Орден Архитекторов. Книга XII

Глава 25

Лиссабон, Португальская Республика

Генерал Мартин Перейра, командующий последней армией португальской обороны, устало провёл рукой по лицу, чувствуя, как колючая щетина царапает ладонь. Он не спал уже трое суток. Да и зачем? Сон — это роскошь, которую они больше не могли себе позволить.

Он стоял на балконе полуразрушенного президентского дворца, который теперь служил последним бастионом обороны Лиссабона. Город, некогда слывший «жемчужиной у океана», утопал в багровом зареве пожаров. Чёрный дым застилал небо, превращая день в вечную, мучительную ночь.

Воздух дрожал от непрекращающегося гула. Не от взрывов — к ним уже привыкли. А от шуршания и шипения миллионов тварей, которые живым, копошащимся ковром покрывали улицы.

— Сэр, «Крикуны» прорвали восточный фланг, — раздался в динамике хриплый голос командира шестого батальона. — Мы несём тяжёлые потери. Повторяю, мы…

Связь оборвалась, сменившись белым шумом.

Генерал Перейра даже не вздрогнул. Он привык. За последнюю неделю он привык ко всему. К крикам в эфире, к докладам о сотнях погибших, к холоду и запаху смерти, который прочно засел в его ноздрях.

— Последний рубеж, — прошептал генерал, и его голос утонул в грохоте обрушившегося неподалёку здания.

Он знал, что там, где теперь осталась только груда дымящихся обломков, размещался специальный отряд «Терминус» — элитное подразделение диверсантов, созданное специально для самых безнадёжных ситуаций. У каждого бойца на поясе висел небольшой чёрный контейнер с красной кнопкой. В их инструкциях был всего один пункт, выученный наизусть: «Когда твари окружат вас и смерть станет неминуемой, активируйте устройство. Заберите с собой как можно больше этих тварей. Это ваш последний долг перед человечеством».

Генерал посмотрел на своих людей — остатки некогда гордой португальской армии. Измотанные, с запавшими от усталости глазами, они отстреливались из-за импровизированных баррикад. Но их огонь был лишь жалкими искрами в приближающемся океане тьмы.

— Сэр, — к нему подошёл молодой адъютант, его лицо было перепачкано сажей и кровью. — Западный фланг прорван. Боеприпасы на исходе. Энергии у Одарённых хватит ещё минут на двадцать, не больше. Мы не продержимся и часа, сэр.

— Может, нам стоит… — начал было генерал, но осёкся, не зная, что предложить.

Отступать было некуда. Помощи ждать — неоткуда. Весь мир тонул в хаосе, и каждому было не до проблем маленькой Португалии.

Тогда генерал Перейра просто молча кивнул. Он знал. Все они знали. Это конец.

Они сделали всё, что могли. Они сражались за каждый дом, за каждую улицу. Но против этой силы… Против этого живого, чёрного прилива, который пожирал всё на своём пути, они были бессильны.

Он видел, как одна из гигантских Теней, похожая на многоногую тварь из кошмаров, взбиралась по стенам соседнего здания, оставляя за собой глубокие чёрные борозды в камне. Её щупальца извивались, а многочисленные глаза горели ярко-красным светом. Вот она легко проломила стену дома. Оттуда донеслись короткие, отчаянные крики, которые тут же оборвались.

Генерал достал из кобуры свой старый, верный пистолет. Проверил обойму. Один патрон. Для себя. Он не собирался становиться пищей для этих тварей.

Он знал, что они стоят перед лицом силы, против которой вся их военная мощь была не более чем детской игрушкой.

Генерал повернулся к адъютанту:

— Передайте всем постам: приготовиться к последнему сражению. И… включите протокол «Феникс».

Молодой офицер побледнел. Протокол «Феникс» означал детонацию всех оставшихся боеприпасов одновременно. Это означало, что Лиссабон исчезнет с лица земли, но, возможно, заберёт с собой как можно больше этих тварей, которых местные называли «Крикунами».

И вдруг произошло немыслимое.

Генерал Перейра уже поднёс пистолет к виску, готовясь выстрелить, как только раздадутся первые взрывы, когда заметил странное движение в чёрном море тварей внизу. Сначала он подумал, что это галлюцинация от усталости. Но нет — Крикуны действительно замерли.

Шум стих.

Сначала — едва заметно, как будто кто-то приглушил звук. А потом — разом. Гробовая тишина, нарушаемая лишь треском догорающих зданий и стонами раненых, обрушилась на город.

