Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 13

Австро-Венгерская Республика

Приграничная зона с Лихтенштейном

Осман Нури-паша неторопливо попивал крепкий кофе из маленькой медной чашечки, наблюдая за продвижением своих войск. Он обладал невероятно мощным Даром — телекинезом, позволяющим ему с лёгкостью манипулировать материей на расстоянии. Эта сила делала его практически неуязвимым в глазах многих и вселяла первобытный ужас во врагов. Он был воплощением несокрушимой мощи, живой легендой Османской Империи.

Первый ракетный залп со стороны Лихтенштейна застал его армию, растянувшуюся на многие километры по австро-венгерской земле, на марше. Тогда десятки огненных стрел устремились к ним. Любой другой командир пришёл бы в ужас, но Нури-паша лишь слегка приподнял бровь. Он даже не шелохнулся. Ракеты, крупные, неуклюжие по сравнению с его молниеносной мыслью, замерли в воздухе. Металл сминался, боеголовки детонировали. Оглушительные взрывы прогремели высоко над головами османских солдат, не причинив им ни малейшего вреда. Для его Дара они были слишком лёгкой мишенью.

Дальше Османские войска уверенно продвигались вперёд. Их марш был прикрыт надёжными защитными барьерами, переливающимися магическими щитами, по всему периметру следовали отряды тяжёлых щитовиков, готовых принять на себя любой удар. Оборона была продумана до мелочей, и, казалось бы, ничто не может остановить их неумолимое наступление.

Сам османский султан Мурад, жаждущий быстрой и сокрушительной победы, постоянно напоминал маршалу о необходимости ускорить наступление. Лихтенштейн должен был пасть. Быстро и показательно.

Следующие ракетные удары, хоть и были легко отражены, всё же заставили османов насторожиться. Полевой лагерь, разбитый для пополнения запасов, был уничтожен вместе со значительной частью запасов продовольствия.

Однако османам удалось быстро оправиться, заручившись поддержкой австро-венгров, которые, не без некоторого давления со стороны султана и напоминания о прежних договорённостях и щедрых обещаниях, возобновили снабжение своего могущественного союзника.

Османы тем временем приближались к стратегически важной точке — широкой долине. Здесь, согласно тщательно разработанному плану, должен был быть разбит основной лагерь, развёрнута осадная артиллерия и сосредоточены главные силы для решающего удара по твердыням Лихтенштейна.

Но в этот момент, когда первые отряды уже начали занимать позиции, произошло нечто непредвиденное. По непроницаемому защитному куполу, укрывающему османские порядки, начали с оглушительным рёвом бить снаряды.

Это был совершенно новый тип атаки, отличавшийся от предыдущих ракетных обстрелов. Османские системы ПВО, включая переносные комплексы вроде «Стрелы» и магические заслоны, отчаянно пытались перехватить угрозу, но безрезультатно — снаряды пролетали мимо защитных заклинаний или просто не поддавались воздействию энергетических полей.

Становилось ясно: это не ракеты, к которым они привыкли, а тяжёлые артиллерийские снаряды, летящие по совершенно простой траектории, но обладающие огромной, почти невообразимой разрушительной силой.

Нури-паша нахмурился. Он пытался остановить снаряды своим Даром, как делал это прежде с ракетами. Но это удавалось лишь отчасти — слишком их было много, слишком велика их мощь и скорость. Часть из них ему удалось отклонить, но остальные… остальные прорвались.

Вскоре удалось найти один неразорвавшийся. Его доставили в штабной шатёр Нури-паши. Офицеры сгрудились вокруг, с изумлением разглядывая незнакомую конструкцию. Массивный, с идеально гладкой поверхностью, покрытый какими-то руническими символами, которых не было ни в одном известном манускрипте.

— Во имя Аллаха, что это такое? — прошептал один из генералов, с опаской косясь на снаряд. — Такой артиллерии не должно существовать!

Но факт оставался фактом: Лихтенштейн каким-то образом заполучил или, что ещё более пугающе, разработал это смертоносное новшество.

