Обнажая знаки

7.

— Ты узнала, что я просила?

Гая и Ана с ногами сидели на кровати, прижимаясь друг к другу плечами, и как когда-то в доме поварихи в селении контрабандистов сплетничали, обсуждая общих знакомых, особенно — Звезду.

Подруги уже успели всплакнуть о Варне и прокололи друг другу по дырке в ушах, чтобы в память о старейшине вставить по тоненькой сережке с черным агатом с желтой и белой полосой. Старейшина подарил Гае сережки, когда она покидала селение, сказав, что полосатый камень хранит прошлое, но открывает пути для будущего.

Смущаясь и избегая взгляда подруги, Гая призналась, что не очень расстроена по поводу того, что не вернется в Карьер. Эта часть жизни для нее закончилась. Ей нравилось в королевском дворце, нравилась ее новая роль прислуги Аны. А еще — своя комната, хорошая одежда и еда в достатке. Гаю забавляли интриги среди господ и обслуги, а с появлением таинственного поклонника, имени которого она пока не говорила, все неприятности и трудности сливались с ее души, как вода с разноцветных камней в королевском саду.

— Узнала. Ты уверена, что тоже хочешь это знать?

— Уверена.

— Чтобы вкусно накормить свою ревность или немного успокоить чувство вины?

Вместо ответа Ана толкнула подругу локтем в бок.

— Ау! — отодвинулась в сторону Гая. — Твой острый локоть наталкивает на мысль, что ты сама не знаешь, зачем.

Ана повернула к ней свое гневное лицо.

— Ну хорошо, хорошо. Случайные связи. Две служанки, одна из которых была уволена полгода назад. Вторая задирает нос, несмотря на то, что ей временно запрещен вход в часть замка, где располагаются комнаты Наследника. Из благородных есть две дочери членов Совета, которые считаются потенциальными невестами Наследника, если не состоится помолвка с Кайрой Рассветной. Одна из двух не слишком щепетильна, и у них все было. Ларс навещает ее время от времени, и она частая гостья во дворце, но не в данный момент, конечно. Взаимовыгодные отношения. Женщина думает, что сможет удержать мужчину, мужчина пользуется предоставленными возможностями.

Ана не услышала ничего неожиданного. Но все равно ей стало больно и обидно, и Гая прочитала это в ее глазах.

— Что ты хотела? Он взрослый мужчина и не может жить одними мечтами о вашей не состоявшейся близости.

— Я знаю. Но это ничего не меняет, Гая. Он сам избегает меня. Почему? — наверное, все-таки утро вышло слишком эмоциональным, потому что на глазах Анны выступили слезы.

— Я бы сказала, что бережет тебя, но это подходило, когда ты была юной девушкой.

— Он боится, — Ана зажмурилась на мгновение. Она не собиралась плакать. Нет. Хоть воспоминания о ночи в Бангкоке настойчиво пытались завладеть ею. — Проявившиеся на моей спине знаки пугают всех. Меня тоже. Еще немного — и я буду бояться смотреть на себя в зеркало.

Гая рассмеялась.

— Не преувеличивай. Татуировки на лицах есть только у Истинных, а среди них нет женщин.

— Пока на моей спине не стали появляться знаки, никто не думал, что это возможно. Знать бы, чего боится Ларс?

— Он — Наследник, Ана. Представляешь, проведет с тобой ночь, а на следующее утро проснется с брачной татуировкой. И здравствуйте, Королева Ана!

Подруга состроила такую потешную гримасу, что Ана не выдержала и рассмеялась.

— Подумать только! А я стану служанкой самой Королевы Закатных. Фин из прачечной удавится от зависти.

Смех подсушил слезы, и утро снова стало солнечным.

— Признайся, тебе бы хотелось стать Королевой?

Ана замотала головой и призналась:

— Нет, конечно. Я так запуталась, Гая… раньше все было просто. Ларс нашел меня, я чувствовала его рядом, даже когда он находился далеко. Я жила уверенностью, что мы всегда будем вместе. Глупо? Конечно. Но там, в другом мире, слово Наследник ничего не значило, это было просто прозвище. А теперь я оказалась здесь, и все перевернулось с ног на голову. Еще месяц назад я сходила с ума от мысли, что мне уготована роль любовницы, а вчера была готова смириться с этим, бросаясь на Ларса, как весенняя кошка. И какое из моих чувств настоящее? Это все из-за привязки?

Ана растерянно посмотрела на подругу.

