Обнажая знаки

Глава 4.

Сны этой ночи начались с Ларса и закончилась им.

В отрезок между потухшей свечой и открытыми рукой Гаи занавесками уложилось несколько лет, а не только год, как в прошлый раз. В них были разные места, лица, события, но чаще всего — высокий красивый парень с белыми волосами, собранными в толстый хвост, с черным локоном посередине. Прохладный взгляд голубых глаз и едва заметная улыбка на тонких губах. Если бы кто-то из окружения Наследника мог заглянуть в воспоминания Аны и увидеть эту улыбку своими глазами и узнать, как часто она зажигалась на строгом лице того, кого в Долине звали Железным Псом, он бы изумился.

Но в прошлом Аны было много улыбок Наследника.

А еще самый настоящий смех, когда сердца обоих рвались на части от эйфории, что они выше всех законов и ограничений. Ларс превратил Ану в парус и сам стал мачтой. Вместе они покоряли океан из времени и пространства. А когда из глазастого ребенка и нескладного подростка она превратилась в привлекательную девушку, во взгляде Ларса появилась зовущая глубина, а в прикосновениях — огонь.

Позже. Это будет позже.

Сон или воспоминание началось с того, как через забор клиники Наследник открывал для Аны целый мир и обещал еще один, и девочка торопливо отращивала крылья, готовясь к преодолению любых расстояний. Прежде чем получилось покинуть здание больницы, прошло несколько месяцев. Ларс не хотел рисковать, опасаясь, что в случае неудачи Ану закроют в комнате и лишат возможности выходить на прогулки. Привлекать внимание к их общению тоже не стоило, поэтому встречи происходили не каждый день. Пару раз парень исчезал на долгие недели.

В Красную Долину.

Мир, откуда он приходил.

Откуда была родом Ана.

На языке которого они разговаривали.

С открытой лавочки девочка перебралась в угол сада, где заросший кустарником забор скрывал то, что происходило на улице. Она делала вид, что играет сама с собой или рисует на песке. Но с другой стороны ограды прямо на асфальте сидел высокий парень с длинными белыми волосами и говорил с Аной.

Он так много о ней знал! И так много не мог объяснить. Но Ларс сказал, что со всем разберется, и она ему поверила.

Парень из мира Долины почувствовал непонятный зов еще год назад. Зов притягивал его после перехода — так называл Ларс перемещение между мирами — к Аре и заставлял искать. Наследник не знал, что или кого, и уж точно не ожидал увидеть девочку с огромными серыми глазами. Но это не могло быть случайностью.

От Ларса Ана понемногу узнавала о доме, откуда ее забросило на перрон железнодорожного вокзала.

Он был суровым. Но манил ее красными склонами и разноцветными закатами, похожими на те, что она видела во снах. Своими снами девочка удивила Ларса, потому что опасные растения дистелы и тени означали, что она бывала в Карьере, одном из самых суровых мест Долины. Зато Ана узнала, что не стоило бояться темных мест на Земле. Однажды, после очередного отсутствия, Ларс принес с собой сережки-гвоздики с маленькими белыми камнями и проколол Ане уши прямо через прутья забора, пообещав разделить пару украшений, когда она подрастет, чтобы закрепить связь между ними. Наверное, после этих слов девчоночье сердце впервые затрепыхалось от волнения, ставшего предшественником будущих недетских чувств.

А еще Ларс учил ее контролировать перемещения, упражняясь сначала мысленно и запрещая делать это наяву, чтобы не совершить ошибку.

Он готовил ее для того, чтобы однажды девочка смогла оказаться на улице за высоким забором.

И этот день наступил.

Ана вдохнула пахнущий выхлопными газами воздух свободы и впервые в жизни села на мотоцикл, крепко вцепившись руками в своего спасителя. Ларс сжал ее ладошки и крикнул через плечо:

— Держись крепче, Найденыш!

Машина рванула с места, разрывая тишину улицы.

Так на рычащем железном звере Ларс привез Ану в свой мир. Вернее, междумирье. Но об этом знали только они двое, объединенные общим секретом.

— Не бойся, малыш, — сказал ее спаситель через несколько недель, прежде чем исчезнуть на долгие пару месяцев, — я никогда тебя не брошу. Даже если тебе будет казаться, что задержался надолго, знай, что я вернусь. И когда-нибудь заберу тебя с собой в Красную Долину. Домой.

И, глядя в его голубые глаза цвета холодного неба, Ана верила и никогда не сомневалась. Ни в Ларсе, ни в его словах, ни в том, чему он учил ее сам или с помощью других людей, не подозревающих об их общем секрете.

За несколько последующих лет девочка из больницы в Аре побывала среди уличных бродяг и воришек, поменяла несколько семей и городов, узнала, как выглядят камеры предварительного заключения и распределители для малолетних преступников (иногда она оказывалась недостаточно быстрой). Подобные ошибки всегда случались во время отсутствия Ларса. Потом он возвращался. Находил ее и помогал вырваться за очередной забор.

