Охотники за мифами

Глава 3

Бескрайнее ночное небо уходило далеко-далеко за горизонт. Ночь окутала весь мир, и казалось, будто солнце уже никогда не вернется. Слабый бриз покрывал поверхность озера легкой рябью. Вода теплая — значит, днем солнце светило, хотя ветерок был холодным. Капли скатывались по лицу Оливера, стекали с волос на шею, но у него не хватало сил поднять руку и вытереть их. Зимняя куртка, которую он надел — словно много дней тому назад, — промокла и тянула вниз. Он с трудом расстегнул молнию, избавился от куртки, сбросил в воду изорванные перчатки. Наконец, размотал мокрую змею, в которую превратился шарф, и тоже отпустил в свободное плавание.

Освободившись от тяжелой одежды, с ботинками он смирился — слишком устал, чтобы их снимать. И дрейфовал, как доска, поглядывая то по сторонам, то на Фроста. Земля выглядела противоестественно чистой. Нетронутой. Легкие, покалывая, наполнял воздух. Силы начали возвращаться.

— Что значит «по ту сторону»? — спросил Оливер.

Он снова огляделся. Увидел снежную вершину, вздымавшуюся, как ему показалось, на севере, озеро, простиравшееся далеко на восток.

Фрост не ответил. Он смотрел вверх, в ночное небо, тревожно щуря глаза. Лунный свет отражался в гранях ледяного тела. Мгновение спустя зимний человек вдруг кивнул сам себе, словно успокоившись. Оливер еще не успел восстановить способность ясно мыслить и сначала едва ли понял причину беспокойства. Но потом внезапная дрожь испуга пронзила его: в памяти всплыл огненный меч их преследователя, страшная голова сокола на человеческом теле… крылья, распростертые за спиной.

— Ты видишь его? Он… — спросил Оливер, тоже глядя вверх.

— Нет. Такие, как он, не могут пересекать границу. Ему придется искать Дверь, а Дверей не очень-то много.

Оливер кивнул, хотя почти ничего не понял. Правда, все же чуть успокоился: значит, сейчас их никто не преследует. И тут его кольнула другая мысль, поднявшая новую волну тревоги:

— Но… постой! Этот тип все еще там?! Но там же Колетт! Моя сестра! И… отец.

— Охотник их не тронет. Он не осмелится открыться обычным людям.

— Мне он открылся.

— Да. — Фрост посмотрел на Оливера. Ледяное лицо скрывала тень.

В этом единственном слове крылось столько значения, что Оливер наконец вспомнил слова зимнего человека, сказанные несколько минут назад, когда они вынырнули из воды. Фрост заявил, что обрек их обоих на гибель… Оливер вздрогнул. Ему не терпелось о многом спросить. Но мысль о возможных ответах вызвала ужас, который пополз по спине, как паук.

Он не был готов к этим ответам. Пока еще нет.

Его сердце разрывали противоречивые чувства. Конечно, прежде всего он испытывал страх. И в то же время — странную, будоражащую легкость. Все происшедшее было просто невероятным. Невозможным.

Утром у него свадьба. И Джулианна сейчас спит у себя дома — или, несмотря на поздний час, все еще хлопочет над своим платьем… Отец пригласил половину фирмы…

Этого не могло случиться в действительности.

И все же он действительно ощущал ледяные пальцы Фроста на своем горле, видел Сокольничего и чувствовал, как в крови вскипает адреналин. Он действительно упал с океанского утеса вместе с зимним человеком и летел вниз, навстречу волнам. Сейчас его окружала теплая вода, а ободранные о ледяное тело Фроста ладони неприятно щипало. Он чуял запах этого мира, чувствовал, как струйки воды стекают по лицу. Слизнул одну из них. Соленая. Как слезы.

— Боже мой, — прошептал Оливер.

Он внимательно посмотрел на Фроста. Зимний человек словно бы совсем не погружался в воду, а просто покачивался на поверхности в десятке футов от него. Он поднял руку и откинул свисающие на бледно-голубые глаза сосульки волос.

