Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 4

Петербург, Российская Империя

Герцог Степан Андреевич Кощеев с удовольствием отметил про себя: всё шло точно по плану. Каждый ход был просчитан, каждая деталь учтена. Его влияние на Императора крепло день ото дня. С каждым днём Николай Александрович всё больше прислушивался к его «мудрым» советам, всё чаще искал его одобрения. Конечно, до полного контроля было ещё далеко, но Кощеев был терпелив. Он умел ждать.

Однако конечная цель — вселить Тень непосредственно в Императора, подчинить его волю Тьме — оставалась задачей неимоверной сложности. Древняя кровь правителя, сильный магический Дар, результат особой селекции многих поколений его предков — всё это создавало невероятно мощный щит вокруг разума и души правителя.

Простая Тень здесь не справится, её просто испепелит внутренняя сила монарха. Кощеев даже не был до конца уверен, что это вообще возможно. Но он будет пробовать. Обязательно будет. Иного пути к абсолютной власти он не видел.

Он задумчиво посмотрел на свою руку. Лёгким усилием воли он вызвал из глубин своего существа небольшую, извивающуюся Тень. Она скользнула по его ладони, пытаясь вырваться, но тут же была поглощена обратно. Забавно… Как же сильно изменила его та «ссылка» в Африку.

Многие тогда шептались за его спиной: наказание, опала. Уважаемого герцога отправили вести унизительные переговоры с какими-то дикарями! Кощеев и сам тогда кривился от этой перспективы. Но именно там, среди выжженных солнцем саванн и древних руин, он нашёл своего учителя — Папу Легбу.

Старый колдун разглядел в нём скрытый потенциал, обучил запретным искусствам Теневой Магии, дал знания и силу.

И он станет правителем. Не просто герцогом, не просто серым кардиналом при троне. А настоящим правителем. В этом не было ни малейшего сомнения. Всё шло именно так, как он хотел.

Осталась одна мелкая, но досадная помеха — Теодор Вавилонский. Этот сопляк умудрился преподнести сюрпризы даже его могущественному учителю — Папе Легбе! Подумать только, он возомнил, что может бросить вызов Теням, которые уже раскинули свою невидимую сеть по всему миру.

Такие, как он, герцог Кощеев, сейчас были повсюду — в правительствах, в корпорациях, в тайных обществах. Они создавали теневые туннели, делали закладки артефактов, вербовали новых сторонников, занимались прочей подрывной деятельностью, готовя мир к приходу Тьмы.

А Вавилонский, этот наивный дурачок, всерьёз считал, что способен в одиночку противостоять им всем, и даже открыто заявлял об этом!

Самое ироничное — у правителей большинства государств уже давно существовало негласное правило: о Тенях не говорить. Не сеять панику. Делать вид, что проблемы не существует.

И в немалой степени это была его, Кощеева, заслуга, что в Российской Империи об этой угрозе предпочитали не распространяться. Он лично убедил Императора не пугать народ, преуменьшил опасность, представив её не столь уж и серьёзной. Мол, отдельные случаи, локальные прорывы, ничего страшного.

Кощеев был уверен, что и в других странах ситуация похожая. Любой здравомыслящий правитель — да и не только правитель — понимает: огласка не нужна, пока не настанет подходящее время.

Глаза герцога на мгновение подёрнулись Тенью, зрачки потемнели при этой мысли.

Но этот идиот Вавилонский… Он нарушил правила игры! Взял и рассказал всё, что знает о Тенях, своему крошечному, никому не нужному княжеству! Растрепал все секреты! Откуда у него такие сведения? Неужели у него есть информаторы в столице Российской Империи или даже в других государствах? Это было поразительно. И очень опасно. Вавилонского нужно было ликвидировать как можно скорее.

Впрочем, и здесь всё было под контролем. План был разработан давно, и сейчас он вступал в решающую фазу.

Вавилонский, как докладывала разведка, сблизился с прусским министром иностранных дел Верноном. А министр, сам того не понимая, уже действовал под влиянием Тени, которую Кощеев хитроумно внедрил в него во время их последней «неформальной» встречи за бокалом вина. В нужный момент, когда Тень сочтёт время подходящим, она просто нанесёт удар. Вавилонский этого даже не заметит, не поймёт, что его убило.