И тут по всем доступным каналам связи — будь то артефактные коммуникаторы, обычные телефоны или даже древние пейджеры у некоторых офицеров — в османский лагерь пришло короткое, но очень дерзкое сообщение:

«Сдавайтесь! Это был лишь пристрелочный выстрел».

Нури-паша рассмеялся.

— Ни за что! — прогремел его голос. — Артефакты — на полную мощность! Все силы — в бой! Мы дойдём до них!

Он был уверен: снаряды у врага скоро закончатся. Или его собственная решимость, его Дар, его несокрушимая армия окажутся сильнее. Он выполнит приказ султана любой ценой. Он — маршал, не знающий поражений. И даже если всё его войско ляжет костьми, он один дойдёт до поставленной цели.

Не зря именно его, Нури-пашу, обладателя уникального Дара, идеально подходящего для разрушения вражеских укреплений, построек и магических заграждений, султан отправил против этого Вавилонского. Он доберётся до него. И он его уничтожит.

А Вавилонский… он, вероятно, не отдаёт себе отчёта в одном важном обстоятельстве. Возможно, он рассчитывает на то, что Китай, эта могущественная держава, сделает за него всю грязную работу, создав для них проблемы на другом фронте. Но он ошибается.

Дерзость Лихтенштейна, применение ими этого нового, невиданного оружия, лишь раззадорили османского султана Мурада. Потеря первой армии и унижение от какого-то мальчишки-выскочки, правящего карликовым государством, стали личным оскорблением для великого правителя.

Султан уже отдал приказ. И на подмогу Нури-паше уже спешат дополнительные силы: ещё более грозные корабли, эскадрильи новейших боевых самолётов, способных нести тактическое ядерное вооружение, словом — всё необходимое для окончательной и сокрушительной победы.

Османская Империя бросала на эту войну все свои резервы, намереваясь не просто победить, а стереть Лихтенштейн с лица земли, превратив его в показательный пример для всех, кто осмелится бросить вызов её могуществу.

И Нури-паша, чувствуя за спиной эту несокрушимую мощь, ведомый собственной железной волей и благословением султана, был твёрдо намерен дойти до конца. Он сокрушит Лихтенштейн и уничтожит Вавилонского. Он исполнит волю своего султана. Иначе и быть не может.

Я не просто отправил османам предупреждение — это был самый настоящий пристрелочный выстрел.

Да, конечно, для протокола мы им скинули формальное уведомление, мол, «господа, вы тут немного не в ту степь воюете, и вообще, наши холмы очень обидчивые, могут и сдачи дать». Но я прекрасно понимал: от своих планов они не откажутся. Впрочем, мне на это было глубоко наплевать. Я знал, что делаю, и, главное, как именно это делаю.

Разведчики, как и ожидалось, уже вовсю сновали у наших границ, пытаясь выведать, что за хрень тут у нас творится. А я тем временем развернул производство собственных големов по полной программе. И каких только мастей там не было! Простые каменные истуканы — это так, для массовки.

А вот летающие гады с каменным сердцем и металлическими когтями — это уже посерьёзнее. Представьте себе: летит себе такая «птичка», никого не трогает, а потом — хрясь! — и от вражеского дозора остались только рожки да ножки. Османы, небось, решат, что у нас тут ручные грифоны завелись.

Я отдавал себе отчёт: сдаваться они не собираются. А значит, снарядов понадобится очень много. Благо, производство я наладил, что надо: на новом заводе мои големы-литейщики теперь круглые сутки клепали боеприпасы. Только успевай подвозить металл, который, в свою очередь, добывали другие големы на моих шахтах.

Своих ребят — гвардейцев и армию Лихтенштейна — я, конечно, к пушкам не поставил. Жалко их. Да и зачем, когда есть специально обученные боевые големы? Им ни есть, ни пить не надо, ни зарплату платить. Идеальные солдаты!

Приказ для них был простой, как три рубля:

— Лупите всем, чем есть! По площадям! Чтобы ни одна тварь не проскочила!

Конечно, генерал Васильев, этот старый вояка, сначала попытался возразить. Мол, стволы перегреются, снаряды закончатся…

— Не перегреются, — хитро улыбнулся я. Моя система охлаждения — штука надёжная. — И не закончатся.

