Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 16

— Я люблю удивлять, — усмехнулся я, остановившись перед Осман Нури-пашой прямо посреди его шатра.

На самом деле, я появился не из воздуха, а из недр земли. Охрана, конечно, попыталась было дёрнуться, но я их мягко «усадил» на пол, заточив в каменные коконы. Не убил, нет. Просто временный паралич. Зачем лишние трупы?

Осман Нури-паша, маршал Османской Империи, уставился на меня так, будто я только что предложил ему сыграть в карты на раздевание.

— Ещё бы! — он мгновенно взял себя в руки. Глаза старого вояки сверкнули. — Враг, за которым я веду охоту, сам является ко мне. Это смелость, глупость, или у тебя действительно есть что предложить?

Я, как фокусник, достающий из шляпы кролика, продемонстрировал ему бутылку «Шато Мартен» семьдесят четвёртого года и два изящных бокала на тонких ножках. Поставил всё это на столик рядом с ноутбуком, оттеснив какие-то карты и бумаги.

— Для начала, моё предложение — распить эту бутылку вина. Говорят, неплохое. Обсудим, так сказать, детали нашего дальнейшего сосуществования. Или не сосуществования. Тут уж как карта ляжет.

Маршал смерил меня тяжёлым взглядом, затем перевёл его на вино. Секунду подумал, а потом кивнул.

— Полагаю, оно не отравлено? Ты же не думаешь, что человека моего ранга можно отравить столь примитивно?

— Такое вино портить ядом? — хмыкнул я, ловко откупоривая бутылку и разливая тёмно-рубиновую жидкость по бокалам. — Это кощунство. Я, конечно, тот ещё фрукт, но не настолько же! Это же коллекционное! Редчайший экземпляр! Впрочем, скажу больше: для обычных людей оно мало чем отличается от яда. Слишком крепкое, слишком… благородное. Не каждый желудок такое выдержит.

— Это да, — согласился он, принимая бокал.

Мы отпили. Тишина повисла в шатре, тяжёлая, как воздух перед грозой. Маршал смотрел на меня, я — на него. Игра в гляделки. Кто первый моргнёт?

— Предлагаю не доводить до разрушений и потерь, — начал я, решив «взять быка за рога». — У вас есть Китай, ваш новый враг. И, судя по тому, как они действуют, дела у вас, мягко говоря, не очень. Так что вы можете спокойно отступить, вернуться домой и сообщить, что родина в опасности, и вы прибыли её защищать. Героем станете. Ордена получите. Ну, или хотя бы голову на плечах сохраните. А то, знаете ли, после поражения от Лихтенштейна… султан Мурад может и расстроиться. Очень сильно расстроиться.

Я улыбнулся, но маршал не повёлся.

Конечно, было бы наивно полагать, что этот старый вояка так просто согласится. Он же герой! Легенда! Для него отступить — всё равно что признать своё поражение. А такие, как он, поражений не признают. Но я должен был попытаться.

— Ты предлагаешь мне дезертировать? — он покачал головой. — Смело. Но я — Осман Нури-паша. Я не бегу с поля боя. Приказ султана — закон. Лихтенштейн будет взят.

Он отпил ещё вина.

— Знаешь, Вавилонский… будь ситуация иной, я бы, возможно, и согласился. Ты прав, война с Китаем — это серьёзно. И родина действительно в опасности. Но… — он тяжело вздохнул, и в его глазах на мгновение мелькнула какая-то почти человеческая тоска. — … я солдат. Я выполняю приказы. И приказ был — захватить Лихтенштейн. Уничтожить тебя. Мои войска уже понесли потери в предыдущих стычках. Султан не простит мне отступления. Тем более, что моя репутация не позволяет мне бежать с поля боя. Я — Осман Нури-паша, маршал, не знающий поражений. Я не могу отступить.

Я вздохнул. Жаль. Хороший мужик, этот Нури-паша. Честный. И верный своему долгу. Таких сейчас мало. Но долг у него дурацкий. И приказ — идиотский.

— Понимаю, — кивнул я. — Честь, долг, все дела…

Маршал кивнул, будто ожидая именно этого. Его лицо снова стало жёстким, как у хищника.

— За вино спасибо. Отличное. Давно такого не пил. Предлагаю тебе покинуть мой лагерь. Собери свою армию. И мы встретимся на поле боя. Как подобает воинам. Лицом к лицу.

Я покачал головой.