У Аны было много учителей. Тех, которые занимались с ней по учебникам средней школы, и тех, кто развивал ловкость рук и чувствительность пальцев, чтобы девочка могла обчищать карманы. Направляя, используя свои связи и вытаскивая из проблем, Ларс сделал из Аны идеальную воровку — ловкую, дерзкую, быструю, с талантом располагать к себе людей. Без чувства вины и не испытывающую стыда. Она была гостьей в чужом мире, а значит, на нее не распространялись его правила и законы.

Это было хорошее время. Особенно, когда рядом находился Ларс. Он дал Ане почувствовать пленительную эйфорию хождения по грани.

Потом вместе с ним из Красной Долины пришел Мирн, которому сначала следовало надолго оставаться на Земле, чтобы заговорить на ее языках, и у Аны появился друг и наставник. Со сводным братом Ларса Ана начала познавать границы возможностей своего тела. Все доставляло удовольствие — бег, гимнастика, плаванье, езда на велосипеде, доске, роликовых коньках. Двигаясь на пределе возможностей своих мышц, Ана чувствовала удивительное единение со всем живым и всей Вселенной. Она открыла для себя езду на мотоцикле и ни с чем несравнимое ощущение свободы, которое дарила железная машина. На мотоцикле можно было скользить по Земле, меняя города и страны!

С каждым годом география троицы расширялась, и пришельцы из Долины колесили по дорогам Европы, познавая заснеженные Альпы и пение лыж на крутых склонах.

А еще все трое обожали диснеевские фильмы.

Так как Ана была найденышем, заброшенным в джунгли чужого мира, она получила прозвище Лягушонок, к Ларсу клички не цеплялись, зато Мирна — сильного, преданного, немного ленивого и очень надежного — иногда называли Балу. Когда он был рядом, Мачта и Парус обретали корму, и корабль становился устойчивым для самых сильных бурь. Воспоминания ночи оборвались Ларсом, возглавлявшим приключения троицы Скользящих на Земле…

Но жреца интересовали подробности о том, как девушка вернулась в Красную Долину.

Ана и Истинный сидели в крытой беседке. Перед ними на столике дымился высокий чайник с горячим травяным напитком. Утро было раннее, и после пира, закончившегося всего пару часов назад, дворец просыпался очень медленно. Даже слуги, выполнявшие привычные дела, и работники в саду казались по-особому неторопливыми и осторожными.

Девушка искала на лице жреца признаки раздражения или беспокойства, но ничего не видела, кроме темных кругов под глазами. Истинному не спалось прошлой ночью. И судя по тому, что над замком кружили орлы, ночная инсценировка удалась. Главное — не вызвать подозрений довольным блеском в глазах или безрассудной улыбкой.

Поэтому Ана часто отворачивалась к искусственному водопаду, спускавшемуся по украшенной разноцветными камнями стене, отчего вода блестела и переливалась на солнце всеми цветами радуги. Истинный внимательно выслушал ночные воспоминания девушки и попросил еще раз рассказать о том, что случилось сразу же после тринадцатого дня рождения Аны. Она поменяла дату, записанную в детском доме, на день, когда ее нашел Ларс, и выпросила себе необычный подарок. Сводные братья возвращались в Долину. Девочка перестала бояться их исчезновений, но мечтала увидеть момент перехода своими глазами. Ей представлялась яркая вспышка или светящееся кольцо, в котором исчезают друзья. А может, соприкосновение миров напоминает порыв ветра? Или трубу пустынного смерча, которую показывали по телевизору? На этот раз Ларс сдался на уговоры и разрешил ей прийти на место перехода.

Когда-то Наследник потратил год, чтобы найти Ану, и к тому моменту, когда она оказалась за пределами больницы, у него уже был дом в Сторлине, небольшом городке рядом с границей с Норвегией, и квартира в Трондхяйме, где находился аэропорт, позволявший легко отравиться в любую часть Европы. В Сторлине хранились все необходимые вещи и документы, а место соприкосновения миров, возникавшее время от времени недалеко от городка, было закреплено для направленного перехода.

Троица вышла на небольшую поляну в лесу.

Мирн пугал, что Ана увидит огромного, студенистого дождевого червя, который выпятит кольца своего длинного тела и заглотит двух человек, чтобы выплюнуть их через заднее отверстие в другом мире. И шутил на тему, что Наследник не гнушается путешествовать сквозь пищеварительную систему межмирового гада. Лицо Мирна при этом было настолько серьезным, что Ана начала сомневаться, шутит он или говорит правду, пока не увидела дрожание воздуха — словно ветер заиграл невидимыми занавесками. Она засмеялась, показывая руками в сторону дрожавшей стены. Через мгновение девушку подхватила прозрачная волна и забросила в раскаленную печку из красного песка.