Вся эта живая, копошащаяся масса остановилась как по невидимой команде. Твари, ещё секунду назад рвущиеся вперёд, застыли, подняв свои уродливые головы к небу. Даже гигантская Тень на соседнем здании застыла, как статуя из чёрного камня.

— Что… что происходит? — прошептал адъютант, не веря своим глазам.

А затем Тени начали двигаться. Не хаотично, как раньше. А организованно, как единый организм. Крикуны поднимались в воздух, сползали со зданий, выбирались из подвалов и канализаций. Всё это чёрное море потекло прочь от Лиссабона — куда-то на северо-восток, оставляя за собой мёртвую тишину и дымящиеся развалины.

Генерал стоял на балконе, не в силах пошевелиться, глядя, как кошмар всей его жизни просто… уходит. Как будто их город перестал представлять для них интерес.

— Отменить протокол «Феникс», — коротко приказал он.

— Есть отменить! — голос связиста дрожал от волнения. — Сэр, разрешите доложить! Разведка докладывает — то же самое происходит по всему миру. Индия, Бразилия и другие страны… Тени отступают! Все движутся в одном направлении!

— Куда? Куда они все летят?

— Разведка подтверждает, — доложил один из аналитиков. — Все теневые сущности, по всему миру, движутся… Конечная цель…

— Ну же, говорите, — приказал генерал.

— Лихтенштейн, сэр. Похоже, они все летят в Лихтенштейн.

Генерал Мартин Перейра долго молчал, глядя на пустеющее небо, на горизонте которого исчезал последний теневой хвост. Затем он медленно опустил пистолет, так и не сделав последнего выстрела. На лице опытного военачальника не отразилось облегчение. Вместо этого появилось что-то похожее на печаль.

— Как жаль, — тихо произнёс он.

Адъютант, не скрывая своего счастья, удивлённо посмотрел на него.

— Жаль, сэр? Но мы спасены!

Генерал покачал головой.

— Нет, сынок. Жаль, что в своё время, когда к нам прибыла делегация из этого самого Лихтенштейна с предложением о военном союзе, о совместной борьбе с Тенями, мы даже не стали их слушать. Мы посмеялись над ними. Над этим их молодым правителем, Вавилонским. Сказали, что Португалия не нуждается в советах какого-то карликового княжества. И выставили их за дверь. Мы были так уверены в своей силе. В своей непобедимости. Мы думали, что сможем справиться сами. Но мы ошибались.

Мартин Перейра всё понял. Мир не был спасён. Они просто получили отсрочку, купленную ценой чьей-то невероятной, почти нечеловеческой, жертвы.

— Господи Боже, если ты меня слышишь… — прошептал генерал, глядя в просветлевшее небо, — … пожалуйста, помоги Теодору Вавилонскому. Потому что теперь только он стоит между нами и концом света!

Пригород Петербурга, Российская Империя

Роскошный бронированный «Майбах» бесшумно скользил по ночному шоссе, унося князя Щербатова прочь от московской суеты, прямо в эпицентр устроенного им же государственного переворота.

За окном проносились размытые огни фонарей, но он не обращал на них внимания. Щербатов, откинувшись на мягкое кожаное сиденье, с холодным спокойствием наблюдал за разворачивающейся на экране его телефона картиной.

Интерактивная карта столицы, обновлявшаяся в режиме реального времени, напоминала ему шахматную доску, на которой он, гроссмейстер, двигал фигуры, принося в жертву пешек ради главной цели — мата королю.

Красные точки — его верные отряды, гвардии союзных аристократов — неумолимо сходились к центру, к главному оплоту имперской власти — Зимнему дворцу.

Синие точки — лояльные императору полки — хаотично метались, запертые в своих казармах, отрезанные от командования, втянутые в бессмысленные стычки на подступах к стратегическим объектам.

План, разработанный им с ювелирной точностью, работал как часы.

На экране, в отдельном окне, мелькали доклады:

«Преображенский полк блокирован в казармах. Потери — 27% личного состава. Сопротивление подавлено».

«Семёновский полк отрезан от основных сил. Ведутся бои на подступах к казармам».

«13-й охранный придворный гренадёрский батальон… связь потеряна».

