Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 26

Императорский сад, Зимний дворец

Петербург, Российская Империя

Князь Щербатов, в сопровождении своих самых верных союзников-аристократов и их личной гвардии, осторожно шагнул в разрушенный императорский сад.

Воздух здесь пах гарью, кровью и чем-то ещё, от чего неприятно першило в горле. Повсюду виднелись следы недавней жестокой битвы. Мраморные дорожки были залиты кровью, вековые деревья — вырваны с корнем, мраморные фонтаны — разбиты, изящные скамейки — превратились в груды обломков.

Среди этого хаоса, на вытоптанных газонах, в неестественных позах лежали тела. Их люди. Все до единого. Лучшие гвардейцы, элитные бойцы, которых они отправили сюда, чтобы свергнуть молодого императора. Их доспехи были пробиты, оружие сломано, а на лицах застыли гримасы ужаса.

Щербатов остановился. Его идеальный план, такой безупречный и продуманный, дал сбой. Кто-то, или что-то, оказал яростное сопротивление.

Его взгляд скользнул по молчаливым свидетелям произошедшей бойни — каменным статуям, которые неподвижно стояли на своих постаментах. Они тоже пострадали — некоторые были покорёжены, другие полностью уничтожены.

«Странно, — подумал Щербатов, — нападавшие, видимо, совсем обезумели, раз крушили всё подряд. Даже статуи».

Внезапно из-за живой изгороди, чудом уцелевшей в этой мясорубке, вышли несколько фигур. Впереди — молодой император Алексей Николаевич. Его парадный мундир был испачкан грязью и кровью, а в руке он сжимал окровавленный клинок. За его спиной стояли не больше тридцати выживших воинов — всё, что осталось от его личной гвардии.

— Наконец-то вы прибыли, — сказал он, увидев Щербатова и его людей. — Нам нужна помощь. У нас были серьёзные проблемы.

Щербатов медленно подошёл к нему, его союзники-аристократы встали плотным кольцом за его спиной.

Момент был, конечно, не самый подходящий. Тени наступали на этот мир, Империя трещала по швам, а они тут, в самом сердце столицы, устраивают государственный переворот.

Но, как учил его отец, самые тёмные и тяжёлые времена — это не повод для страха, а лучшая возможность для роста, обогащения и захвата власти. Именно в такие моменты сильные Рода и кланы доказывают своё право на величие. В самые тяжёлые времена люди готовы к переменам и могут простить что угодно тому, кто предложит им спасение.

— Это все, кто остались? — спросил Щербатов, обводя презрительным взглядом жалкую горстку людей императора.

Алексей Николаевич молча кивнул.

Щербатов внутренне содрогнулся. Удивительно! Каким образом этот мальчишка с тремя десятками бойцов смог в одиночку справиться с его лучшими отрядами? Их было более тысячи! Обученных и сильных бойцов, готовых на все! Что было бы, если бы основная армия, сейчас блокированная на подступах, пришла сюда первой? Весь его план провалился бы с треском.

Но теперь… теперь всё было в его руках.

Он сделал шаг вперёд.

— Ваше Императорское Величество, мы пришли на помощь.

Он обвёл взглядом разрушенный сад.

— Только, увы, не к вам. Ответьте на один вопрос: как вы смогли справиться?

Император холодно посмотрел на него.

— В смысле «не ко мне»? Я ваш император.

— Вы не мой император. Вы просто мальчишка, унаследовавший трон. Мальчишка, который должен был умереть ещё несколько часов назад.

За спиной Щербатова стояли больше тридцати самых важных аристократов Империи со своими гвардиями. Четыре тысячи свежих, отдохнувших бойцов. Сила, с которой нельзя не считаться.

— Что ж, я так полагаю — маски сброшены? — с лёгкой усмешкой спросил император.

— Никаких масок и не было, — спокойно ответил князь. — У вас был шанс действовать так, как мы вам говорили. Тогда ваше правление и ваша жизнь продлились бы на много лет. Но вы вынудили нас к действиям своей любовью к Лихтенштейну и другими глупыми решениями. Итак, как вы справились?

— Вы серьёзно собираетесь меня убивать? — с ледяным спокойствием спросил император, ничуть не испугавшись.

— А почему нет? — парировал Щербатов.

— С минуты на минуту здесь будет моя армия.

Щербатов расхохотался.

— Во-первых, армия ПОКА ЧТО ваша. Во-вторых, ваша армия не посмеет сюда ступить. Я и другие аристократы запретили им. А вы на связь не выходили, так что приказа у них нет.

Он сделал ещё один шаг, сокращая дистанцию.

— Удивительная наглость, — усмехнулся император. — Убить императора на глазах у всей Империи.

— Какой Империи? Здесь только мы.

— Вы так уверены?

— Уверен.