— Здесь много богов. Сам увидишь.

Оливеру показалось, что Фрост выглядит гораздо бодрее. Возвращение в свой мир, за Завесу, неведомым образом сразу поправило его здоровье. «Вот, я сам уже мыслю этими понятиями. Даже не верится. Впрочем, других понятий все равно нет. Да и как иначе думать об этом и не спятить?»

Постепенно стряхивая оцепенение, в которое поверг его страх, он поплыл к берегу. Одежда и ботинки замедляли движение, но озеро было спокойно, а земля недалеко. Не видя Фроста, он чувствовал себя одиноко и неуверенно. Зимний человек не окликал его, не пытался догнать. Только когда Оливер достиг мелководья, коснулся ногами дна, встал и побрел к берегу, Фрост последовал за ним.

Оливер вскарабкался на глинистый откос, поросший низким кустарником, и сразу сел — ноги подкашивались. Кем бы ни был этот зимний человек, чем бы ни являлось Приграничье, одного взгляда хватало, чтобы убедиться: выбраться отсюда непросто. В одной стороне — сплошная вода, в другой — голая земля. Ни транспорта, ни каких-либо признаков цивилизации. Он посмотрел наверх. Похоже, они свалились в озеро прямо с неба, каким-то образом преодолев Завесу — занавес, разделяющий миры… Нет шельфа, утеса над океаном, дома… Они с Фростом просто появились из воздуха.

— Но и Сокольничего нет. Это плюс.

Все было настолько нереально, что даже губы, казалось, онемели, когда Оливер произнес эти слова. Однако лицо его внезапно озарилось улыбкой — безумной усмешкой изумления и удивительного торжества. Не только потому, что они остались в живых, но и потому, что крохотная искорка надежды, которую он пестовал всю свою жизнь — надежды на капельку волшебства в океане обыденности, — оказалась не напрасной.

Зимний человек выбрался из озера. Вода с него совсем не капала, мигом примерзая к ледяной коже. Проследив взгляд Оливера, Фрост посмотрел вверх и лишь затем обратил бледно-голубые глаза на своего спасителя. Волосы-сосульки тихо позвякивали.

— Я же сказал: пока мы скрылись от него, — подтвердил зимний человек. — Но нам надо идти. Если за мной гнался один Охотник, будут и другие. До меня доходили слухи, что Приграничные в опасности, но я не придавал им значения. Раз такие злодейства и вправду начались, Двум Королевствам не миновать большой беды.

— Другие? Какие еще другие? И что за Два Королевства?

— Чтобы выжить здесь, тебе нужно кое-что узнать. Но сначала уйдем от озера. Неизвестно, что таится в его тихих водах.

Оливер встал и отряхнул джинсы, снова оглядываясь вокруг. При свете луны он заметил, как в озере что-то плеснуло, и вода пошла рябью. Что он знает об этом мире?.. Ничегошеньки.

Фрост сделал шаг и поморщился, шипя сквозь зубы. Он прижал свою иззубренную руку к ране в боку, а когда отнял ее, отверстие оказалось запечатано куском свежего ярко-голубого льда. Рана больше не сочилась водой… заменявшей зимнему человеку кровь. Он явно шел на поправку.

Оливер нахмурился и уставился в одну точку. Внутри будто что-то надломилось. В мозгу вертелись последние события (неужели прошло всего несколько минут?) — так ювелир крутит в пальцах бриллиант, разглядывая грани. Он осмыслил происшедшее, принял его. Или, по крайней мере, ему так казалось. Но очевидно, подсознание по-прежнему принимало все за некую причудливую фантазию, сон. Или бред сумасшедшего. Ведь у него же стресс, разве нет? На утро назначена свадьба с женщиной («Господи, утро! Джулианна!..»), женитьба на которой, как он понимал, вызвана самыми неблаговидными причинами. Оливер вдруг почувствовал острую боль, и стало очевидно: он вовсе не спит.

