Основатель – 5

Глава 16

Голос её звучал уже не так вызывающе, скорее… озадаченно и даже чуточку испуганно.

— Я приехал сюда вести переговоры мирно! С добрыми, мать их, намерениями! — прорычал я, чувствуя, как кровь яростно стучит в висках, а перед глазами пляшут красные круги. — Но моё терпение, знаешь ли, не резиновое! Оно уже на пределе! Просто на исходе, понимаешь ты это или нет⁈ На меня и так свалился целый рой ненужных проблем и идиотских осложнений, пока я тут, блин, как проклятый пытаюсь построить свою торговую империю, наладить логистику, поднять ВВП на душу населения! А если ты, курица безмозглая, собираешься усугублять мои проблемы, добавляя мне геморроя на ровном месте, то я разберусь с тобой быстро и без лишних сантиментов! Так что не испытывай моё терпение дальше, Сияна. Пожалуйста, очень тебя прошу, не доводи до греха.

Я старался, чтобы это «пожалуйста» прозвучало максимально угрожающе, как последнее китайское предупреждение.

Слова слетали с языка, и, чёрт возьми, мне нравилось, как они звучат весомо, убедительно. Я даже и не думал разыгрывать спектакль или какую-то дешёвую театральную постановку, чтобы показать, насколько я крутой и страшный. Однако помимо воли моя морда лица, я был в этом уверен, покраснела, как перезрелый помидор, а горло саднило от непривычного крика.

И в этот самый момент я был точно готов отдать приказ собрать самую большую армию, какую только мог себе позволить на текущий момент, и отправить её прямиком сюда, чтобы сжечь эти грёбаные ворота дотла.

И плевать с высокой колокольни на издержки, на репутацию, на все политесы! Иногда принципы и чувство собственного достоинства дороже любых денег.

Сияна, кажется, наконец-то почувствовала, что я не блефую, что это не пустые угрозы обиженного коммерсанта. Она не выглядела откровенно испуганной, нет, скорее… обеспокоенной и даже немного растерянной.

Как будто случайно перешла невидимую черту, которую вовсе не собиралась переходить. Для неё все это, похоже, было частью какой-то сложной местной игры, каким-то замысловатым дипломатическим танцем с кучей условностей, реверансами и скрытыми выпадами. Вот только я, похоже, оказался хреновым танцором, абсолютно не желающим участвовать в придворном балете. У меня свои методы, прямые, как удар лома.

И эффективные, как показала практика.

— Успокойся, — сказала она, торопливо поднимая руку, как бы пытаясь остановить мой праведный гнев, готовый обрушиться на её голову. — Я спущусь. Поговорим.

Голос её звучал уже гораздо миролюбивее, успокаивающее.

Ну вот, другое дело. Сразу бы так. Зачем было доводить Алексея Сергеевича до белого каления?

— Отлично, — ответил я, пытаясь отдышаться и привести пульс в норму. Сердце колотилось в груди, как отбойный молоток. Я, кажется, никогда в своей долгой и бурной жизни настолько не терял самообладания.

Когда-то, казалось, тысячу лет назад, был у меня учитель трудов в школе, Константин Иванович. У всех знакомых трудовики сплошь алкоголики, а мой всех учеников называл на «вы», и только так. Он не пил, всегда выглядел чистым, опрятным, поджарым, физически сильным (регулярно занимался на турнике). Константин Иванович слыл убеждённым коммунистом, но, к его чести, нам свои убеждения не транслировал. Это на моей памяти чуть ли не единственный человек с непробиваемым спокойствием. На бестолочей и хулиганов, а школа моя была совсем не из элитного района, он ни разу не повысил голос. И да, он нас несгибаемо учил своему предмету, не обращая внимания на наше сопротивление.

Я, как показала практика, не Константин Иванович.

Да, орал я на нерадивых подчинённых, бывало не раз, особенно в лихие девяностые, когда строил свой первый бизнес с нуля. Мог и крепким словцом приложить, и кулаком по столу стукнуть.

Но вот так, чтобы угрожать полномасштабной войной, уничтожением целого поселения…

Нет, в старом мире, на Земле, ничего подобного и близко не случалось даже в моих самых смелых фантазиях. Это чувство власти… оно, блин, опьяняло. Реально, как самый сильный наркотик. Внезапно я начал с пугающей ясностью понимать, как такие типы, вроде Германа Дурнева или этого отморозка Лекса Могучего, могут спокойно жить, развязывая войны ради какой-то там мифической славы или захвата новых территорий.

Я рявкнул, выплеснул свой накопленный гнев, и враг, по сути, был вынужден подчиниться, испугавшись последствий.

Думаю, это и есть та самая абсолютная власть, к которой так отчаянно стремились все диктаторы и тираны в истории человечества.