Гая помолчала, слишком сосредоточенно поглощая виноград, потом кивнула.

— Я попробую узнать о ней все, что смогу.

Подруга уже успела стать ушами и глазами Аны, подтверждая истину, что слугам открывается много секретов. И меняя тему разговора, она спросила про Дагана.

— Лупоглазый лорд без пяти минут в Совете. Лэд Гунтар Дале очень болен, и Даган Шахрейн мечтает получить его место, став самым молодым Советником за время существования королевства. А еще он активный сторонник отделения миров.

— Это как?

— В обоих королевствах есть люди, которые считают, что контакты с другим миром не нужны и, более того, опасны. Даже среди Истинных есть те, кто поддерживает это мнение.

Ана прислонилась к стене. Ей стало холодно от слов Гаи. Не хотелось даже думать о том, что они означали для нее самой и чем грозили положению Ларса. Шахрейн был опасным противником.

Разговор прервал стук в дверь. Девушки быстро слетели с кровати. Ана села за стол, Гая, поправив волосы и одежду, поспешила к двери, за которой оказался неожиданный посланник.

Это был Дэш, явившийся, чтобы отвести Ану к Истинному.

— Не думала, что для подобных поручений нужна помощь того, кто считает себя почти Избранным, — съязвила Ана по дороге к выходу из дворца.

— Это не совсем обычное поручение, — Дэш возвышался над ней на целую голову, его волнистые волосы небрежно падали ему на плечи.

Девушка первый раз оказалась наедине и так близко с соперником Ларса и сейчас осторожно рассматривала его открытое лицо с выразительными чертами, голубые глаза и самодовольную улыбку.

О Любимце жрецов ей тоже рассказывала Гая.

Дэш был не только самым молодым из участников Отбора, но и единственным выходцем из простого народа. Его отец содержал кожевенную мастерскую в столице Закатных, а мать убирала дома городской знати. Но уникальный двойной дар и его сила обеспечили мальчику иную судьбу. С десяти лет он уже жил при дворце на поручительстве жрецов. Они же занимались его образованием, и к девятнадцати годам Дэш был посвящен во многие тайны негласных повелителей Долины. Он мог бы выбрать судьбу Истинного, но не спешил принимать обряд и рисовать татуировки на висках.

— Какой из него монах! — смеялась Гая, описывая любовные похождения Шпинеля. Этот камень считался символом быстротечного счастья, и тот, кто придумал прозвище Дэшу, наверняка завидовал ему. Но имя прижилось при дворе. — Прыткий мальчик видел уже много спален, успел разбить немало женских сердец и наставить рога не одному почтенному мужу. Причем у него явное предпочтение к женщинам постарше, так что не удивлюсь, если он и за тобой начнет ухаживать.

Даже без рассказов Гаи Дэш казался слишком ярким для Истинного. В нем было всего много — любопытства, жизненной энергии, самоуверенности, мужской силы, сквозившей в горячем взгляде, слишком искушающем для неполных двадцати лет.

— Истинный ждет тебя не в замке и не в Закатной. Так что я отведу тебя на место и прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось по дороге, — объяснил Дэш, сверкая белоснежными зубами. — Жрец доверяет мне, а я получил возможность познакомиться с таинственной девушкой из команды Наследника.

— Какой интерес к моей скромной особе!

— Скромных особ не прячут на протяжении многих лет. Ради них Истинный из высших жрецов не покидает Храм на несколько дней. Кроме того, я любопытен.

— Опасная привычка, — нахмурилась Ана.

— Не для меня, — снова улыбнулся Дэш. — Очень хочется узнать, что в тебе особенного, кроме того, что ты вскружила Наследнику голову. Стоило увидеть тебя, чтобы понять, кого напоминают все его любовницы. Так трогательно!

Ана заскрипела зубами от раздражения.

— Имей в виду, что дар Наследника очень посредственный, и без Мирна он вылетел бы из Отбора уже много лет назад.

Похоже, оба соперника Ларса не сомневались в собственном превосходстве, но считали необходимым разузнать, кем была внезапно объявившаяся девчонка.

— Предлагаешь обратить внимание на тебя? — резко бросила Ана.

— Именно, — просиял Дэш. Но как самодовольно он бы не улыбался, на простака Любимец жрецов похож не был. — Я молод, красив, мой дар — один из самых сильных за несколько столетий. Свободен от обязательств, в отличие от Наследника, и бремени родословной, как Даган.

— Слишком.

— Что слишком?

— Молод.