Да, он лгал себе, когда думал, что действительно смирился со случившимся.

До последнего момента.

Лишь заметив, как быстро рана в боку зимнего человека затягивается голубым льдом, очень похожим на розовую кожицу, которой зарастает ссадина, чтобы превратиться в шрам… именно в этот миг Оливер ясно понял: все по-настоящему.

Ощущение нереальности сразу испарилось.

— Шок. — Он засмеялся, слегка по-сумасшедшему.

Как зачарованный, он разглядывал Фроста, словно увидев его впервые. «Джек Фрост. Джек Фрост, мать твою! В его жилах течет вода, а сделан Джек из снега и льда. И он… как бы обидно ни звучало это для него и ему подобных… миф».

Оливер широко раскрыл глаза и вдруг почувствовал такую резкую боль в животе, будто проглотил клубок змей. Но это был просто смех, жуткий хохот безумца, жаждавший выплеснуться из горла.

— Кажется, у меня шок, — пробормотал он. — Наверное, я должен вернуться.

Зимний человек повернул голову и вопросительно посмотрел на него.

— Я имею в виду, что здесь… — Он развел руками, сглотнул. Горло сжалось от внезапно нахлынувших чувств. Пульс участился, сердце готово было выскочить из груди. — Просто фантастика… Но мне нельзя… нет, я рад, что ты в порядке и все такое, но у меня…

Он ненавидел звук собственного голоса, произнося слова, которых боялся всю жизнь:

— У меня есть обязательства…

На острых скулах Фроста играл лунный свет. Он снова качнул головой:

— Прости меня, Оливер. Я думал, ты понял…

Зимний человек нахмурился, и, хотя ледяные глаза казались бесстрастными, Оливер готов был поклясться, что увидел в них подлинное сожаление, настоящую печаль.

— Ты не можешь вернуться. Даже будь у меня сейчас достаточно сил, чтобы еще раз пересечь границу, — а я заверяю тебя, что их нет, — все равно: вернуть тебя домой — значит убить.

Теперь ты меченый, как и я. Отныне они будут охотиться на нас обоих… На меня — потому, что это их задание, и я непременно выясню, кто его дал; а на тебя — потому, что ты Вторгшийся. Люди нередко попадают за Завесу, сбившись с пути. Но с тобой все иначе.

Бывают такие места и времена, где Завеса становится зыбкой, и тогда ваши люди — порой поодиночке, а порой и целыми селениями — проскальзывают сквозь нее. Но стоит только волшебству, что сплело Завесу, коснуться Заблудившихся — и они больше не могут вернуться назад, не могут перейти границу обратно. Даже с помощью Дверей, ибо Двери созданы все тем же волшебством.

Но ты — не Заблудившийся. Ты можешь вернуться. Когда один из Приграничных открывает портал, рвется сама волшебная ткань Завесы. Ты прошел сквозь Завесу, не испытав ее прикосновения. И сумеешь возвратиться, как только кто-нибудь из Приграничных согласится открыть тебе дорогу. Что до Заблудившихся… Даже Приграничные не могут отправить их назад. Такова уж природа заклятий, использованных при создании Завесы.

А ты считаешься Вторгшимся. Ни одному из них не дозволялось пройти сквозь Завесу и остаться в живых: их казнят, как только обнаружат. Разве что нам удастся тебя спрятать.

Оливер прерывисто вздохнул и крепко зажмурил глаза. Потом прижал к векам кулаки, словно это могло как-то помочь прогнать наваждение.

— О чем ты говоришь? — Он открыл глаза и поглядел на зимнего человека в упор. — Он охотится за тобой, а не за мной. Допустим, я оказал тебе любезность, но вообще-то совсем не собирался сюда идти! Я…

Если до этого зимний человек колебался, то теперь отбросил все сомнения. Сверкая ледяными гранями, буравя Оливера ледяными глазами, он не столько набросился, сколько стремительно скользнул к нему. Острые сине-белые когти схватили ворот рубашки. Мокрая ткань тут же смерзлась и захрустела, когда Фрост сжал ее в кулаке.