— Пожалуй, откажусь. Не люблю я эти ваши… «рыцарские поединки». Слишком много пафоса, слишком мало эффективности. Зачем мне рисковать своими людьми, когда можно обойтись… малой кровью? Ну, или вообще без неё. По крайней мере, с моей стороны.

— Тогда, извини, но мне придётся тебя прямо здесь убить.

— Понимаю, — вздохнул я, ставя бокал на стол. — Правда, убить меня не так уж и просто.

И сражение началось.

'Вот и поговорили, — с горечью подумал я, уворачиваясь от града предметов, летящих в мою сторону. Стол, стулья, даже этот несчастный ноутбук — всё это превратилось в смертоносные снаряды под воздействием телекинеза Нури-паши. Шатёр ходил ходуном, как будто его трепал ураган.

Маршал обрушил на меня всю свою мощь. Он не просто швырялся мебелью. Он играючи швырял в меня многотонные куски техники, выкорчёвывал из земли каменные глыбы, сжимал пространство, пытаясь раздавить.

Я же воздвигал перед собой стены из песка и камня, отражал атаки, создавал вокруг себя защитные коконы. Я не хотел убивать его. Пока не хотел. Мой план был другим.

Весь османский лагерь пришёл в движение. Солдаты, услышав грохот, с криками бросились к шатру. Одарённые из личной гвардии маршала уже атаковали, пытаясь пробить мою защиту огнём, льдом и молниями.

«Мне стоило попытаться договориться, — пронеслось в голове, когда я, отбивая очередной выпад, увидел, как один из Одарённых, похожий на перекачанного бодибилдера с огненными кулаками, несётся на меня с явным намерением превратить мою голову в отбивную. — Но увы… с такими фанатиками договориться невозможно. Они выбрали свой путь».

Может показаться, что я слишком наивен и глуп, предлагая мир закалённому в боях военачальнику, который привёл сюда стотысячную армию. Но нет. Я точно знал, что делаю. Это был лишь мой запасной план.

Сражение разгоралось. Я больше отбивался, стараясь заваливать противников камнями или песком, а не убивать без нужды. Хотя среди них были и Одарённые, чьи атаки приходилось нейтрализовывать жёстче.

Я поднял из земли огромный шар, спрессовал его в камень и, взорвав, обрушил на нападающих град осколков, которые разлетелись, как шрапнель. Крики «Не дайте ему уйти!» смешались с рёвом пламени, которое выдыхал тот самый «бодибилдер», треском молний другого мага и грохотом выстрелов — кто-то из особо умных даже догадался притащить сюда полевое орудие и теперь палил по мне из него, как по мишени в тире.

Танковый снаряд, летящий прямо в меня, я расплавил на лету, превратив в облако горячего пара. А сам нырнул под землю, в спешно созданный тоннель, чтобы через мгновение вынырнуть в другом месте, подальше от основной толпы. В лужу расплавленного металла, оставшуюся на месте моего «исчезновения», с воплями угодили несколько преследователей.

Постепенно я отступал, уводя их за собой в лес, к подножию гор. Армия, не разбирая дороги, тупо двигалась следом. Самые сильные отряды, включая личную гвардию маршала, напирали, не давая мне оторваться.

В какой-то момент я оказался спиной к отвесной скале — тупик. По крайней мере, так казалось моим преследователям.

— Ты не уйдёшь! — прорычал Нури-паша, настигая меня.

— Да ладно, — усмехнулся я. — Не уйду, говоришь? А ничего, что это гора? А камень — моя стихия.

Я легко создал проходы в каменной толще, уходя от погони и тут же запечатывая их за собой.

Выбравшись на уступ, я наблюдал, как маршал в ярости пытается достать меня. Он обрушивал на гору свою мощь, заставляя её дрожать. Другие Одарённые присоединялись, паля из орудий и используя свои техники. Гора стонала, осыпалась камнями, но держалась.

«Действительно мощный тип, — с уважением подумал я, глядя, как Нури-паша пытается проломить скалу. — Смотри, как гору шатает. Жаль, что такой талант пропадает зря, служа этому безумному султану».

Я сделал вид, что «сорвался» с уступа, падая вниз, в клубы каменной пыли.

— Вон он, вперёд! — раздались крики, и сражение возобновилось с новой силой.

На этот раз меня окружили по-настоящему сильные личности из личной гвардии маршала. Человек десять, не меньше. Все — Одарённые высшего ранга, каждый из которых стоил целого полка.

— Ну что, что дальше сделаешь? — с предвкушением спросил один из них, поигрывая огненными мечами в руках.

