Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 12

Хижина Папы Легбы

Где-то в самом сердце Африки

Герцог Степан Андреевич Кощеев, некогда один из влиятельнейших людей Российской Империи, стоял на коленях перед Папой Легбой. Земляной пол хижины холодил колени даже через дорогую ткань брюк. В его руках, покрытых тонкой плёнкой запёкшейся крови, покоилось ещё тёплое, пульсирующее человеческое сердце. Сердце Императора.

— Учитель, — хриплым голосом произнёс Кощеев, — я выполнил ваше приказание.

В его мыслях бушевала буря, которую он тщательно скрывал за маской покорности. Он, Степан Кощеев, потратил десятилетия кропотливой работы — интриг, подкупов, тайных союзов и предательств!

Он карабкался по скользким ступеням власти, устраняя конкурентов, втираясь в доверие, становясь незаменимым. Сначала — мелкие должности, потом — доступ к правительственным делам, затем влияние на министерства. Он помнил, как радовался, когда впервые получил доступ к документам Тайной Канцелярии, как изучал её методы, как учился дёргать за ниточки.

Пятнадцать лет ушло только на то, чтобы приблизиться к ближайшему окружению Императора. Ещё десять — чтобы стать одним из его самых доверенных советников, человеком, чьё мнение ценилось, к чьим словам прислушивались.

Он уже почти достиг своей цели — Император был в его руках, как марионетка. Всё шло как по маслу. Связь с разумом Императора была налажена, приказы отдавались шёпотом, через сны и «внезапные озарения». Кощеев дёргал за ниточки, направлял его решения, манипулировал его страхами и амбициями. Ещё немного, и вся Империя была бы у его ног. Он бы правил, оставаясь в тени, наслаждаясь истинной властью, которую не видят, но чувствуют все.

Но всё это рухнуло в один миг. Папа Легба, этот старый африканский колдун, который всё это время наблюдал за его игрой, проводя какие-то свои, непонятные Кощееву, магические ритуалы, неожиданно отдал приказ. Приказ, которому Кощеев, несмотря на всю свою обретённую власть, не мог не подчиниться.

Папе Легбе понадобилось сердце Императора. Не наследника — тот был слишком молод, его кровь ещё не набрала нужной силы. Два сердца, конечно, были бы предпочтительнее, но наследника во дворце в тот момент не оказалось. И Кощееву пришлось немедленно выполнить волю своего тёмного Учителя.

Десятилетия подготовки, интриг и терпеливого ожидания — всё пошло прахом. Личные амбиции, мечта о безграничной власти — всё это пришлось принести в жертву.

Кощеев подавил тяжёлый вздох. Он не выказывал сожаления. Его личные амбиции, его тщательно выстроенный план — всё это меркло перед глобальными целями Тьмы. Да, он мог бы наслаждаться своей скрытой властью ещё лет пять, может, десять. Но потом за ним всё равно пришли бы Тени. Такова была цена сделки, которую он заключил давным-давно, в обмен на силу и знания.

— Учитель, — повторил он, поднимая взгляд на Папу Легбу, — что будет дальше?

Папа Легба лениво отхлебнул из своей ритуальной чаши, сделанной из черепа какого-то незадачливого путешественника, и облизнул тонкие, почти бескровные губы. Его белые, без зрачков, глаза впились в пульсирующее сердце в руках Кощеева.

— Пришло время, Степан. Время сделать то, что я долго откладывал. Слишком долго я возился с этими мелкими людишками, слишком долго играл в их игры. Пора принять те частички силы, с которыми я прежде не хотел связываться. Мой враг — враг всех Теней, этот мальчишка Вавилонский, оказался не так уж и прост. Если на него одного у нас ещё, может быть, и хватит сил, то с остальным миром будет уже не так просто. Поэтому сейчас я раскрываю все свои тайники силы. Все до единого.

Кощеев удивлённо посмотрел на него.

— Но вы же говорили когда-то иначе… Что эти тайники опасны даже для вас. Что их энергия слишком хаотична…

— Правила игры поменялись, — перебил его Папа Легба. — Сроки сузились, сжались. Этот Вавилонский, этот Архитектор… он нарушил равновесие. Он показал этому миру то, чего он не должен был видеть. И теперь у нас нет времени на долгие игры.

Кощеев почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он начал осознавать весь масштаб грядущего.

— Так это же означает… — прошептал он, и его голос дрогнул.

— Верно, — подтвердил Папа Легба. — До конца года этот мир будет поглощён Тенью.