— Ну хватит! — прошипел он, тяжело дыша в лицо Оливеру. — Я обязан тебе жизнью, Оливер Баскомб. Я этого не забуду. Но все окажется зря, если твоя глупость удержит нас тут до появления Охотников. Сокольничему и его дружкам нет никакого дела до твоих объяснений. Пора бы тебе…

— Нет! — крикнул Оливер. Отдернул прилипшую к телу рубашку и отступил назад, скрипнув башмаками. Сердце панически трепыхалось. — Я должен…

Он остановился. Перевел дыхание. Пощипал себя за переносицу.

— Я должен вернуться, — прошептал он. И покачал головой. — О черт. Джулианна, прости меня.

Должно быть, зимний человек почувствовал произошедшую в нем перемену — он сделал шаг назад и застыл в ожидании, скрестив на груди руки. Оливер сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Змеи страха в его желудке свились в клубок. Он помедлил, еще раз судорожно вздохнул.

Ветерок над озером подул чуть сильнее, и, хотя ночь была довольно теплой, в мокрой одежде Оливер сразу продрог. Свежий прохладный воздух помог ему очнуться. Редкий подлесок зашуршал на ветру — единственный звук в окружающей тишине.

Тяжкое бремя давило на плечи, но Оливер стоял, выпрямившись во весь рост.

— Хорошо. — Его левое веко дернулось. — Итак, мы здесь. Хотя я по-прежнему не имею ни малейшего понятия, где именно, и тебе придется мне все объяснить. Все. Но если оставаться здесь опасно, ты можешь говорить со мной на ходу.

Оливер провел рукой по голове, взъерошив волосы в тщетной попытке просушить их. Из груди снова вырвался короткий смех.

— Господи Иисусе… Ну ладно. — Он огляделся по сторонам. — Так куда надо идти? К горе?

Зимний человек испуганно покачал головой, тряхнув волосами-сосульками:

— Нет. На вершинах гор лед. Там-то они и будут искать меня в первую очередь. Конечно, дома я смог бы быстрее восстановить свои силы, но мне нельзя возвращаться туда, пока все это не кончится. Для начала отправимся на северо-восток, чтобы убраться подальше от озера, а после — на восток и будем идти, пока не выйдем к Дороге Перемирия.

Оливер открыл было рот, но так ничего и не ответил. Что тут скажешь? Он снова одернул прилипшую к телу мокрую одежду. «Да, пока не высохнет, идти будет неприятно. И припасов у нас с собой нет, ничего съестного. А впрочем, нужна ли Фросту еда? И догадывается ли он, что еда нужна мне?»

— Чего же мы ждем?

Фрост зашагал по хрусткой траве прочь от озера. Мгновение спустя Оливер последовал за ним, на ходу расстегивая рубашку, чтобы она побыстрее высохла на ветру. Мысли его витали далеко. Он заставил себя обернуться, чтобы в последний раз кинуть взгляд в небо над озером — туда, где Завеса была настолько тонка, что Приграничные могли сквозь нее проходить.

И тут он заметил какое-то движение внизу, на поверхности воды.

Он почти добрался до маленькой рощицы (фигура Фроста уже мелькала впереди, между деревьями, направляясь точно на северо-восток), когда увидел их. Гладь озера вскипела, и появились какие-то маленькие существа. Часть осталась плавать в воде, остальные полезли на берег.

— Фрост! — взволнованно окликнул Оливер.

Зимний человек продолжал свой путь, не слыша его.

Оливер позвал еще раз, погромче. Его спутник наконец остановился и обернулся, глядя с явным недовольством. Видимо, он ожидал еще одного спора насчет дальнейших действий, но Оливер указал на озеро, и зимний человек увидел чудищ, скопившихся у кромки воды. Те, что выбрались на сушу, принялись обнюхивать место, где только что стоял Оливер.

