Оракул с Уолл-стрит 8

Глава 13 Встреча с дьяволом

Отель «Коплей-Плаза» на площади Коплей считался одним из самых элегантных в Бостоне. Построенный в 1912 году в стиле итальянского ренессанса, он служил местом встреч политической и финансовой элиты Новой Англии. В эпоху Депрессии немногие могли позволить себе роскошь его люксов.

В два часа дня я поднялся на четвертый этаж в сопровождении О’Мэлли, который остался ждать в холле. Люкс четыреста двенадцать располагался в угловой части здания, с окнами на площадь Коплей и старую Троицкую церковь.

Дверь открыл не Морган, а его слуга. Невысокий азиат в безупречной ливрее, с лицом, которое могло принадлежать как китайцу, так и японцу. Он поклонился с восточной церемониальностью и жестом пригласил войти, не проронив ни слова.

Первое, что поразило в люксе, необычная обстановка.

Стандартная мебель отеля заменена экзотическими предметами. Низкий лакированный столик в японском стиле, китайские ширмы с изображениями драконов, персидские ковры с геометрическими узорами. На стенах висели картины в золоченых рамах. Не американские пейзажи, а европейские натюрморты и восточные каллиграфии.

— Мистер Стерлинг, — раздался голос из глубины комнаты. — Прошу прощения за театральность, но я ценю атмосферу.

Из-за ширмы появился человек, который сразу приковал внимание необычной внешностью. Джонатан Рид Морган был высок. Около шести футов трех дюймов, но худощав до изящности.

Возраст определялся трудно, где-то между тридцатью пятью и сорока пятью годами. Волосы цвета воронова крыла с предательски ранней сединой на висках, зачесанные назад с математической точностью.

Но поразительнее всего были глаза, необычного зеленовато-серого оттенка, почти хамелеонского, которые, казалось, меняли цвет в зависимости от освещения. В них светился острый ум и что-то еще. Холодная насмешливость человека, который знает секреты, недоступные другим.

Костюм на нем был произведением искусства. Темно-синий шерстяной материал с едва заметным блеском, сшитый явно не в Америке. Может быть, Савиль Роу в Лондоне или один из миланских ателье.

Рубашка белоснежная, с воротником-стойкой в континентальном стиле. Галстук шелковый, темно-бордовый с золотым узором, закрепленный булавкой с неопознанным гербом.

Но самой необычной деталью были перчатки. Тонкие кожаные перчатки серого цвета, которые он не снимал даже в помещении. На левой руке поблескивал массивный перстень с темным камнем, возможно, обсидианом или черным жемчугом.

— Джонатан Рид Морган, — он протянул руку в перчатке для рукопожатия. — Благодарю за то, что нашли время для… этого небольшого театра.

Рукопожатие было уверенным, но странно холодным даже через кожу перчатки. Голос у Моргана был вкрадчивым, с едва уловимым акцентом, смесью британской аристократичности и что-то еще, возможно, центральноевропейское.

— Мистер Морган, — ответил я, изучая его лицо. — Ваше послание было интригующим.

— Присаживайтесь, пожалуйста, — он указал на низкие кресла вокруг японского столика. — Кью, принеси чай.

Азиатский слуга беззвучно исчез за ширмой. Через несколько минут он вернулся с изящным чайным сервизом, не европейским фарфором, а тонкой китайской керамикой цвета слоновой кости.

— Улун с Формозы, — пояснил Морган, принимая из рук слуги фарфоровую чашку без ручки. — Надеюсь, вы не возражаете против восточных традиций? Я провел некоторое время в Азии и пристрастился к их ритуалам.

— Где именно в Азии? — спросил я, принимая чашку.

— Шанхай, Гонконг, Сингапур, — Морган отпил чай, его глаза приобрели более зеленоватый оттенок. — Удивительные места для ведения бизнеса. Особенно если понимаешь долгосрочные тенденции развития торговли.

Первый намек на знание будущего. Морган говорил о развитии азиатской торговли с уверенностью человека, знающего, что она станет доминирующей силой в мировой экономике.

