Обнажая знаки

1 глава. Ана

Закат был изумрудным.

Оранжевые и кроваво-красные лучи солнца жались к горам и отступали под тяжелым весом изумрудного полотна, переливавшегося синим в тех местах, где оно соприкасалось с огненными лучами садящегося светила. Значит, будет песчаная буря. Завтра. Или через день. Но будет. С этой ночи в Долине начнется напряженное ожидание беды. Интересно, какого цвета вестник беды у Рассветных?

Размышления прервал стук в дверь, и Ана крикнула:

— Войдите!

Раздались мягкие, едва слышные шаги.

Гая. Невысокая, худенькая девушка. Симпатичная, но все равно какая-то невзрачная, словно мышка, с подвижным лицом и беспокойным взглядом. Первая и, похоже, единственная подруга. Вот только испытание для дружбы получилось нелегкое — вчерашние подруги стали госпожой и прислугой. И пусть пока получалось сохранить теплые, доверительные отношения, что были между ними раньше, прошло слишком мало времени после того, как Ану поселили в королевском дворце, а Гае разрешили остаться рядом в качестве служанки.

Дара у подруги почти не было, хватало только, чтобы неслышно подкрадываться, чем Гая пользовалась с того момента, как попала во дворец. Не привыкшую жить в каменных стенах, ее пугали звуки шагов, оттого и скользила, чтобы быть такой же бесшумной, как на песчаных дорогах в Ущелье.

— Прибыл жрец. Он пока в столовой. Старейшина Рам приказал накормить его с дороги и потом сразу же направить к вам.

— Ва-а-ам, — передразнила Ана, нахмурившись, — прекрати вести себя так, словно я твоя госпожа, а ты моя прислуга. Забыла, как мы с тобой делили кровать, и тарелка у нас иногда одна на двоих была?

Гая не сдержала улыбки. В такие моменты ее лицо расцветало, и девушка становилась очень хорошенькой.

— Ну равными-то мы никогда не были. Моя удача и милость Ларса позволили мне последовать за тобой.

— Га-а-а-ая-я-я! — недовольно протянула Ана. — Мы в комнате совершенно одни.

— Да хоть одни во всем мире, равными нам не быть, — уверенно сказала упрямица, но подошла поближе и остановилась рядом, выпрямляя спину. — Не волнуйся, Ана, я давно знала, на что мне стоит рассчитывать. А быть твоей прислугой — не самая худшая доля.

Ана поморщилась. Все изменилось слишком быстро, чтобы успеть привыкнуть к новому положению. И да, Гая права, все они, дети Красной долины, рано начинали понимать свое место в жизни. Дар проявлялся у немногих и обычно развивался постепенно, определяя будущее в соответствии со способностями. В случае Гаи это было служение, как у обычных людей. Даже в каньонах она помогала по кухне. Улучшить ее судьбу могло лишь удачное замужество.

Только Ана не могла приготовиться к будущему, потому что до сих пор не знала, что ее ждет. Даже отдельная комната в дальней части дворца скорее пугала, чем радовала.

Время, когда она безгранично доверяла и верила Ларсу, закончилось.

Наивно было полагать, что все эти годы им руководят чувства к ней. Прежде всего, он сын короля, при этом участник Отбора, как и еще пять претендентов, и кто станет избранником Закатного королевства, должно решиться в ближайший год. Ларс победит. Ана даже не сомневалась в этом. Вся его жизнь была выверенной дорогой к этой будущей победе, и она, его личная Тайна, во все времена оставалась прежде всего частью этого пути. Ларсу нужна ее безоглядная преданность, но сам он будет выбирать то, что ему выгоднее.

Сердце неприятно сжалось от боли и обиды. Теперь, наверное, больше от обиды. Боль стала меньше после того, как Ана заглушила ее чувством вины — пытаясь освободиться от своей зависимости от Ларса, она совершила необдуманный поступок с большими последствиями. Одним из них стали сны, от которых она просыпалась с обостренной чувствительностью в некоторых частях тела и с румянцем на щеках.