Башни, из которых теперь вёлся огонь, были моей особой гордостью. Высоченные, уходили чуть ли не в самые небеса. К каждой из них я провёл подземные конвейеры. Не зря мои големы-землекопы столько дней землю рыли! Теперь снаряды, как по трубам, непрерывным потоком доставлялись прямо в башни, в специальные загрузочные механизмы. Никакой тебе беготни с ящиками, никакого риска. Всё автоматизировано.

Я собрал своих ближайших соратников в центральной башне, которая служила одновременно и командным пунктом.

— Вот, смотрите, господа, — я указал на каменную табличку, встроенную в стену. На ней, под тонким слоем стекла, перетекал песок, образуя цифры. — У этой пушке сейчас запас — двести сорок два заряда.

В другой башне табличка показывала: «Сто восемьдесят». В третьей — «Триста пятьдесят». И так далее.

— А с этой главной башни, — объяснил я, — можно управлять всеми остальными.

Система управления, признаюсь, была не самой передовой. Каменные кнопки с простыми символами: стрелка вверх — поднять ствол, стрелка вниз — опустить. Туда-сюда — влево-вправо.

— Это же прошлый век! — буркнул себе под нос молодой офицер из свиты, но я его прекрасно услышал.

— Понимаю, что выглядит, как доисторические технологии, — согласился я. — Но слепил из того, что было.

В моих мыслях, конечно, рисовались магические экраны, кристаллы-ретрансляторы, артефактные проекторы… Столько было бы возможностей! Но, увы, таких материалов в этом мире пока нет. Или я ещё не нашёл.

Поэтому и пришлось всё делать, как древние Архитекторы: на каменных табличках — песчаные дисплеи. Нажимаешь на каменную кнопку — и всё приходит в движение, срабатывают рычаги, шестерёнки крутятся. Примитивно, зато надёжно!

Эту базу уничтожить — задача почти невыполнимая. Она будет стоять здесь вечно, потому что должна держать под контролем всю эту линию обороны. И в будущем таких пушек здесь станет только больше.

— А взорвать эти пушки можно? — спросил один из офицеров.

— Крайне тяжело, — ответил я. — Даже если в них угодит ракета, внутри, у орудия, в этот момент никого из людей и быть не должно. Всё управление — дистанционное. А сами орудия практически неуязвимы.

— А обслуживание? — поинтересовался другой. — Неужели эти пушки вечные?

— Ну да, — кивнул я. — Их даже чистить не нужно. Система спроектирована так, что снаряд сам прочищает ствол при выстреле. А металл, из которого они сделаны, попросту не загрязняется — ни гари, ничего. Хотя нет, — я вдруг вспомнил, — одно всё же нужно: масло для поворотных механизмов.

— Так что, самим придётся каждый раз наверх лазить, чтобы залить?

— Зачем подниматься? — усмехнулся я. — Вот сюда заливайте.

Я указал на специальный отсек в стене, закрытый массивной металлической дверцей. Туда просто наливается масло.

— И как часто?

— А зачем часто? — я пожал плечами. — Один раз залил — и хватит надолго. Очень надолго. Вместимость масляного резервуара в каждой башне — около двух тысяч литров. Зальёте, и этого хватит лет на двести, если не больше. А может, и на все триста. Главное, масло должно быть качественным, чтобы не пропало.

Артиллеристы смотрели на меня, как на волшебника. А я просто улыбался, предвкушая, какой «сюрприз» ждёт османскую армию.

Императорский дворец

Город Пекин, Китайская Империя

Лунь Чень, принцесса клана Розы, стояла перед императором, который восседал на троне из нефрита и золота. Его лицо, обычно непроницаемое, сейчас было искажено от злости. Новости из Лихтенштейна, которые она только что ему доложила, явно пришлись ему не по вкусу.

— Османы… — Император медленно, почти по слогам, произнёс это слово. — Они продолжают бомбить Лихтенштейн? После всех наших предупреждений? Предупредительный удар по их ракетным шахтам не помог? Я же приказал усилить натиск!