— Долгосрочные тенденции это интересно, — осторожно заметил я. — Какие именно тенденции вы имеете в виду?

Морган поставил чашку на столик и откинулся в кресле. Его движения были точными, почти кошачьими:

— Мистер Стерлинг, позвольте быть откровенным. Вы производите впечатление человека, который предвидит события. Крах Continental Trust, например. Или ваше странное нежелание инвестировать в определенные сектора рынка, которые кажутся всем остальным чрезвычайно привлекательными.

Второй намек. Морган знал о моих нестандартных инвестиционных решениях.

— Аналитические способности и осторожность, — ответил я нейтрально.

— Конечно, — Морган улыбнулся, и эта улыбка была одновременно очаровательной и хищной. — Аналитические способности. Как и у меня. Например, я предвижу, что текущая ситуация с экономикой Америки осложнится. Значительно осложнится.

— В каком смысле?

— Банковские крахи, массовая безработица, крах промышленности, — Морган перечислял как будто читал сводку новостей. — Это продлится годы. Может быть, до конца тридцатых. А потом будет война.

Мне стало холодно. Морган описывал Великую депрессию и Вторую мировую войну как установленные факты.

— Это очень мрачный прогноз, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие.

— Реалистичный, — поправил Морган. — Но для подготовленных людей кризисы означают возможности. Например, можно скупить обесценившиеся активы, инвестировать в военную промышленность, установить контроль над ключевыми отраслями.

Он говорил о войне как о бизнес-возможности. Это было либо циничностью, либо знанием того, что война неизбежна.

— А что насчет человеческой цены таких кризисов?

Морган повел плечом, жест одновременно европейский и безразличный:

— Мистер Стерлинг, история движется по определенным законам. Мы можем либо использовать эти законы в свою пользу, либо стать их жертвами. Выбор за нами.

Его философия была откровенно социал-дарвинистской. Выживание сильнейших, приспособленность как мерило успеха.

— И какое место в этой исторической схеме вы отводите мне?

Морган наклонился вперед, его зеленовато-серые глаза приобрели почти гипнотическую интенсивность:

— Вы интересный случай, мистер Стерлинг. Молодой человек с необычными знаниями. Способностями, которые нельзя объяснить обычным образованием или опытом. Как будто вы черпаете эти знания из другого источника.

Прямой вызов. Морган почти открыто спрашивал, являюсь ли я посланцем из будущего.

— Другой источник? — переспросил я.

— Сны, видения, интуиция, — Морган пожал плечами. — Или, возможно, что-то более экзотическое. В конце концов, мир полон загадок, которые наука еще не может объяснить.

Кю появился как призрак, долил чай в наши чашки и снова исчез. Я заметил, что слуга двигается почти беззвучно. Либо это феноменальная подготовка, либо что-то еще.

— Мистер Морган, — сказал я прямо, — вы говорите так, как будто сами обладаете особыми знаниями.

Морган рассмеялся. Звук был мелодичным, но в нем слышались странные обертоны:

— А разве не так? Разве мои инвестиционные решения не кажутся вам предвидящими? Разве я не появился в нужное время в нужном месте, чтобы перехватить ваши сделки?

— Вы следили за мной?

— Изучал, — поправил Морган. — Как изучают интересный экспонат в музее. Ваши методы, ваши связи, ваши особенности.

Он достал из ящика стола тонкую папку и положил на столик. Внутри фотографии. Я выходящий из банка, я в компании людей Лучиано, я на встрече с Рузвельтом.

— Впечатляющее досье, — признал я.

— Неполное, — возразил Морган. — Я так и не смог понять главное. Откуда у двадцатидвухлетнего стажера знания, которыми не обладают даже самые опытные финансисты Уолл-стрит?

Ключевой вопрос висел в воздухе. Я мог либо признаться, либо продолжать играть роль.

— Может быть, вы переоцениваете мои способности, — сказал я осторожно.