— Что значит пара лет? К тому же, опыт важнее возраста.

Ана остановилась, разворачиваясь к спутнику и глядя на него снизу вверх. Потом проговорила:

— Если хочешь, чтобы разговор продолжился, предлагаю говорить прямо и начистоту. Иначе я молча следую за тобой, пока перед нами не окажется Истинный. Зачем я тебе?

Голубые глаза смотрели на нее со смесью нахальства и любопытства.

— После последнего раунда Отбора претенденты должны выбрать пару. По легенде, вскрыть тайну Аль Ташида должны двое — мужчина и женщина. Ларс тебя не возьмет. С его уровнем дара ему может помочь только Кайра.

— А что, если я совсем без дара и не могу помочь даже тебе?

— Хоть какой-то, но он у тебя есть, иначе бы не действовала привязка. Этого достаточно. Моего хватит на двоих.

— Ожидаешь, что у тебя будут трудности с выбором?

Дэш пожал плечом,

— Хочу избежать сложностей. У Рассветных среди участниц Отбора только благородные, будут нос воротить от меня.

Они уже стояли какое-то время во дворе, Дэш протянул руку, мгновение — и на Ану накинули горячее махровое полотно загустевшего от жары воздуха. Ее ослепил яркий свет, лившийся сверху и отражавшийся от светлой земли или камней — этого она не успела рассмотреть. Слишком ярко, слишком жарко. Настолько, что девушке пришлось сделать несколько медленных глотков воздуха, обжигая легкие, пока они не привыкли к температуре, и накрыть голову светлым покрывалом накидки, что лежала на плечах. Только после Ана осторожно открыла глаза.

Вокруг тянулось поле из растрескавшейся и местами обвалившейся коркой земли какого-то странного бежевого цвета. Прошло некоторое время, прежде чем Ана поняла, что разбросанные вокруг камни напоминают обломки стен, разрушенных временем и безжалостным солнцем. И ветром, которого в этот момент, к сожалению, не было.

Дэш придерживал ее за локоть, опасаясь, что у Анны закружится голова после стремительного перемещения. Девушка не сомневалась, что они оказались весьма далеко от Закатного замка, но скольжение прошло очень легко, подтверждая, что у Шпинеля были причины для высокого самомнения.

Братья Мораны говорили, что у каждого Проводника свой почерк. Если по реке пространства и времени вел Ларс, то пахло хвоей, а само перемещение напоминало рывок с трамплина, если это был Мирн, то Ане казалось, что она зависает в воздухе, а рядом с ней покачиваются тяжелые ветки вишни, увешенные розовыми цветками с медовым запахом. Скольжение с Дэшем было сквозняком с оглушающим ароматом первоцветов.

— Подумай, о чем я сказал, — шепнул парень, наклоняясь к ее уху. — Время еще есть.

Раздавленная увиденной картиной, Ана уже забыла о разговоре, истекая потом от жары.

— Где мы? — спросила она, но вместо ответа почувствовала ветер за спиной и запах гиацинта.

Дэш исчез, оставив ее одну посреди развалин. Девушка испуганно обернулась. Пространство, где она оказалась, напомнило пол гончарной мастерской, хозяин которой, пред тем как исчезнуть навсегда, расколотил все свои изделия на мелкие и крупные черепки. Только глина была очень светлого цвета. С одной стороны поле упиралось в гряду сухих безжизненных скал с темнеющими проходами, и если раньше здесь был город, то он лепился к горам или продолжался среди них, как Петра в Йордании.

Паника охватила Ану. Как она выберется с этого жаркого противня? С ее-то даром и без камней-проводников для перемещения! Но если Дэш решил от нее избавиться, то не стал бы предлагать союз? Значит, парень выполнял поручение жреца, который устроил ей очередное испытание.

Искать укрытие от палящего солнца можно было только среди скал, и Ана сделала в их сторону первые шаги, когда услышала над собой пронзительный птичий крик, а потом рассмотрела жреца, вышедшего из тени одного из проходов. Мгновение — и тот скользнул к ней, застыл рядом, не снимая с головы капюшона.

— Я испугалась! — произнесла Ана, не скрывая своего гнева. — Где мы? И почему здесь?

— Разве это твое право — задавать вопросы?

— А разве меня этого права кто-то лишал? — с вызовом ответила она, глядя прямо в глаза жреца, казавшиеся почти желтыми на ярком солнце.

Истинный тоже смотрел на девушку, не отводя взгляда, который невозможно было прочесть.

