёк от здорового идущего. Даже хорошо, что это зона запрета техник, значит, нельзя использовать Рывок и кожа, наконец-то, заживёт спокойно. Сдирать её в третий раз совершенно не хотелось.

Седой крякнул:

— Малец, вот же тебе таланта отмерено, не устаю удивляться. Как Властелин, в зоне запрета, технику. Лихо.

Нас не пытались убить, мы не прятались и даже тени Властелина Иглата не было на горизонте, поэтому я задал, наконец, ещё один из вопросов своего очень длинного списка.

— Это, вообще, нормально, что я не могу обнаружить даже тени эссенции духа в себе, но легко использую её для техник?

— Ха! Не ты ли, малец, буквально вчера заявлял мне, что для этапа Властелина составлены сотни наставлений и ты напишешь ещё одно, своё?

Я не стал говорить Седому, что он исковеркал мои слова. Я промолчал. Но, видно, сумел вложить во взгляд достаточно, чтобы он всё понял. Понял, ухмыльнулся и всё же ответил мне:

— Нормально. Я уже говорил, что этап Властелина, когда он приходит в равновесие с миром — определяющий, разделяющий, важнейший на пути Возвышения. Эссенция — это смесь духовной силы и стихии, это тот самый баланс, который тело идущего понимает иногда интуитивно. Но это понимание ничего для него не значит, пока он не ощутит его сам, лично. А так, да, опытный, талантливый идущий даже на этапе Предводителя может пользоваться преимуществом умного тела.

Я отложил эти слова в памяти. Тело. У меня с ним особый разговор. У меня ведь тело идущее вслед за душой. Не идёт ли оно особо длинными шагами к этому балансу? Поэтому так много эссенции, что я могу использовать для техник. С усмешкой повторил:

— Опытный и талантливый. Да, я такой.

— И это хорошо, — кивнул Седой. — Чужая эссенция никак не поможет идущему в развитии, что бы ты там ни пытался провернуть с ней, тяня её к узлу Ра-Отус-Ан, но вот то, что твоей родной эссенции в теле много — очень часто ускоряет путь к становлению Властелином, ведь то, чего много и проще искать. Впрочем, думаю, ты на особом счету. Ты истинный мастер Указов, твоя душа очень и очень сильна, а значит, велики и твои таланты в том же познании. Взять те же техники. Ты ведь лечишься не человеческим рангом?

— Земной.

— Вот. Тебе нет даже двадцати, но ты уже сумел выучить технику земного ранга. Мне, чтобы иметь такую возможность, пришлось отдать больше года жизни.

Я не стал напоминать Седому, что, вообще-то, я работал в городе Ян лекарем и Воды Итреи не сильнейшая из известных мне техник, и не единственная. Правда, вот он не преминул меня поддеть:

— Хотя ты, похоже, сделал это за счёт боевых техник. Заметил, что их запас у тебя невелик, да ещё и очень… специфичен. Ты знаешь, что Морт и Илимия приняли тебя за наёмника из клана убийц?

Я закончил прогонять по телу волну лечения, на первое время хватит, тело всё равно имеет предел восстановления, и большего из него пока не выжать одной техникой. Кивнул:

— Знаю. Я закончил и предлагаю бежать дальше.

— Да, — Седой оглянулся, скользнул взглядом по линии, где сошёлся жёлтый песок и голубое небо. — Нужно создать запас времени, на случай, если этот умник сразу нанял в городе людей и мчится сюда вместе с ними.

— Я ничего не ощущаю Прозрением.

— Я тоже, малец, но не всегда это работает. Иначе как бы тогда существовали эти самые наёмные убийцы? Приходится иногда, знаешь ли, учиться прятать своё намерение убивать.

Я хмыкнул себе под нос. Знаю ли я? Ну, может быть, затворник, который вырос со стариком-наставником на задворках одного из великих кланов и не знает, а вот я знаю. Седой, ты, вообще, помнишь, что я неплохо так сражаюсь и даже убил мастера Указов Ян, причём так, что Прозрение не успело намекнуть ему о летящей к нему смерти? Или тут помню, тут не помню?

С усмешкой о своём ткнул пальцем влево, к хребтам.

— Туда. Я уже говорил тебе про лабиринт поместья…

— Выход…

— Там есть ещё один выход, — Седой замолчал, прикрыл рот, давая мне всё же возможность закончить. — В поместье я нашёл тело идущего, который явно пришёл туда не с земель Ян, а когда выбирался, то нашёл поворот к горам. Не рискнул идти туда, потому что первые же големы оказались слишком сильны для меня.

— Ты бежал от них?

— Нет. Первую волну я перемолол, но это было нелегко.

— Звучит заманчиво, — задумчиво протянул Седой, огладил бородку и кивнул. — Да. Вдвоём мы должны справиться. Либо, если всё пойдёт по-плохому, в таком месте будет легко направить големов на преследователей.

Я не считал, что это будет прям лёгкая задача, но, как по мне, мой путь выглядел разумней, чем пробиваться через полчища големов, что заполонили земли Сестёр и от которых мы, вроде как, бежали, а затем с трудом победили, но возразить не успел.

Седой сорвался с места, уверенно забирая даже левей, чем я указывал. Я не стал его останавливать или поправлять. Кто знает, как давно мы бежим и где находимся. Ему должно быть видней, где место схватки с Ян. Рванул следом, на бегу напомнил:

— Не пора ли отдавать долги?

— Долги? — изумился Седой. — У меня? До сих пор?