Тень, предназначенная для него, была особенной, очень неприятной сущностью. На первый взгляд, если бы её даже кто-то невероятным образом смог обнаружить, она показалась бы обычной слабой Тенью, может, чуть сильнее рядовой. Но это была древняя, хитрая тварь. Она мастерски маскировалась и обладала колоссальной силой. Будь у неё возможность вырваться из носителя прямо сейчас, она бы сбежала и устроила кровавую резню — настолько она была кровожадна.

Но герцог Кощеев контролировал её. Он дал ей чёткую команду, всего лишь одну возможность вырваться — в тот момент, когда она окажется рядом с Вавилонским. Тогда Тень освободится, убьёт его, а затем устроит кровавую баню, собирая свою жатву и открывая большой портал в Теневой План. В этом была её суть.

И, судя по всему, встреча Вавилонского с его Тенью должна была состояться… прямо сейчас.

Кощеев посмотрел на артефакт, стоявший на его столе — теневые хрустальные песочные часы. В них медленно пересыпался абсолютно чёрный песок, отсчитывая время.

Этот артефакт был напрямую связан с сущностью, запертой в Верноне. Песок показывал, сколько ещё продержится печать, сдерживающая её. По его расчётам, оставалось около трёх часов. Уже совсем скоро они должны были «увидеться».

Кощеев усмехнулся. Какая сильная Тень… Как быстро перетекает песок… Обычно подобный процесс сдерживания для другой Тени занял бы год, а то и больше. Эта же была почти на грани.

Внезапно раздался тихий, но отчётливый треск.

Хрусть!

Кощеев вздрогнул и уставился на часы. Тонкая трещина побежала по хрустальному стеклу. Затем ещё одна. И ещё. Часы лопнули, как мыльный пузырь, и весь чёрный песок мгновенно высыпался на полированную поверхность стола, образовав небольшую горку.

Герцог замер, не понимая… Какого чёрта? Что это только что было?

Печать сломана. Тень освободилась? Но почему так рано? Или…

Холодная мысль обожгла его сознание: неужели Вавилонский… уже мёртв? Вот так просто? Неужели Тень всё-таки добралась до него раньше времени?

Улыбка сама собой появилась на его губах. Он потянулся к телефону, набирая номер своей разведки.

— Скажите, это правда, что Вавилонский умер?

— Минуточку, Ваше Сиятельство… — после короткой паузы ответил голос на том конце. — Проверяем… Нет, по нашим данным, жив и здоров. Более того, прямо сейчас он сидит в каком-то местном ресторанчике в Вадуце. Обедает в кругу семьи, если верить агентуре.

— Вы уверены?

— Да, Ваше Сиятельство. Информация достоверная. Агент только что доложил.

— Благодарю. Конец связи.

Кощеев медленно опустил трубку. Подошёл к столу, посмотрел на осколки разбитых часов, на рассыпавшийся чёрный песок.

Какого чёрта⁈ Такого просто не бывает! Кто мог запросто уничтожить ТАКУЮ Тень⁈ В этом мире не существует людей, способных даже обнаружить её, не то, что уничтожить так чисто и незаметно!

Что-то произошло. Что-то совершенно непредвиденное. Что-то, что нарушило его идеальный план.

Я обедал с Настей в небольшом уютном ресторанчике.

— … и представляешь, Теодор, — щебетала Настя, с аппетитом уплетая тирамису, — госпожа из Цветочной Лавки теперь всем рассказывает, что её фиалки после того, как над городом появился купол, зацвели в два раза пышнее! Говорит, это твоя магия так на них повлияла!

Я усмехнулся. Ну да, конечно, магия. Просто Папа Легба перестал высасывать из города жизненную энергию, вот цветочки и ожили с новой силой. Но разубеждать милую хозяйку цветочной лавки я, конечно, не собирался. Пусть верит в чудеса.

Я как раз собирался заказать себе ещё одну чашечку кофе, когда дверь ресторанчика с грохотом распахнулась, и внутрь, расталкивая посетителей и опрокидывая стулья, ворвался один из моих гвардейцев. Вид у него был такой, как будто за ним гналась вся османская армия.

