Обсидиановый храм

56

Въезд на кладбище с метким названием «Врата в Рай» в городке Леди-Лейк, центральная Флорида, был перекрыт цепью и заперт. На территории маленького кладбища вереница автомобилей была припаркована возле одной могилы, вокруг которой были установлены желтые защитные экраны.

Внутри огороженного участка находилось семь человек: специальный агент Пендергаст, заместитель исполнительного директора по вопросам разведки Лонгстрит, сотрудник местных органов здравоохранения, врач округа Лейк, который был назначен судом для надзора за эксгумацией, по имени Барнс, и два копателя могил, которые сейчас уже по пояс углубились в продолговатую яму, вырытую во влажной земле. Седьмой человек – Люциус Гарей – пока все еще находился под землей где-то под ногами могильщиков, но ожидалось, что он выйдет на свет Божий уже в ближайшее время.

Пендергаст и Лонгстрит стояли в стороне от остальных, переговариваясь вполголоса.

– Подожди, дай мне разобраться, – попросил Лонгстрит. – Твой великий дядя Енох Ленг разработал эликсир, который мог продлить жизнь человека до невероятной степени.

Пендергаст кивнул.

– И один из ингредиентов, в котором он нуждался – по крайней мере, в начале экспериментов – это только что извлеченная, свежая cauda equina, пучок нервов у основания позвоночника человека.

– Верно.

– Он собирался использовать этот эликсир на себе, потому что работал над сложным проектом, который, по его мнению, должен был продлиться дольше, чем нормальный срок жизни человека. Но прежде чем ввести его себе, он проверил его на своей подопечной. Констанс Грин.

Пендергаст кивнул.

– Что, конкретно, представлял собой этот сложный проект?

– Это не имеет отношения к делу. Достаточно сказать, что в конечном итоге он утратил свою актуальность.

Лонгстрит пожал плечами и продолжил рассуждать:

– Но позже, в 1940-х годах передовая наука достигла такого уровня, что он мог создавать свой эликсир из чисто синтетических компонентов. Ему больше не надо было убивать людей, чтобы извлекать из них «конские хвосты».

– Да.

– И он, и Констанс закончили принимать эту новую синтетическую версию эликсира примерно пять лет назад, когда в особняк на Риверсайд-Драйв вломились, а Ленга пытали и убили.

– Да. Он отказался разглашать секрет своего эликсира.

– Что случилось с убийцей? – спросил Лонгстрит.

– Опять же, это не относится к нашему делу. Но могу сказать, что он присоединился к моему предку доктору Ленгу в мире мертвых вскоре после совершения им убийства.

– А Констанс?

– Я нашел единственную оставшуюся копию формулы и сжег ее. После смерти Ленга и без использования эликсира, Констанс начала стареть нормальными темпами.

– Получается, что она действительно родилась в 1880-х годах.

– Да.

– И ты сжег формулу. Боже мой, какое решение… – Лонгстрит искоса взглянул на Пендергаста. – Это невероятно, Алоизий, сколько всего о себе и своей семье ты мне не рассказывал!

– А какой в этом смысл? Да и как ты мог заметить, многое из этого неприятно или имеет отношение к чьей-либо смерти – или и то, и другое.

Несколько мгновений они оба молча наблюдали за работой могильщиков. Лонгстрит переступил с ноги на ногу и снова заговорил.

– Я вижу, к чему ты клонишь. К тому, что Диоген убил тех двух людей в больнице. Убил ради их «конских хвостов».

– Да, я считаю, что это Диоген. Хотя, судя по уликам, я предполагаю, что он планировал убить только пожилую женщину. Доктор застал его врасплох, и, чтобы избежать обнаружения, он убил его и также извлек его cauda equine – в качестве удачного трофея. Затем он жестоко изрезал тела в надежде скрыть свои иссечения.

– Но зачем? Ты сказал, что уничтожил последний экземпляр формулы эликсира Ленга. Интересно, он делает это для себя? Или мисс Грин решила, что хочет остаться молодой?

– Не могу сказать, – пробормотал Пендергаст через мгновение. – Возможно, существует еще одна копия формулы, о которой я не знал. Но напоминаю: формула Ленга, используемая в течение последних шестидесяти лет его жизни, была синтетической – она ​​не требовала использования cauda equina человека. Однако, похоже, Диоген использует исходную формулу, что делает его поступки вдвойне запутанными.

– Как ты думаешь, вдруг это был кто-то другой, и все это простое совпадение?

Пендергаст покачал головой.