— Помог, мой Император, — Лунь Чень почтительно склонила голову. — Их ракетный потенциал значительно ослаблен. Но, боюсь, они не остановятся, пока не сотрут Лихтенштейн с лица земли.

— И что Вавилонский? Он держится?

— Да, мой Император. Более того, он наносит им ответные удары. Но силы неравны. А главное… — Лунь Чень сделала паузу, подбирая слова. — Главное, что под ударом оказался…

— Говори! — голос императора стал жёстче.

— Поступили сведения, что османы наносят удары по некоему транспортному складу. Похоже, они прознали, что там хранится нечто чрезвычайно ценное.

Император резко выпрямился. Он мгновенно всё понял.

— Мой трон! — воскликнул он. — Эти османские собаки! Они посмели посягнуть на МОЙ ТРОН!!!

— Да, мой император, — подтвердила Лунь Чень. — Блистательный Трон Небесного Дракона. Ваш трон.

Ярость Императора не знала границ. Он вскочил со своего места, опрокинув золотой кубок с чаем.

Этот трон был не просто предметом роскоши. Это была святыня. Легендарный трон первого императора Китая, основателя династии, объединившего Поднебесную.

Лунь Чень ранее сообщила повелителю о его возможном местонахождении, и тот с нетерпением ожидал его возвращения, будучи немало удивлён такой невероятной находке.

Ведь долгое время трон считался безвозвратно утерянным, пропавшим без вести во время одной из многочисленных войн и смут, терзавших Империю в прошлом.

Его искали десятилетиями — лучшие воины и шпионы были брошены на поиски. Лучшие учёные и артефакторы пытались воссоздать его по древним описаниям, но безуспешно. Затем распространились слухи, будто он был полностью уничтожен, и надежда угасла.

Однако ни один истинный подданный Срединной империи не верил в это. Для них трон был не просто реликвией — он был священным символом могущества, несокрушимой силы и непререкаемой власти.

Ходили легенды, что пока император восседает на этом троне, его народ никогда не познает ни голода, ни печали, ни уныния по вине своего правителя. Что сам трон обладает магической силой, способной защитить Империю от любых врагов, даровать ей процветание и благополучие.

Это была их главная реликвия, артефакт, гарантирующий процветание и единство нации. Трон олицетворял наивысшую власть, божественное право править.

Ради него император мог отдать любой приказ, пойти на любые жертвы. Даже если бы он сейчас объявил всеобщую мобилизацию, бросил миллионы своих подданных в самое пекло войны и лишь намекнул на причину, народ с радостью последовал бы за ним, не задав ни единого вопроса.

Никто бы не посмел спросить «Зачем?». Такова была сила этой реликвии, таково было её значение для всей империи. И теперь этот символ находился под ударом каких-то османских варваров!

— Увеличить количество атак! — прогремел голос императора. — Выпускайте хоть все ракеты! Сотрите этих османских шакалов с лица земли! Я хочу, чтобы от их армии осталась только пыль! Чтобы они пожалели, что вообще родились на свет! Чтобы их матери проклинали тот день, когда их выродки посмели посягнуть на святыню нашего народа!

Лунь Чень почтительно склонила голову.

— Будет исполнено, мой император.

Конклав Теней

Теневое Измерение

Небо здесь не знало ни звёзд, ни солнца, ни луны. Оно было идеально белым, как молочная пустота. Под этим неестественным светом раскинулось пространство, геометрия которого противоречила здравому смыслу.

Потоки тёмной энергии текли сквозь это пространство, пульсируя и извиваясь. Одни были быстрыми и яростными, другие — медленными и тягучими. Здесь не было привычных законов физики. Энергия была основой всего, и всё подчинялось воле тех, кто обитал в этом странном месте.

В центре располагался Зал Двенадцати Гербов. Самих гербов не было, только двенадцать исполинских тронов, каждый из которых венчала застывшая в камне эманация силы своего владельца. Здесь, в сердце одного из теневых анклавов, вершились судьбы миров.

Сегодня троны не будут пустовать.