— Что ты видишь вокруг?

— Обломки? — Ана быстро обернулась и повторила: — Обломки. Словно здесь когда-то был город, который сначала пытались сравнять с землей люди, а потом его превращали в пыль солнце и ветер.

Жрец бросил на Ану быстрый взгляд и показал следовать за ним. Изнывая от жары и усиливавшейся жажды, она ступала вслед за мужчиной, недоумевая, почему он не страдает от духоты и раскаленного, вязкого, как только что сваренная манная каша, воздуха? Почему на лице жреца нет и следа пота? Может, Истинный напел себе прохладный кокон под плащ и теперь собирался узнать, как быстро его спутница запросит пощады и воды?

Под ногами попадались камни, вернее, обломки бывших стен, потерявшие форму и орнаменты, если они когда-то на них были. Едва различимый звук появился неожиданно — жужжанием голодного комара. Ана повертела головой и заметила дрожание воздуха. В детских снах оно означало спасение от дистелов и Теней, может, в этот раз — избавит от жары? Девушка скользнула в сторону призрачного занавеса, прежде чем подумала, стоило ли это делать. И оказалась все на том же поле, но гораздо ближе к неровной стене гор, среди таких же безликих осколков, но вдруг наполнившихся каким-то смыслом. Ана чувствовала присутствие силы, сохранившейся в камнях или самой земле. И эта неведомая сила звала ее.

Мгновение спустя Истинный оказался позади Аны. От скольжения или от жары и жажды у нее закружилась голова и почернело в глазах, но прежде чем окунуться в темноту девушка почувствовала, как мужские руки подхватывают ее и осторожно опускают на землю. Она была готова ощутить горячие камни, но вместо этого встретила долгожданную прохладу.

Открыв глаза, Ана увидела перед собой глухую стену из того же светлого камня, как осколки на равнине, где она еще недавно находилась. Вместо яркого света вокруг царил сумрак. Стена поднималась так высоко, что девушке пришлось задрать голову, чтобы увидеть ровный край и полосу синего неба. Сзади нее тоже находилась отвесная стена, только из темно-красной земли. Ана стояла в узком, не шире двух метров, пространстве между ними. Истинного рядом не было. И она не решилась позвать его, потому что кричать в этом странном месте казалось неправильным. Кроме того, появилось четкое ощущение одиночества. Чтобы не поддаться панике, Ана пошла вдоль светлой стены, которой вдруг захотелось коснуться. Шершавая поверхность оказалась очень приятной на ощупь. Несколько острых углов — и стало понятно, что здание имеет форму ровного креста и погружено в толщу земли, как в футляр. Чем дольше шла Ана, тем сложнее становилось разорвать связь со стеной: не холодной, а бархатной. Но разве может камень быть таким на ощупь? Ана почувствовала легкую вибрацию под рукой, словно огромный крест задрожал. Девушка остановилась и прислонила к стене обе руки.

Случившееся потом было сложно описать и понять.

Как в пострадавшей деревне, ее поймала мелодия, которую невозможно сыграть ни на одном человеческом инструменте. Если только исполнить голосом — невероятно глубоким и сильным. Камень пел голосом Вселенной. Или наоборот — сама Вселенная пела с помощью огромного каменного креста? Звуки резонировали о земляные стены, к ним добавлялись низкие тона.

В какой-то момент Ана перестала видеть перед собой преграду. Самым невероятным было то, что она продолжала чувствовать камень, касаться его ладонями, испытывая напряжение в мышцах шеи и ног. Могла видеть саму себя со стороны, застывшую у стены, но в тоже время Ана нырнула в черноту и оглушающую тишину, потому что мелодия осталась снаружи, на поверхности камня. В ровном потолке открылись небольшие отверстия, и из них полился дождь из света, блестящие капли соединялись в тонкие потоки, освещая пространство каменного креста, и Ана увидела перед собой квадратную плиту, висевшую в воздухе. На ней было высечено лицо — мужское или женское определить невозможно из-за идеальной правильности черт. Завитки коротких волос заключали его с трех сторон в рамку.

Но в Долине нет изображений богов! Даже на увеселительной мозаике во дворце все лица заменили мордами животных и изображениями растений.

Каменные глазницы были пусты и напоминали оправу. Правый глаз разделяла едва различимая полоса, и форма одного из получившихся кусков напомнила девушке что-то. Камень, переливающийся разными оттенками синего — от небесно-голубого до аквамарина — который она нашла в другом мире!