— И я попала в место из моих страшных снов…

— Рассказывай подробнее, — потребовал Истинный.

Ану втянуло в проход между мирами и выбросило в самое опасное место Долины — тот самый Карьер, что снился ей в детском доме. Удивительно, но сны закончились после того, как ее нашел Наследник. Об этом тоже пришлось сказать жрецу.

Как девочка смогла выжить в Ущелье? Ее так быстро обнаружили, что она не успела испугаться. Стоило ступить на горячий песок, и с нескольких сторон к ней подкатили шары дистелов, пытаясь заключить в смертельный круг. Как во сне, Ана стала искать вокруг себя дрожание воздуха а, увидев, быстро шагнула в ту сторону, освободившись от колючих объятий. А еще через несколько мгновений рядом с ней оказались люди: двое мужчин и девчонка-подросток с коротко подстриженными и торчащими вверх пепельными волосами. Она схватила руку Аны, потянула на себя, и все четверо переместились в широкое ущелье, похожее на русло пересохшей, но когда-то глубокой реки, узкий приток которой змеился у них за спиной. Мужчина постарше огляделся по сторонам и повернулся к Ане.

— Откуда ты, и так понятно, — сказал он, подцепив пальцами рукав ее свитера.

Мгновение назад девочка была в весенней Швеции поэтому теперь заливалась потом в плотных джинсах и толстовке.

— Теперь скажи, кто ты, Скользящая.

Так Ана впервые услышала, как в Долине называют проходящих сквозь миры. И незнакомые люди просили ее рассказать о себе.

Что говорить, а что утаивать, она не знала, но вместо того, чтобы врать, решила сказаться на частичную потерю памяти. Ана хорошо научилась этому за последние годы. Кроме того, мужчины и девчонка со странной прической, бросавшая в ее сторону короткие злые взгляды, не вызывали страха или опасений.

Все трое были в пропыленной одежде кирпичного цвета, похожей на льняную — свободных штанах и рубашках с длинными рукавами. У всех троих через плечо висели холщовые сумки, а на ногах были удобные на вид сандалии.

Задавал вопросы Варн, коренастый мужчина среднего возраста и роста, с внимательными темными глазами и то ли улыбкой, то ли ухмылкой на загорелом лице, испещренном морщинами и тонкими шрамами. Их было очень много — следов возраста или тяжелого прошлого. Большие крепкие руки старателя тоже покрывала густая сеть темных и светлых линий.

Выслушав невнятный рассказ Аны, состоявший в основном из фраз — «не знаю», «не помню», «не понимаю», Варн кивнул.

— Звезда, сгоняй-ка в поселок и принеси девчонке одежды, нечего ей в таком виде появляться. И держи язык за зубами.

Наградив пришелицу насмешливым взглядом, девочка исчезла за поворотом высокой стены.

— У тебя есть метка рода? — спросил Варн, поворачиваясь к Ане, и она впервые испугалась.

Замысловатые красные татуировки вились на спинах Ларса и Мирна, но что они означали в Красной Долине, братья не рассказывали. На самой девочке никаких знаков не было. Когда Ларс узнал об этом — а случилось это почти сразу после того, как Ана вырвалась из больницы — он нахмурился, но потом быстро качнул головой.

— Это неважно.

Слова Варна и его взгляд говорили, что Ларс обманул.

— Нет, — ответила Ана и напряглась, ожидая приговора. Скрывать то, что легко проверить, было глупо.

Варн переглянулся с Кимом — вторым мужчиной — и после нескольких минут, показавшихся Ане вечностью, сказал:

— Ну, нет, так нет.

И сел на теплый песок, жестом приглашая присоединится.

— Знаешь, девочка, — проговорил он, когда послышались торопливые шаги, — молчи о своей чистой спине и о том, откуда ты. В поселке скажем, что пришла от Рассветных, их земли к нам ближе всего. Как попала в Карьер, не помнишь. Сколько времени в нем пробыла, не знаешь. А память и разум в нем даже взрослые иногда теряют. Определю тебя пока на кухню. Там хватает нехитрой работы. Ты присматривайся да старайся особо не выделяться. Хоть народ у нас терпеливый и нелюбопытный, так оно лучше будет. Со всеми вопросами иди ко мне. А потом разберемся, что с тобой делать.

Пока Ана переодевалась в неудобную и нескладную одежду — похоже, девчонка постаралась выбрать именно такую специально — Варн заставил Кима и Звезду дать клятву на каком-то светлом камне держаться рассказа, который он только что выдумал.

Потом, спрятав одежду Аны в своем мешке, он пошел вдоль стены ущелья.

Несколько поворотов русла пересохшей реки, и берег с одной стороны опустился, разливаясь долиной с невысокими холмами вдалеке. На другой Ана увидела длинную ленту пологих ступеней, ведущих на высокий склон, на котором торчали дома поселка.