Кощеев начал мелко дрожать — то ли от предвкушения, то ли от радости, то ли от первобытного страха, который всё ещё таился где-то в глубине его души. Несмотря на годы служения Тьме, он всё ещё сохранял частицу человеческого.

— Не переживай, Степан. Мои верные ученики и последователи перейдут со мной на другую планету, которую мы поглотим. Новый мир, новые возможности…

— Учитель, — с робкой надеждой спросил Кощеев, — я уже не так молод. Неужели Тени не даруют мне теневую жизнь? Возможность продлить своё существование, обрести новые силы…

Папа Легба усмехнулся.

— Нет. Теневая жизнь — для избранных. Для тех, кто достоин.

Кощеев поник. Он знал, что некоторые Маги Тени, достигнув определённого уровня, могли продлевать свою жизнь за счёт поглощения теневой энергии. Это было похоже на то, как если бы внутри тебя появлялся ещё один, теневой источник силы, который питал твоё тело, замедляя старение. Шикарный Дар, дарующий почти бессмертие. За исключением тех миров, где Теней нет вовсе — где ни один предмет не отбрасывает тень.

Легба как-то рассказывал ему о таких местах — там, где нет светила, где царит вечная, абсолютная ночь. Миры, где даже самый яркий магический факел не даст и частички света, где сам свет просто не работает, поглощаемый первозданной тьмой.

Какая ирония: чтобы была тень, обязательно должен существовать свет. Именно поэтому война первых стихий, борьба Тьмы со Светом, всегда выглядит несколько смешно для тех, кто понимает суть вещей. Это вечное противостояние, в котором нет победителей.

Папа Легба, словно прочитав его мысли, возразил:

— Мы перейдём туда через смерть, — он расхохотался своим скрипучим смехом. — Так же, как я здесь оказался. Но не переживай, тебе понравится. Начать жизнь с самого нуля, имея всё при себе. Тебе не нужно будет прислуживать кому-то ещё. Ты сможешь с самого начала добиться всего сам и показать свою полезность. И у тебя будет куда больше сил, чем сейчас.

Услышав это, Кощеев заметно оживился. Он готов на всё. Новый мир, новая жизнь, безграничная сила… Это было именно то, о чём он всегда мечтал.

Правительственная резиденция

Город Вена, Республика Австро-Венгрия

Правительство Австро-Венгрии пребывало в глубоком унынии. Недавние события повергли их в состояние, близкое к отчаянию.

Тщательно выстроенные планы рушились один за другим, как карточный домик под порывом ураганного ветра.

Вспомнилось, как они когда-то хихикали, пропуская прусские войска через свои земли. Тогда Лихтенштейн казался им мелкой, надоедливой мухой, которую легко прихлопнуть.

А теперь что?

Теперь эти самые пруссаки заключили союз с этим самым Лихтенштейном! И Австро-Венгрия, великая и могущественная, осталась сидеть в луже, как тот самый дурак, которого обвели вокруг пальца.

Надежды, возлагаемые на османов, тоже оказались мыльным пузырём. Казалось, ещё немного, и их янычары победным маршем пройдут по улицам Вадуца. Но нет! Вместо победы — позорное отступление. И теперь их армия, как саранча, топтала австро-венгерские земли, пожирая последние запасы и сея панику среди мирного населения. Да, османы всё ещё были союзниками, но их присутствие на территории республики уже начинало напоминать оккупацию.

А тут ещё и Китай! Эти хитрые азиаты, которым австрийцы уже неоднократно указывали на недопустимость нарушения воздушного пространства и вмешательства в европейские дела, теперь отвечали с откровенным, почти издевательским пренебрежением: «Да ладно! Кто бы говорил? Не учите отца е…». Ну, то есть — яйца курицу не учат. И продолжали свои полёты, как будто Австро-Венгрия — это не суверенное государство, а какой-то проходной двор.

Стратегия прямых угроз и военных авантюр потерпела сокрушительное фиаско. Стало очевидно — нужны кардинальные перемены. Иначе — полный коллапс.

Президент Леопольд Фердинанд собрал своих четырёх сыновей на экстренный совет.

— Что делать⁈ — спрашивал он, останавливаясь перед сыновьями. — Что нам теперь делать⁈

Один из сыновей — Йожеф — тот, что любил играть в стрелялки на телефоне даже во время государственных совещаний, не отрываясь от экрана, предложил:

— А что, если мы поможем Османам авиацией, пап? Жёстко так! Начнём сбивать китайские ракеты, там, ещё что-то… Ну, покажем им, кто тут главный!

Отец смерил его таким взглядом, что сын инстинктивно вжал голову в плечи и снова уткнулся в телефон.