Щербатов довольно хмыкнул. Да, пришлось пожертвовать несколькими сотнями своих же людей, бросив их на блокирование самых боеспособных имперских частей. Но что такое жизни нескольких сотен пешек в сравнении с короной, которая уже почти лежала у его ног?

Пока они там разберутся, что к чему, пока пробьются через заслоны… будет уже поздно. Император будет мёртв. А мёртвые императоры, как известно, приказов не отдают.

Он открыл другую вкладку. Видео, снятое с дрона, показывало, как отряды мятежных аристократов, переодетые в форму лихтенштейнской армии, штурмуют Зимний дворец.

Примитивно, конечно, но эффективно. Народ любит простые и понятные объяснения. А что может быть понятнее, чем «вероломное нападение внешнего врага»?

Он уже представлял, как завтра выступит с пламенной речью, как будет клеймить позором «предателя Вавилонского» и «прогнивший режим», который не смог защитить своего императора. Он станет спасителем нации, единственным, кто в трудную минуту не побоялся взять на себя ответственность.

А потом, когда хаос уляжется, когда народ, уставший от войны и потрясений, будет жаждать сильной руки, появится он — князь Щербатов, новый правитель. Новый… император.

Подъехав к оцеплённому дворцовому комплексу, Щербатов вышел из машины. У въезда во дворец уже собралась целая толпа — аристократы, журналисты, просто зеваки. Все они смотрели на Зимний, над которым, как гигантский мыльный пузырь, навис непроницаемый магический барьер.

Несколько особо ретивых Одарённых из числа заговорщиков уже пытались его пробить — метали огненные шары, били ледяными болтами, но их техники лишь бессильно рассыпались искрами, не причиняя барьеру ни малейшего вреда.

«Защита, значит? — с лёгким раздражением подумал Щербатов. — Жаль. Хотелось бы, чтобы всё прошло быстрее. Но ничего. Этот барьер долго не продержится. Мои люди знают своё дело».

К нему тут же бросились журналисты, тыча в лицо микрофонами и камерами.

Щербатов принял скорбное выражение лица. Пришло время для второго акта этого представления — информационного.

— Мы прибыли сюда, чтобы защитить нашего императора! — пояснил он. — По нашей информации, на дворец совершено вероломное нападение! Это провокация со стороны Лихтенштейна! Но мы, преданные и верные аристократы Империи, не оставим нашего государя в беде! Мы спасём его и отомстим, если случится худшее. Жителям Империи не о чем волноваться! Я лично беру управление ситуацией в свои руки, чтобы не допустить мятежей и хаоса! Вся власть будет сосредоточена здесь, со мной и с вами, преданными людьми! Будем надеяться, что с императором всё в порядке.

Толпа одобрительно загудела. Кто-то даже зааплодировал.

Щербатов уже мысленно репетировал свою следующую речь, когда его помощник, бледный как полотно, шепнул ему на ухо:

— Ваше Сиятельство… Имперская армия… Они идут сюда.

Щербатов похолодел. Армия. Та самая, что подчинялась только лично императору. И которой он, Щербатов, не мог приказывать. Если они сейчас вмешаются, то весь его план полетит к чертям.

Но тут же его телефон завибрировал — экстренное сообщение. Щербатов глянул на экран и почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Сводка разведки была краткой, но чудовищной: «Лихтенштейн объявил о полномасштабном вторжении Теней. Князь Теодор Вавилонский взял на себя роль приманки для ВСЕХ Теней мира. Масштаб угрозы — глобальный. Возможно уничтожение цивилизации в течение 24 часов».

Щербатов перечитал сообщение дважды, трижды. Руки предательски задрожали.

Все Тени мира…

Внезапно его грандиозный план — убийство одного императора, захват власти над одной Империей — показался ему жалкой, мелочной вознёй. Какая, к чёрту, корона, если завтра не останется мира, в котором можно было бы ею править?

Он представил себе карту мира, покрытую движущейся тьмой. Представил, как его роскошные дворцы, его заводы, его подданные — всё обращается в пепел под натиском бесконечных легионов кошмара.

Что толку от императорской короны на мёртвой планете?

Впервые за долгие годы Щербатов почувствовал настоящий страх. Не страх разоблачения или неудачи — страх собственной ничтожности перед лицом надвигающегося конца света.

Внезапно магический барьер, укрывавший дворец, вздрогнул, пошёл рябью, а затем… просто исчез. Растворился в воздухе, как утренний туман.