— Господин, госпожа… — выпалил он, подбегая к нашему столику и отчаянно жестикулируя. — Простите, но, кажется, у нас проблемы! И скорее всего очень большие!

Я вздохнул и отложил вилку. Ну вот, опять. Неужели нельзя спокойно пообедать?

— Ну, выкладывай, орёл. Что на этот раз стряслось? Неужели опять война? С кем теперь? С инопланетянами?

Гвардеец, здоровенный амбал по прозвищу «Молоток» (за умение одним ударом отправлять противника в глубокий нокаут), с трудом перевёл дыхание.

— Возможно, будет… война с Пруссией, господин!

— Какого чёрта⁈ Какая Пруссия⁈ Мы же только с ними договор подписали! Что опять не так⁈

— Договор-то подписали… — Молоток замялся, явно не зная, как сообщить плохую новость. — Только вот… министр ихний… Вернон фон Шпринг… Короче, тот самый! Он… того…

— Что «того»? — нахмурился я.

— Ваш барьер… он его убил!

Я удивлённо уставился на него.

— Убил? Мой барьер? Но как⁈ Он же настроен только на Теней и прочую нечисть.

— Не знаю, господин! Но факт — он прошёл через барьер… а потом… ну, в общем, из него кровь пошла. И он упал. Лежит теперь, как бревно.

«Убил? Кровь?» — мысли лихорадочно закрутились в голове.

Я был абсолютно уверен в своей работе. Барьер над городом был настроен идеально. Он должен был просто не пропускать определённые виды чужеродной энергии, но никак не убивать людей!

Хотя… стоп! А я точно рубильник в ту сторону повернул, когда его активировал? Там же два режима было: «Не пущать врагов» и «Аннигилировать всех нахрен»… Да ладно, не может быть!

— Ладно, — я встал из-за стола. — Мне нужна машина. Настя, прости, дорогая, обед придётся отложить. Боря! — крикнул я, вызывая водителя. — Срочно ко мне!

Прибыв на место, я увидел картину, от которой сначала опешил.

Картина маслом: на земле, в паре метров от невидимого барьера, действительно лежало бездыханное тело министра Вернона. Но поза, в которой он застыл, была… мягко говоря, странной. Он лежал на спине, раскинув руки и ноги, как морская звезда, с блаженной улыбкой на лице. Руки были закинуты за голову, одна нога согнута в колене. Как будто он не умер, а просто прилёг позагорать на пляже.

А за ним, действительно, тянулся след. Но не чёрной крови, а какой-то густой, тёмной слизи, которая уже начала подсыхать на солнце.

Я подошёл ближе, наклонился над телом, прислушался… Сердце бьётся ровно, дыхание — тоже. Да он просто спит! Точнее, в отключке.

И тут я не выдержал и расхохотался. Громко, от души.

Мои гвардейцы и полицейские (двое полненьких мужичков) смотрели на меня, как на сумасшедшего.

— Господин! Почему вы смеётесь⁈ Тут министра убило! Это же серьёзное дело! Международный скандал!

— Убило? — я вытер выступившие от смеха слёзы. — Да он живее всех живых! Просто… очень устал. Переутомился, бедняга.

Я ткнул пальцем на след слизи.

— А это — не кровь. Это остатки Тени. Мой барьер её того… отфильтровал. А министра — пропустил. Всё сработало штатно. Тень сдохла, носитель — жив. Правда, в отключке пока. Ну, бывает. Побочный эффект.

Гвардейцы с удивлением посмотрели сначала на меня, потом на лежащего министра.

— Кто нашёл тело?

— Вон те двое, господин, — командир указал на двух полненьких полицейских, которые топтались неподалёку, с испугом глядя на тело.

— Этих — на переквалификацию. Вы можете не уметь быстро бегать или метко стрелять. Но, чёрт возьми, вы должны знать, как выглядит кровь! И чем она отличается от теневой слизи. Как минимум, чтобы не попадать в дурацкие ситуации и не поднимать панику на пустом месте. Всё, свободны.