Глаза тварей влажно блестели. Низенькие, толстые существа при ходьбе переваливались с боку на бок. Вдоль туловищ свисали длинные руки, как у шимпанзе. Их темные тела, как почудилось Оливеру в неверном лунном свете, отливали зеленовато-гнилостным оттенком. Но какими бы приземистыми и уродливыми ни выглядели тела, головы оказались еще ужаснее. Узкие морды с вытянутыми рыльцами и близко посаженными глазками. А хуже всего было то, что их черепа имели непонятные углубления на макушке, представляя собой нечто вроде чаш. И даже те существа, что вылезли на берег, вынюхивая пришельцев, старались держать свои головы ровно. Когда они шли вразвалочку, их головы раскачивались взад-вперед, чтобы сохранить равновесие.

Ведь иначе расплескалась бы вода, которую они хранили во впадинах черепов.

— Надо идти, — сказал Фрост. — Я предупреждал, что медлить нельзя. Они, должно быть, учуяли нас из глубины вод. Мы привлекли их внимание.

Зимний человек схватил запястье Оливера, но тот немедленно зашипел от холода и выдернул руку.

— Кто это?

— Каппа, — ответил Фрост.

Оливер нахмурился:

— Какие еще, к черту, ка…

И тут каппа их заметили. Они с треском повернули головы и уставились на них. Оливер не закончил фразу, не в силах оторвать от тварей взгляд.

Существа заверещали — так громко, что Оливер заткнул уши, чтобы не слышать их визга, — и помчались наперерез по чахлой траве. Одни бежали, воздев передние лапы к небу, другие же катились на всех четырех, вновь напомнив Оливеру шимпанзе. При этом все они как-то умудрялись держать голову ровно, и вода плескалась в странных чашах, не проливаясь на землю.

Оливер растерялся. Глянул по сторонам в поисках высокого крепкого дерева, на которое можно было бы забраться. Но вдруг эти маленькие чудовища умеют лазать по деревьям? Он побежал было к одному из деревьев, потом передумал и просто помчался на север со всех ног.

Ледяные пальцы схватили его за руку. Холод пронзил насквозь, несмотря на рубашку; ткань стала быстро замерзать.

— Обернись, быстро! — рявкнул Фрост.

Не раздумывая, Оливер подчинился… и оказался почти лицом к лицу с настигавшими их тварями. Его охватил ужас: только теперь он заметил, какие у них пасти. Широкие челюсти с рядами крохотных, но острых как бритва зубов. Как у акул.

— Оливер! — гаркнул зимний человек.

Оливер наконец понял, что Фрост обращается к нему. Каппа приближались. Он уже слышал, как они пробираются сквозь траву: скрежет когтей о стебли, жуткое шуршание.

— Поклонись! — крикнул Фрост.

Оливер нахмурился и покачал головой, словно не веря своим глазам. Он никак не мог отдышаться, сердце бешено колотилось.

— Кланяйся, ниже! — прорычал зимний человек.

Оливер увидел, что Фрост уже стоит, согнувшись в церемонном поклоне. На миг замешкавшись, Оливер последовал его примеру. Что ему еще оставалось?

Визг прекратился, как по команде. Всего в нескольких футах от себя Оливер услышал сначала плеск воды, а затем глухой удар. Зажмурившись и дрожа, Оливер ждал, что его начнут рвать когти и акульи зубы, но, снова услышав всплеск, открыл глаза.

Каппа больше не визжали, не пытались напасть. Один за другим они совершали поклоны. А трое, которые уже почти схватили Оливера, валялись на земле.

И тут он все понял.

В полном изумлении Оливер смотрел, как каппа по очереди совершают поклоны, проливая при этом воду из вогнутых черепов. А после один за другим валятся на колючую траву, корчась и дико вращая глазами, словно ищут что-то, но не могут найти.

Зимний человек издал короткий лающий смешок. Звук настолько не походил на все, что можно было услышать от Фроста до сих пор, что Оливер испуганно подскочил, и его сердце снова заметалось.