Щербатов на мгновение замер, а затем на его губах появилась едва заметная улыбка. Ладно, плевать на Теней. Он будет решать только одну проблему за раз. А сейчас, похоже, одна из его проблем наконец-то закончилась. Живой император, полный сил, никогда бы не снял защиту. Значит, его люди внутри справились.

Армия, уже стоявшая на подступах к площади, начала движение. Щербатов вышел вперёд, подняв руку.

— Ни с места! Я, князь Щербатов, беру командование на себя! Вы можете навредить императору! Он может быть в заложниках! Здесь требуется более деликатная работа!

Армия остановилась. Офицеры, не понимая, что происходит, растерянно переглядывались.

Щербатов отдал короткий приказ своей личной гвардии — оставаться на периметре, контролировать ситуацию. А затем повернулся к своим союзникам-аристократам, которые тоже выстроили гвардейцев.

— Мы спасём императора! Будьте уверены! — крикнул он толпе журналистов. — А если этого не получится, мы отомстим!

Толпа ответила ему одобрительными криками. Поддержка народа была обеспечена.

Щербатов, окружённый своими верными псами, двинулся к главному входу во дворец. Теперь, когда все формальности были соблюдены, можно было забрать главный трофей — корону Российской Империи.

Я стоял на огромном балконе-мансарде княжеского дворца, на главной трибуне, обращённой к площади.

Внизу колыхалось море людей. Их лица освещал холодный свет прожекторов, вырывавший из темноты куски реальности.

А над нами, над всем городом, раскинулась ночь. Но это была не обычная, бархатная ночь, полная звёзд и тишины. Это была гнетущая, вязкая, почти материальная тьма, которая давила на плечи. Бесчисленные легионы Теней, облепившие защитный купол над Лихтенштейном, как саранча, закрыли собой небо.

В городе нарастала паника, смешанная с каким-то странным ожиданием. Люди толпились и перешёптывались. Они ждали, что я, их правитель и защитник, их последняя надежда, дам им ответы.

Я сделал глубокий вдох, чувствуя, как холодный воздух наполняет лёгкие, и начал говорить.

— Сегодня — великий день. День, когда весь мир узнает, что такое истинный характер Лихтенштейна и почему с нами лучше дружить. Но в то же время, это день, когда оказалось, что из всего мира не так много стран были готовы к тому, что грядёт. Лихтенштейн — один из тех, кто подготовился.

Я поднял руку, указывая на чёрный купол над головой.

— Я не хочу вас обманывать или запугивать. Как и всегда, я буду говорить вам только правду. Тени пошли на прорыв. Полный, тотальный прорыв, свидетелями которого вы все сейчас являетесь. Эта импровизированная ночь — следствие того, что прямо над нашими головами Тени настолько облепили защитный купол, что через них не видно даже просвета неба.

По толпе пробежал вздох ужаса.

— Мы могли бы отсидеться. Могли бы спрятаться за нашими стенами, за этим куполом, и просто ждать, пока Тени поглотят остальной мир. Но это был бы неверный путь. Ведь тогда связь этого мира с Теневым Планом стала бы необратимой. Тени не просто атакуют — они стремятся поглотить наш мир. И наш мир был бы уничтожен. Мы бы в любом случае остались одни, на мёртвой, безжизненной планете.

— Поэтому я принял решение и готов понести за него полную ответственность, если народ Лихтенштейна так решит. Я вызвал всю мощь и весь гнев Теней на нас. Я превратил Лихтенштейн в маяк, в приманку, на которую слетелись все эти твари.

По толпе снова пронёсся гул, но теперь в нём слышалось не только страх, но и… понимание?

— Город готов к обороне. Теперь каждый должен решить для себя, готов ли он сам. У нас есть армия, есть всё необходимое. Иногда перед рассветом должна наступить самая тёмная ночь. Будем считать, что с этого дня пошёл отсчёт до того момента, когда Лихтенштейн не просто снова станет великим, а выйдет на совершенно новый уровень. Когда человек в любой стране мира покажет паспорт и все увидят, что он из Лихтенштейна, это вызовет уважение и благоговение на лицах людей. И неважно, в какой вы стране, какая национальность вас будет встречать. Возможно, мы станем столицей мира. Нового мира с новым порядком.

Я почувствовал, как меняется настроение толпы. Страх уступал место… гордости?