Полицейские, покраснев, как раки, козырнули и поспешили удалиться.

Я снова посмотрел на мирно спящего министра. Кто же его так «обработал»? Подселить Тень такого уровня — это не шутки. Тут нужен специалист. И что-то мне подсказывало, что без Папы Легбы тут снова не обошлось.

Я повернулся к своим гвардейцам.

— Министра — не трогать. Пусть отсыпается, а потом идёт дальше по своим делам.

Я связался с Абаддоном.

— Генерал, передай Кроули: пусть атакует тот объект, о котором он докладывал. Уничтожит там всё.

Переключившись на другие дела, я отправился на открытие Музея Искусства. Галерея получилась — просто шик! Огромная, светлая, с панорамными окнами.

Перед собравшимися я выступил с короткой речью:

— Дамы и господа! Я рад приветствовать вас на открытии Национальной Галереи Лихтенштейна! Это не небоскрёб и не новый дворец. Это — дом для искусства. Место, где будут собраны шедевры живописи со всего мира.

— А откуда вы возьмёте столько картин? — выкрикнул кто-то из журналистов. — Заставите каждого жителя княжества рисовать?

Я рассмеялся.

— Нет, конечно! Картины мы будем покупать, приобретать по бартеру, находить… иными путями, — я подмигнул. — Коллекция будет пополняться постепенно, по тематикам. Чтобы экспозиция постоянно обновлялась. Чтобы вы никогда не знали, что нового увидите в следующий раз.

— Но откуда вы возьмёте на всё это деньги? — снова крикнул тот же журналист. — Мы же крошечный Лихтенштейн! Вся Европа нам дань не платит.

— Ну, это пока… Шучу-шучу. Или нет? Посмотрим, как они будут себя вести.

Особой гордостью я считал свою идею с информационными панелями. Никаких дурацких электронных табло! Только хардкор, только камень!

У каждой картины — небольшая каменная табличка, интегрированная с центральным големом-хранителем. На табличке — информация о картине, её история, а главное — её стоимость в момент покупки и текущая рыночная цена.

— Наши сотрудники музея, — объяснял я, — просто вводят номер картины и новую цену в специальное отверстие в стене (я указал на неприметную щель рядом с одной из картин). А наш голем-хранитель мгновенно обновляет данные на соответствующей табличке.

Сотрудники музея, которых уже обучили работе с этой системой, с гордостью кивали.

Затем Настя, сияющая от счастья, перерезала алую ленточку. Гости хлынули внутрь. Залы были настолько просторными, что даже при таком наплыве посетителей (казалось, пришёл весь Лихтенштейн!) не было тесноты.

Система безопасности тоже была на высоте. Вдоль стен застыли неприметные статуи — големы. Живых охранников было немного, около двадцати пяти человек — так, для солидности.

А главная фишка — каждый экспонат был связан с охранной системой. Стоило кому-то попытаться снять картину без разрешения — как голем-хранитель тут же убирал её в скрытую нишу в стене. Безопасность — превыше всего!

— И это только начало! — объявил я, когда гости уже расходились. — Уже совсем скоро мы открываем ещё один музей — Музей Холодного Оружия! Он поменьше, конечно, но вещи там будут… масштабнее! Уверен, каждый ценитель найдёт что-то для себя!

Открытие музеев уже вызвало ажиотаж. Княжество гудело. Новые рабочие места, низкие налоги, безопасные улицы, да ещё и культурная жизнь бьёт ключом! Туристы повалили валом — и не только из Азии, но и от наших «добрых соседей» — швейцарцев и пруссов.

Похоже, Лихтенштейн действительно потихоньку становился культурным центром Европы.

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Папа Легба почувствовал это ещё до того, как сработали охранные системы. Неясное беспокойство, как будто кто-то чужой сунул свои грязные пальцы в его тщательно настроенный механизм мира. А затем — резкий, пронзительный ментальный крик, исходящий от одного из его артефактов-хранителей.

Он рванулся к стене своей хижины, где на полке, среди прочего ритуального хлама, стоял высушенный человеческий череп. Его пустые глазницы вдруг вспыхнули тревожным багровым светом. На лбу черепа, выжженная тёмной магией, проступила метка: «Лаборатория 71».