Пока поднимались по укрепленной деревянными досками лестнице, девчонка со странной прической дождалась момента, когда мужчины остались позади, и с вызовом бросила:

— Держись от меня подальше. И не смотри, что Варн тебя под свое покровительство взял, ты останешься здесь чужой.

Ее звали Тара. И, несмотря на возраст, в неполных четырнадцать лет у нее был сильный дар Искателя, особое положение в поселении и звучное прозвище — Пепельная Звезда.

Так несовершеннолетняя воровка из одного мира попала к нарушителям законов другого.

И в этом была улыбка Судьбы. Переместись она в иное место Красной Долины, ее ждала бы судьба Изгоя и, может быть, даже нелепая смерть. Но жившие рядом с Карьером люди не задавали лишних вопросов, и отсутствие на спине Аны знаков рода осталось незамеченным.

В Долине контрабандисты занимались добычей камней без разрешения королевств, но делали это в Карьере, рискуя собственными жизнями. И пусть через сети посредников их находки попадали в дома богачей и даже к жрецам, при поимке старателей ждала тюрьма, розги, в редких случаях — лишение руки и даже казнь.

Истинный подливал себе уже третью чашку отвара, и, глядя на темные круги под глазами мужчины, Ана решила, что настой должен быть бодрящим.

Представителем официальной власти жрец не являлся. И пусть его интересовали тайны девушки, а не приютивших ее нарушителей закона, она не спешила с ответами и подбирала слова, когда рассказывала о жизни в Ущелье.

Вопреки предсказанию Пепельной Звезды, в селении Варна Ана прижилась и нашла себе подругу.

Слабенький дар Гаи делал ее почти обычным человеком, поэтому она работала на кухне, куда Варн, бывший старатель и глава поселка, отправил Ану. Хватило нескольких минут, чтобы девочки успели подружиться. Когда встречаются родственные души, им не нужно слов, чтобы узнать друг друга. Гая была сиротой, что тоже сблизило девчонок, и жила в маленькой каморке в доме поварихи. На узкой кровати хватило места для двоих. Подруги легко делились не только едой и кровом, но и секретами. Со временем Гая узнала об Ане все, но она умела хранить тайны.

Вскоре для новенькой нашлась другая работа. Потому что она не чувствовала камней и могла контролировать перемещения только на небольшие расстояния, Ана не выходила в Карьер, но ее использовали для связи и выполнения мелких поручений между старателями в спокойных ущельях и селением. Как и обещал, Варн с готовностью отвечал на все вопросы девочки, помогая узнавать понемногу о жизни в Красной Долине.

Скучая по Ларсу и Мирну, особенно по Ларсу, Ана все же была уверена, что через несколько недель или месяцев обязательно встретится с друзьями. И совершенно не ожидала через полгода снова оказаться под холодным весенним дождем на пороге детского дома в Аре.

— Сколько времени прошло, прежде чем Наследник нашел тебя?

Жрец отставил в сторону чашку и сидел, прикрыв глаза, прислушиваясь к голосу Аны и пению водопада. Спина мужчины казалась неестественно прямой.

Истинный вызывал у Аны тревогу и безотчетный страх, но в то же время она не могла справиться с желанием смотреть на него, наблюдать за движениями его тела, особенно рук, следить за изменениями во взгляде, за губами, когда жрец говорил. Подобную смесь ужаса и притяжения наверняка испытывает притаившаяся в кроне дерева игрунка, не в силах отвести взгляд от парящего в небе орла.

— Ана? — голос Истинного был глубокий, с хрипотцой. Раздраженный. Если закрыть глаза и только слушать, то он завораживал, лишая воли.

— Наследник нашел меня через год, но не в Долине.

— Обратное перемещение было спонтанным?

— Да. Я случайно оказалась близко к месту схождения миров в момент их соприкосновения и переместилась к зданию приюта.

Если возвращение в Долину проходило достаточно легко, то почти каждое перемещение на Землю оказывалось для Аны мучительным. В лучшем случае ее скручивали на несколько часов тошнота и головная боль. Но бывали моменты, когда она теряла сознание. Как в тот раз.

Пришла в себя она уже Татией в знакомом детском доме. Она слишком плохо себя чувствовала, чтобы попытаться исчезнуть. Встретив бывшую соседку и заметив на лицах других детей — вернее, уже подростков — не испуг, как раньше, а интерес, Ана решила не спешить. Наследник приветствовал ситуации, в которых она могла жить, как обычные люди, чтобы хорошо почувствовать сложный мир Земли.

Ана передала сообщение для братьев о своем местонахождении. А в ожидании, пока они появятся, с головой окунулась в приютскую жизнь на новый лад.