Ана находилась в непонятном раздвоенном состоянии: застыла у высокой стены в щели между крестом и поглотившей его землей, и в то же время стояла перед каменным ликом с пустыми глазницами в пространстве, залитом золотым дождем.

Она продолжала ощущать холод и шероховатость камня, его легкую вибрацию под ладонями, чувствовала усталость в напряженных мышцах ног. И в тоже время видела танец пылинок в лучах света, льющегося с потолка креста. Но, если Ана находится внутри здания без окон и дверей, утонувшего в красной земле, то как освободиться из странного плена, когда невозможно пошевелиться?

Высоко над головой пронзительно закричала птица.

Ана, стоявшая у стены, подняла голову и вдруг взлетела ввысь, захлебнувшись ароматом степных трав. Удар воздуха — и она зависла над плоской равниной, наслаждаясь пьянящим чувством свободы. Взмах крыла — и горячее тело нырнуло с одной воздушной волны на другую, упало на прохладный поток, подхвативший и поднявшей еще выше. Ана смотрела вниз и видела все до мельчайшей сухой травинки, до быстрого движения среди песка. Плоский светло-серый крест напоминал формочку для игры в песок, вдавленную в землю до такого уровня, что его поверхность была на той же высоте, что и сама равнина. Узкая темная полоска отделяла камень от красной земли.

Острое птичье зрение выхватило одинокую человеческую фигуру внутри этой полосы.

Она видела саму себя?! У стены Храма?

Потом внимание Аны привлекло движение — коричневый голубь присел отдохнуть на плоскую крышу креста. И девушка — или птица — стала камнем падать вниз, вытягивая острые кривые когти, чтобы схватить добычу. Тройного разделения сознания оказалось слишком много для человеческой психики, потому что за мгновение до того, как цепкие лапы вспороли горячее тело голубя, девушка еще раз увидела себя со стороны — стоявшую у стены и одновременно находящуюся внутри камня под струями света, а потом провалилась в спасительное забытье.

Ана пришла в себя, лежа на кровати в спасительной прохладе и сумраке собственной комнаты. Повернув голову, она увидела застывшую у двери на балкон фигуру в плаще.

Истинный.

Воспоминания о раскаленной равнине, осколках исчезнувшего города, земляного мешка с отвесными стенами и каменного креста заставили девушку издать едва слышный стон. Жрец услышал и повернулся к ней. На мгновение Ане показалось, что кроме привычного любопытства в его взгляде скользнула жалость.

— Как ты себя чувствуешь?

Ана поймала себя на мысли, что хотела бы услышать Истинного поющим песню Вселенной, смешивая собственный голос с голосами кристаллов. Она была уверена, что уплывет на волнах неземной мелодии.

Девушка приподняла голову и не почувствовала ни головной боли, ни слабости или головокружения. Наоборот, ее наполнило чувство, что она хорошо отдохнула, как после полноценного ночного сна, хотя за окном еще стоял день.

— Хорошо, — призналась Ана, присаживаясь на кровати. Она была в той же одежде, в которой отправилась вслед за Дэшем.

Снова нахлынули воспоминания о каменном кресте-бункере. Вот что ей напоминал! Следы, оставшиеся от Большой войны в другом мире. Как шрамы былой беды или призраки следующей катастрофы. Только в стенах креста не было узких прорезей-бойниц.

Каменное лицо с пустыми глазницами, которое девушка увидела внутри, не страшило, а приковывало взгляд. Ана испугалась полета. Но в тоже время познала невероятную свободу, пока парила в небесах вместе с хищным орлом. Ошеломительную! Лучше всего, испытанного до сих пор — мгновений свободного падения, когда они с Мирном и Ларсом прыгали с парашютом на юге Франции, когда летали в Альпах на дельтаплане или срывались на банджи с высоты двести двадцать метров с плотины Верзаска в Швейцарии. Полет в теле птицы был настоящим, Ана еще помнила прикосновения воздушных потоков к горячей груди и мощь огромных крыльев.

Она посмотрела на жреца в поиске ответов, но он остановил ее жестом руки и словами:

— Нам лучше продолжить разговор на свежем воздухе.

Истинный привел Ану на место прежних встреч. Или у него была особая любовь к воде, или шум водопада гарантировал конфиденциальность разговора.

Осторожно подыскивая слова, девушка рассказывала о том, что случилось с того момента, как она открыла глаза в проеме между двумя отвесными стенами. О своем полете в теле орла умолчала. В рассказе и так прозвучало столько беспокойных странностей, что впервые в жизни Ана начала сомневаться в собственном ментальном здоровье.