— Как Ларс? — спросила Ана, отгоняя воспоминания о герое своих снов. У него были теплые карие глаза со светлыми разводами, словно лучами солнца. Большие, сильные, но такие ласковые руки! Скользя по ее телу, они рождали волны сладкой дрожи.

Ана покрутила головой, словно собака, сбрасывающая с уха клеща.

Гая пожала плечом.

— Как всегда… Красив, самоуверен, готовится к переходу, — она кивнула в сторону зеленой полосы в небе, уже придавившей собой горизонт.

— Ты так спокойна! — усмехнулась Ана. — Разве тебе совсем не страшно?

Подруга покачала головой.

— Здесь, в королевском дворце? Да даже если бы в Ущелье осталась… Сколько их уже было в моей жизни — песчаных бурь? Боги меня пока не замечают, а духи любят. Ну а если суждено умереть, все равно это случится. По крайней мере, говорят, что жертвы бури долго не мучаются и сразу попадают в лучший мир. Потом, после бури, иногда случаются дожди! А это большое счастье. Не поверю, если скажешь, что боишься…

Ана отошла от окна и присела около небольшого стола.

— Не боюсь. К тому же, у Ларса есть чем расплатиться с жрецами, да и остальные претенденты наверняка не с пустыми руками уйдут в Храм. Значит, бурю направят в Карьер.

Снова раздался легкий стук в дверь, и Гая поспешила впустить посетителя.

Жрец молча прошел на середину комнаты и остановился, ожидая, пока Ана поднимется со стула и встретит его подобающим поклоном. Получив разрешение уйти, Гая исчезла в коридоре.

На какое-то время установилась тишина. Прищурившись, жрец высматривал что-то на быстро темнеющем небе, Ана разглядывала жреца. Он был среднего роста, широкоплечий, худой, его тело до пят скрывала мешковатая коричневая одежда с откинутым назад капюшоном. Внимание привлекали торчавшие из широких рукавов руки с длинными пальцами и ухоженными ногтями. Жрец никогда не касался Аны. Не мог, не имел позволения Храма. Темные с проседью волосы мужчины были коротко обриты на одной стороне головы и спускались до плеч на другой. Несимметричность прически символизировала непредвзятость и служение обоим королевским домам Долины. Тонкая вязь татуировки на висках подтверждала, что перед Аной — Истинный, Признанный духами и способный усмирять гнев богов. Она поймала себя на мысли, что без необычности прически и красных знаков лицо жреца осталось бы неприметным, одним из тех, что сразу же забываются. Хотя… нет. Запомнился бы взгляд. У мужчины лет сорока был взгляд столетнего мудреца.

Время, выделенное Ане, чтобы в очередной раз привыкнуть к внешности и присутствию жреца закончилось, потому что он оторвался от созерцания неба, перевел взгляд на девушку и начал раздавать указания.

— У нас мало времени. Я буду в Закатной два дня. Раздевайся.

Ана вспыхнула, чувствуя жар на щеках и шее, руки тут же начали мелко дрожать, но ослушаться она не могла.

Девушка стояла посередине комнаты в оранжево-зеленом облаке света, льющемся сквозь стеклянную дверь балкона, и в этом странном смешении оттенков застывший перед ней Истинный казался ожившим мертвецом из фильмов ужаса Земли.

Чтобы не оттягивать неизбежное, Ана потянулась к широким лямкам платья без рукавов и сбросила их с плеч. Потянула ткань к поясу, прихватив руками свободную длинную юбку, и уронила одежду на пол. Вышла из кольца, как из маленького колодца. Горели уже не только лицо и шея, но и голая грудь, и все же, высоко подняв голову, Ана с вызовом смотрела на жреца и следила за выражением его глаз. Даже будучи Истинным, он оставался мужчиной, а ей приписывали способность искушать и вызывать влечение даже у самых стойких.