— А камеры тогда зачем здесь стоят? Просто так?

Щербатов замер. О чём он говорит? Какие ещё камеры? Это императорский сад, здесь отродясь не было камер, потому что всегда творились непотребства, которые скрывали от чужих глаз.

Он проследил за взглядом императора, медленно обернулся, и его кровь застыла в жилах.

На стенах сада, замаскированные под элементы декора, под плющом и лепниной, висели десятки маленьких, едва заметных объективов. Они были повсюду.

«Господи, как же я мог быть таким слепцом?» — подумал Щербатов.

Он почувствовал, как его собственный, выстроенный десятилетиями терпеливых интриг и расчётов, мир начинает рушиться.

«Всё… всё было подготовлено. Каждый мой шаг, каждое решение… Он знал? Этот мальчишка знал обо всём с самого начала⁈»

Воспоминания хлынули потоком: секретные встречи в особняке на Невском, шифрованные письма, подкупленные генералы, тщательно спланированные передвижения войск. Всё, что Щербатов и его союзники выстраивали годами, все их интриги и жертвы — всё это оказалось напрасным? Неужели этот юный император, которого они считали слабым и неопытным, переиграл их на каждом шагу?

«Мы думали, что играем в шахматы, а он уже давно играл в покер. И видел все наши карты?».

Руки Щербатова задрожали. Пятьдесят лет жизни, построенной на том, что он умнее всех остальных. Что его Род, его связи и опыт дают ему право распоряжаться судьбами Империи. А оказалось — он всего лишь марионетка в руках юного мальчишки.

«Но ещё не всё потеряно. Даже если вся Империя увидит… Мёртвые императоры не дают интервью. А живые свидетели… их можно заставить молчать.»

Алексей Николаевич улыбнулся.

— Ну да. На самом деле, мы справились ещё несколько часов назад. Просто установка камер заняла время. Мне было интересно, кто же придёт меня добивать.

Щербатов понял, что попал в ловушку. Это видела вся Империя. Единственный выход — идти до конца.

Он резко развернулся к ближайшей камере, которую только что заметил, и закричал так, чтобы его услышали все:

— Жители Империи! Это переворот! Император решением совета аристократов признан недостойным! Он ведёт нас к погибели! Тени на пороге, Лихтенштейн угрожает нам, а он бездействует! Это решение во благо всего народа! Объявляю о смещении власти! Да будет так!

Он выхватил клинок и указал на императора.

— Уничтожить их!

Он понимал, что император точно умрёт. У него осталось от силы тридцать еле живых воинов, а у них — четыре тысячи свежих бойцов.

Но император продолжал улыбаться.

— Иногда Империи не нужно иметь сотню друзей. Хватает лишь одного, если этот один — Теодор Вавилонский.

Щербатов не понял, причём тут Вавилонский, но тут император возвысил голос, и его приказ разнёсся по саду:

— Каменная гвардия! Защитить своего императора!

И в этот миг Щербатов всё понял.

Сначала это был едва заметный звук — как будто кто-то осторожно потрескивал костяшками пальцев. Потом послышался более глубокий скрежет камня о камень.

Первой ожила статуя генерала Румянцева — героя войны с Османской Империей. Мрамор на её лице треснул тонкими паутинками, из трещин потекла золотистая пыль. Каменные глаза вспыхнули тусклым светом, и статуя медленно повернула голову, оглядывая поле боя.

Рядом с ним пробуждался граф Платов, легендарный герой 12-летней войны с Францией. Его мраморная рука сжала эфес сабли, высеченной из того же камня.

По всему саду раздавались скрипы и треск. Даже те изваяния, у которых не хватало конечностей, поднимались со своих постаментов, готовые к бою.

Началось массовое сражение. Каменные воины обрушились на мятежников.

А в это время над всей Империей, транслируемый через все каналы связи, гремел властный голос императора:

— Жители Империи! Отныне вы увидели, кто настоящий враг! Кто хотел убить вашего императора и пытался развязать никому не нужную войну! Кто во время, когда нашу страну раздирают Тени, не думал о безопасности, а лишь о собственных интересах! Именем своим я выношу им смертный приговор! Армия! Служба безопасности! Тайная канцелярия! Задержать всех людей, служащих присутствующим здесь предателям: князю Щербатову, графу Авилову, герцогу Бирюкову, барону Верещагину…

Он начал называть фамилию за фамилией, перечисляя всех, кто стоял сейчас в саду.

— Это предатели Империи!

И где-то там, за дворцом, уже слышались новые звуки боя.

Я покинул Радужный Кристалл. Теперь у меня с ним была прямая, незримая связь, и я чувствовал, как он стремительно, жадно впитывает теневую энергию, разбивающуюся о купол, преобразуя её и накапливая.