— Молодец, сынок. Хорошая идея. Оригинально. Продолжай играть в телефон, там у тебя это получается гораздо лучше.

Второй сын, Кристоф — тридцатипятилетний оболтус, известный своей нерешительностью и хронической неспособностью закончить хоть одно начатое дело (даже своё образование в Венском университете он умудрился растянуть на пятнадцать лет и всё ещё числился на первом курсе), робко подал голос:

— Ну… мы можем… переждать? Авось само рассосётся?

— Гениально, Кристоф! — саркастически воскликнул отец. — Просто гениально! Тридцать пять лет парню, а ума — как у хлебушка. Это тебе война, сынок, а не сессия в университете, которую можно вечно пересдавать. Кстати, ты не задумывался всё-таки получить образование? А то как-то неудобно получается — сын президента и без диплома.

Кристоф смутился, густо покраснел и пробормотал что-то невнятное про «сложные предметы» и «необходимость более глубокого погружения в материал».

Отец тяжело вздохнул.

Третий сын, который обычно предпочитал молчать, чтобы, не дай бог, не ляпнуть какую-нибудь глупость, и на этот раз решил промолчать. Он лишь тихо спросил:

— А можно я ничего не буду говорить? Боюсь, ничего толкового не придумаю, только хуже сделаю.

И тут младший сын Андреас, которому едва исполнилось двадцать пять, и на которого отец, честно говоря, особых надежд не возлагал, неожиданно произнёс:

— У меня есть идея.

— Ну, слушаю, — кивнул отец, не особо надеясь услышать что-то дельное.

— Для начала, — начал Андреас уверенным голосом, — предлагаю поженить Кристофа. И, пожалуй, Йожефа тоже. Давно пора.

— И как это поможет делу? — удивился отец.

— Делу, может, и не поможет, — честно признался Андреас, — но меня реально смущает: одному почти сорок, а он на совещании государственной важности в игры на телефоне играет, а второму тридцать пять, и он до сих пор образование не получил, зато прекрасно разбирается во всех сортах пива. А во-вторых, — он перешёл к сути, — почему бы нам не связаться с пруссаками? У нас же с ними были, скажем так, деловые отношения до недавних пор. Есть связи, можно попробовать наладить контакты. Восстановить, так сказать, былую дружбу.

Старший сын, тот, что играл в телефон, не удержался и съязвил:

— Ты ещё не всё сказал, что хотел, Андреас? Может, помолчишь уже, пока отец тебя тоже женить не надумал?

Но Андреас, не обращая внимания на брата, продолжал излагать суть своего плана: необходимо возобновить контакты с Пруссией. Возможно, даже откупиться от них, заплатить немного за посредничество. Пусть они сведут Австро-Венгрию с Вавилонским, наведут мосты. Есть шанс наладить отношения, предложить взаимовыгодное сотрудничество.

— При всех возможностях Лихтенштейна, который сейчас показывает невероятные экономические и технологические результаты, — продолжал Андреас, — он всё ещё маленькое государство, только начавшее свой путь. А Австро-Венгрия — могущественная держава с огромными ресурсами и влиянием. Нам будет что предложить Лихтенштейну. Заплатим репарации, принесём официальные извинения. Я вижу, как пруссаки и швейцарцы, которые тоже с ними воевали, сейчас развиваются благодаря сотрудничеству с Теодором Вавилонским. И мы можем!

Отец задумался. План младшего сына, хоть и казался на первый взгляд рискованным, но имел под собой определённую логику.

— Это может сработать, — сказал он наконец. — Но есть нюанс: Османы всё ещё идут по нашей земле к границам Лихтенштейна. Если мы сейчас попробуем заключить союз с Вавилонским, османы могут ударить нам в спину. Тогда мы окажемся зажаты между Лихтенштейном и Османской Империей с двух сторон. Да и никто не любит предателей. Одно дело — переметнуться на сторону победителя после драки, а предавать союзников во время войны — это очень плохо для репутации.

Он посмотрел на младшего сына.

— Хорошо. Раз это твоя идея, ты и возьмёшься за это дело. Лично поедешь в Пруссию налаживать контакты. Тебе двадцать пять лет. Справишься, сын мой? Дело может быть опасное, и от тебя будет зависеть судьба всей нашей Республики.

Остальные братья, услышав это, заржали.

— Ну что, договорился, инициатор? Теперь будешь страдать!

Президент медленно повернул голову и посмотрел на них таким взглядом, от которого у братьев смех застрял в горле.

— А знаешь, Андреас, — сказал он, обращаясь к младшему сыну, но глядя на старших, — пожалуй, и третьего тоже женим. Давно пора ему остепениться.