Зрачки светло-карих глаз жреца расширились, он развернулся и направился к балкону, закрыл тяжелые шторы, на мгновение погружая комнату в темноту. Когда вспыхнули светильники, наполнив пространство мягким, желтоватым светом, Ана стояла нагая, не считая тонкой полоски трусов, и, отбросив в горку своих вещей обувь, ждала, пока подойдет жрец.

— Подними руки, — голос оставался безразличным, но взгляд мужчины потемнел. Или так казалось из-за недостатка света?

Повинуясь приказу, девушка застыла в позе звезды, сдерживая дыхание, чтобы не выдать волнения и унять холодную дрожь, охватившую тело.

Истинный подошел очень близко и застыл за спиной.

— Волосы, — прозвучал недовольный голос.

Ана согнула левую руку, захватила локоны и перебросила их вперед через плечо, открывая спину и кольца татуировки.

Тяжелый мужской вздох был едва слышен и очень короток, но он прозвучал, и девушка злорадно ухмыльнулась, пользуясь тем, что жрец не видит ее лица. Вызывающее, провоцирующее поведение было маленькой местью за то, что приходилось оголяться, подчиняясь чужой воле. Некстати нахлынуло воспоминание о том, какое действие произвел этот жест — наклон головы, оголенная и немного склоненная шея — не парня, нет, молодого мужчины в совсем другом месте, в другом мире. Тело отозвалось на воспоминание короткой волной жара, коснувшейся раскрытых рук и стоп и сменившейся холодом, возвращая Ану в комнату Закатного дворца. Взгляд жреца за спиной был настолько пронзительным, что она могла ощущать его, словно прикосновения длинных чувствительных пальцев. Они скользили по ее шее, исследовали плечи, долго-долго изучали рисунки татуировки. Потом торопливо опустились вдоль позвоночника, коснулись бедер, ног. Вернулись к рукам.

Жрец сделал шаг в сторону, чтобы хорошо рассмотреть запястье правой руки Аны, обошел девушку. Его взгляд стал еще более темным и торопливым, пока Истинный исследовал грудь, живот, спускался по ногам, поспешно осматривал левую руку, снова задержавшись на запястье. Жрец всегда внимательно рассматривал запястья, словно ожидал, что на них должны проявиться следующие знаки.

Прикусив нижнюю губу, Ана с вызовом изучала напряженное мужское лицо перед собой. На лбу Истинного блестели капельки пота. В то время как ей приходилось прилагать усилия, чтобы не стучать зубами от холода, застывшему перед ней мужчине было очень жарко. И температура тела обоих не соответствовала реальности.

Еще три шага вокруг, и жрец снова застыл за ее спиной.

— Ты была с мужчиной.

Ана задохнулась от бесцеремонности, прозвучавшей в его голосе, и самого заявления.

— У меня это на спине написано?

— Твой взгляд изменился и… запах.

— А еще кто-то об этом рассказал, — выплюнула Ана, не веря в объяснения жреца. Это Ларс! Поведал о выходке своей непокорной слуги.

— Ты заметила какие-нибудь изменения в себе?

— Описать все? В подробностях?

Она дерзила, закрывая этим смущение и стыд. Мало того, что стоит голая посреди комнаты, так еще должна говорить о личных тайнах!

— Хватит тех, что касаются дара и знаков на теле.

— Изменений дара нет. Новых знаков я не почувствовала, а те, что были, стали более живыми… ну, при желании я могу их легко ощутить.

— Какие?

— Пространства, камень, круг.

Ана говорила правду о том, что не почувствовала появления новых отметок, но знала от Гаи, что точек и черточек в одном месте стало больше. Они добавились к тем, что были раньше, закончив рисунок, который казался теперь одним целым. Но жрец промолчал о нем.

— Одевайся.

Ана опустила уставшие от напряжения руки и развернулась к Истинному.