– Я не верю в совпадения, – заметил он, и бросил взгляд на Лонгстрита. – А после того, что случилось с нами под тем мостом в Таиланде, я думал, что и ты прекратил в них верить.

Лонгстрит медленно кивнула.

– Ты прав. Я тоже в них не верю.

Наконец, из раскапываемой ямы послышался глухой стук и крик одного из могильщиков. Пендергаст и Лонгстрит подошли, как раз когда двое мужчин смахивали грязь с крышки хлипкого гроба. В течение нескольких минут вокруг гроба были закреплены веревки, и тот с усилием был поднят из могилы и помещен на непромокаемый брезент, расстеленный рядом, на газоне. К нему подошел сотрудник местных органов здравоохранения, сверил небольшую пластину, прикрепленную к верхней части гроба, осмотрел надгробный камень, согласовал все с записью на листе, прикрепленном к планшету, который он держал в руке, и только затем кивнул. Могильщики вскрыли гроб и отложили крышку в сторону.

Внутри лежало раздутое тело Люциуса Гарея, в темном костюме и белой, распахнутой у воротника рубашке. Он выглядел слишком большим для гроба, и казалось, что гробовщик согнул его колени, чтобы заставить его поместиться в узкий ящик. Глаза у него были открыты и выпучены, а его тюремные татуировки на шее после смерти приобрели ужасный цвет.

Врач, назначенный округом, начал натягивать перчатки, но Пендергаст опередил его. Перчатки уже были на руках агента, он стремглав бросился вперед и с натужным усилием перевернул труп внутри гроба.

Зазвучал хор протестующих голосов.

– Алоизий, – воскликнул Лонгстрит, – какого черта ты творишь?

Пендергаст лишь отмахнулся. Как и в случае с дешевыми захоронениями в стиле могилы гончара[182], «костюм» Люциуса Гарея не облачал все его тело. Вместо этого он, как лист, просто прикрывал торс и переднюю поверхность его ног. Его обнаженная задница сейчас была выставлена на всеобщее обозрение.

В нижнем отделе его позвоночника наблюдался небольшой разрез.

– Доктор? – обратился Пендергаст, снимая свои латексные перчатки и бросая их в гроб. – Не могли бы вы осмотреть этот разрез?

Бросив возмущенный взгляд на агента ФБР, доктор присел у гроба и тщательно осмотрел труп.

Когда после этого он так ничего и не сказал, Пендергаст продолжил.

– Не могли бы вы подтвердить, что cauda equina умершего была извлечена?

Единственным ответом доктора стал резкий кивок.

После этого Пендергаст повернулся, нырнул между защитными экранами и быстро удалился от могилы. Лонгстрит, некоторое время наблюдавший за ним, наконец, повернулся к остальным.

– Спасибо, – сказал он, – мы здесь закончили.

Вернувшись в машину и медленно подъехав к передним воротам, Лонгстрит кашлянул, прочищая горло.

– Итак, доктор Уолтер Лейланд – он же Диоген Пендергаст – привел в исполнение смертный приговор Люциуса Гарея. В роли действующего судмедэксперта он также засвидетельствовал его смерть. Таким образом, он смог заполучить человеческую cauda equina, и никто ничего не заподозрил. Если взглянуть на это с другой стороны, то можно сказать, что все было мастерски спланировано и выполнено.

– Можно, – согласился Пендергаст.

Они подождали у ворот охранника кладбища, пока он разблокировал цепь и выпустил их.

– Мы упустили еще одну очевидную вещь, – заметил Лонгстрит. – Диоген не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что он собирает cauda equina. В противном случае ему не нужно было бы идти на такие сложности, как исполнение казни, – он оглянулся. – Есть ли вероятность того, что Диоген знает о твоем спасении?

Пендергаст не отвечал несколько мгновений.

– Мне так не кажется. Я считаю, что он слишком занят… другими проблемами. Хотя во время моей погони за ним я не пытался скрыть свое присутствие. Это был явный просчет с моей стороны, – он поерзал на пассажирском сидении. – Но одна вещь, однако, стала кристально понятна.

– Какая именно?

– Знает мой брат, что я жив, или нет – он остается запредельно осторожным человеком. Я считаю, что есть только одна причина, по которой он пошел на такие сложности, чтобы скрывать свой сбор этих cauda equina: возможность того, что я все еще могу быть жив. Потому что я единственный человек, который понял бы их реальное назначение. И единственная причина, по которой это стало бы его беспокоить, так это если бы он находился – и планировал оставаться – где-то неподалеку.

– Ты имеешь в виду…?

– Да. Диоген и Констанс где-то здесь, во Флориде… где-то рядом.