— Какого… — прошипел Легба.

Сигнал вторжения! Кто-то посмел сунуться в его святая святых! Лаборатория 71 — его секретное убежище! Место, где он десятилетиями проводил свои самые любимые эксперименты с некромантией! Кто-то посмел туда сунуться⁈

Не теряя ни секунды, Папа Легба сконцентрировался, собирая вокруг себя потоки теневой энергии. Его старческое тело окуталось тьмой, а затем он просто исчез, растворившись в тенях.

Путь до лаборатории, обычно занимавший несколько часов даже для него, был преодолён меньше чем за тридцать минут. Он буквально вывалился из теневого разлома прямо посреди того, что когда-то было его секретным убежищем.

Но вместо привычного убранства его встретили… руины. Лаборатория была уничтожена. Полностью. До основания.

— НЕ-Е-ЕТ!!! — зарычал Легба.

Оборудование, на которое он потратил целое состояние, превратилось в груду искорёженного и оплавленного металла. Стеллажи с колбами и реагентами были опрокинуты, их содержимое вонючими лужицами растеклось по полу.

Его охрана — десятки одержимых Тенями воинов, отборные образцы, которых он лично «закалял» годами, — были перебиты. Их разорванные тела валялись повсюду.

Кто-то прошёлся здесь огнём и мечом. Не просто уничтожил — а стёр в порошок. Кто-то очень сильный и очень злой.

Легба медленно пошёл по руинам, внимательно осматривая каждый сантиметр. Он пытался найти хоть какие-то следы. Любой намёк на то, кто это сделал. Но ничего. Нападавший не оставил ни единой зацепки. Как будто просто растворился в воздухе.

Легба дошёл до хранилища, где держал небольшое количество золота. Не для богатства — для экспериментов. Некромантия иногда требовала этого металла. Дверь была вырвана с корнем. Золото — четыре десятикилограммовых слитка — исчезло.

«Золото? — Легба нахмурился. — Зачем ему золото? Неужели демоны? Они любят блестяшки…»

Легба уже собирался уходить, когда его взгляд упал на оплавленный лабораторный стол. Там, среди осколков, лежало чёрное железное перо, похожее на воронье. А под ним — небольшой конверт.

Легба осторожно взял конверт. Внутри оказалась записка, написанная неровным почерком:

«Привет от Вавилонского. Не стоит подселять своих Теней к моим людям и в делегации. Это наказуемо.»

Легба несколько раз перечитал записку, пытаясь понять смысл.

«Делегации? Какая ещё делегации? Кого я подселил?»

Он ломал голову, но так и не мог вспомнить ничего подобного. Он никого никуда не подселял! Он вообще был занят другими делами!

Легба сжал кулаки и зарычал. Десятилетия кропотливой работы! Уникальные эксперименты, рассчитанные на сотни лет! Образцы, реагенты, которые настаивались годами! Всё коту под хвост! Из-за этого Вавилонского!

Злой, как чёрт, Папа Легба вернулся в своё основное логово — ту самую сеть пещер под неприметной хижиной. Он сел в своё костяное кресло, пытаясь осмыслить произошедшее. Делегации… Какие делегации? Кого Вавилонский имел в виду?

Внезапно один из его многочисленных телефонов завибрировал. Легба поморщился. Он ненавидел, когда его беспокоят. Особенно сейчас.

Номер был знакомый — его ученик, герцог Кощеев из Российской Империи.

— Ну, чего тебе, Степан? Надеюсь, дело срочное? А то я не в духе.

На том конце провода раздался нервный кашель.

— Учитель, у меня важный вопрос. Теоретически… чисто теоретически… если подселить человеку Тень… ну, скажем так, не самую простую… могут ли его… э-э… теневые сосуды… лопнуть сами по себе?

Папа Легба замер. В его голове мгновенно всё встало на свои места. Делегация… Тень… Провал… Так вот оно что! Этот идиот Кощеев! Его собственный ученик! Это он подставил его? Нужно проверить.

— Это может произойти лишь в одном случае, Степан. Если ты, идиот, подселил Тень члену особой ДЕЛЕГАЦИИ.