И тут я почувствовал, как моя связь с камнем слабеет. Артефакты! У них были артефакты, подавляющие магическое поле! Мерцающие диски, которые они активировали, создавали вокруг меня зону, где мой Дар работал с перебоями.

— Уже не так резво взаимодействуешь с камнем, да? — ухмыльнулся Нури-паша, появляясь из-за спин своих гвардейцев. — Твоя стихия тебя больше не слушает. Эти подавители сделал лучший артефактор прошлого Османской Империи. Они создают вокруг себя зону, где магия земли почти не работает.

— У лучших оно хотя бы работает до конца, — заметил я, всё ещё чувствуя слабую, но не исчезнувшую связь с камнем. — А тут не до конца. Я всё ещё могу влиять. Хоть и не так сильно, как хотелось бы.

Я продолжал отбиваться, хотя это становилось всё труднее. Каменные шипы вырастали медленнее, щиты из песка рассыпались быстрее, а мои атаки теряли былую мощь.

— Зачем ты сопротивляешься? — спросил Нури-паша, когда очередной мой каменный снаряд разбился о его телекинетический щит. — Всё равно итог один. Ты умрёшь.

— А кто сказал, что это решаете здесь вы? — парировал я, уворачиваясь от летящего в меня огненного шара.

— А кто же? — надменно вскинул бровь маршал.

— Обернись.

В тот же миг в их тылу, там, где располагался основной лагерь османской армии, прогремела серия мощных взрывов. Огненные грибы поднялись к небу, освещая окрестности.

— Магнус вернулся, кстати, — небрежно сообщил я. — С новой программой «Абсолют». И, похоже, он очень зол. Хорошая новость, правда?

Нури-паша, не знающий, кто такой Магнус и что такое программа «Абсолют», ошеломлённо смотрел на поднимающиеся столбы дыма.

— Не видишь, что ваш лагерь в пыль превращается⁈ — крикнул я ему. — Там же всё ваше оружие, боеприпасы, продовольствие! Да и солдаты, наверное, тоже?

— Плевать на лагерь! — закричал Нури-паша. — Убить Вавилонского! Он ключ ко всему! Без него они — ничто!

Я усмехнулся.

— Свою задачу я выполнил. Поэтому всё-таки откланиваюсь.

Вокруг меня взметнулся каменный барьер, вращающиеся валуны отбивали летящие в меня заклинания и снаряды.

— Оставляю всё это на моего второго генерала! Абаддон, твой выход!

И словно в ответ на мои слова, из леса, со стороны разрушенного лагеря, с боевым кличем «ЗА ПОВЕЛИТЕЛЯ! ЗА ОРДЕН!» вырвался Абаддон во главе своих големов.

У них были новые шлемы с острыми стальными козырьками, а на макушках, как плюмажи, развевались ярко-красные ленты — знак Первой Армии Ордена Архитекторов. Настоящие рыцари, закованные в камень и металл, с огромными клинками в руках.

А сам Абаддон мчался на железном коне, из ноздрей которого вырывался густой пар. Големо-конь нёсся с такой скоростью, что земля под его копытами дрожала. За ним — сотни, тысячи универсальных боевых големов, готовых к бою.

Я остался на высоком горном уступе, наблюдая за развернувшейся внизу картиной. Осман Нури-паша, несмотря на внезапное нападение, бился яростно, как лев. Его телекинез превращал всё вокруг в смертоносное оружие. Он швырял в големов Абаддона камни, вырванные из земли, скручивал их металлические тела, пытался раздавить их невидимой силой.

Большая часть големов Абаддона, являлись обычными боевыми големами. Не было у меня пока времени и материалов для других, более совершенных вариаций, которые я использовал в прошлой жизни, имея неограниченные возможности. Эти големы хоть и были сделаны из прочнейших материалов и усилены магией, но сейчас один за другим обращались в прах под его ударами.

Но на место павших тут же вставали новые. Они были дешевы в производстве, а элементали из павших тел никуда не улетали, и в будущем снова вернуться в строй в новых телах. Големов у Абаддона всё равно было больше, чем сил у маршала.

«Что ж, будет даже жаль, если он погибнет, — подумал я, глядя, как Нури-паша, окружённый со всех сторон, отчаянно отбивается. — Он человек исключительной силы. Такие рождаются, наверное, раз в тысячу лет в этом мире. Он мог выжить, усилиться… И не хочет проигрывать. Но в итоге его ждёт лишь поражение. Впрочем, как и всех, кто встанет у меня на пути. Таков закон. Сильнейший пожирает слабого».