Медленно подняла с пола одежду и, зажав ее в руке, прошла к столу, села на стул, не одеваясь и не сводя взгляда с мужчины.

Жрец никак не отреагировал на ее вызов, только отвернулся к балкону.

— Печать на памяти посветлела. Она становится тоньше. Кто-то или что-то, коснувшееся тебя за последнее время, связано с закрытыми воспоминаниями…

Девушка покачала головой.

— В моей жизни случилось много чего в последнее время.

Решение остаться раздетой было глупым, и Ане стоило огромных усилий сохранять расслабленный вид и сдерживать себя, чтобы не притянуть одежду к груди, скрываясь за ней. Но желание заявить, что она не рабыня, пусть даже таким дурацким способом, оказалось слишком сильным. Неловкость положения оправдывало только то, что выходка девушки произвела определенный эффект — Истинный избегал смотреть в сторону Аны, хмурился, и его голос напоминал собачий лай.

— Это не может быть временным изменением. Я склонен думать, что тот, кто наносил на твое тело знаки, ставил условием проявления не только время, но и обстоятельства. Благоприятные или, наоборот, нежелательные. Значит, будем действовать, как и собирались.

Он подошел к столу, выудил из недр своего одеяния небольшой бесцветный камень, пульсирующий светом, как если бы внутри него горела крошечная свечка, и положил его рядом с Аной, не глядя на девушку.

— Начнем сегодня ночью. Оставь селестит рядом с изголовьем кровати и, засыпая, начни с самого раннего своего воспоминания и… оденься! Дерзкая! — Мужской голос сорвался в громкое шипение.

— Мне так удобнее. Вечер слишком жаркий. Разве вы сами не чувствуете? У вас все лицо покрылось потом.

Наконец-то Ана испытала злорадство. Жрец подумает в следующий раз, стоит ли заставлять ее раздеваться догола. И девушка широко улыбнулась, глядя прямо в почерневшие, и не только от ярости, глаза.

— Завтра утром встретимся в саду, — Истинный направился к выходу.

— Там мне тоже придется раздеваться? — крикнула ему вслед Ана.

Как только за мужчиной закрылась дверь, она обхватила себя руками, скрывая грудь, и сжалась в комок. Что она творит! Зачем злить жреца?! Но его командный голос раздражал, а еще больше бесило то, что Ана превратилась в занятную головоломку, которую ему хочется разгадать любым способом, даже если придется сломать в процессе. Неизвестность будущего страшила. Особенно тайны, запрятанные в ее памяти. Всю жизнь Ана мечтала выяснить, кто она, обрести собственное имя, чтобы перестать пользоваться чужими. Но когда этим заинтересовалось так много людей, наделенных властью раздавить ее, словно таракана, стало страшно. Ведь неспроста прошлое закрыто таким непонятным образом?

А ведь еще недавно Ана ничего не боялась. Она была уверена в поддержке и помощи Ларса, в его способности решить любую проблему и защитить ее!

Теперь это уютное доверие треснуло, как зеркало.

По его вине.

По ее вине.

Повернуть бы время вспять, чтобы все стало по-прежнему… Но это невозможно, а поскольку Ана не привыкла долго ныть или расстраиваться, желание проследить за жрецом привело ее в чувство. Она быстро оделась и выскользнула на балкон. Истинный наверняка отправился к старейшине Совета, значит, в личный кабинет Рама рядом с библиотекой в другой части здания.

Времени хватит.

Кроме нескольких избранных по происхождению или положению людей, во дворце запрещалось скользить, разве только как Гая, чтобы не нарушать тишину звуками шагов. Для сдерживания одаренных пользовались камнями. Особую смесь из розового кварца, сугилита и еще какого-то секретного элемента добавляли в виде перетертого порошка в светильники. Неважно. Ану они не останавливали. Но она не спешила делиться этой информацией.