Ощущение, конечно, невероятно сильное, но… дьявольски опасное. Очень опасное! За таким кайфом точно не стоит гоняться, если не хочешь в итоге закончить, как они: стать мелким эгоистичным ублюдком, упивающимся своей безграничной властью и человеческими страданиями.

А я, вроде, ещё не совсем с катушек съехал и берега не попутал. Надеюсь.

Пока предавался не слишком весёлым размышлениям о своей новой, какой-то совершенно «отъехавшей» и пугающей стороне собственной личности, я заметно поостыл.

Адреналиновый шторм схлынул, оставив после себя лёгкую физическую усталость и неприятный горьковатый осадок на душе. Если мне удастся разрулить навалившиеся проблемы и с Шилово, и с этими чёртовыми Серебряными Шутами, которые явно мутят воду, мне определённо придётся взять небольшой тайм-аут.

Отдохнуть, выпустить пар, перезагрузить систему. Может, на рыбалку съездить, если тут водятся приличные караси, или там… не знаю, в баньку сходить, если таковая имеется. А то постоянный стресс, накопившийся за последнее время как снежный ком, до добра точно не доведёт. Ещё наломаю таких дров, что потом всем градом Весёлым не разгребём.

К тому времени, как Сияна со своей внушительной свитой наконец-то выкатилась из ворот Шилово, я уже почти пришёл в норму.

Краснота с лица спала, дыхание выровнялось, и я снова мог мыслить трезво и рационально, а не на одних эмоциях. Надеюсь, она больше не рискнёт так испытывать моё терпение и провоцировать на крайние меры, а то, знаете ли, и у ангела оно может однажды закончиться. А я, как известно, далеко не ангел. Совсем не ангел.

— Мадам, — произнес сдержанно, когда она подошла на расстояние нескольких шагов.

Её сопровождали по шесть здоровенных мордоворотов с каждой стороны, все как на подбор. Вооружены какими-то длинными копьями с угрожающего вида крюками на концах, видимо, чтобы в любой момент окружить свою госпожу плотным защитным кольцом.

Нож и Глыба, мои верные телохранители, проявили чудеса такта и профессионального благоразумия и, не сговариваясь, отошли на пару шагов назад, чтобы у Сияны и её команды не возникло ощущения непосредственной угрозы или давления.

Если бы дело вдруг запахло керосином, они, конечно, вмешались бы и очень быстро, в этом я не сомневался. Но иногда лучшая защита — это не драконить собеседника, не демонстративно бряцать оружием, а наоборот, успокоить, развеять его страхи и подозрения.

Дипломатия, мать её за ногу!

— Алексей Сергеевич, — коротко кивнула мне Сияна.

Голос у неё был тихий и заметно уставший. Под глазами залегли такие тёмные круги, что хоть картошку сажай. Очевидно, что её уже довольно давно мучала жестокая бессонница.

Сколько времени она не спала и почему, я не знал, да и не моё это дело. Но Сияна с трудом стояла на месте, слегка покачиваясь взад-вперед, когда говорила, будто её вот-вот свалит порыв ветра.

— Боюсь, между нами пролегла слишком глубокая трещина, — начала она без предисловий, — чтобы решить всё по-хорошему, полюбовно, без дальнейших осложнений.

— Трещина? — переспросил я, стараясь придать голосу максимум дружелюбия и участия. — Сияна, ты какую-то ерунду городишь, честное слово. Я прекрасно понимаю, ты, мягко говоря, не в восторге от моей, скажем так, совместной работы с Лексом Могучим, и это вполне ожидаемо, я бы на твоем месте тоже был не в восторге. Но с моей стороны никакой злости или обиды нет, поверь на слово. Чисто бизнес, причем я постарался выстроить ту ситуацию сбалансированной и выгодной для всех.

— Причем тут Лекс? А внезапное нападение на мой протекторат? Это тоже «сбалансированное»⁈ — вскинулась она, и в её голосе снова зазвенели стальные нотки. — Я дала этим… повстанцам в Разино свои личные гарантии, что им позволят сохранить независимость, и никто их не тронет. А потом ты нападаешь на них и захватываешь ту, которая единственная и угрожает их новообретённой свободе!

Она, без сомнения, имела в виду Стеньку Разину.

— Стенька Разина — мой давний союзник и, можно сказать, друг, — спокойно и рассудительно ответил я. — Да, эти твои протеже, так называемые революционеры, могли быть ею очень сильно недовольны, спорить не стану, у каждого своя правда. Но я не видел никаких убедительных доказательств, что она совершила какие-то тяжкие преступления, за которые её стоило бы, скажем так, пустить в расход или отдать на растерзание толпе.