Событие, выходящее за рамки обыденного цикла вечности, заставило собраться двенадцать Владык из Великих Домов Теней. Тех, чьи имена шёпотом произносили в самых тёмных культах. Тех, чья воля двигала легионы бесплотных тварей через завесы между мирами.

Первым проявился Глас Пустоты. Он не имел формы, только низкий, вибрирующий гул, от которого дрожали сами основы этого измерения. Гул сконденсировался над одним из тронов, обретая подобие застывшей звуковой волны.

За ним из складок пространства выплыла Созерцательница Глубин. Сотни маленьких глаз покрывали её бесформенное тело, постоянно меняя положение.

Тяжело на соседний трон опустился Пожиратель Душ. Огромная чернильная клякса, медленно пульсирующая и поглощающая свет.

Из тени собственного трона вышагнул Теневой Скакун. Идеальная форма боевого коня, сотканная из тьмы, с пылающими огнём глазами. Его нетерпеливое фырканье было единственным звуком, нарушающим гул Гласа.

Остальные восемь Владык занимали свои места. Кто-то был чистым сгустком мерцающей энергии, кто-то — хитросплетением Теней, напоминающим древнее дерево с когтистыми ветками.

Хранитель Завесы, Плетущая Судьбы, Шёпот Бездны…

Каждый из них был воплощением самой Тьмы, каждый — правителем своего домена.

В конце концов, двенадцать Владык собрались в центре этого безвременья. Их встреча была событием редким, почти легендарным, созываемым лишь тогда, когда над Теневым Планом нависала угроза или когда предстояло свершиться чему-то поистине грандиозному.

Погружение очередного мира в тень, сколь бы лакомым куском он ни был, не относилось к таковым. Это рутина. Процесс. Медленная, но неумолимая экспансия.

Но сегодня причина была иной.

Владыки принялись неспешно обмениваться мыслеобразами, которые для человеческого разума были бы подобны обрывкам снов, пронзающих сознание. Эти образы не поддавались описанию словами — они были одновременно видениями, эмоциями и чистой информацией, сплетённой в многомерные узоры. Каждый мыслеобраз нёс в себе отпечаток воли своего создателя, и все они сходились в одном: что-то нарушило их планы.

— Мир-кормушка… — прогудел мыслеобраз, исходящий от Гласа Пустоты. — Оказывает сопротивление.

Созерцательница Глубин медленно повернула несколько сотен своих глаз к Гласу.

— Не просто сопротивление, — прошелестела он множеством голосов. — Потери. Мы несём серьёзные потери. Наши дети гибнут. Ячейки уничтожены. Поток энергии ослаб.

Теневой Скакун фыркнул, и из его ноздрей вырвались клубы чёрного дыма.

— Мир сопротивляется? Невозможно! Теневой План не замечает сопротивления! Это коллапс! Провал!

Наступила гнетущая тишина. Затем одна из сущностей — Плетущая Судьбы, похожая на расколотый кристалл, излучающий холодное тёмное сияние, произнесла:

— Нам сообщили, кто наш враг. Источник этого недоразумения.

Пожиратель Душ издал низкий, утробный звук, похожий на урчание в желудке. Он был недоволен. Очень недоволен. Этот мир, над которым они трудились несколько столетий, был почти готов. Почти созрел.

— И кто же он? — пророкотал он. — Божества местного разлива? Кто посмел бросить вызов Тьме?

— Нет, — кристалл дрогнул. — Это невероятно. Данные противоречивы. Но источник сопротивления один.

— Один⁈ — Глас Пустоты усилил вибрацию. — Один против легионов Теней? Против Патриархов? Быть не может.

— Это… обычный человек, — добавила Плетущая Судьбы.

Волны недоумения и возмущения прокатились по собравшимся. Энергия вокруг них забурлила бурными потоками.

— Человек⁈ — Теневой Скакун яростно топнул копытом. — Обычный человек не способен на такое! Ты лжёшь!

— Это не ложь, — отозвалась другая сущность, сотканная из переплетающихся лент мрака. — Моя соратница… перед своей окончательной гибелью… успела передать одно слово.

— Какое? — нетерпеливо спросил Теневой Скакун.