— Сегодня — важный день. Но я хочу вам сказать, что ночь не бесконечна. И она не настолько темна, как кажется. Даже в самой тёмной ночи есть что-то светлое, можно разглядеть свет. Если вы не видите сейчас этого света, то позвольте мне стать для вас тем светом, на который можно положиться.

В тот же миг башня — та, на которой была установлена Сущность Света, вспыхнула. По всему городу начал разливаться нежный свет.

Когда первые лучи коснулись кромки теневого облака, воздух взорвался ослепительными вспышками. Каждое соприкосновение света с тьмой рождало каскады искр — не просто визуальный эффект, а разряды чистой магической энергии, которые разлетались по всему куполу подобно молниям.

Тени корчились и извивались, как живые существа, попавшие в кислоту. Их вопли — если это можно было назвать воплями — пронзали уши. Это был звук умирающего хаоса, агония небытия, которое встретилось с абсолютным светом.

Там, где свет побеждал, пространство словно выпрямлялось. Искажённая реальность, которую несли с собой Тени, восстанавливалась, возвращаясь к своему естественному состоянию. Воздух становился чище, геометрия мира — правильнее.

Но на место каждой уничтоженной Тени немедленно приходили десятки новых. Они наслаивались друг на друга, создавая живые горы тьмы, которые обрушивались на купол с такой силой, что сам свет начинал мерцать от напряжения.

Твари шипели, корчились и рассыпались в пепел. Тысячи, десятки тысяч их сгорали каждую секунду. Но бесконечный поток тьмы, казалось, никогда не иссякнет.

— Лихтенштейн не падёт, — продолжил я. — Тени не захватят этот мир. Он слишком прекрасен, чтобы быть уничтоженным. Армия Лихтенштейна выстоит. Лихтенштейн выстоит. Я выстою. Теперь осталось выстоять только вам. Все жители Лихтенштейна и наши гости знают, что нужно делать. Пройдите в оборонные укрепления и ничего не бойтесь. Тени туда не проникнут. По всему городу сейчас находятся камеры, и вы сможете наблюдать за всем, что происходит. Для вас эта ночь не станет ночью сюрпризов и неведения. Каждый сможет видеть всё. Не обращайте внимания на разрушения. Как уже многим известно, и ни для кого это не секрет, я являюсь Магом Земли. Даже если город будет уничтожен, я воссоздам его ещё более прекрасную версию.

Я обвёл взглядом толпу, в глазах которой уже не было страха. Только решимость.

— Нас ждёт в будущем только процветание. Не бойтесь. Наполните свои сердца верой и смелостью. А теперь прошу, пройдите все в свои укрепления и схроны. Наш подземный город строился именно для таких целей.

Толпа взорвалась. Но не криками паники, а скандированием. Моё имя эхом разнеслось по площади, отражаясь от стен домов. Люди начали организованно, без давки и суеты, расходиться.

Вскоре мне доложили, что девяносто процентов жителей уже находятся в безопасности. Армия помогала оставшимся, организуя эвакуацию.

Я отдал приказ своим союзникам — аристократам, Скале, генералу Васильеву — тоже отправляться в свои укреплённые форты. Они были оснащены всем необходимым для ведения долгой и эффективной обороны.

Экономика княжества, несмотря ни на что, процветала. Наши заводы работали, пополняя казну. Швейцария и Австро-Венгрия, забыв о прошлых обидах, закупали у нас камень и мрамор, потому что это было выгодно. Даже рождаемость пошла вверх — за последний месяц в Лихтенштейне построили четыре новых родильных дома. Люди чувствовали себя в безопасности и снова начали думать о будущем.

Когда город опустел, я вместе с Настей спустился в потайную комнату в подземельях дворца.

В центре зала, на массивном постаменте, который я подготовил заранее, пустовало место для главного артефакта. А рядом, в огромной куче, переливаясь всеми цветами радуги, лежали сокровища — россыпь драгоценных камней: рубины, изумруды, бриллианты, топазы, сапфиры… Всё, что мои големы успели добыть в шахтах за последнее время.

— Сейчас будет очень тяжёлая работа, — сказал я Насте. — Надеюсь на твою помощь.

И я начал творить.

Это было заклинание высочайшего уровня сложности, на изучение которого в прошлом мире у меня ушло семьдесят лет. И даже сейчас я не был до конца уверен в успехе. Страшнее неуверенного в себе хирурга мог быть только неуверенный в себе Архитектор, создающий нечто подобное.