На том конце провода повисла напряжённая тишина. Затем — сдавленный вздох.

— Серьёзно? И вы мне об этом не рассказали⁈

— Значит, это был ты, Степан, — голос Легбы стал почти дружелюбным, но от этой «дружелюбности» у Кощеева, наверное, волосы на заднице зашевелились. — Не хочешь заехать ко мне, проведать своего старого учителя? Я как раз освоил новое интересное заклинание…

— У меня нет времени, учитель, дела… — быстро пробормотал Кощеев.

— Нет, Степан. Ты НАЙДЁШЬ время, — отрезал Легба. — Я расскажу тебе одну поучительную историю. О том, что случается с учениками, из-за которых страдают их учителя. Когда учитель теряет лабораторию, над которой работал много лет. И когда этот учитель очень, ОЧЕНЬ зол.

Долгая пауза. А потом:

— Знаете, учитель, я, пожалуй, пойду, — пробормотал Кощеев и быстро повесил трубку.

Папа Легба усмехнулся.

— Ах, но мы всё равно встретимся, мой дорогой ученик. Очень скоро.

Раздражение от потери лаборатории отступило, сменившись удовлетворением от разгадки. Да, он пострадал из-за тупости своего ученика. Пострадал ни за что. Но это не значит, что Вавилонский останется безнаказанным!

Легба вышел из хижины, взял старую, ржавую лопату, которая валялась у входа, подошёл к заброшенному колодцу неподалёку и начал копать.

Вскоре лопата ударилась обо что-то твёрдое. Это были массивные железные ворота, покрытые рунами и символами.

Легба отбросил лопату и прошептал заклинание. Руны на воротах вспыхнули зелёным огнём, замок со скрипом открылся, и тяжёлые створки медленно поползли в стороны.

Из тёмной глубины колодца с воем вырвался вихрь. Это были души — тысячи, десятки тысяч душ, которые Легба копил здесь годами.

Они кружили над Легбой, образуя гигантскую тёмную воронку.

— Летите! — одним жестом он направил призрачный легион на север, в сторону далёкого Лихтенштейна. — Найдите его! Найдите Вавилонского! И принесите мне его душу!

Вихрь душ с воем понёсся вдаль, превращаясь в огромную тёмную тучу.

— Посмотрим, как ты справишься с таким количеством, любитель големов. Твоих игрушек на всех не хватит.

Затем он вернулся в своё логово и завалился на свою циновку.

Месть запущена. Теперь можно и поспать.

Я проснулся от необъяснимой тревоги. Сон как рукой сняло.

Вроде всё было тихо, только сверчки стрекотали в саду. Но что-то было не так.

Я тихонько выбрался из постели, стараясь не разбудить Настю, и вышел на балкон. И увидел.

Высоко в небе, там, где проходил защитный барьер, происходило нечто странное. Разноцветные вспышки — зелёные, синие, багровые — то и дело озаряли ночное небо, как северное сияние. Но это было не сияние.

Присмотревшись, я понял. Это были Тени. Сотни, тысячи Теней с разгона врезались в невидимую преграду. Барьер вспыхивал от каждого удара, и твари тут же рассыпались в пепел. Ни одна из них не могла прорваться внутрь.

И тут до меня дошло.

Они не знают. Они, эти твари из Теневого Плана, думают, что это обычная магическая защита, которую можно пробить числом или мощной атакой. Они не понимают, что эта сила — другого порядка. Что она уничтожает их саму суть.

Если бы они знали истинную силу этого барьера, они бы не стали так бездарно бросать своих «солдат» на убой. Никто не любит терять ресурсы зря.

Я улыбнулся.

Кажется, я создал нечто такое, чему нет аналогов в этом мире. И, похоже, даже самые могущественные силы этого мира, включая Папу Легбу, понятия не имели об истинной мощи этой защиты. Что ж, это давало мне огромное преимущество.

На следующее утро, после очередной порции совещаний, я сидел в своём кабинете, пытаясь разобрать завалы бумаг, когда ко мне заглянул министр иностранных дел Пруссии Вернон.