Фрост поклонился еще раз:

— Глупые демоны! Не стоило им убегать так далеко от берега.

Он широко улыбнулся, сверкнув острыми ледяными зубами, и повернулся к спутнику.

— Теперь бежим!

На этот раз Оливера не пришлось долго упрашивать. Даже не оглянувшись на каппа, он развернулся и помчался за Фростом. Зимний человек петлял меж деревьев, указывая дорогу. Оливер следовал за ним. Одежда отяжелела от влаги, но он не обращал на это внимания. Они бежали несколько минут. Грудь у Оливера горела. Иногда Фрост задевал ветки деревьев (они сразу покрывались инеем) и ворчал, если его спутник задерживался, отводя их в сторону. Оливер так запыхался, что готов был умолять своего товарища остановиться, но тут они выбежали из рощицы, оказавшись у самого подножия длинного, поросшего травой склона. Гора со снежной вершиной высилась теперь слева от них, совсем близко. Все это время они двигались на северо-восток.

Фрост остановился и обернулся. Он по-прежнему улыбался, поблескивая ледяными зубами. Потом рассмеялся и вскинул руки вверх. Внезапно вокруг него закружился вихрь, а с ясного неба повалил густой снег. Тепло ночи сменилось пронзительным холодом. Оливер задрожал в своей мокрой одежде.

— Перестань! — крикнул он.

Зимний человек поднял брови. До сих пор Оливер видел его лишь испуганным, отчаявшимся, сердитым. А это шутливое настроение одновременно обнадеживало и почему-то пугало.

Ледяные пальцы произвели в воздухе неуловимое движение, и ветер мгновенно стих, а снег растаял.

— Ты жив, Оливер! Почему же ты не радуешься?

Упрек достиг цели, но Оливер не мог так легко избавиться от страха.

— Эти существа… Кто они? Ты назвал их демонами…

— Точно. А еще я сказал, что здесь много богов. Но демонов куда больше.

Стараясь успокоить дыхание, Оливер оглянулся назад, туда, откуда они примчались. Деревья полностью скрывали озеро.

— Они не погонятся за нами?

Зимний человек покачал головой и, кажется, даже закатил глаза.

— Эти демоны родом из страны, которую вы называете Японией. Вернее, они жили там давным-давно, еще до того, как была создана Завеса. Они не могут не ответить на жест вежливости. Мы поклонились. Им пришлось поклониться в ответ. А без озерной воды они становятся слишком слабыми и не способны напасть. Каппа будут долго ползти к озеру, чтобы пополнить запасы. И даже потом они вряд ли осмелятся отойти далеко от воды, чтобы снова не попасть в затруднительное положение.

— Но ты не совсем уверен в этом, — уточнил Оливер.

Фрост пожал плечами. Волосы-сосульки свисали ему на глаза, но он не убирал их.

— Нам надо идти, — сказал ему Оливер.

Зимний человек улыбнулся.

— Я твержу тебе это с того самого мгновения, как ты сделал свой первый вдох в этом мире. Кажется, кое-что ты уже усвоил. Делай, что я говорю, — и мы, быть может, проживем чуть дольше.

Оливер сдвинул брови:

— О! Ты меня успокоил. Благодарю!

— Не стоит благодарности!

Проходил час за часом, а они все шли. Сперва на северо-восток, к подножию гор, а после — строго на восток, пока не попали в лес, который Фрост незатейливо назвал Старым Лесом. Место оказалось тихим и спокойным. Под ногами шуршали веточки и сосновые иглы, а деревья стояли достаточно далеко друг от друга, чтобы лунный свет проникал сквозь шатер из ветвей и листьев. Хотя тропинок не обнаружилось, идти было довольно легко. Иногда до слуха доносились легкие шорохи. «Наверное, бродят лесные звери», — думал Оливер. Один раз он совершенно ясно увидел пару оленей на полянке. Но не успел он толком разглядеть животных, как они исчезли, причем ему показалось, что одно убегало на двух ногах.