Третий сын, тот, что предпочитал молчать и до этого тихо сидел в углу, в ужасе подскочил.

— Да что началось-то⁈ Нормально же сидели!

Президент с невозмутимым видом назвал кандидатку в жёны для него. Имя это было хорошо известно во всей Австро-Венгрии, да и за её пределами.

Молчаливый сын побледнел так, что стал похож на привидение.

— Да ладно, отец, не надо! Это слишком жёстко! Я на всё согласен, только не это!

— А чем тебе не нравится графиня Урсула фон Штраус? — усмехнулся отец. — Милая, красивая девушка. Всего на два года старше тебя. Из очень древнего, очень влиятельного и, что самое главное, очень богатого Рода. К тому же, ходят слухи, что она обладает весьма… гхм… специфическим Даром.

— Отец, она же… — сын понизил голос, — она же быка на ходу останавливает, даже без применения особого Дара! Маленькая, хрупкая на вид, а силищи в ней… Она ж, когда пончик кушает, всегда его пополам сворачивает, чтобы целиком в рот поместился!

— Отлично! — удовлетворённо кивнул президент. — Это очень грозная дама из Рода, где царит жёсткий матриархат. Они там все такие — сильные, независимые и прямые. Как раз то, что тебе нужно, сынок, чтобы немного… гхм… повзрослеть.

Сын с ужасом добавил:

— Она ж точно на меня руку поднимет! Я же её знаю, мы в детстве в одной песочнице играли! Она мне тогда все куличики поломала!

Отец внезапно расхохотался.

— Да-да, — сказал он сквозь смех, — песочница! Я ведь и забыл об этом случае!

Братья заинтересовались:

— А что было-то, отец?

Президент продолжил с нескрываемым удовольствием:

— Ему тогда было… сколько? Лет пять, наверное. Мы с покойной матушкой вашей приехали на дипломатический приём к фон Штраусам. И пока мы там обсуждали важные государственные дела, вас, детей, отправили в сад играть.

Третий сын закрыл лицо руками.

— Отец, пожалуйста, не надо…

— И вот, — продолжал президент, не обращая внимания на мольбы сына, — стою я на балконе, выкуриваю сигару, и вдруг слышу дикий визг. Смотрю вниз, а там маленькая Урсула, в платьице с рюшечками, методично закапывает вашего брата в песок.

— Она мне песок в штаны насыпала! И не просто насыпала, а специально за пояс! Знаете, как это неприятно?

— Он ей сказал, что девочки не умеют строить замки, — пояснил президент братьям. — Ну, она и решила доказать обратное. Сначала разрушила все его «шедевры», а потом…

— Потом она начала строить замок… из меня! — возмущённо закончил третий сын. — Заявила, что я буду фундаментом! Закопала по шею, а на голову нацепила ведёрко и сказала, что это купол главной башни!

Братья покатились со смеху.

— А самое смешное, — добавил президент, вытирая слезы, — что её родители, вместо того чтобы вмешаться, только приговаривали: «Смотрите, какая у нас девочка творческая!»

— Два часа, — простонал третий сын. — Два часа я просидел закопанный, пока эта тиранша не соизволила достроить свой шедевр! А потом просто встала и ушла, заявив, что у неё урок фортепиано! И меня так и не откопала!

Кто-то из братьев заметил:

— Так у них же в семье матриархат, рукоприкладство со стороны жены разрешено и даже приветствуется!

— Очень смешно, — процедил третий сын сквозь зубы.

— В общем, решено, — подытожил президент. — Андреас едет в Пруссию. Остальные — готовятся к свадьбам. Делайте, что я сказал.

Младший сын, Андреас, с трудом сдерживая улыбку, почтительно склонил голову:

— Есть, отец.

Ну вот, значит, теперь я почти официально — князь. Теодор Вавилонский, первый своего имени, правитель Лихтенштейна. Звучит, конечно, пафосно, но по факту — задница в мыле двадцать четыре на семь, и ни минуты покоя. Хотя, если честно, мне даже нравилось. Этакий экстремальный челлендж на выживание.

Итак, что мы имеем? Император Николай Александрович, царствие ему небесное (или где там Тени его душу теперь мучают?), благополучно отправился к праотцам. Его место занял Алексей Николаевич, его сын. Парень вроде толковый, но молодой, неопытный, да ещё и в такой ситуации… Его сейчас, как котёнка слепого, будут все, кому не лень пинать.

Поэтому с новым императором мы ещё не созванивались. Рано пока. Пусть парень сначала с домашними делами разберётся, в тронное кресло усядется поудобнее, а там уже и о международной политике подумаем.