Пока Абаддон с Магнусом превращали османскую армию в хорошо утрамбованный исторический факт, мне позвонил Скала.

— Тео, как там у вас дела?

— Да так, — я небрежно махнул рукой, хотя он этого, конечно, не видел. — Очередную армию вторжения отправил удобрять австро-венгерские поля.

Скала на том конце провода хмыкнул.

— Ну и отлично.

— А то! Теперь ещё и Лихтенштейн расширится. Вообще песня…

Я усмехнулся. Да, дядя Киря был в курсе моих планов. Один из сыновей австро-венгерского президента, Андреас, которого отец отправил в Пруссию налаживать мосты, неожиданно вышел на связь со мной через канцлера Мисбарка. Предложил, так сказать, мир, дружбу, жвачку. Сказал, что его папаша, президент Леопольд Фердинанд, после всех этих «подвигов» османской армии на его земле, готов на любые уступки, лишь бы мы его от этих «союзничков» избавили.

Я, конечно, «за». Давно пора было заканчивать эту бессмысленную бойню. Но я не был бы собой, если бы не выставил свои условия. Австро-Венгрия слишком много крови попила у Лихтенштейна. И не армейской крови, нет. Они же, уроды, воевали в основном с мирными жителями. Постоянные обстрелы, блокады деревень, «случайные» жертвы… Этого я им не прощу.

А сколько наших до сих пор сидят в их тюрьмах? Просто за то, что у них лихтенштейнское гражданство! Да, я знал, что их там не пытают, что это просто мера устрашения. Но всё равно.

Так что компенсация будет. И не только деньгами. Несколько территорий теперь официально перейдут под наш контроль. И это не мания величия и не жажда захвата. Это — компенсация. За унижения, за страх, за жизни людей. Справедливость должна восторжествовать. Слишком долго все, кому не лень, вытирали об Лихтенштейн ноги. Пора показать, кто в доме хозяин.

— … А пустыню эту, — продолжал я, имея в виду выжженную землю на границе, — тоже себе заберу. Австрийцам она теперь точно без надобности. А для меня восстановить плодородие этих земель — раз плюнуть. Построю там когда-нибудь город будущего. С парками, фонтанами и летающими машинами…

— Ну ты, Тео, как всегда, — вздохнул Скала. — Сначала разнесёшь всё к чертям собачьим, а потом города будущего строишь. Ладно, я тебя понял.

Я снова посмотрел на поле боя, где мои големы методично добивали остатки османской армии. Абаддон и Магнус, наступая с разных флангов, превращали вражеских солдат в удобрения для моего будущего города-сада.

Правда, потерь среди моих каменных и металлических воинов в этот раз было больше, чем когда-либо. Османы, эти фанатики, дрались до последнего, не обращая внимания на погибших. Они лезли на рожон, взрывали себя вместе с моими големами, пытались прорваться сквозь их ряды…

Но всё было тщетно. Моих «ребят» было слишком много. И они были слишком сильны. Даже с учётом такой интенсивности боя, запасов моих големов хватило бы ещё на двое суток непрерывной мясорубки.

Эта операция была рискованной, да. Я опасался, что султан Мурад пришлёт сюда не просто пушечное мясо, а кого-то по-настоящему сильного. Одарённого, способного противостоять моей магии. Но, похоже, он решил действовать наверняка, задавив нас числом. Глупец. Он не учёл одного — против Архитектора количество не имеет значения.

Да и османы, надо сказать, сами себе подгадили. Их солдаты, привыкшие к лёгким победам и грабежам, вели себя на австро-венгерской земле, как свиньи. Мародёрство, насилие, поджоги… Австрийцы, конечно, терпели (куда им деваться?), но ненависть к «союзникам» в них копилась. Так что, когда я предложил им «помощь» в изгнании османской саранчи, они даже не стали торговаться.

Мой план сработал идеально. Я не просто разгромил османскую армию. Я сделал это так, чтобы австрийцы сами попросили меня о помощи. Чтобы они увидели во мне не врага, а спасителя.

А если вдруг что-то пошло бы не так, если бы моих големов не хватило… Ну, тогда бы в дело вступила армия Лихтенштейна. Которая, кстати, уже давно не та, что была пару месяцев назад. Новое оружие, продвинутые технологии, эффективные методы ведения боя… Мои ребята теперь могли бы навалять кому угодно. Даже этим хвалёным османским янычарам.