Озеро лежало далеко позади, а где-то впереди ждала Дорога Перемирия. До рассвета оставалось немало часов, но вместо изнеможения, которое вроде бы давно уже должно было свалить его с ног, Оливер испытывал воодушевление. Несмотря на ужас, по-прежнему охватывавший его при мысли о Сокольничем; несмотря на необычность этого мира, а также осознание смертельной опасности, каждый шаг прочь от места, где он проник сквозь Завесу, казался шагом к свободе. Не имея возможности вернуться к отцу и невесте, чтобы оправдать их ожидания, Оливер Баскомб чувствовал себя свободным — впервые с тех пор, как повзрослел.

И ему удалось не утратить чувства юмора.

Некоторое время они шли почти молча. Теперь, когда непосредственная угроза миновала, Оливер не знал, как разговаривать с Фростом. О чем говорят с человеком, состоящим из снега и льда?

Это было почти смешно и в то же время — очень грустно. Всю свою жизнь он мечтал, чтобы мифы и легенды оказались реальностью, ему хотелось встретиться с кентавром или услышать пение сирен. Как в книжках, что читала ему мама, — тех, которые он и теперь частенько брал с ее книжных полок. В детстве он воображал себя Одиссеем, отправляющимся на поиски приключений. Его тайное желание стать актером возникло из тех же побуждений. Актерская игра для него была способом стать таким, каким ему хотелось — но никогда не удавалось — в обычной жизни. На сцене он превращался в благородного героя, храброго, незаменимого. Прогибаясь под давлением отца, который требовал «быть ответственным» и настаивал на карьере адвоката, он почти загасил в себе искру творчества. Сцена казалась единственной надеждой на спасение этой искорки.

А сейчас он брел по дремучему лесу бок о бок с самим Джеком Фростом — и совершенно не знал, что сказать. По мере того, как страх улетучивался, его сменяло безудержное любопытство. Глядя на Фроста, Оливер не мог не испытывать изумления. Зимний человек полностью выздоровел, только лед на месте раны был темнее, чем остальное тело. Остроконечные, похожие на сосульки волосы при ходьбе покачивались и позвякивали, а каждый шаг оставлял на усыпанной хвоей земле немного инея.

Однако потом, когда мышцы заныли от усталости, Оливер стал чаще поглядывать кругом. Даже в неверном лунном свете он видел, что лес не похож ни на один из тех, что ему доводилось видеть. Девственный. Первозданный. Высокие и древние деревья были настолько разнообразны, что Оливер не сомневался — среди них есть виды, неизвестные в том мире, откуда он пришел.

Путь не всегда оказывался легким. Порой лес взбирался на холмы, а пару раз им встретились такие глубокие овраги, что их пришлось обходить. Оливер был уверен, что Фрост без труда преодолел бы их напрямик, хотя и не знал, может ли тот превращаться в снежный вихрь, не вызывая бури. Он понимал, что задерживает зимнего человека. Но тот ничего не говорил ему, продолжая упорно идти вперед, прямо на восток.

Они вышли на поляну. На противоположной стороне виднелись густые заросли высоких кустов, выделявшихся отдельной рощицей на фоне остального леса. Оливер ускорил шаг. Он уже почти ступил в кустарник, когда Фрост шепотом позвал его. Звук коснулся слуха Оливера, как прохладный ветерок.

Оливер остановился и взглянул на Фроста.

Зимний человек пальцем поманил своего спутника за собой.

— Обойдем, — прошептал он.

Удивившись, Оливер показал на заросли:

— Да это ведь обычные кусты.

Фрост вскинул ледяные брови.

— Здесь не бывает ничего «обычного». Ты далеко от дома, Оливер, и находишься в мире, о жителях и порядках которого знаешь поразительно мало. Боюсь, я плохой проводник, но все же лучший, на какого ты можешь надеяться. И если тебе хочется уцелеть…

— Хорошо, хорошо, я понял, — пристыженно сказал Оливер.