Я не спешил. Мои козыри — технологии и артефакты — никуда не денутся. А вот Империи мои «игрушки» очень скоро понадобятся. Так что пусть сами вежливо стучатся в дверь.

Пока же я решил заняться делами насущными. А именно — открытием тех самых заведений, которые должны были стать надёжной опорой для экономики Лихтенштейна.

Первым на очереди был огромный выставочный дворец «Народное Достояние». Да-да, я же обещал народу культурную программу! Так вот — огромное, помпезное здание, которое мы с Настей отгрохали на месте какого-то заброшенного склада, уже вовсю сверкало свежей краской и золочёными шпилями.

На открытие, конечно, собрались все неравнодушные. А таких было ну очень много!

— Дамы и господа! — я вышел на импровизированную трибуну. — Рад приветствовать вас на открытии Дворца Искусств Лихтенштейна! Многие из вас, наверное, думают: «Какого чёрта⁈ Война на пороге, а этот Вавилонский дворцы строит!» И знаете что? Вы правы! Но! — я поднял палец. — Искусство — это не просто красивые картинки или статуи. Это — душа народа! Это то, что делает нас людьми! И пока мы творим, пока мы создаём, пока мы стремимся к прекрасному — мы непобедимы!

Раздались аплодисменты.

— Этот дворец, — я обвёл рукой здание, — открыт для всех! Любой житель Лихтенштейна, у которого есть талант, может прийти сюда и выставить свои работы! Неважно, что это — картины, скульптуры, фигурки из пластилина, вышивка крестиком, макраме, да хоть гербарий из редких альпийских цветочков! Главное — чтобы от души! Здесь нет цензуры, нет ограничений! Только творчество! Только свобода!

И что вы думаете? Сначала — ещё на этапе строительства, конечно, хихикали. Мол, зачем такой огромный дворец? Кто туда пойдёт? А в первый же день Дворец Искусств был забит под завязку! Народ валом повалил!

Чего там только не было! И картины, и скульптуры, и какие-то безумные инсталляции из металлолома… И даже, блин, кабачки, выращенные на огороде — огромные, пузатые, разрисованные цветочками! Я чуть со смеху не помер, когда увидел.

Оказывается, народ в Лихтенштейне очень творческий. Видимо, после всех этих войн и неурядиц им очень хотелось чего-то нормального. Светлого. Чтобы душа отдыхала. Молодцы, что сказать.

Люди ходили, смотрели, ахали, охали, фотографировались на фоне этих кабачков… Короче, Дворец Искусств зажил своей жизнью.

Пока я там разбирался с культурной программой, Скала позвонил из Питера.

— Тео, тут такое… — голос у него был какой-то усталый. — В общем, император Алексей принял меня. Лично.

— Ну, поздравляю, дядя Кирь. И как ты там? Живой? Не покусали тебя столичные аристократы?

— Да я-то что! Я — кремень! А вот Васька Панкратов… Его тут чуть на вилы не подняли. Но Алексей Николаевич, новый император, его отстоял. Говорит, Васька — герой, спас его от… ну, в общем, от больших неприятностей.

— Я в курсе, — кивнул я. — Насчёт неприятностей.

— Короче, Тео, — Скала перешёл на шёпот, — тут всё по серьёзному. Алексей Николаевич понимает, что его батюшку, покойного императора, Тени сожрали. И теперь он готовит объявление на весь мир. Мол, так и так, отец погиб от рук этих тварей. Империя в опасности, все на борьбу с Тьмой! Траур, конечно, будет, все дела. Но главное — он хочет, чтобы все поняли, насколько это серьёзно. Говорит, если мы сейчас не объединимся, то потом будет поздно. Боится, правда, что волнения начнутся. Ну, там, мятеж какой-нибудь. Говорит, не все в Империи рады его восхождению на престол. Эти старые пердуны, которые при папаше его кормились, они ж так просто власть не отдадут. Полиция на уши поставлена, спецназ в полной боевой готовности. По городу слухи ходят, что старого императора на самом деле в плену держат. Ну, типа, тело-то не показывают. Говорят, магия его изуродовала так, что даже родная мать не узнает. А его готовят, типа, к погребению. В общем, полный бардак.

Я слушал Скалу и понимал — ситуация в Империи действительно сложная. Новый император, молодой, неопытный, пытается удержать власть, а вокруг — интриги, заговоры и борьба за влияние.

— Понятно, — кивнул я. — А что по нашим договорённостям? Он в курсе? Подписал всё, что нужно?