Прежде чем Ларс нашел ее, успело случиться многое. Впервые у Аны появилось осознание своей привлекательности, но ей пришлось прочувствовать кислоту зависти, просыпавшейся в девушках раньше, чем они испробуют первые поцелуи. И она обрела приемную семью на Майорке, для которой стала Аной Сокол.

— Неконтролируемые переходы еще случались? — продолжал допрос Истинный.

— Случались, — предупреждая следующий вопрос жреца, Ана продолжила: — В Долине я всегда оказывалась недалеко от поселка Варна. На Земле возвращалась в Аре, пока Наследник не помог мне закрепить иное место для выхода, если я скользила без братьев.

Так в двух словах она избежала долгого рассказа о том, как каждый переход между мирами превратился в напряженную игру, потому что за пару лет их случилось несколько — случайных скольжений или неудачных попыток контролируемого перемещения. В Долине место выхода оставалось постоянным — недалеко от поселка — а на случай попадания в Карьер Ана всегда носила сережку с камнем-маячком, который помогал быстро найти дорогу к контрабандистам. Ларс настаивал, чтобы она жила у старателей, объясняя это тем, что она его главный секрет для победы в Отборе, и должна пока оставаться Тайной. Теперь Ана думала, что он скрывал ее как безродную.

Каждый случайный переход на Землю заканчивался в Аре. Дважды Ана оказалась за высокими стенами психбольницы, и с каждым разом вырваться оттуда становилось сложнее. Какие-то лекарства, что ей кололи, отключали способности к перемещению и превращали ее в сонное растение.

Ларс первым догадался, что для установления прочной связи Ане необходима душевная привязанность. В поселок Варна в Долине ей хотелось возвращаться, ведь там всегда ждала Гая. Так что, узнав о гостеприимной семье на испанском острове, Наследник насобирал нужных камней, провел необходимую настройку маячков, помогая закрепить место выхода, и у Аны появилась своя комната на майоркинской ферме. А Адроверы вскоре привыкли к ее внезапным появлениям и исчезновениям.

— Я задержусь еще на несколько дней, — проговорил Истинный, открывая глаза. Через несколько минут его холодные жесткие пальцы уже скручивали невидимые канаты сквозь череп Аны, заставляя ее хмуриться от неприятной боли в голове и страха, стекающего по спине и груди капельками холодного пота. — Все пока не то. Я не почувствовал связи с печатью на памяти. Завтра встретимся на этом же месте в такое же время.

Ана распрощалась, не скрывая своего недовольства. Она рассчитывала на отъезд жреца. Ей не хотелось копаться в прошлом а еще больше — думать, что Истинный задерживается не только из-за нее, а потому, что сомневается, что в его комнату забралась обезьянка.

— Рассказывай! — потребовала Ана, забираясь с ногами на кровать и приглашая Гаю присоединиться. Подруга уселась рядом, поставив на колени Аны полный поднос еды.

— О чем?

— Ты заявилась утром в таком виде, что не задать этого вопроса я просто не могу.

Гая молчала, слишком сосредоточенно развязывая шнурки на сандалиях.

— Опухшие губы, наспех собранные в хвост волосы и совершенно безумные глаза, сверкающие ярче Второй луны, — безжалостно продолжала Ана. — И ты едва не обварила меня кипятком, наливая чай мимо чашки.

На щеках Гаи появился румянец.

— Вот уж никогда не думала, что ты можешь стесняться.

Гая помотала головой, прячась за шторкой из выбившихся из хвоста волос.

— Я же тебя чуть не облила…

— Это любовь?

Ответом было пожатие плечами и шальная улыбка на лице.

— Как с Квином?

Отчаянное верчение головой.

— Что? — Брови Аны взлетели крыльями птицы. — Как с Яром? Или на этот раз все совсем иначе?

Гая была любвеобильна, а при свободных нравах в каньонах к двадцати двум годам успела собрать внушительное количество почти случившихся замужеств и получить большой опыт разностороннего общения с мужчинами. Она же стала главным консультантом Аны в интимных вопросах.

— Все! Совсем! Иначе! — четко отделяя слова, проговорила Гая.

— Ты хоть имя его успела узнать? — спросила Ана и тут же поняла, что сказала не то, что следовало.

— В отличие от тебя, успела, — подруга тут же воспользовалась ее оплошностью.

Пришлось оправдываться.

— Ничего удивительного. Ты хочешь продолжения, а мне оно было не нужно.

— И теперь об этом не жалеешь?

Ана упрямо помотала головой.

— Я люблю Ларса.

— Именно поэтому ты изменила ему, нанеся оскорбление, о котором Железный Пес вряд ли когда-нибудь забудет?

— Гая, ты не понимаешь, — в голосе Аны сквозило отчаяние, — как бы я ни любила, мне не хотелось становиться безвольной игрушкой Наследника. Я испугалась… И очень разозлилась, — призналась она, отворачиваясь, чтобы скрыть подкатившие к глазам слезы.