— Возможно, — Морган откинулся назад. — Но тогда объясните мне следующее. Почему вы так уверенно избегаете инвестиций в определенные сектора? Почему создали столь необычные связи с нетрадиционными деловыми кругами? Почему ваша стратегия выглядит так, как будто вы готовитесь к событиям, которые еще не произошли?

Морган демонстрировал глубокое понимание моих действий. Либо он был гениальным аналитиком, либо тоже знал будущее.

— А что, если я задам вам тот же вопрос? — контратаковал я. — Ваше появление в Америке, ваши методы, ваши знания об экономических циклах… Все это тоже выглядит так, как будто вы знаете, что произойдет.

Морган замолчал, изучая мое лицо. В комнате стояла тишина, нарушаемая только тиканьем напольных часов в углу.

— Возможно, мы оба необычные люди, — сказал он наконец. — Возможно, у нас есть общие интересы.

— Какие именно?

— Выживание, — просто ответил Морган. — И процветание в условиях, которые большинство людей считают катастрофическими.

Он встал и подошел к окну, глядя на площадь Коплей:

— Мистер Стерлинг, я предлагаю вам партнерство. Не поглощение, не конкуренцию, а сотрудничество.

— На каких условиях?

— Разделение сфер влияния. Я сосредотачиваюсь на европейских операциях и крупной промышленности. Вы на финансовых схемах и нетрадиционных связях. Взаимный обмен информацией. Координация действий в критические моменты.

Предложение было разумным, но я чувствовал подвох:

— А что с текущими проблемами? Мистер О’Брайен вчера выдвинул определенные требования.

Морган повернулся ко мне, его глаза сверкнули:

— О’Брайен горячая голова, но управляемая. У меня есть способы повлиять на ирландское сообщество. Через определенные европейские связи.

— Какие связи?

— Ирландское республиканское движение получает финансирование из различных источников, — уклончиво ответил Морган. — Если эти источники переориентировать, мистер О’Брайен станет гораздо более сговорчивым.

Морган намекал на связи с ИРА или другими ирландскими радикальными группами. Это объясняло его уверенность в возможности решить проблему с О’Брайеном.

— Почему вы это предлагаете? — спросил я прямо. — В чем ваша выгода?

Морган вернулся к креслу, его движения были грациозными как у кошки:

— Мистер Стерлинг, в грядущие времена будет место только для самых адаптированных. Тех, кто понимает реальные правила игры. Вы демонстрируете такое понимание. Было бы расточительно уничтожать вас как конкурента, когда можно использовать как союзника.

— И если я откажусь?

Морган улыбнулся, и в этой улыбке было что-то хищное:

— Тогда мы продолжим играть по старым правилам. Конкуренция, взаимное уничтожение, борьба за ресурсы. Но предупреждаю, у меня значительные преимущества в этой игре.

Угроза была завуалированной, но ясной. Морган показывал силу, но предлагал альтернативу.

— Мне нужно время подумать, — сказал я.

— Конечно, — Морган встал, показывая, что встреча закончена. — У вас есть шесть дней до истечения ультиматума О’Брайена. Я даю вам столько же. После этого ситуация может осложниться.

Он проводил меня к двери:

— Мистер Стерлинг, последний вопрос. Если бы у вас была возможность начать жизнь заново, зная то, что вы знаете сейчас, что бы вы изменили?

Вопрос прозвучал как прямой намек на перерождение или путешествие во времени.

— Наверное, был бы более осторожен в выборе врагов, — ответил я двусмысленно.

— Мудрый ответ, — Морган кивнул. — До свидания, мистер Стерлинг. Надеюсь на продуктивное сотрудничество.

Дверь закрылась за мной, оставив больше вопросов, чем ответов. Джонатан Рид Морган был либо гениальным и эксцентричным финансистом, либо таким же посланцем из будущего, как и я. Его знания, методы, даже манеры говорили о человеке, который знает больше, чем должен знать житель 1931 года.

Но доказательств не было. И этого человека с хамелеонскими глазами и холодной улыбкой нельзя недооценивать, независимо от того, откуда он пришел.