— Архитектор.

Энергия в зале забурлила с такой силой, что могла разорвать само пространство. Троны заходили ходуном.

— АРХИТЕКТОР⁈ ЗДЕСЬ⁈ В ЭТОМ ПРИМИТИВНОМ МИРКЕ⁈ — Глас Пустоты едва не перешёл на ультразвук.

— Это меняет всё, — проскрежетал Хранитель Завесы. — Орден не дремлет.

— Плевать, что Архитектор! — фыркнул Теневой Скакун. — Он тоже смертен! Он один! Мы — легион!

— Недооцениваешь, — прошелестел Шёпот Бездны. — Даже один Архитектор способен изменить ход истории. А если он призовёт Орден…

— Орден далеко, — возразил Пожиратель Душ. — Мы успеем.

Началось обсуждение. Голоса-мыслеобразы смешивались, спорили, предлагали варианты. Кто-то призывал к немедленным действиям, кто-то — к более хитрой и изощрённой тактике.

Наконец, из центра круга, где до этого момента была лишь пустота, начала формироваться тринадцатая фигура. Она была огромной, выше всех остальных, и её очертания постоянно менялись, как будто она была соткана из самой сути Тьмы. Это был Теневой Король, чьё слово было законом для всех Теней.

— Человек должен быть уничтожен, — его голос прозвучал, как раскат грома. — Мир должен пасть и погрузиться во тьму. В кратчайшие сроки. Все обязательства по договорам должны быть выполнены.

— В кратчайшие сроки? — осмелилась спросить Созерцательница Глубин. — Это по чьим меркам? По нашим или по человеческим?

— По человеческим, — отрезал Теневой Король.

— Но я ещё не насытилась! Я только начала вкушать их души…

— Решение принято, — голос Короля не допускал возражений.

Теневой Пантеон затеял эту игру с этим миром очень давно. Чем сильнее Тень, тем больше у неё разума. И эти тринадцать, вместе с Королём, были воплощением древнего, холодного интеллекта.

Триста лет они неспешно готовили этот мир. Пробивали бреши. Вербовали сторонников. Меняли структуру реальности под себя. Расширяли Теневой План. Постепенно, шаг за шагом.

Первые сто лет были особенно тяжелы — Тени могли прорываться лишь на считанные секунды. Удержаться в этом мире было невероятно трудно. Десять секунд пребывания уже считались удачей, если удавалось найти подходящую жертву, чтобы «заякориться».

За эти века от их действий пострадало, по самым скромным подсчётам, около семидесяти миллионов человек. Могло быть и больше.

Самые прекрасные мгновения для них были тогда, когда люди сами устраивали себе войны. В хаосе сражений, среди смертей и разрушений, Тени чувствовали себя как дома. Тысяча пропадёт или две — люди всегда списывали это на войну.

Но сейчас этот мир был почти готов. Настроен так, что он вот-вот должен был войти в полное соприкосновение с Теневым Планом.

— Архитектор, — продолжил Король, — сам по себе не представляет для нас слишком большой угрозы, пока он один и не набрал полную силу в этом мире. Но нам нужно торопиться, потому что он может позвать своих. Его Орден… Если они вмешаются, это усложнит нашу задачу. Отдалит нас от цели. Да, сильных врагов приятно поглощать, они дают много энергии. Но наша цель — ядро планеты. Захватим его — и завеса между этим миром и Теневым Планом рухнет. Навсегда. Этот мир — ключ, который позволит нам свободно выходить из тени в этой части Вселенной. Без преград и ограничений. Барьер между мирами в этой Вселенной падёт.

Он поднял свою теневую руку, и в ней вспыхнул чёрный огонь.

— А затем… затем Многомерную Вселенную ждёт много удивлений. Мы умеем ждать. Мы умеем действовать. Наш ресурс безграничен. Мы будем перемалывать всё, до чего сможем дотянуться. И становиться сильнее. Эта планета — лишь начало.

Чёрный огонь в его руке разгорелся ярче, освещая древние троны и застывшие на них тени.

Совет Тринадцати принял решение. Игра перешла на новый уровень.