С высоты центральной Башни, ставшей моим командным пунктом, я наблюдал за грандиозной картиной битвы. Пушки, установленные на всех башнях, работали без остановки, поливая огнём нескончаемые волны врагов, которые, как чёрные волны, бились о золотистые берега защитного барьера.

Стволы орудий раскалились докрасна, но моя система охлаждения, основанная на Магии Земли, отводила излишки тепла глубоко в недра планеты, не давая механизмам выйти из строя.

Снаряды, начинённые нефритовой крошкой и моей энергией, поливали огнём нескончаемые волны врагов. Каждую секунду гибли тысячи, десятки тысяч Теней. Но на их место тут же приходили новые.

Теневой Маяк, который я активировал, работал безупречно — он, как магнит, притягивал к себе всю эту нечисть со всего мира. И я понимал: это только начало. Неизвестно, сколько прорывов произошло на планете, но все твари сбегались сюда, на свет, как мотыльки на пламя свечи.

Пришло время показать им, что это пламя не просто горит. Оно сжигает.

Выждав некоторое время, я начал тянуть энергию из кристалла. Мощь, которую он успел накопить, хлынула в меня, многократно усиливая мой собственный Дар. Я чувствовал, как моё сознание расширяется, охватывая весь Лихтенштейн. Каждый камень, каждый дом, каждый переулок — всё это стало моим продолжением.

Радужный Кристалл служил для меня мощным усилителем, своего рода костылём для Архитектора, ещё не набравшего былой силы. Но я чувствовал — после сегодняшнего дня всё изменится.

Я вспыхнул, выпуская волну чистой энергии, которую только что вытянул из кристалла. Защитный барьер, окутывающий Вадуц, вздрогнул и начал расширяться. Всего на несколько метров, но этого оказалось достаточно. Сотни тысяч Теней, присосавшихся к куполу, как пиявки, мгновенно расщепило на атомы, не оставив от них и следа. Пронзительный, многоголосый вой боли и ужаса прокатился над городом, но тут же стих, поглощённый тишиной. Это дало защитникам небольшую передышку.

А затем я начал действовать сам.

Я выточил из камней тысячи копий — длинных, острых, — и покрыл их нефритовой пылью. Они смертоносным ливнем обрушились на орду, пронзая тёмные тела, оставляя за собой лишь облачка чёрного дыма.

Затем я сформировал огромный булыжник, состоящий из разных материалов и покрытый толстым слоем того же нефрита — нечто вроде гигантского наконечника булавы, метров десять в диаметре.

Этой «булавой» я начал крушить врагов, сметая всё на своём пути. Кого бы она ни задевала, тот обращался в прах. От её ударов Тени разлетались, как кегли.

Тысячи созданных мной копий прореживали их ряды, и в какой-то момент в плотной завесе тьмы, окутавшей город, образовался просвет. И я увидел свет солнца. Тусклого, далёкого, но всё-таки солнца.

В то же время остальная армия сражалась отчаянно. Солдаты, гвардейцы, Тенеборцы — все они бились плечом к плечу. Но их оружие, даже самое современное, не выдерживало такой нагрузки. Автоматы перегревались, пулемёты клинило, и их приходилось часто менять. У всего есть свой ресурс.

Но то, что создал я сам, было другим. Я вложил в эти механизмы свою энергию, поэтому их ресурс был почти безграничным. Многие солдаты с удивлением отмечали, что мои творения всё ещё в строю, пока их собственное оружие превращалось в бесполезный металлолом.

При этом был важный нюанс: Одарённые не использовали свой Дар. Они берегли силы для решающего момента. И момент этот, судя по всему, приближался.

Я почувствовал это раньше, чем кто-либо другой. Удар — мощный и концентрированный. Неведомая сила ударила по куполу, заставив его содрогнуться. Затем ещё один, и ещё, и ещё…

Настя и остальные, стоявшие рядом со мной, обеспокоенно посмотрели на меня. Я лишь усмехнулся.

— Явился, наконец-то.

— Кто это? — спросила Настя.

— Легба. Собственной персоной. Пытается сломать барьер, — я задумчиво добавил, глядя на то, как купол снова вспыхивает от удара: — Жаль старика. Его самооценка сегодня явно пострадает. Впрочем, ненадолго. Когда он умрёт, ему будет уже всё равно.

Нужно было действовать.

— Сейчас активирую новый протокол защиты, — объявил я. — Подождите, станет легче.

На всякий случай я начал опускать под землю некоторые здания, которые не должны были пострадать. В основном это были строения, имеющие культурную или историческую ценность — музеи, библиотека и тому подобные. Они плавно уходили в специальные подземные ниши.

Город на глазах превращался в бетонный пустырь, усеянный оборонительными сооружениями. Это упрощало передвижение армии и лишало врага возможности использовать городскую застройку в качестве укрытия.