— И что, она прямо сейчас, в эту самую минуту, не строит планы как вернуть себе власть в своём поселении? Вот прямо пока мы тут с тобой лясы точим и время теряем? — едко спросила Сияна, картинно скрестив руки на груди. Взгляд у неё был тот ещё, прокурорский, не меньше.

Тут она меня подловила, чертовка языкастая. Я сделал глубокий вдох, собираясь с мыслями, чтобы не ляпнуть чего лишнего, а потом ответил, надеясь как-то вывернуть скользкую ситуацию в свою пользу.

— Разборки между революционерами и Стенькой — не моё дело. Как ты могла заметить, я их не порезал ломтями, — сказал я, стараясь изобразить на лице полное безразличие и пожав плечами. — Лично я ей настоятельно советовал забить на это гиблое дело и двигаться дальше, ну, типа начать новую жизнь где-нибудь в другом месте. Однако не исключаю и того, что она женщина упёртая, как тот баран из поговорки, который на новые ворота смотрит. Сама, наверное, из таких.

— Именно! Упёртая до невозможности, — неожиданно согласилась Сияна, и выражение её лица неуловимо смягчилось, будто она вспомнила что-то своё. — Она уже успела нанять каких-то отмороженных наёмников и вовсю готовится осадить Разино, чтобы вернуть его себе. А мы, значит, сейчас в срочном порядке пытаемся укрепить город, пока они там, эти «борцы за свободу», разрабатывают какой-то новый устав и выбирают себе нового лидера. Демократия, все дела, сам понимаешь.

В её голосе отчётливо проскользнула неприкрытая ирония.

— Ну и какова же в таком случае причина, по которой ты решила взять в заложники моего дипломата? — вернулся я к главному вопросу, который меня волновал больше всего. — Это как-то связано с вашими демократическими процедурами в Разино? Такой своеобразный способ повлиять на меня?

— Просто отчаянная попытка… ну, скажем так, закончить всё по-быстрому, предотвратить эскалацию, — немного смущённо призналась Сияна. — Я была на сто процентов уверена, что ты готовишься к активным наступательным действиям, чтобы захватить владения Разиной. Ну, её деревню и её людей.

Любопытное предположение. Очень даже любопытное. И совершенно нелогичное с моей точки зрения, потому что война и боевые действия ни разу не являлись моими методами работы.

— И что же, позволь полюбопытствовать, навело тебя на такую гениальную мысль? — поинтересовался я, стараясь не выдать своего искреннего удивления.

— Я бы предпочла не говорить об источниках своей информации, — как-то уклончиво ответила она, сделав ещё один неуверенный полушаг назад. Её глаза беспокойно бегали по сторонам.

— Или это не так? Ты не собирался её защищать, не собирался вмешиваться?

— Нет, не собирался. Если бы хотел, уже сделал бы это. Ещё раз повторяю, я сказал Стеньке, что это её личные проблемы, и посоветовал решать их самой, — терпеливо, как умственно отсталому, повторил я. — Моя лояльность — это отношение лично к ней, а не к её политическим амбициям. Мне достаточно того, чтобы она выжила, но у меня нет цели начинать из-за неё Третью мировую войну. Опять-таки я же помнил тот факт, что ты дала бунтарям гарантии безопасности и неприкосновенности.

— Нет, это не так, ты что-то путаешь или намеренно вводишь меня в заблуждение! — решительно покачала головой Сияна. — У меня есть доказательства! Неопровержимые доказательства того, что ты готовился перехватить моих солдат, когда они выдвинутся в поход на подмогу Разино!

Я не удержался и рассмеялся ну, скорее нервным смешком, чем выражая искреннее веселье.

— С какой такой стати мне нападать на тебя? Ты серьезно это говоришь⁈ Это же… Это же просто лишено всякой элементарной логики! Зачем мне это нужно⁈

На лице женщины отразилось крайнее, почти детское недоумение. Она смотрела на меня так, будто я только что на полном серьёзе заявил, что Земля плоская и стоит на трёх гигантских китах, а солнце вращается вокруг неё.

— Ты… Ты ведь не врёшь мне, да? Скажи честно, — тихо, почти шёпотом спросила она, и в её голосе слышались нотки отчаяния.

— Ты спрашиваешь, не вру ли я? В целом меня нельзя назвать кристально чистым и честным, но… Нет, Сияна, в данном конкретном случае я абсолютно честен, как на исповеди, — сказал, глядя ей прямо в глаза и стараясь, чтобы мой взгляд был максимально убедительным. — Нападать на тебя это… ну, скажем так, крайне невыгодно для моего бизнеса. Прям очень невыгодно, если не сказать, разорительно. Ты просто прикинь факты с точки зрения логики.

— Почему невыгодно?