— Охренеть, Тео, как он всё подписал! — Скала даже присвистнул. — И союз, и тайные договора, и торговые соглашения… Даже те, про которые я ему говорил: «Ваше Императорское Величество, вы уверены? Тут же на четыреста лет вперёд!». А он мне: «Кирилл Александрович, если мы сейчас не подпишем, то через четыреста лет подписывать будет уже некому!». Я, Тео, столько макулатуры в жизни не видел! Килограммов десять, не меньше!

— Ну и отлично! — обрадовался я. — Хорошие союзы заключаются надолго.

— Теодор, четыреста лет — это немножко много, ты не находишь?

— Ничего, нормально, — я усмехнулся. — В общем, можешь возвращаться. Дело сделано.

— Я тут… немного за него переживаю, — неожиданно признался Скала. — Пацан-то он вроде неплохой, но молодой ещё, неопытный. А тут такая каша заварилась…

— А ты можешь не переживать. Как только ты мне сказал, что он всё подписал, отныне он стал нашим союзником. И я немедленно распоряжусь, чтобы к нему отправилась подмога. Скажи ему, чтоб не пугался, когда их увидит.

Я положил трубку и задумался. Помощь новому императору… А почему бы и нет? В конце концов, стабильность в Империи — это и наша стабильность тоже. Меньше шансов, что какой-нибудь очередной Ликвидатор по мою душу прилетит.

Я открыл свой специальный блокнот, где были записаны чертежи моих «подарков». Так, что у нас там по списку? Ага, Пакет Срочной Големской Помощи (Кодовое название — ПСГП, версия «Имперский Стандарт»).

Четыре голема-собаки. Три — обычные, размером с овчарку, для охраны периметра. А четвёртая — карманная «чихуахуа-терминатор». Маленькая, злобная, но способная в одиночку разорвать Тень-капитана. Идеальный телохранитель.

Несколько големов-гвардейцев. Человеческих размеров, в стандартной имперской броне (ну, почти стандартной, я там пару своих «фишек» добавил). Пусть стоят на страже, врагов отпугивают.

И, конечно же, голем-дверь. Массивная, из чёрного обсидиана, с рунами защиты. Её нужно будет установить в личных покоях Императора. Ни одна тварь не пройдёт.

Ну, и по мелочи — несколько маленьких голем-дверей для кабинетов, приёмных и прочих важных помещений. Чтобы, значит, наверняка.

Такие же «пакеты» я уже отправил в Пруссию и Швейцарию. Пусть пользуются.

Я отдал мысленный приказ Абаддону, чтобы тот отправил нужных големов в Петербург. Теперь можно было и другими делами заняться.

А дел, как всегда, было невпроворот. На очереди было открытие подземных источников.

Это была моя давняя мечта. Когда-то в Лихтенштейне были знаменитые целебные источники в пещерах, но они находились далеко за городом. Война их, к сожалению, уничтожила. И я чувствовал своим долгом восстановить эту достопримечательность. Тем более, что дед мой, Владимир Григорьевич, когда-то в этих пещерах воевал, повстанцев оттуда выбивал. Так что это ещё и дань памяти.

В общем, я построил целую подземную сеть — не просто пещеры, а настоящий спа-курорт! Глубоко под Вадуцем, в специально созданных залах, располагались бассейны с термальной водой, сауны, массажные кабинеты…

Всё в таком интересном, пещерном стиле, но с аристократической роскошью: мрамор, барельефы, статуи, колонны. Золота и позолоты тоже не пожалел, где нужно было. Атмосфера получилась — просто шикарная! Никакого ощущения, что ты находишься глубоко под землёй. Мягкий свет, свежий воздух (система вентиляции — моя личная разработка, уникальная и не имеющая аналогов!), тихая музыка… Так что глубина совершенно не давила. Наоборот, создавалось ощущение уюта и защищённости.

Ну и, конечно, главной моей гордостью в этой подземной сети была система перемещения. Я не мог допустить, чтобы мои дорогие посетители бродили по лабиринтам пещер, как какие-нибудь первобытные люди. Нет, это должно было быть что-то по-настоящему… грандиозное.

И я придумал — вагонетки! Но не те допотопные грохочущие коробки на колёсиках, которые ещё застал мой дед, а настоящее чудо инженерной мысли. Комфортабельные, мягкие капсулы, которые бесшумно скользили по специальным направляющим.

Вся система напоминала автостраду, только без пробок и идиотов за рулём. Множество полос, развязки, переходы — всё работало как часы. Вагонетки двигались по сложнейшим траекториям — и по горизонтали, и по вертикали, и по диагонали, и вообще, как угодно, в зависимости от того, куда нужно было попасть пассажиру.