Легба тем временем явно психовал, продолжая бить по барьеру.

— Ладно, — сказал я своим соратникам. — Вы здесь справляйтесь, а я пойду поздороваюсь.

— В смысле? Куда ты пойдёшь? Туда же невозможно выйти! — воскликнула Настя.

— Ну, кому как, — ответил я.

Настя подбежала ко мне, в её глазах плескалось не только беспокойство, но и решимость.

— Любимый… — прошептала она, прижимаясь ко мне. — Обещай мне, что ты вернёшься. Не героем, не Архитектором, не спасителем мира. Просто вернись ко мне Теодором, отцом нашего будуущего ребёнка.

Она поцеловала меня — долго, отчаянно, словно пытаясь передать через этот поцелуй всё то, что мы не успели сказать друг другу.

Я сжал её в объятиях, чувствуя, как бьётся её сердце.

— А как же иначе? — улыбнулся я. — Обещаю, когда я вернусь, мы с тобой построим мир, где больше не нужно будет сражаться с Тенями.

Она улыбнулась сквозь слёзы:

— Тогда иди.

Я подошёл к краю купола. Там меня уже ждали тысячи моих воинов — големов в полном вооружении — рыцарей в чёрно-изумрудной броне из нефрита.

На этот раз я не стал создавать камень или снаряд. Я просто активировал свой Дар и пустил вперёд волну чистой энергии, которая прожгла в орде Теней широкий коридор.

В этот проход тут же ворвались мои рыцари. Они выстроили по бокам коридор из щитов, создав для меня живой проход, и принялись отбивать атаки тварей, коля клинками тех, кто пытался прорваться.

Они удерживали проход, пока остальные рыцари пробегали вперёд, чтобы сражаться с теми Тенями, что не присосались к барьеру, а бродили вокруг.

Среди них были и особо сильные твари. Один из рыцарей напал на Тень, похожую на огромного краба — Тень-капитана. Та отбросила его, но в следующее мгновение её саму разорвало на части. Это Абаддон приземлился на неё сверху, отрезав ей голову, а затем и разрубив тело.

Абаддон мог действовать самостоятельно, ему не требовались приказы. Он всегда находился там, где был нужен. Вслед за ним на поле боя высыпали ещё тысячи големов. Началось жестокое месиво.

А я, не оглядываясь, направился по живому коридору туда, где меня ждал Легба.

Приграничная зона

Княжество Лихтенштейн

Папа Легба, скрестив на груди костлявые руки, стоял на вершине невысокого холма и взирал на бушующую тьму, которая билась о золотистый барьер над Лихтенштейном. Он был похож на старого рыбака, который забросил сеть и теперь терпеливо ждал, когда в неё попадётся крупная рыба.

— Учитель, — Кощеев, стоявший рядом, почтительно склонил голову, — он держится. Эта защита… она невероятно сильна.

— Держится? — прошипел Легба. — Он не просто держится, Степан. Он питается!

Кощеев удивлённо поднял голову.

— Питается?

— Да. Этот недоделанный Архитектор… Он не просто отражает мои атаки. Он поглощает энергию моих Теней. Он использует её, чтобы становиться сильнее!

Легба был в ярости. Миллионы Теней, призванные из самых тёмных глубин, бессильно бились о золотистый барьер и сгорали, отдавая свою энергию на усиление защиты своего врага.

Внезапно впереди, в плотной стене тьмы, образовался проход. Узкий, пульсирующий коридор, стены которого состояли из тел големов. Они отчаянно сдерживали натиск Теней, прорубая путь сквозь их бесконечные ряды.

Кощеев увидел, как в глубине этого коридора пал Теневой Капитан, разрубленный надвое. Затем — огромная, похожая на змею, тварь. Големы Вавилонского были невероятно сильны.

— Смотрите, Учитель, — прошептал Кощеев. — Он идёт.

И действительно, из коридора, не спеша, как будто прогуливаясь по парку, вышел Теодор Вавилонский. Спокойный и уверенный, с лёгкой усмешкой на губах. Он остановился в нескольких десятках метров от них.

— Отлично, — проговорил Папа Легба. — Просто замечательно! Лучшего исхода я и не мог ожидать.

Он видел в этом не поражение, а идеальную возможность.

— Его самоуверенность его и погубит. Жертва сама пришла в руки палача. Он думает, что стал сильнее, но не понимает, что я давно подготовился к его убийству. На этот раз я использую то, чему он не сможет противостоять.

Папа Легба повернулся к Кощееву.

— Активируй ритуал призыва Теневой Знати. И не забудь открыть портал для Короля.

Кощеев молча кивнул и пошёл в сторону, чтобы начать приготовления.

Легба проводил его взглядом и тихо произнёс, глядя на приближающуюся фигуру Вавилонского:

— Всё закончится сегодня.