Жрец молчал, и какое-то время девушка прислушивалась к жизнерадостному шуму воды. В пустынях он всегда такой — жизнерадостный.

— Это просто видение? — спросила она. — Или место, что я видела, существует в Долине?

Истинный, одетый в темно-коричневый плащ, был повернут к ней необритой стороной головы. На этот раз его волосы спокойно спускались чуть ниже плеч. Внезапный порыв ветра бросил несколько локонов в лицо жреца, и он поднял руки, поправляя их назад. И Ана вспомнила его сидящим позади маленькой девочки на огромном камне алтаря. Движениями рук, облаченных в широкие рукава, Истинный напомнил ей тогда хищную птицу. Огромного степного орла. Сумасшедшая мысль пришла в голову, но Ана отогнала ее прочь. Невозможно. Жрец не мог быть частью ее видений. Она никогда не слышала о том, чтобы кто-то в мире Долины мог превращаться в зверей или птиц.

— Мадигве. Каменный крест. В сказках это громадный алтарь, на котором играют в карты боги гор Ташида, и ставки в их игре — человеческие жизни. — Мужской голос звучал монотонно и ровно. — Дорогу к нему найти невозможно, но иногда он появляется в Долине. Громадный кусок обработанной неизвестным способом скалы. Мертвый камень. Никто никогда не смог обнаружить вход. Большинство людей считает, что Мадигве — большое зло, и мечтают его уничтожить.

— То, что я видела…

— Только игра твоего воображения, — оборвал Ану Истинный и повернулся к ней, захватывая ее в плен своих холодных и равнодушных глаз. — За последние дни тебе слишком часто приходилось испытывать на себе влияние заряженного селестита, стимулирующего работу памяти, ты выдержала серьезные воздействия на мозг. Это привело к видениям. Очень опасным видениям!

— Можно подумать, это случилось по моей воле! — Ана не стала сдерживать раздражения. — Разве опасные видения не связаны с развалинами, на которые вы меня притащили?

— Я не обязан объяснять тебе своих действий. И у меня больше нет на тебя времени. Встретимся после вашего возвращения с Земли. В твоих интересах хранить все, о чем мы говорим, в тайне. Особенно о своем видении.

Жрец быстро распрощался и оставил Ану у водопада на растерзание злого роя противоречивых мыслей.

Она была рада отъезду Истинного, но ее не покидало чувство, что он уехал не потому, что у него появились срочные дела, а из-за нее. Из-за откровений последних дней и того, что он только что услышал.

Что же скрывается в ее памяти?!

Знаки на спине начали проявляться после того, как Ана почувствовала грандидьерит. Об этом камне она вспомнила, глядя на пустые глазницы лица внутри Мадигве. Но люди Красной Долины не рисовали богов, не высекали их из камня и не лепили из глины. Они боялись смотреть своим страхам в глаза. Если то, что видела Ана, не бред ее истерзанного мозга, то крест принадлежит другой, давно исчезнувшей культуре. Богу, о котором забыли, Богу, который связан с растерзанным древним городом. Значит ли это, что жрец специально привел девушку на развалины древнего города, зная, что может случиться? Но его испугал рассказ Аны. Настолько, что он решил тут же уехать. Не пора ли начинать бояться самой себя? И опасаться за собственное будущее?

Скорее бы переход. Полтора дня и две ночи ожидания. Еще никогда Ана не желала вернуться на Землю так сильно!

А еще отдохнуть от собственных тайн.

В комнате ждало несколько толстых книг о камнях, которые обещал принести Мирн.

Ана выбрала одну из них с пирамидой, как на мозаике, на первых страницах, и начала читать.

Как в аверийской легенде с Земли, было Небо, которое раскололось на множество частей, дав начало всему сущему. Пирамида включала в себя четыре группы первородных кристаллов с рубином наверху. Четыре угла внизу означали стороны света.

Угол Севера занимали бериллы, камни Вечности, а значит, аквамарины и изумруд.

Агаты, среди которых почитались оникс и сердолик, находились на Западе и были хранителями Прошлого и темных закоулков души. Ана дотронулась до сережки Варна с полосатым агатом, который, храня прошлое, способствовал поиску новых путей.

В Южном углу размешались кварцы — аметисты, горный хрусталь. Хранители Настоящего помогали поймать хвост беспокойной птицы Удачи и почувствовать момент Истины.