— Ты как это всё рассчитал? — спросила меня Настя, когда я показывал ей эту красоту перед открытием. — Это же… это просто невероятно!

— Ну, знаешь, — я скромно пожал плечами, — когда у тебя за плечами опыт руководства Орденом Архитекторов, такие задачки щёлкаются как орешки.

И это была правда. Система работала на чистой магии, без всяких там электрических подстанций, проводов и прочей ненадёжной ерунды. Никаких аккумуляторов, никаких зарядных устройств. Просто магия в чистом виде. И это делало её абсолютно автономной и невероятно надёжной.

Плавность хода была такой, что пассажир даже не замечал движения. Сидишь в мягком кресле, потягиваешь шампанское (да-да, в каждой вагонетке был мини-бар!)… И вдруг — оп! — ты уже на месте.

Скорость при этом была фантастической. От главного входа до самого дальнего бассейна, расположенного почти в километре под землёй — всего несколько минут! И никакой тебе тряски, перегрузок и прочих неприятностей.

— А если… — Настя задумчиво постучала пальчиком по носу, — если вдруг что-то сломается?

— Тысяча лет гарантии! — гордо заявил я. — Лично от Архитектора!

Настя только удивлённо головой покачала.

А система и впрямь была надёжная. Я её так спроектировал, что даже если какая-то вагонетка вдруг выйдет из строя (что само по себе маловероятно), остальные просто перестроятся и объедут её, как умные автомобили на дороге. Никаких заторов, никаких аварий.

Каждая вагонетка была снабжена уникальной магической меткой, которая позволяла системе управления точно отслеживать её положение в пространстве. Плюс встроенные заклинания безопасности. Плюс экстренная эвакуация пассажиров в случае какой-то совсем уж невообразимой катастрофы. В общем, всё было продумано до мелочей.

На схеме управления вся эта система напоминала муравейник — сотни светящихся точек, движущихся по сложным траекториям. Завораживающее зрелище!

Открытие подземного курорта превзошло все ожидания. Люди с восторгом катались в волшебных вагонетках, даже не подозревая, каких трудов мне стоило их создание. Для них это было просто чудо, а для меня — ещё один шаг к превращению Лихтенштейна в страну мечты.

В какой-то момент ко мне подошёл старичок — сухонький, но ещё весьма бодрый.

— Господин Вавилонский, — он поклонился так низко, что я испугался, как бы он не переломился пополам, — позвольте выразить вам моё восхищение! Я инженер, всю жизнь проектировал транспортные системы. И должен признать — ваша система перемещения… это… это…

Он не находил слов, только руками разводил. А потом вдруг выпалил:

— Вы ведь использовали принцип трансмутации частиц, верно? Я слышал о таких разработках, но считал их фантастикой!

Я только улыбнулся. Не объяснять же старику, что никакой трансмутации тут нет и в помине. Просто старая добрая магия, проверенная веками. Но пусть думает, что хочет. Для науки иногда полезно иметь недостижимый идеал.

— Вы очень проницательны, — сказал я ему и подмигнул. — Но давайте сохраним это в секрете, хорошо?

Старик просиял, будто я посвятил его в величайшую тайну мироздания, и поспешил к своим друзьям — делиться «открытием».

В общем, на открытие я пригласил всех желающих. Бесплатно, разумеется. Пусть народ порадуется.

И народ порадовался! Люди шли с детьми, с семьями. Ахали, охали, фотографировались на фоне подземных водопадов и мраморных колонн.

Даже прусский министр Вернон, который в Лихтенштейне бывал чаще, чем у себя дома, не удержался и полез в один из бассейнов.

Праздник удался. Народ был доволен, казна (в перспективе) тоже. А я… был просто счастлив. Видеть улыбки на лицах людей, понимать, что ты делаешь что-то хорошее, что-то, что останется на века, — это, пожалуй, и есть настоящее счастье Архитектора.

Но главное событие сегодняшнего дня ждало меня вечером. Османы. Эти неугомонные ребята, похоже, всё-таки решили сунуться к нам на огонёк. Разведка доложила — идут. Огромная армия. Ещё больше, ещё злее. С пушками, с танками, все дела.

Ну что ж. Я их ждал.

Я вызвал Борю.

— Ну что, дружище, поехали кататься?

Мы прибыли на новую «огневую точку» на границе. Тут уже вовсю кипела работа. Армия Лихтенштейна, усиленная гвардейцами союзных Родов, занимала позиции. А над всем этим возвышались мои новые пушки.

Огромные, монструозные, они торчали из земли, как рога какого-то мифического чудовища.