Поезд Boston Maine Railroad номер триста девяносто два отходил от Южного вокзала Бостона в одиннадцать вечера.

Мы заняли купе первого класса, но расслабиться не удавалось. Две встречи за пару дней, с О’Брайеном и Морганом, кардинально изменили расстановку сил.

Теперь я зажат между тремя могущественными противниками: ирландскими радикалами, загадочным финансистом и постоянной угрозой со стороны чикагской экспансии.

— Босс, — О’Мэлли проверил замки дверей купе, — этот Морган производит странное впечатление. Слишком много знает, слишком уверен в себе.

— Согласен, Патрик. Но пока неясно — друг это или враг, — я смотрел в окно на мелькающие огни небольших городков. — Главное, что он предложил помощь в решении проблемы с О’Брайеном.

Маллоу сидел напротив, сложив пальцы большим узлом:

— Мистер Стерлинг, если этот человек действительно может повлиять на ирландцев, это меняет всю ситуацию. Но какую цену он за это потребует?

— Вот в этом и вопрос, — я достал из кармана визитную карточку Моргана. — Пока он говорит о партнерстве и разделении сфер влияния. Но у меня ощущение, что его истинные цели гораздо масштабнее.

Поезд набирал скорость, увозя нас от туманного Бостона к огням Нью-Йорка. За окном мелькала ночная Новая Англия: фермы, леса, редкие станции с мерцающими фонарями. Четыре часа пути давали возможность обдумать ситуацию, но ответов становилось только больше.

— Патрик, — сказал я, внезапно осененный мыслью, — а что, если мы подходим к проблеме неправильно?

— В каком смысле, босс?

— Мы думаем о каждой угрозе отдельно. О’Брайен, Морган, Нитти. Но что, если использовать их противоречия друг против друга?

Маллоу поднял голову:

— Объясните подробнее.

Я встал и начал ходить по купе, мысли складывались в новую стратегию:

— Смотрите. О’Брайен ненавидит итальянцев и считает их захватчиками. Нитти из Чикаго хочет расширить влияние на восток, что угрожает интересам всех восточных группировок, включая ирландские. Морган играет в собственную игру, цели которой пока неясны.

— И что вы предлагаете?

— А что, если столкнуть О’Брайена с Нитти? — я остановился, глядя на О’Мэлли. — Представьте, чикагские итальянцы пытаются захватить бостонские доки. Ирландцы сопротивляются захватчикам. Конфликт переходит на новый уровень.

О’Мэлли медленно кивнул:

— Пока они воюют друг с другом, давление на вас ослабевает. Но как организовать такое столкновение?

— Через провокацию, — я сел обратно в кресло. — Нужно убедить О’Брайена, что Нитти планирует захват Бостона. И одновременно показать Нитти, что ирландцы представляют угрозу его планам экспансии.

Маллоу задумчиво почесал щетину:

— Рискованно. Если они поймут, что их использовали, сразу объединятся против нас.

— Зато если сработает, получим передышку для решения других проблем, — я посмотрел на часы. — До Нью-Йорка еще три часа. Давайте детально проработаем этот план.

Гранд Централ встретил нас в половине четвертого утра пустыми перронами и эхом шагов. Маллоу заранее организовал встречу. Три автомобиля ждали у разных выходов, четверо охранников патрулировали привокзальную площадь.

— Босс, используем запасной выход, — О’Мэлли повел нас через служебные коридоры к боковому выходу на Лексингтон-авеню. — Основная группа охраны уже в особняке.

Бронированный Packard довез нас до Пятой авеню за двадцать минут. Даже в предрассветные часы на улицах дежурили наши люди, двое у ворот, наблюдатель на крыше соседнего здания, патрульная машина на углу.

Особняк встретил нас приглушенным светом в окнах. Внутри дежурила ночная смена охраны, готовая к любым неприятностям.

В библиотеке особняка горел камин, бросая неровные тени на книжные полки. За массивным дубовым столом собрались ключевые люди моей организации. Настенные часы показывали четыре утра, время, когда планируются самые смелые операции.