Девушка пролетела вдоль балкона, по выступу стены забралась на многоуровневую крышу и через несколько мгновений застыла на карнизе недалеко от окна нужной ей комнаты. Легкий ветер нес долгожданную прохладу, плотно прикрытые в течение дня жалюзи были уже открыты.

Пришлось прилипнуть всем телом к шершавой стене и немного развернуть босые ноги, чтобы пальцы не висели над пропастью. Кабинет Рама находился на внешней стороне дворцового комплекса, возвышавшейся над пересохшей рекой. Восходящая Первая луна резала темноту под ногами, заливая светом мертвое русло, делая его похожим на шрам, сочащийся молочного цвета кровью.

— Я думал, что во дворце нельзя скользить… — тихий голос над ухом заставил дернуться, но не настолько, чтобы потерять равновесие. Для этого у Аны была слишком хорошая реакция. Все равно ощущение придержавшей ее руки было приятно. Рядом с ней на карнизе, распластавшись по стене, застыл Ларс.

— Я думала, что вы у жрецов, откупаетесь от бури.

— Уже вернулись. И что тебе нужно здесь в такое время?

— Подслушивать, конечно же. А тебе?

— Найти тебя, прежде чем ты наделаешь глупостей. Ну а если я оказался здесь, то тоже послушаю, — Ларс улыбнулся.

Его строгое, немного хищное лицо при свете луны казалось высеченным из мрамора. Черты заострились, стали еще более выразительными. Сверкали, приковывая взгляд, белые волосы, разрезанные пополам черным локоном. Блестели глаза. Ларс почти никогда не улыбался, только Ане, и в такие минуты становился очень красивым и родным. Даже сейчас, после их размолвки, Ана не могла не любоваться мужчиной. Да и как иначе, если он всегда был самым важным человеком в ее жизни?

Что же они оба наделали? Или виновата только она со своими чувствами и вспыльчивым характером? Ведь на самом деле Ларс никогда не обманывал ее, потому что ничего не обещал. Ана сама выдумала и поверила в то, что они делили одно сердце на двоих. Получится ли когда-нибудь склеить разбитое доверие?

Отгоняя трудные вопросы, Ана улыбнулась в ответ. Стоя на узком выступе на внешней стене здания, вспоминалось только хорошее. Даже захотелось рассмеяться в голос, когда девушка поняла, что почти все самые теплые воспоминания были связаны не просто с Ларсом, а с теми моментами, когда они вместе нарушали закон.

В обоих мирах.

Обрывая мысли, за окном раздались звуки открываемых дверей. Шаги. Скрип отодвигаемых стульев.

— Говори, — прозвучал тихий голос старейшины.

— Знак рода проявился еще отчетливее. Сомнений быть не может, она из знатного рода Рассветных. Печать на воспоминания посветлела.

— Запястья?

— Чистые.

— Кто же она такая… — едва слышный стук ладони по столу. — Впрочем, незаконнорождённых отпрысков у Рассветных не сосчитать. Я бы даже не стал беспокоиться насчет девчонки, если бы не печать на памяти и то, что знаки проявляются постепенно. Когда вы сможете вскрыть печать?

— Вы неправильно поняли, старейшина. Вскрыть печать невозможно. Но я постараюсь найти, кто или что ослабляет ее действие. Я верю, что в памяти девчонки хранятся зацепки и, если стимулировать нужные, то она сама сможет вспомнить. Начнем уже этой ночью. Я оставил ей заряженный кристалл, оживляющий прошлое.

— Побыстрее бы. У нас мало времени. Не хочется встречать день выбора с неразрешенной тайной. Не люблю неизвестность.

— Вы забываете, Старейшина Рам, что Храм не меньше вашего заинтересован в выяснении ситуации. Приближается слишком важный момент. Никому не нужны сюрпризы. А сейчас прошу извинить, я устал с дороги. Мне нужен список знаков, приготовленных Советом для завтрашней церемонии, чтобы проверить их.