Эти пушки — моя гордость. Результат долгой и кропотливой работы. Я взял за основу чертежи, которые выкупил у пруссаков и швейцарцев — те самые, что были признаны «неэффективными» и «нереальными». Мол, ствол слишком хитромудрый, чуть что не так — и всё, пиши пропало.

А я внёс свои коррективы. Добавил немного магии, пару секретных сплавов, чуть-чуть теневой энергии (для пикантности) — и вуаля! Получились орудия, способные стрелять четырёхсотым калибром на такие расстояния, что противникам придётся очень сильно напрячься, чтобы вообще понять, откуда прилетело.

И самое главное — дёшево и сердито! Снаряды для них стоили в двести раз дешевле ракет, а эффект был… ну, скажем так, впечатляющий.

Ко мне подошёл генерал Васильев.

— Теодор, — сказал он, оглядывая мои пушки. — Они, конечно, внушают… Но как мы будем стрелять через горы? Или ты собираешься тут башни строить? Так это же долго! А враг уже на подходе.

— Почему долго? — я пожал плечами. — И да, вы правы, генерал. Я собираюсь строить башни. Но немного… необычным путём.

Я повернулся к Боре.

— Боря, друг мой, проследи, чтобы меня тут никто не беспокоил. А то я буду очень злой, если они сейчас рухнут.

Я закрыл глаза и вошёл в полную концентрацию. Режим «Архитектор-Творец» активирован.

БАШНИ НАЧАЛИ РАСТИ! Прямо из-под земли! Каменные, мощные, с бойницами, с площадками для орудий. Комнаты, лестницы, переходы — всё формировалось мгновенно, как будто гигантский 3D-принтер печатал их из камня и металла.

Я строил их не постепенно, а сразу, целиком. Это была демонстрация силы. Чтобы все видели. И свои, и чужие. Чтобы понимали, с кем имеют дело.

Через час всё было готово. Двадцать четыре башни, каждая с новой пушкой на вершине.

— Ну, чего стоите? — я повернулся к ошарашенным артиллеристам. — Там есть двери, лестницы. Вперёд, занимайте позиции!

Солдаты, разинув рты, смотрели то на меня, то на башни. Потом, как по команде, бросились к лестницам. Через несколько минут они, запыхавшиеся и вспотевшие, уже были на вершинах.

— Теодор, — снова подошёл ко мне генерал Васильев. — А снаряды? Пушки там, а снаряды здесь.

— А что снаряды? — я пожал плечами.

— Ну… как их туда доставить?

— А вот видите, там маленькая дверь? — я указал на неприметный люк в стене одной из башен. — Просто кидайте снаряд туда.

Солдаты с сомнением переглянулись. Несколько из них, самые смелые, взяли снаряд и засунули его в отверстие.

Внутри что-то зажужжало, заскрежетало, послышались какие-то щелчки…

— Ну всё, — сказал я. — Через двенадцать секунд снаряд будет в пушке. Кстати, чтоб навестись и стрельнуть, не обязательно находиться на самой башне.

Я подвёл их к пультам управления, которые я предусмотрительно установил внизу, в укреплённом бункере. Рычаги, кнопки, всякие ручки…

— А зачем наши артиллеристы туда полезли? — спросил кто-то из офицеров.

— Ну не знаю, — я снова пожал плечами. — Там красиво. Пусть посмотрят хоть. Вот, — я показал на один из рычагов. — Этим крутите. Пушка будет поворачиваться. А этой кнопкой — стреляете. Всё просто.

Артиллеристы с опаской начали крутить рычаги. Пушки на башнях послушно поворачивались.

— Так это же первые наши испытания! — воскликнул Васильев. — Мы же не знаем, как они…

— Всё сработает, — заверил я. — Сейчас увидите. Давайте попробуем совместный залп. Из всех двадцати четырёх башен.

— Ну, давайте, — неуверенно согласился генерал.

Через некоторое время послышалась команда:

— ОГОНЬ!!!

БА-БА-БА-БА-БА-БА-БА-БАХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХХ!!!!!!!!!!

Земля под ногами задрожала так, что я чуть не упал. Грохот был такой силы, что у всех фуражки с голов послетали! Горы вокруг, казалось, тоже задрожали от этого нечеловеческого рёва.

Я усмехнулся.

— Ну что, господа? Как думаете, османов это испугает? Задержит их на время?

Кто-то из аристократов, стоявший рядом, побледнел и пробормотал:

— Я не знаю, как османов… но я, пожалуй, пойду портки поменяю.

И, согнувшись в три погибели, побежал в сторону ближайших кустов.

Я усмехнулся.

— Вот и отлично! Значит, эффект достигнут.