Четвертый угол занимали гранаты — пироп, альмадрин — позволяющие заглянуть за призрачные грани будущего.

Кроме пирамиды, камни распределяли на четыре класса по стихиям.

И было еще одно деление — на семь групп — корунды, хранители времени, соединители, чистильщики. Среди путеводителей Ана нашла амулеты, которыми пользовались Мирн и Ларс. Среди целителей были кристаллы, выложенные знахаркой вокруг головы Варна. К воинам-перевертышам относились турмалин, диабаз, шпинель. Может, стоит обратиться за помощью к Дэшу? Он заинтересован в Ане и, возможно, больше всех знает о тайнах жрецов?

Свойства, приписываемые камням, были схожими в Долине и на Земле.

Яшма защищала от ядов, болезней и злых людей. Аквамарин был камнем воды, эмоций и слез. Лазурит приносил удачу, а гранат считался мужским амулетом и сильному владельцу давал власть над другими людьми. Но в то время как на Земле мало кто серьезно верил в чудесные силы камней, в Долине в этом сомневаться было невозможно.

Кристаллы, как губки, впитывали в себя магию красного мира, превращаясь в батареи, которыми пользовались жрецы и одаренные. Слабые или пустые камни они заливали силой, чтобы использовать в быту.

Как говорил Мирн — в Долине был другой источник энергии, чем на Земле.

На этом погружение в книги о камнях пришлось прервать, потому что к Ане снова пришел посетитель.

Она ждала Ларса, хоть и боялась остаться с ним наедине. Смелость, толкнувшая ее на безрассудный порыв, исчезла, оставив в душе чувство вины или легкого стыда, и девушка не знала, как вести себя дальше.

Стоявший на пороге посланник сверкал широким медным браслетом на правом плече с изображением репейника — символа Моранов. Браслет закреплял клятву верности, и нарушивший ее мог потерять руку или даже жизнь.

— Мне приказано проводить вас. Следуйте за мной.

Вот так. Без объяснений. Без подробностей. Без шанса возразить.

Ане оставалось только гадать, почему Ларс не пришел сам, не послал Мирна или Гаю.

Неизвестность рождала сомнения и усиливала волнение.

Особенно когда вслед за стражем девушка оказалась во дворе, а потом поняла, что ее ждет перемещение. Короткое, с ароматом сухих листьев. Посланник перенес ее к высоким воротам какого-то владения недалеко от города. По черепичным крышам и возвышающемуся вдалеке дворцу Ана поняла, что они находятся на другой стороне от столицы.

Стража пропустила их внутрь, и последовало еще одно сухое скольжение к расстеленному на песке ковру, уставленному серебряными блюдами с фруктами и лепешками, с горками ароматной зелени. Ана уловила стойкий аромат специй, подхваченный легким ветром и увидела пустые чаши и кувшин. Оглянулась — вокруг нее поднимались невысокие дюны, а в стороне от ковра, под навесом из ткани, натянутой между шестами, топталась парочка черных коней в дорогой упряжи.

Рядом с ними на песке сидели два охранника со знакомыми браслетами. Они наградили Ану быстрыми взглядами и вернулись к своему разговору. На вершине ближайшей дюны стоял высокий мужчина с соколом на руке. Знак посланника показал девушке, куда идти, и охранник направился к навесу. На дрожащих от волнения ногах Ана стала подниматься по сыпучему песку к Королю Аларику, нашептывающему что-то птице у себя на руке. Металлический колпачок, прикрывающий голову сокола, блестел в лучах клонившегося к горизонту Солнца россыпью драгоценных камней.

Поравнявшись с Королем, Ана склонилась в поклоне и застыла, ожидая разрешения выпрямиться.

— Крыло. Моего любимого сокола зовут Крыло, — голос Аларика оказался глубоким, как у оперного певца, и Ана вдруг подумала, что с будущим правителями занимаются постановкой речи специальные учителя. У Ларса тоже не было проблем с дикцией и артикуляцией.

— В гнездо залезла крыса и прежде, чем мать заклевала ее, успела повредить крыло одному из соколят, — продолжал Аларик. — Следовало свернуть несчастному шею, но этого птенца я обещал младшей дочери, поэтому лучшие знахари занимались им, чтобы он не потерял способность летать.

Зачарованная голосом и рассказом, Ана прислушивалась к едва различимому скрипу острых когтей о кожаную полосу, защищавшую руку Короля. Посмотреть на птицу или ее хозяина не получалось из-за склоненной позы.