— Да. Рассказ о клане за спор.

— Кхм. Вот сейчас?

— Если ты уже стар и тебе не хватает дыхания, Седой, то всегда можешь перейти на мыслеречь.

— Малец, пока ты безвольной тушкой этого своего квыргала подпрыгивал у меня на плече и храпел, то ты мне больше нравился.

Я неспешно, делая паузы между словами, заключил:

— Значит, выполнять обещанное ты…

Седой скривился впереди, мне было отлично видно это с помощью восприятия и буркнул:

— О каком клане тебе рассказать?

— Мады.

— Ты о клане Небесного Мада?

— А что, великих кланов Мадов несколько?

— Вот же ты… — вздохнул Седой. — Ясно. Клан Небесного Мада, в просторечье именуемый во множественном числе. Сильнейший из так называемых звериных кланов, состоящих из Зверей, обрётших человеческий облик.

— Полностью состоящий?

— Нет, разумеется, как ты себе это представляешь? Любой клан — это земли, ресурсы, налоги, ремесленники. Мады, как и все остальные, имеют в своих рядах и обычных людей. Правда, почти все люди на их землях — это Закалки, Воины, Мастера и прочие, что обеспечивают основу жизни. Звери ведь обретают облик только с этапа Предводителя, а Предводитель не будет пахать землю или тягать сетями рыбу. Мады это лишь высшая прослойка идущих, своей силой доказавших право на земли и служение Императору, само ядро клана.

— Мне кажется, твоё — Император и моё — император звучит по-разному.

— Не кажется. Я тоже замечаю, что в твоём именовании маловато почтения.

Я лишь пожал плечами, заставив Седого фыркнуть на бегу. Тоже приглядывает за мной восприятием. Я прищурился, пытаясь уловить, куда мне глядеть, чтобы заметить это, но ничего не вышло. Седой же честно продолжал рассказывать и удивлять:

— Основателем был известнейший из Зверей Империи — телохранитель Рама Вилора, Алгол. Он, кстати, как раз из тех, кто попытался шагнуть за пределы Небесного Воина и исчез бесследно, правда сами Мады считают, что он вознёсся к Небу, потому и назвали себя кланом Небесного Мада.

Я устал удивляться, поэтому заметил:

— Мне помнится, что телохранитель Рама Вилора был Тигром.

— Ха! — фыркнул Седой. — Кто бы сомневался, что у тебя была хорошая библиотека со старыми изданиями. На это можно было заметить, что и основателями первых кланов старой империи были не Дракон и не Феникс, но я не буду этого говорить.

Я отметил, что ни про Роака, ни тем более Василиска и Амока Седой не сказал.

— Не буду, потому что ты прав, а лучший способ вывести Мада из себя, это ляпнуть что-то подобное про Тигра при нём. Запомни это, раз уж вышел в большой мир.

Я кивнул и впрямь постарался запомнить, но если Седой думал, что я сделал это для того, чтобы не ляпнуть этого, на самом деле всё было наоборот. Лучший способ заставить Мада драться со мной, это вывести его из себя. Тут лишь нужно определить, после упоминания того Тигра он будет просто драться или будет стараться меня убить?

— Изначально клан был больше и слабей. После исчезновения Алгола в Диких Землях клан разделился. Тигры так и остались кланом средней руки, а вот Мады набрали силу. Первые считают, что они украли у них предка, но стараются держать пасти закрытыми, потому что силы давно уже неравны. Сила, малец, главное в этом мире под Небом это — сила. И у Мадов силы достаточно. Пусть у них и не появилось ещё одного Небесного Воина. Но у них полно талантов. И я сейчас не о стариках, которые давно потеряли надежду проломить преграду десятого Небесного Испытания. Я о молодых. Например, Иргон. Молод, но уже прошёл семь Небесных Испытаний. Или Урлик. Когда-то в молодости я хотел сойтись с ней в схватке, испытать себя, но с тех пор она давно оставила меня позади.

Я усмехнулся:

— Что, Небу она более интересна, чем ты и твои похождения в Павильонах Цветов? Похоже, Небо всё же ближе к женщинам?

— Будешь теперь мне каждый раз этим колоть? — хмыкнул Седой и отмахнулся. — Прежде чем использовать столь тяжёлый довод, испробовал бы полегче: у неё и талант выше, и ресурсов у второго клана в Империи больше, чем у…

Седой замолчал, обернулся и угрюмо заметил:

— Давай сделаем вид, что я этого не говорил, хорошо, малец? Мады, может, и сильнейший из кланов, но высокое положение у них может занять только тот, в ком сильна кровь Мадов. Человеку у них не на что рассчитывать, да и они сосредоточены совсем не на Полях Битвы, а значит, ты им и не нужен. В отличие от Ордена Небесного Меча, для которого ты — шанс вернуть своё имя.

Я покачал головой, думая о Лейле, себе, её брате, кольце дракона и напомнил:

— Ты рассказывай-рассказывай, долг ещё не выплачен.

Седой продолжил перечислять имена талантов Мадов, затем их старейшин и прочее. Но мне это было уже не так интересно. Среди талантов не прозвучало имя Ярима, а значит, он ещё не стал Повелителем Стихии. Или же Мады скрывают его, тут уже не узнать, только проверить самому. Может даже при личной встрече.

«Эй, Мады, говорят, ваш основатель был Тигр. Хвосты у вас от него?»

Я улыбнулся и поднажал, чтобы не отставать от Седого.