Но был ещё один момент, который меня беспокоил… Теневой Циклон — это серьёзная проблема. Я понимал, что китайцы, при всей своей мощи, вряд ли справятся с ней в одиночку. Их технологии, их Одарённые — всё это было бессильно против такой тёмной силы.

Я связался с Лунь Чень.

— Привет, душа моя! Как там у вас обстановка? Циклон ещё не добрался до побережья?

— Теодор! — голос Лунь Чень звучал встревоженно. — Он уже близко! И он… он огромный! Мы такого ещё никогда не видели! Наши научники говорят, что это не просто циклон, а… аномалия! Непонятно, откуда он взялся и как его остановить! Мы подняли в воздух всю авиацию, флот тоже в полной боевой готовности. Но… боюсь, мы просто не знаем, что делать.

— Не переживай, милая, — усмехнулся я. — Прорвёмся. Сейчас я к вам прилечу. Будем вместе эту аномалию… гхм… изучать.

Африка

Владения Папы Легбы

Папа Легба стоял перед огромным ритуальным кострищем, сложенным из почерневших человеческих костей. Черепа, уложенные в основание, скалились пустыми глазницами, в которых плясал неземной теневой огонь.

Пламя было холодным, оно не грело, а наоборот — вытягивало тепло из окружающего пространства, отчего воздух в пещере стал ледяным. Густой, маслянистый дым поднимался к сводам, сплетаясь в постоянно меняющиеся узоры, в которых угадывались извивающиеся Тени.

Легба, сгорбившись над огнём, принялся доставать из старого кожаного мешка свитки — пожелтевшие, хрупкие, исписанные древними рунами и скреплённые печатями из застывшей крови. Это были контракты. Договоры, заключённые с Тенями, скреплённые душами тех, кто когда-то осмелился просить у Тьмы силу, богатство, любовь или месть.

— Пришло время отплатить, — прошипел Легба. — Пришло время расплаты за полученные подарки. Время всем вам уступить место в своём теле Теневым Капитанам.

Он бросил первый свиток в огонь. Бумага мгновенно вспыхнула, и из пламени с тихим шипением вырвалась Тень — не бесформенный сгусток, а чётко очерченный силуэт воина в тёмных доспехах, с пылающими красным светом глазами. Теневой Капитан. Сущность, созданная для того, чтобы вести за собой легионы, подчинять и разрушать. Он на мгновение замер, впитывая энергию ритуала, а затем, расправив свои призрачные крылья, устремился прочь, через стены пещеры, навстречу своей жертве — человеку, чья душа теперь принадлежала ему.

Легба бросал в огонь свиток за свитком. Каждый сгорающий контракт высвобождал нового Теневого Капитана. Сотни их вырывались из пламени, как рой разъярённых ос, и разлетались во все стороны света.

Эти контракты, заключённые его учениками и последователями по всему миру, были бомбами замедленного действия. Кто-то просил силы, чтобы одолеть врага. Кто-то — помощи в бизнесе, лекарство от неизлечимой болезни или возвращение утраченной любви. Другие жаждали более приземлённых вещей — денег, власти, вечной молодости. И каждый из них, подписывая договор с Тенью, не задумывался о цене. Цена всегда была одна — душа.

Контракты с Тенями, в отличие от демонических, разорвать было невозможно. Они были вытканы из самой сути Тьмы, скреплены древней магией, и их условия были непреложны.

Теперь, когда мир стоял на пороге великих перемен, пришло время собирать долги. Время активировать спящих агентов, превратить обычных людей, некогда продавших свои души, в послушных марионеток, в сосуды для Теневых Капитанов — могущественных сущностей, готовых сеять хаос и разрушение.

Когда последний свиток обратился в пепел, Папа Легба выпрямился, опираясь на свой посох из чёрного дерева. Он вышел из пещеры и оказался на огромной, выжженной поляне, где его уже ждали.

— Я рад, что все мои ученики и последователи прибыли на мой зов, — сказал Папа Легба.

Здесь были представители разных народов, разных сословий. Аристократы и простолюдины, воины и торговцы, Одарённые и учёные. Но всех их объединяло одно — преданность Тьме.

— Братья и сёстры! — продолжил Легба. — Наступает время для Великого Теневого Похода! Время, когда Тьма восторжествует! Когда падут оковы этого жалкого мира, и мы обретём истинную свободу! Каждый из вас теперь должен действовать во благо Теней! Открывайте порталы! Призывайте наших братьев из Теневого Плана! Пусть этот мир утонет в хаосе! Чем больше прорывов, тем слабее завеса между мирами! Тем ближе наша победа!