Ана прикрыла глаза, мышцы устали от напряжения. Теплые пальцы Ларса коснулись ее руки, значит, пора уходить. Наследник первым скользнул вдоль стены в сторону балкона. Ана последовала за ним и, перепрыгнув через перила, попала в знакомые сильные руки. Только ощущались они совсем по-другому. Словно чего-то не хватало. Жара от объятий или ее собственного огня в ответ на них.

Обида.

На расстоянии она была горячей, до желания убить, но наполняла холодом теплые объятия. А ведь еще недавно Ана желала оставаться в кольце рук Ларса вечно.

— Я всегда рядом, — горячее дыхание обожгло ухо.

Такие важные слова, но в ответ поднялась не радость, а смесь надежды и разочарования.

— Это ты привел меня сюда.

— Так надо, Ана. Скрывать твое существование дольше было невозможно. Нужно разобраться с тайнами твоего прошлого. В них должен скрываться наш шанс на будущее.

— Наш?! — Ана высвободилась из объятий и опустилась прямо на теплые камни. — Шанс?

Ларс ответил глубоким усталым вздохом, но не отвернулся, а посмотрел на девушку сверху вниз. В молочном лунном свете блестели его белые волосы и темнели глаза.

— Всем нужны мои воспоминания. Тебе тоже, чтобы разобраться в себе и решить, что делать со мной дальше. Не так ли? — Раздражение забурлило, как вода в котелке. Короткий момент тепла был забыт.

— Ана! Прекрати видеть во мне врага! — Ларс тоже опустился на каменный пол напротив нее, начиная злиться. — Ты уже отомстила мне, себе, нам, совершив непоправимую ошибку. Может, на этом остановишься?

— Что непоправимую — согласна! — рявкнула она. — Но что ошибку — нет. Считай, что я взяла уроки, чтобы лучше тебя ублажать в качестве постельной игрушки.

Рука Ларса взлетела, и Ана зажмурилась, ожидая удара по лицу, но его не случилось, вместо этого сильные пальцы до боли стиснули ее плечо и потрясли, словно куклу.

Глаза Наследника сверкали от злости, а красивое лицо исказилось, вызвав у Аны желание улыбнуться. Только она могла нарушить хваленое спокойствие Железного Пса, пробуждая в нем улыбку или выводя из себя. И сейчас ей было мало его эмоций.

— Не пойму, что ты злишься? — Слова вылетели, как только мужская рука отпустила плечо. — Что не закрепилась какая-то привязка? Так это только к лучшему, не будет тяжело расставаться со мной, когда надоем. Не стану преследовать тебя с глазами голодной собаки.

Выплюнула обидные слова и закрыла глаза, втянув побольше воздуха, ожидая на этот раз неминуемого удара.

— Прекрати! Прекрати! — прорычал Ларс, оттолкнув Ану так, что она едва не опрокинулась на спину.

Мужчина был в ярости! Уже не голос, а рык разъяренного животного. И правда, Пес.

Но стоило отдать должное выдержке Наследника Закатного дома. Не ударил. Лишь снова схватил за плечи двумя руками и резко дернул. Так, что у Аны громко стукнули челюсти.

— Мне больно.

— Мне тоже больно! — все еще рыча. — Девчонка. Безмозглая девчонка. Как ты могла усомниться в том, что я тебя не оставлю! Слышишь? Никогда не оставлю.

— Оказывается, мне не все равно, в каком качестве ты оставишь меня рядом с собой, — желание ругаться у Аны пропало, снесенное силой эмоций Ларса, но осталась обида.