— Последнее уж точно… — согласилась подруга, а потом продолжила не без удивления в голосе: — Но, судя по тому, что мы во дворце, ты настолько дорога Ларсу, что он даже переступил через свою гордость.

— Я ему нужна для достижения его целей, — усмехнулась Ана.

— Время покажет, — мудро заявила Гая. — Но ко всем теням, Ана, он — Наследный принц Закатных! Какие бы чувства Ларс к тебе ни испытывал… Разве есть вариант будущего, в котором вы можете быть вместе?

— Вместе мы будем, — усмехнулась Ана. У обиды был вкус полыни. — Ларс не собирается меня отпускать. Но даже если я смирюсь со всем и останусь любовницей, слугой или тенью, я хочу, чтобы это был мой выбор, а не последствия какой-то там непонятной привязки. Понимаешь? — теперь в голосе Аны звучало отчаяние. Оно было кислым, как недозревший апельсин в саду у Марии.

— Честно? — призналась Гая. — Не понимаю. Тебе разве стало легче от того, что ты сделала ему больно? Почувствовала себя независимой?

Ана опустила голову,

— Гая, Ларс и так — вся моя жизнь, моя Вселенная. Но они говорили с Мирном о том, что если бы закрепилась привязка, я стала бы безвольной рабой своего тела. Что тогда осталось бы от меня?

Она замолчала. Ей захотелось уткнуться в плечо подруги и почувствовать тепло ее объятий, как прячутся в детстве дети в руках своих родителей. Было ли это когда-то в ее жизни? В той части, которую она не помнила? Гая хранила воспоминания о своей матери и научила Ану играть роль старшей сестры, стараясь поддержать и, если нужно, пожалеть. И сейчас была очередь Гаи жалеть и поддерживать.

— Я запуталась, — прошептала Ана, — мне больно. Ему больно. Что будет с нами дальше — неизвестно… А самое страшное… Я не могу забыть того парня из леса, — едва слышно добавила она.

— Как ты вообще на такое решилась? — журила ее подруга. — Хорошо, что тебе повезло, и этот незнакомец оказался внимательным и осторожным.

— Он был нежным, — одними губами добавила Ана.

Гая улыбнулась. Разве можно почувствовать улыбку другого человека, прижимаясь к его плечу? Можно, если это близкий человек.

Ана улыбалась в ответ и прогнала воспоминания, разбуженные разговором.

Последнее дни в ее жизни было слишком много воспоминаний. Зачем столько? Разобраться бы с настоящим, а прошлое стучит, просится, не оставляет в покое. Касается спины ласковыми и сильными руками. Смотрит карими глазами, в которых жило солнце и мягкими лучами грело Ану под холодным дождем, когда молодой мужчина поправлял на ней одежду. На короткое мгновение Ане тогда показалось, что он опустится перед ней на колени, обхватит ее бедра руками и прижмет к себе. От этой мысли она застыла в лесу, пронзенная огненной стрелой, словно бабочка иглой коллекционера. Ее сердце застучало, как сумасшедшее. Как и сейчас — при одном только воспоминании о горячем взгляде солнечных глаз.

Ларс всегда был властным и настойчивым. Даже когда старался быть нежным — он брал то, что считал своим.

Или просто до дождливого вечера в Голландии Ана не знала, что такое нежность?

ТВАН!

Это было не имя, а ругательство.

— Все! — она ударила рукой по своему колену, выпрямляя спину и откидывая назад волосы. — Хватит обо мне. Разговор начинался с вопросов о твоей ночи.

Гая выпустила Ану из своих рук и уселась поудобнее рядом, поджав ноги.

— Горя-я-ячая! — протянула она. Серая мышка всегда была бойкой на язык, так что тропическая птичка оказалась певчей.

— И ты в очередной раз влюблена на всю оставшуюся жизнь?

— С первого взгляда. С первого прикосновения, первого поцелуя.

— Так бывает?

— Только так и бывает, Ана.

— Я бы даже поверила, если бы у тебя это не случилось, я уже даже не знаю, в какой раз.

— Не веришь?

— Посмотрим. Расскажи мне лучше, почему выпустили орлов сегодня утром? Опять игрунки в замке?

— Ну да, говорят, они залезли в покои нескольких гостей, учинив беспорядок.

— Что-то ценное пропало? — как бы невзначай спросила Ана.

— У дальней родственницы Королевы — кулон, у одного из советников что-то случилось с бумагами, на кухне пропали сладости, Истинный твой был очень недовольным, но по какому поводу — неизвестно. Он с раннего утра приставал с расспросами к охране и слугам.

Ана с трудом справилась с желанием рассмеяться. Или во дворец действительно забралась стайка игрунок, и девушке несказанно повезло, или же нашлись желающие воспользоваться слухом о проказах обезьян.