Толпа взорвалась рёвом. Кто-то вскидывал руки, выкрикивая одобрительные лозунги. Кто-то мрачно молчал, сжимая кулаки. Но все они готовы были выполнить приказ своего лидера.

Легба довольно оглядел своих последователей. Эти люди, многие из которых занимали далеко не последние посты в своих странах, смогут посеять достаточно хаоса. Даже если каждый из них откроет всего по нескольку теневых проходов — а ведь у каждого из них должны были быть такие способности, это основа того, чему он их учил, какие приказы отдавал, — этого будет достаточно, чтобы ослабить завесу и подготовить мир к главному вторжению.

Но мысли его снова вернулись к Вавилонскому. Этот проклятый Архитектор! Он раздражал, бесил, ломал все планы! Легба понимал, что у него не так уж много способов достать его, навредить ему по-настоящему.

Прямое столкновение было слишком рискованным. Вавилонский оказался сильнее, чем он предполагал. Но нужно было действовать. Совсем скоро они с Вавилонским столкнутся снова. И на этот раз он, Легба, будет готов.

Старый колдун прошёл через тень, его тело на мгновение растворилось во тьме, а затем снова материализовалось в другой части его подземного логова. Здесь, в глубокой пещере, привязанная к тёмным, пульсирующим теневой энергией столбам, висела Аиша. Её руки и ноги были раскинуты в стороны, как у распятой грешницы. Она была без сознания. Её прекрасное, но обезображенное шрамами лицо было бледным, а дыхание — едва заметным.

Под ней зиял тёмный, пульсирующий проход — портал, который, казалось бы, напитывал её силой. Но это было лишь на первый взгляд. На самом деле, Тень-Бастион — древняя, мудрая и невероятно могущественная сущность, которую Легба призвал из самых глубин Теневого Плана, — медленно проникала в её тело, сливаясь с её душой, подчиняя себе её тело.

Теперь Легбе нужно было завершить ритуал. Он подошёл к алтарю, его костлявые пальцы начали чертить в воздухе сложные теневые символы. Затем он взял в руки сердце Императора — то самое, что принёс ему Кощеев. Оно всё ещё слабо пульсировало, излучая мощную энергию.

Легба медленно поместил пульсирующее сердце на грудь Аиши. Оно погрузилось в её плоть, как в топкое болото, и исчезло, оставляя после себя лишь слабое свечение, которое тут же было поглощено сущностью Тени-Бастиона.

Затем он коснулся посохом её лба.

— Именем своим, как учитель этой души, я вверяю её теневым эманациям. Она теперь ваша, Госпожа Бастион.

В пещере раздался громкий, раскатистый хохот, от которого задрожали стены. Тело Аиши изогнулось дугой, из её горла вырвался нечеловеческий вой. Десятки, сотни Теней ворвались в неё из портала под ногами, и её тело начало раздуваться, искажаться, превращаясь в нечто чудовищное. Кожа лопалась, кости трещали, мышцы рвались. Тьма поглощала её, перестраивала, создавая новое, ужасное существо.

Кожа её почернела, покрылась хитиновыми пластинами. Руки и ноги вытянулись, превращаясь в многосуставчатые конечности, похожие на осадные башни, увенчанные острыми шпилями. Тело раздувалось, обрастая кривыми выростами, напоминающими полуразрушенные здания. На голове, вместо глаз, зияли два огромных, пульсирующих красным светом, теневых кристалла. Тёмная энергия клубилась вокруг неё, как ядовитый туман. А из спины выросли гигантские, зазубренная клешни, способные перекусить сталь.

Когда трансформация завершилась, перед Легбой стояло чудовище. Огромный теневой паук, напоминающий живой город, передвигающийся на восьми колоссальных ногах-башнях.

Тварь воплотилась.

— Ты выполнил своё обещание, Легба, — пророкотал голос, в котором слышалась мощь древней сущности. — А теперь укажи мне мою цель, чтобы я выполнила свою.

Госпожа Бастион сделала шаг, и земля под ней задрожала, покрываясь сетью тёмных трещин, из которых сочилась теневая энергия. Её красные глаза уставились на Легбу, ожидая приказа.

— Теперь укажи мне того, кого я должна сожрать, чтобы выполнить свою часть уговора, — потребовала Тень-Бастион.

Папа Легба злорадно усмехнулся. Вот теперь Вавилонскому придётся несладко!