Она снова отступила на шаг, и в её глазах мелькнул проблеск понимания. Я видел, как в хорошенькой головке с бешеной скоростью закрутились невидимые шестерёнки, она явно пыталась сопоставить какие-то факты, решить какую-то сложную логическую головоломку, известную только ей. Прям как мой главный бухгалтер перед сдачей годового отчета в налоговую.

Стоит ли раскрывать ей свои слабые места? Свою главную экономическую уязвимость в этом регионе? Я на мгновение замялся, взвешивая все «за» и «против», но потом понял, что, возможно, единственный способ сохранить хрупкий, как тонкий лёд, мир — это показать карты, сыграть в открытую.

— Ну, смотри. Твоя граница, Сияна, проходит аккурат по Еловому тракту, — начал я объяснять ей медленно и доходчиво, как маленькому ребёнку. — У меня там три основных торговых маршрута завязаны, которые идут прямиком мимо твоих владений. Если я, не дай бог, объявлю тебе войну, эта стратегически важная дорога для моих караванов автоматически перекрывается. И я внезапно теряю почти половину своего еженедельного трафика и, как следствие, дохода. Понимаешь, кэш-флоу резко уходит в минус, а это катастрофа для любого бизнеса.

— Ну и что? — она всё ещё не понимала или скорее делала вид, что не понимает, пытаясь вытянуть из меня побольше информации.

— Как это «ну и что»⁈ Сияна, я бизнесмен. Ты забыла, что это я не допустил вашу войнушку с Лексом в первую очередь потому, что вести бизнес и заниматься логистикой в условиях боевых действий невозможно! А ты говоришь «ну и что» на моё личное участие в войне! А это такие бабки…

Я снова запнулся, не решаясь назвать ей точную цифру своего дохода. Коммерческая тайна всё-таки… Но это мой единственный шанс достучаться до её… э-э… рационального мышления, если оно у неё ещё осталось.

— Я зарабатываю больше тысячи золотых в неделю только на торговле, и это только с града Весёлого, не считая других источников. Прибавь сюда потенциальный доход от моего нового прибрежного города, который тоже будет завязан на этот торговый путь, и эту цифру можно смело удваивать, а то и утраивать в перспективе. И ты серьёзно думаешь, что я, будучи в здравом уме и твёрдой памяти, откажусь от такой колоссальной прибыли, от таких стабильных оборотов ради сомнительного удовольствия защитить Разино, деревню, которая даже не моя⁈ Это же экономически абсолютно нецелесообразно, ты не находишь? Это все равно, что стрелять себе в ногу, причём не из пистолета, а из пушки.

— Мои советники… Некоторые из них говорили примерно то же самое, — смущённо прошептала Сияна. Она судорожно сжала маленькую кожаную сумочку, висевшую у неё на боку. Вид у барышни был совершенно сбитый с толку.

— Тогда… может быть, ты сможешь мне объяснить, что означает это письмо?

Она извлекла из своей сумочки небольшой, изрядно помятый конверт. На нём, к моему удивлению, красовалась официальная сургучная печать града Весёлого. Моя личная печать! Но сам конверт, сделанный из какой-то потёртой, желтоватой от времени бумаги, я совершенно не узнавал. Она молча протянула его мне.

— Прочти.

Пожав плечами, я достал из конверта сложенный вчетверо лист и внимательно его осмотрел. Письмо было написано от руки какими-то корявыми буквами, но почерк даже близко не походил на мой аккуратный, почти каллиграфический. Когда я пробежал глазами по содержанию, мои брови непроизвольно поползли на лоб. Да что за хрень здесь происходит⁈

'Стенька!

Надеюсь, это письмо застанет тебя в добром здравии и боевом духе. Как мы и договаривались во время нашей последней встречи, я могу выделить тысячу моих лучших солдат на твоё правое дело. Твои основные силы должны быть немедленно направлены на Разино для восстановления законного порядка, в то время как я размещу свои войска дальше по дороге, чтобы устроить засаду на любую возможную ответную реакцию со стороны Шилово. Как только успешно разберёмся с этим досадным мятежом, мы сможем спокойно обсудить, как адекватно ответить на подлый саботаж Сияны и её приспешников.

Алексей Морозов.'

— Это что ещё за хренотень собачья⁈ Какого лешего⁈ — пробормотал я себе под нос, инстинктивно разглядывая подозрительную бумагу на свет, как будто это могло что-то прояснить или разоблачить подделку. — Это не просто туфта, подделка, липа. Чистой воды фальшивка, сделанная на коленке!

Даже бумага какая-то левая. Качество бумаги, выцветшие чернила, неуклюжий стиль изложения — всё буквально кричало о грубой работе фальсификаторов.

— Ну конечно ты будешь так говорить. С чего бы мне тебе верить? — срывающимся голосом спросила Сияна. В её глазах стояли слёзы то ли от обиды, то ли от растерянности.