— Господин Вавилонский, — начал он, запинаясь. — Я… я тут это… В общем, вчера со мной что-то странное приключилось.

— Да? — я отложил бумаги. — И что же?

— Шёл себе по улице, никого не трогал… А потом — бах! Поскользнулся, упал… Очнулся — лежу на брусчатке. И ничего не помню. Странно, правда?

Я с трудом сдержал улыбку, вспоминая вчерашнюю картину — важный министр, растянувшийся на дороге с блаженной улыбкой.

— Да, представляю. Вы вчера действительно лежали там под открытым небом, как будто прилегли позагорать. Мы вас нашли.

— Нашли? — Вернон нахмурился. — И что, так и оставили лежать⁈ Можно было бы и отнести меня в нормальное помещение! В госпиталь, например! Или хотя бы в гостиницу!

— А потом бы сказали, что это мы вас покалечили, — я рассмеялся. — По-быстрому бы вас там подлатали, вы бы ничего и не вспомнили, и поди докажи, что не мы виноваты. А так — камеры всё видели. Шёл, упал, очнулся — гипс… Ой, то есть, очнулся — и всё. Никто вас пальцем не тронул.

— Хм… А этот ваш… барьер? Я вроде видел что-то… перед тем, как упасть.

— Барьер? — я сделал удивлённое лицо. — Ну и что, что барьер? Это просто совпадение. Если вам на голову упадёт кирпич в тот момент, когда чёрная кошка перебегает дорогу, вы же не будете винить кошку? Это же нелогично. Кстати, вам не стало хуже после этого… гхм… падения? Голова не болит? Тошноты нет?

— Нет, — Вернон даже оживился. — Наоборот! Даже лучше себя чувствовать стал. Легче, что ли. Только вот… странное ощущение. Как будто последние дни — словно в тумане. Что-то делал, что-то говорил… А что именно — не помню.

— О чём это вы?

— Да нет, ничего особенного, — Вернон отмахнулся. — Так, дела рабочие… Наверное, просто переутомился. Работа нервная, стрессы… Вот и мерещится всякое.

— Ну вот, видимо, так, — кивнул я, делая вид, что поверил.

А про себя подумал: «Эх, господин министр. Знали бы вы, от какой гадости вас мой барьер избавил… Но лучше вам об этом не знать. А то, зная ваши нравы, ещё с должности снимут или на принудительное лечение отправят. Пусть уж лучше думает, что на солнце перегрелся».

Похоже, слухи о том, что барьер способен уничтожать Теней, скоро начнут распространяться за пределы Лихтенштейна. Но есть одна маленькая, но очень важная деталь, о которой пока никто не должен догадаться: барьер уничтожает не только внешних Теней, но и тех, что могут находиться внутри человека. Пусть это пока останется моей маленькой тайной. Пригодится.

Вернон, успокоившись, ушёл обсуждать детали новых поставок с моими помощниками. Я уже хотел было погрузиться в работу, но тут в кабинет заглянул Боря. Вид у него был серьёзный, как у генерала перед решающим сражением.

— Шеф, у меня важный вопрос, — начал он, входя и закрывая за собой дверь. — Только не смейтесь, ладно?

— Ну, попробую. Выкладывай.

Боря подошёл к столу и вытащил из пакета две бутылки. Обе — дорогие, в красивых коробках. Одна — выдержанный коньяк, другая — шотландский виски.

— Какая лучше, эта или эта? — спросил Борис, показывая на бутылки.

— Они же почти одинаковые по цене, — пожал плечами я. — Обе хорошие.

— Да, но нужно выбрать лучшую! — настаивал он. — Понимаете, шеф, тут дело такое… ответственное!

— Боря, это зависит от повода. Ты к чему-то готовишься? Собрался даму сердца впечатлять?

Боря посмотрел на меня с таким искренним удивлением, что я даже растерялся.

— Готовлюсь… К ВАШЕЙ ЗАВТРАШНЕЙ СВАДЬБЕ! — огорошил он меня.

Я замер с открытым ртом. Свадьба? Уже завтра⁈

Я посмотрел на календарь, висящий на стене.

— Твою мать!

Я. Снова. Забыл. Про. Свадьбу.