— Но дети непостоянны в своих предпочтениях, и дочка выбрала себе другого сокола. А этот за жажду жизни и волю к победе стал моим любимцем. Он не выжил бы в степи, потому что время от времени ему требуется помощь королевских умельцев, но когда Крыло охотится — ему нет равных.

Позволения выпрямиться не звучало, и Ана чувствовала усталость от неудобного наклона в шее и спине.

— Физический недостаток может превратить человека в немощного калеку, выживающего за счет милости других, или же выявляет удивительные качества характера и способности тела исправить уродство. Вся разница в силе воли и жажде жизни. Ну и удачи, конечно же, — добавил Король с коротким смешком и после короткой паузы продолжил: — Наш мир все больше и больше напоминает калеку. Он выживает милостями жрецов. Но Пустыня сжимает Долину со всех сторон. В старых летописях описывается благословенная земля, жирная как сливочное масло, на которой росли диковинные цветы и вызревало множество плодов. Было вдоволь всем, но наши предки стали воевать, раздирая Долину в клочья. Спасли эти земли две сильных семьи, которые смогли объединить людей под своим началом и дать им закон, а значит, ясность и покой.

Шея Аны уже начинала зудеть, заболели плечи. Но Король словно забыл о том, что девушка может испытывать неудобства или, скорее всего, целью было заставить ее чувствовать себя некомфортно.

— После столетий благоденствия пришла беда. Великая река пересохла, выход из ее русла перекрыли непроходимые перевалы. Я не буду перечислять несчастья, сыпавшиеся на королевства. Для этого тебе уже принесли книги по истории.

Король снова сделал паузу, и Ана не выдержала. Выпрямилась, увидев, что Аларик дает сигнал людям внизу и снимает с головы сокола колпачок.

Птица тут же беспокойно завертела шеей.

— Долину может спасти только сильная власть. А не двуглавая змея — Король и Совет. Ты знаешь, что Избранник становится членом Совета и чаще всего возглавляет его? — Не дожидаясь подтверждения, Аларик продолжил: — Впервые за многие столетия Наследник имеет хороший шанс стать Избранным. Я не верю во всю эту чушь о тайнах Аль Ташида, но королевская власть и Совет окажутся в одних руках. А то, что Наследная принцесса Рассветных тоже участвует в Отборе, дает возможности королевствам объединиться. Такой уникальный шанс возникает едва ли не впервые.

— Зачем вы все это мне рассказываете, Ваше Величество? — почти прошептала Ана.

— Чтобы девчонка, которую мой сын привязал к себе как собачонку, понимала, что как только она станет опасностью или помехой для Наследника или для его планов, ее просто больше не станет. Она исчезнет в Красных песках. Растворится между мирами. Наследник и так слишком сильно связал себя с чужим миром, теряя поддержку в своем, и до сих пор тянет с выбором Рассветной. Пусть вокруг твоих тайн вертится жрец, советник Рам и сам Наследник, для меня ты просто острый камень на пути моего сына.

Внизу появилась жирная точка и заметалась в поисках убежища. Песчаный заяц.

Король подал сигнал, похожий на короткий свист, и поднял руку, отпуская сокола. Птица метнулась вверх. Сделала небольшой полукруг над головами застывших на вершине дюны людей и камнем рухнула вниз. Взметнулось облако красного песка и рыжей пыли.

— Или исчезни сама. Или будь рядом с Наследником безликой тенью. Но не вздумай заставить его сомневаться и выбирать.

Короткая возня внизу закончилась — расправив над своей добычей крылья, сокол возвышался над пушистым комком, ожидая сигнала хозяина.

Аларик смерил Ану неприветливым взглядом, задержавшись на ее губах, груди, вернувшись к глазам, словно искал ответа, чем стоявшая перед ним девчонка могла привлечь его сына.

— Запомни, что перед Королем стоят, склонившись, до тех пор, пока он не позволит выпрямиться. Иначе в следующий раз тебе напомнят об этом ударом плети по спине.

Разве мог этот глубокий голос казаться ей приятным? Каким наивным было испытывать чувство симпатии к этому жесткому человеку просто потому, что Ана узнавала в нем черты Мирна!

— Я из другого мира, Ваше Величество, и не знакома с правилами дворцового этикета Красной Долины.

Интересно, какое наказание положено за дерзость?

— Пора познакомиться. Чтобы правильно гнуть спину перед моим сыном и будущим Королем. Свободна.

Аларик отвернулся от Аны, словно она была пустым местом.