Для не привыкшей сидеть в четырех стенах Аны день тянулся бесконечно долго. Ей не хватало движения, не давали покоя воспоминания и разбуженные ими мысли. Она запуталась не только в отношениях с Ларсом, но и в себе, и чувствовала себя потерявшейся — как в детстве. Привыкнув считать мир, в котором провела большую часть жизни, чужим, а Красную Долину — домом, несмотря на то, что почти ее не знала, Ана даже не задумывалась о правильности своих чувств. Гармония в душе нарушилась, когда пошатнулось безграничное доверие к Ларсу. Может, Ана так сильно наказывала и его, и себя за разбитое сердце? Какими бы сложными ни были ситуации раньше, Наследник мог решить любую из них или уверить Ану, что все сложится, как надо. Он принял ее безродной, нашел ей место рядом с собой, не понимая природу ее дара, учил выживать в обоих мирах и наслаждаться жизнью.

И Ларс всегда говорил о будущем, используя местоимение МЫ. Настолько уверенно, что Ана не сомневалась, что оно их ждет, не задумываясь о том, что он — Наследник и будущий Король Закатных, а она — Его Тайна, девушка без прошлого.

Но вдруг МЫ обрело совершенно иной смысл, а прошлое Аны стало казаться опасным. В одночасье мир Долины наполнился затаившимися хищниками, готовыми к прыжку. Тенями с голубыми провалами вместо глаз, которые появлялись в Карьере, чтобы лишить того, кто с ними столкнулся, разума или даже жизни.

Ко всему прочему, Ларс притащил ее во дворец, где Ана задыхалась среди высоких стен и сталкивалась с интригами, в которых ничего не понимала. Она не видела Наследника уже два дня, не считая лицезрения его величественного присутствия на церемонии.

Сегодня не появился даже Мирн. Только через Гаю было передано пожелание не высовываться лишний раз, вот Ана и не высовывалась после встречи с жрецом до самого вечера, но потом все же решилась нарушить наказ, отправившись на тренировочное поле. В это время дня здесь никого не было, последние гости уже успели покинуть дворец.

Освободиться от тревожных мыслей всегда помогали скорость и движение. Но любимый мотоцикл ждал в другом мире. Оставались обычные тренировки.

Привыкшее к нагрузкам тело с радостью отозвалось на упражнения. Около часа Ана самозабвенно отжималась, прыгала, крутила сальто, прорабатывала разные группы мышц, освобождаясь от напряжения и тяжелых мыслей. И когда приятная усталость затопила тело, она почувствовала себя намного легче и свободнее. Закончив, Ана накинула на плечи просторное платье, скрывая земное трико, заниматься в котором было удобнее, чем в местных мужских брюках. Девушке нестерпимо хотелось попасть под холодную воду. Мокрые волосы липли к шее и щекам, одежда — к телу.

Но стоило направиться к дорожкам сада, ведущим в дальнюю часть дворца, как навстречу вышел Ларс, и лицо его было недовольным.

— Я же просил тебя не привлекать к себе лишнего внимания!

Ана оглянулась по сторонам и развела руками.

— Я вижу здесь только тебя.

— Это не значит, что никто не видел необычного костюма и того, как ты вилась в нем змей.

— Ларс!

Еще никогда Наследник не позволял себе быть с ней таким несдержанным.

— Я весь день скрывалась в комнате. Пришла сюда, когда все гости должны были покинуть дворец.

— Должны! Но могли не покинуть и заметить твое искрометное верчение!

— Это ревность? — догадалась Ана.

Наследник изменился в лице, плотно сжимая губы, стянув линии прямых бровей. Он схватил девушку за руку, притягивая к себе ближе, крылья его носа вздрогнули.

— Это ревность, Ана. Да. Это ревность. Ты сводишь меня с ума.

У нее не нашлось слов в ответ на такой неожиданный порыв. Только забилось в груди сердце, отдавая гулом в висках.

— Ты искал меня, чтобы поругаться? — спросила она, осторожно высвобождаясь из крепкого захвата.

Рука Ларса открылась, отпуская ее ладонь, и сам он немного расслабился, выдыхая:

— Нет, я искал тебя, чтобы предложить небольшую прогулку.

— Спасибо, но я намерена спрятаться в комнате и не высовываться.

— Если ты поторопишься, то мы успеем.

— Не уверена, что хочу куда-то идти, — начала Ана, но Ларс не намерен был давать ей время и шанс на разговоры и, подхватив за локоть, уверенно повел в сторону входа в дальнее крыло.

— Прекрати сопротивляться. Нас ждет Мирн. Уже давно. Так что поторопись. Надень что-нибудь вроде того, в чем только что сводила с ума садовников.

Ана хотела прорычать в ответ что-нибудь неприятное, но ей не дали возможности. Наследнику скользить в замке не запрещалось, к тому же, он умел быстро ходить, так что очень скоро девушка оказалась перед дверью в свою комнату.

— Мне помочь, или ты сама справишься как можно быстрее?