Я начал формировать из этой россыпи один огромный радужный кристалл. Моя магия сплеталась с энергией камней, преобразуя их. Настя, чувствуя, что мне нужна поддержка, тоже подключилась, вливая свою силу в нужные моменты, помогая мне стабилизировать процесс.

Наши Дары слились в единый поток. Это было похоже на танец — сложный, опасный, но невероятно красивый.

Наконец, работа была завершена. Огромный радужный кристалл, переливающийся всеми цветами радуги, пульсирующий силой, занял своё место на постаменте.

Он работал по принципу, который я изучал десятилетиями — принципу энергетической инверсии.

В его основе лежала простая, но гениальная идея: любая энергия, в том числе и теневая, имеет определённую структуру, уникальную «подпись». Теневая энергия была хаосом, разрушением, энтропией — но это всё равно была энергия.

Измученный от проделанной работы, я рухнул на каменный стул, который предусмотрительно создал рядом.

— Получилось… — прошептал я, вытирая пот со лба. — Но это ещё не всё.

Камень, не получая энергии, начал жадно высасывать её из окружающей среды. Я тут же активировал артефактное помещение. По сложной системе трубок, сделанных из драгоценных камней, к главному кристаллу устремилась теневая энергия. Он начал поглощать её.

Начинался сложнейший процесс. Сначала специальные элементальные частицы, вплетённые в структуру камня, захватывали теневую энергию, как сеть ловит рыбу.

Затем происходил процесс «разборки». Каждый фрагмент теневой энергии разлагался на составляющие — чистую силу и информационную матрицу хаоса. Сила оставалась, а матрица хаоса… уничтожалась.

Это выглядело завораживающе: внутри кристалла вспыхивали крошечные чёрные искорки — фрагменты поглощённой тьмы. Но тут же их окружали радужные спирали света, которые буквально «переписывали» их природу. Чёрное становилось прозрачным, разрушительное — созидательным, хаос — порядком.

Очищенная энергия накапливалась в сердцевине кристалла, образуя всё более яркое и мощное свечение. Это была уже не теневая энергия и не просто свет — это была жизненная сила, энергия творения в её чистейшем виде.

Каждую секунду кристалл перерабатывал энергию тысяч погибших Теней, и каждую секунду он становился мощнее. Я чувствовал, как растёт его сила, как крепнет связь с артефактом.

— Этому камню всё равно, какую энергию жрать, — объяснил я Насте. — Я призвал очень сильных элементалей, которые вложили в него свои частички. За это я им должен, и этот долг мне ещё предстоит отдать. Я, можно сказать, взял в кредит, — я усмехнулся. — Хотя с огненным элементалем было проще. Один мой давний знакомый, Константин, был мне должен услугу, сопоставимую по силе с той, что я просил у элементаля. Я связался с элементалем и предложил ему сделку: он выполняет мою просьбу, а я передаю ему право истребовать долг с Константина. Элементаль, проверив суть долга, согласился. Так что теперь Константину придётся отдуваться не передо мной, а перед сущностью из чистого пламени. Честно говоря, я ему не завидую. Но пусть сами между собой разбираются.

Созданный артефакт заработал как гигантская батарея. Это давало городу не только неиссякаемый источник силы, но и очищало саму землю, которая иначе на долгие годы стала бы непригодной для жизни. Этот свет также полностью нейтрализовал пагубное влияние плотной массы Теней на людей, остававшихся на поверхности.

А Сущность Света, которую я ранее спускал под землю для уничтожения теневых пробоев, тоже сделала своё дело — теперь под землёй было не просто чисто, а ядовито для большинства теневых тварей.

Теперь у меня, как у создателя, был прямой доступ к этому источнику. Когда кристалл наполнится, он начнёт питать весь город чистой, полезной энергией, избавляя его от любой некротической или иной тёмной скверны.

— Поздравляю, — сказал я Насте. — Теперь ты тоже имеешь к нему доступ. Это одна из причин, почему я пригласил тебя сюда. Ты должна была поучаствовать в его создании. И да… — я положил руку ей на живот, — наш будущий ребёнок тоже, фактически, его создатель.

Наблюдательный пост «Рубеж-17»

Пруссия, приграничная зона

Прусские наблюдатели, затаив дыхание, следили за разворачивающейся на экранах их мониторов картиной.

Каждый из них — от седого генерала до молодого лейтенанта-аналитика — чувствовал, как по спине пробегает холодок. Зрелище было не просто впечатляющим — оно было апокалиптическим.