Обиды оказалось слишком много. Она не уменьшилась ни после того, что вытворила Ана, ни после того, как Наследник ее не бросил. Нет. Не простил, но принял то, что случилось. Даже привел в Закатный дворец. И от этого обида разрослась, как тесто на дрожжах для энсаймады, которую пекла Мария. Ведь Ларс решился предъявить Ану Королю и Старейшине Совета после того, как у нее проявилась метка рода, и она перестала быть Неприкосновенной. Теперь Найденыша можно не стесняться. Но огромный королевский дворец стал для Аны тюрьмой, в которой приходилось терпеть жреца с голодным взглядом и мириться с мыслью, что многие желают вскрыть ей голову, чтобы добраться до запрятанных там тайн. Привыкшая жить, не подчиняясь законам Земли или Красной Долины, Ана, как в детстве, оказалась пленницей огромного дома со сводом правил, которых не понимала… А еще она не могла никому доверять, кроме Гаи. Может быть, еще Мирна, но его преданность Наследнику всегда играла решающую роль в принятии решений.

Что касается мужчины, который держал сейчас Ану за плечи… Когда-то он вмещал в себя весь ее мир. Теперь поверхность земли была исковеркана трещинами сомнений, лишавшими возможности спокойно думать. Сквозь разломы доверия выползала разрушительная лава подозрений.

Погасив вспышку ярости, Ларс вспомнил о нежности. Его руки уже не сжимали до боли, а поглаживали, потеплевший взгляд скользил по лицу Аны. Чего стоило ему быть внимательным, несмотря на поруганное самолюбие? Может быть, это только маска, потому что Ана нужна ему для достижения своих целей? Или он все-таки искреннее желает удержать рядом именно ее?

— Ты же знаешь, как дорога мне, моя Тайна, — Ларс осторожно потянул девушку на себя. — Но есть правила, нарушив которые, я потеряю шанс изменить этот мир. Я… нет, мы слишком долго шли к этому, и сейчас цель слишком близка. Вместе мы справимся. У нас получится.

— В этом причина. Я необходима тебе для того, чтобы все получилось.

— Что ты хочешь услышать? Что необходима МНЕ? Но ты ведь и так это знаешь! Иначе бы мы не сидели сейчас вместе на этом балконе после всего, что случилось.

— Или причина в том, что я слишком нужна тебе для успеха? — прошептала Ана и устало уткнулась в плечо Ларса. Он накрыл ее голову рукой, поглаживая волосы и целуя макушку.

— Хватит показывать когти, котенок. Я уже давно прочувствовал, насколько они острые.

Ана отстранилась, но осталась в его руках, наблюдая за Второй луной, которая успела выкатиться из-за горы и затмила собой Первую, разогнав темные тени и залив все вокруг расплавленным серебром.

— Мне пора в кровать и к своим воспоминаниям, — сказала она. — Может быть, уже сегодня я вспомню, как увидела тебя впервые.

— Как я нашел тебя. — Ларс убрал локон, упавший ей на глаза, осторожно провел кончиками пальцев по щеке. — Как вернул тебе дом.

— Иногда я сомневаюсь, что знаю, где мой дом. А ты, Ларс?

Ана посмотрела на казавшееся мраморным лицо. Спокойствие и уверенность этого человека всегда были ее спасением в самые сложные моменты. Вот и сейчас в его глазах не мелькнуло ни тени сомнения.

— Мой дом здесь, Ана. Как и твой. Я стану Избранником Закатного королевства, а потом Долины. И когда три луны сольются вместе, у нас будет шанс. У всего нашего мира будет шанс. Мы используем его. И ты будешь рядом.

— Рядом? Как верный оруженосец? Донести мешочек с камнями до врат Аль Ташида? — разговор снова возвращался к больной теме, касаясь воспаленных ран гордости и самолюбия.

Ларс не отвел взгляд.

— Теперь все изменилось.

— А как же! — Ана снова язвила. — Пара дополнительных точек на моей спине — и вдруг ты смотришь на меня не просто как на забавного Лягушонка?

На красивое лицо Ларса вернулась раздраженная гримаса.

— Прекрати…

— Хорошо, — Ана поднялась с теплых камней. — Мне нужно возвращаться в свою комнату и к своим воспоминаниям.

И, не оборачиваясь в сторону Наследника, она быстро покинула балкон.