Он подошел к Фросту, и они двинулись через поляну в северном направлении, обходя заросли по большой дуге. И только когда они вновь углубились в лес, Оливер решился заговорить.

— И ты мне ничего не расскажешь?

— О чем я должен тебе рассказать? — спросил Фрост.

— Мы обошли то место. Хочу узнать почему.

Зимний человек, шедший в нескольких шагах впереди, обернулся через плечо. Из его глаз сочился туман.

— Ты видел кусты?

— Конечно. Их бы только слепой не увидел.

— Но это были не кусты. Это были бетикханы.

— Бети… кто?

Фрост тихо рассмеялся и снова стал смотреть вперед.

— Свирепые духи природы. До создания Завесы они обитали в той части земли, которую вы зовете Индией. Бетикханы вполне безопасны, пока их не потревожишь. Но уж если потревожить… они могут стать очень зловредными.

Оливер пригнулся, чтобы пройти под низко нависшей веткой, зацепился носком ботинка за торчащий корень и чудом удержал равновесие. Он с удивлением услышал собственный смех:

— Зловредные кусты?!

Единственным предупреждением ему стал звон сосулек на голове у Фроста. Зимний человек резко повернулся, оскалил острые, как иголки, зубы, обдав Оливера своим леденящим дыханием. Голубоватый туман собирался кристалликами у его глаз и падал на землю маленькими снежинками. Оливер в страхе застыл на месте, словно Фрост заморозил его. Дыхание перехватило, холодный воздух обжег губы.

Ярость в глазах зимнего человека наполнила его страхом и стыдом.

— В нашем положении нет ничего смешного, — проскрипел Фрост. — В этом мире тебя постоянно будут окружать вещи, которые могут показаться безобидными у тебя дома. Твоя самонадеянность может стоить жизни нам обоим.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и пошел вперед. Несколько секунд Оливер просто стоял и смотрел ему вслед, пытаясь восстановить дыхание. А потом бросился догонять. На миг ему показалось, что Фрост затерялся среди деревьев, но потом он заметил отблеск лунного света на поверхности льда.

Что-то зашуршало в траве. Напряженный до предела, Оливер наклонился, чтобы поглядеть, и увидел в зарослях плюща длинную, худую лисицу. Глаза зверя блестели, мех в лунном свете отливал рыжиной. Несколько секунд они пристально глядели в глаза друг другу, но Оливер понимал, что Фрост наверняка ушел далеко вперед, и, с трудом оторвав свой взгляд, кинулся догонять. Оглянувшись на бегу, он заметил, что лисица уже исчезла.

— Ладно, — тихо произнес он, поравнявшись с Фростом. — Я все понял. Насколько я вообще могу понять такие вещи. Я… как бы это сказать… оторвался от своих корней. Потерялся. Понимаешь? По-настоящему заблудился. Всю свою жизнь я абсолютно точно знал, что случится со мной завтра. А сейчас не имею никакого представления, что случится со мной через пять минут. Я знаю точно только то, что не хочу умирать. И что я должен вернуться домой.

Едва сказав последнюю фразу, он тут же пожалел о ней. Неужели он действительно «должен»? Но иного ответа быть не могло. Чем бы ни обернулась теперь его жизнь, он не мог покинуть Джулианну просто так, без объяснений; не мог бросить и свою сестру. Нельзя причинить им такую обиду. Оливер не знал точно, для чего он должен возвратиться домой, но эти двое слишком много значили для него, чтобы оставить их навсегда.

До самой смерти, подумал он. И тут же положил эту мысль в тот самый сундучок в своем сознании, где хранились прочие неприятные мысли, пришедшие ему в голову с того момента, как невозможное изменило его жизнь.

— Итак, объясни мне все, — сказал он, пытаясь догнать Фроста и заглянуть ему в глаза. — Ты слишком мало рассказал мне об этом мире. О Завесе. Пока у нас нет ничего, кроме времени. Так поговори же со мной. Пожалуйста.