Со всего мира, со всех континентов, стягивались Тени. Они летели, ползли, просачивались через саму ткань реальности. Это была не просто армия, а пульсирующий океан тьмы, который неумолимо двигался к одной-единственной точке на карте мира — к крошечному Лихтенштейну.

Аналитики в штабе сходили с ума, пытаясь подсчитать их количество. Десятки миллионов? Сотни? Миллиарды? Счёт потерялся где-то на девятом знаке после запятой. Казалось, что весь Теневой План, вся его бесконечная, голодная мощь, обрушилась на этот маленький клочок земли.

Но Лихтенштейн стоял. Золотистый купол, возведённый Вавилонским, держал удар.

А затем, когда казалось, что тьма вот-вот поглотит всё, купол вспыхнул ярким светом. И не просто светом — а чем-то, что невозможно было описать словами. Чистая энергия, которая несла в себе не разрушение, а… порядок. Гармонию. Она не взрывала, не сжигала — она просто стирала тьму, как ластик стирает карандашный набросок.

Прусский канцлер Отто фон Мисбарк молча смотрел на экран, сжимая в руке так и не раскуренную сигару. Рядом с ним, в наступившей тишине, замерли его советники и генералы. Они видели всё: как Тени бьются о барьер, как вспыхивают и гаснут огни, как один человек противостоит силе, способной уничтожить целые цивилизации.

И в какой-то момент один из генералов не выдержал.

— Он же не справится, — прошептал он. — Никто не сможет с этим справиться. Это конец!

Канцлер Мисбарк медленно повернул к нему голову.

— Господа, вспомните, как мы недавно обсуждали налаживание контактов с Лихтенштейном. Речь шла о том, чтобы выделить им земли в знак примирения. У нас их в избытке, в то время как у Лихтенштейна их не так много. Мы ведь вредили им. Но вовремя осознали и признали свою ошибку.

Он обвёл взглядом своих подчинённых, которые молча смотрели на экран, где разворачивалась битва за судьбу мира.

— И вот теперь, видя ЭТО, — он кивнул на экран, — скажите мне: вы всё ещё считаете, что мы должны отделаться каким-то крошечным, чисто символическим участком земли? Или, может быть, стоит рассмотреть моё предложение — выделить ему территорию, сопоставимую по размерам с самим Лихтенштейном?

Взгляд канцлера упал на Йозефа Баумана, ярого противника этой идеи. Тот всегда утверждал, что прусская земля завоёвывалась не для того, чтобы её раздавать.

— Ну, что скажешь, Йозеф? — спросил канцлер.

Бауман медленно поднял голову. В его глазах больше не было упрямства. Только уважение.

— Скажу, — ответил он, — что буду голосовать за то, чтобы даже увеличить ваш план, господин канцлер. Дать им ещё больше земли. Нам необходимо держать Лихтенштейн как можно ближе к себе.

В зале повисло изумлённое молчание, которое Йозеф прервал новой идеей:

— Можно даже пойти дальше: разделить какой-нибудь наш пограничный город так, чтобы половина принадлежала нам, а половина — им.

В зале раздался сдержанный смех. Министр экономики, усмехнувшись, заметил:

— В таком случае одна из половин города станет самой несчастной на свете.

Кто-то из сенаторов уточнил:

— Вы считаете, Теодор Вавилонский будет дурно обращаться со своими людьми?

— Нет, — с кривой улыбкой ответил министр. — Я не про его половину. Судя по тому, что он сделал с Вадуцем и остальными землями своего княжества, разница между двумя частями города будет как между столицей Пруссии и какой-нибудь дикой деревней, где по улицам бегают люди с копьями.

Все присутствующие, размышляя об увиденной мощи и о деяниях Теодора, не могли не поражаться. Какая невероятная сила заключена в этом человеке. И следом рождался вопрос, который никто не решался произнести вслух: а человек ли он вообще? Выступить в одиночку против всех Теней…

А о том, что он выступил в одиночку, было известно уже всем. По защищённым каналам, прямо во время битвы, Лихтенштейн разослал каждому правителю в мире сообщение. Его суть была проста и безапелляционна:

'Я приму весь удар на себя. Будьте готовы и помогайте, чем можете. Если я не справлюсь, вам уже вряд ли что-то поможет. Постарайтесь хотя бы прожить свои последние дни достойно.

И не злите больше Лихтенштейн:)'.