Шон Маллоу развернул карту Северо-Востока, отмеченную красными и синими флажками:

— Мистер Стерлинг, позвольте доложить об изменениях в расстановке сил. После ваших встреч в Бостоне ситуация значительно осложнилась.

Чарльз Бейкер, мой помощник по финансовым вопросам, положил на стол несколько телеграмм:

— Уильям, пришли тревожные сообщения из европейских банков. Швейцарцы требуют дополнительные гарантии, лондонцы задерживают переводы. Возможно, это связано с активностью Моргана.

О’Мэлли налил виски в стаканы, ирландский ритуал для снятия напряжения:

— А что с Томми Маккарти? Когда он вернется из своей секретной миссии?

— Завтра вечером, — ответил Маллоу. — Пока могу сказать только, что операция против чикагской экспансии развивается успешно. Подробности узнаете от него лично.

Я встал и подошел к карте, изучая расположение сил:

— Господа, сегодня у меня созрела новая идея. Вместо пассивной обороны против всех угроз, предлагаю перейти к активной стратегии.

— Какой именно? — спросил Бейкер.

— Использовать противоречия между нашими противниками, — я указал на карту. — О’Брайен ненавидит итальянцев, Нитти хочет захватить восточные территории, Морган играет в собственную игру.

Маллоу нахмурился:

— Вы предлагаете стравить их друг с другом?

— Именно, — я взял красный карандаш и начал отмечать на карте. — Смотрите, если убедить О’Брайена, что Нитти планирует захват Бостона, ирландцы объявят войну чикагцам. Пока они воюют, давление на нас ослабнет.

О’Мэлли заинтересованно наклонился над картой:

— А как организовать такую провокацию?

Я быстро прикидывал варианты:

— Вариант первый. Подбросить О’Брайену «доказательства» планов Нитти по захвату бостонских доков. Поддельные документы, подслушанные разговоры, свидетельские показания.

— Рискованно, — заметил Маллоу. — О’Брайен не дурак, может распознать подделку.

— Вариант второй, — продолжил я, — спровоцировать реальный инцидент. Организовать нападение людей, похожих на чикагцев, на ирландские объекты в Бостоне.

Бейкер покачал головой:

— Слишком много переменных. Если что-то пойдет не так, винить будут нас.

— Тогда вариант третий, — я поставил точку на карте в районе Нью-Йорка. — Используем информацию, которую добудет Маккарти о планах Нитти. Если чикагцы действительно планируют экспансию на восток, просто ускорим утечку этой информации к ирландцам.

Маллоу одобрительно кивнул:

— Это уже реалистично. Маккарти наверняка добыл конкретные планы чикагской операции. Остается только правильно их подать О’Брайену.

— А что с Морганом? — спросил О’Мэлли. — Он предлагал помощь в решении ирландской проблемы.

Я задумался. Морган мог стать либо союзником, либо еще более опасным противником:

— Пока держим его предложение в резерве. Если наша собственная операция провалится, воспользуемся его помощью. Но за это придется платить.

Бейкер поднял телеграмму:

— Босс, а что с европейскими проблемами? Морган явно давит на наших партнеров через швейцарские банки.

— Это следующий приоритет, — я вернулся к столу. — Как только разберемся с ирландско-чикагским конфликтом, займемся Морганом всерьез.

Часы пробили половину пятого. За окнами начинал брезжить рассвет над Центральным парком.

— Итак, план действий, — подвел я итог. — Ждем возвращения Маккарти и его разведданных о Нитти. Готовим операцию по передаче этой информации О’Брайену. Усиливаем охрану на случай, если что-то пойдет не так. Вопросы?

— Один вопрос, — Маллоу закрыл карту. — А если О’Брайен и Нитти вместо войны друг с другом решат объединиться против нас?

Я улыбнулся:

— Тогда, Шон, нам действительно понадобится помощь Моргана. И придется платить его цену, какой бы высокой она ни была.

Рассвет нового дня обещал быть полным неожиданностей. Но впервые за долгое время у меня появился план, который мог изменить расстановку сил в мою пользу.