Когда Ларс так настаивал, спорить с ним было невозможно, лучше покориться.

Через несколько минут Ана вышла к нему в чистой одежде и с мокрыми волосами после быстрого купания в холодной бадье.

Ларс снова взял ее за локоть и потянул в сторону улицы. Потом за ворота. Несколько быстрых переходов — и они оказались на вершине огромной одинокой дюны, застывшей посередине плоской, как тарелка, равнины. Мирн лежал на самом гребне, но как только появились Ана и Ларс, поднялся, отряхивая штаны.

Ветер в этот вечер был ласковым, не швыряясь колючим песком и не сбивая с ног. Можно было стоять на вершине дюны, не прикрывая лицо, и смотреть по сторонам, наслаждаясь видом. Садящееся солнце красило тарелку Долины в рыжий с синими подпалинами цвет и делало саму дюну почти малиновой. От дворца и столицы Закатного ее скрывала высокая гряда холмов, поросших низким колючим кустарником.

— Это она? — спросила Ана, переводя взгляд с Мирна на Ларса. — Странствующая дюна?

Мирн улыбнулся, сияя белыми зубами.

— Она самая. Беглянка. За прошлый год на целых сорок сантиметров переместилась.

— Красивая…

— Подожди, когда мы тебе ревущие дюны покажем!

Ларс отбросил в сторону тяжелый пояс с кинжалом.

— Мирн кое-что придумал, и мы хотим опробовать. Смотри.

Перед Аной оказались доски, отдаленно похожие на сноуборды, сделанные из какого-то светлого дерева, с креплениями в виде кожаных ремешков.

Ну да, конечно, почему нет? Как в Дубае? Или на дюне де Пилат во Франции.

Вопль восторга погнался за легким ветром.

До самого заката Ана, Мирн и Ларс катались, пока не проводили с вершины Беглянки последние лучи солнца. Нашлось место и смеху, и соперничеству, и шуткам, и купанию в еще горячем песке.

Как если бы они были на склонах Альп. Или в пустыне Марокко.

Надежный парусник, скользивший по красному песчаному склону.

Несколько часов вдали от условностей дворца были необходимы всем троим. Но особенно Ларсу, который вспомнил, что умеет улыбаться. И Ане, которая купалась в привычном внимании братьев. На короткое время между ними все снова стало по-старому. Даже между Аной и Наследником. Короткие объятия и легкие прикосновения понемногу становились более горячими и наполнялись смыслом, как прежде. И когда Мирн, почувствовав себя лишним, отошел в сторону, Ларс поцеловал Ану, разделив с ней последний глоток ушедшего дня. Это было так здорово! Забыв обо всем на свете, касаться кончиками пальцев его лица, скользить по жестким волосам и не останавливаться!

Они самозабвенно целовались, пока совсем не стемнело и громкое покашливание не вернуло их из мира грез на вершину Беглянки.

Разорвав отчаянно-сладкий поцелуй, Ларс обхватил лицо Аны ладонями и зашептал ей прямо в губы:

— Ты всегда будешь со мной. Слышишь? Ты моя — Тайна…

Ана смотрела на него опьяненным взглядом и верила.

Как раньше.

Впервые Ларс поцеловал Ану тоже на высоте.

В Альпах.

Ей было семнадцать, и она боялась упасть со склона от ожидания и волнения.

То, что первый настоящий поцелуй скоро случится, было во всем. В быстрых, горячих прикосновениях Наследника, которые казались такими же, как раньше — поддержать, помочь поднять снаряжение, поправить сбившуюся на глаза шапку — и все-таки стали другими. На миллисекунды дольше и на десятки градусов горячее. Во взгляде Ларса, все время скользившем к ее губам, отчего у Аны кружилась голова и сбивался пульс.

Теоретически Ана была подготовлена и проинформирована возможностями одного мира и ранним опытом болтушки Гаи из другого. Но предвкушение и ожидание момента измучило ее до дрожи в коленях. Что, если она ничего не почувствует? Или ей не понравится? Такое же часто случается с первыми поцелуями. Невозможно, чтобы неприятные ощущения были связаны с Ларсом! С кем угодно, только не с ним!

Изведясь сомнениями, Ана даже предложила поцеловаться Мирну, сбивчиво и невнятно объясняя, зачем ей это нужно. Всклокоченный после сна друг сначала выпучил глаза, потом закатился громким смехом и выставил Ану из своего номера, придав ускорения обидным шлепком по попе. Она искупала Мирна в снегу во время фрирайда на следующий день, подставив в нужный момент палку под лыжи и наслаждаясь его проклятиями, когда он выкапывался из метрового снежного одеяла.

А потом поцелуй все же случился на вершине крутого склона черной трассы, обрывавшейся под ногами — короткий, уверенный, пересохшими шершавыми губами. Ана испугалась, потом схватилась за плечи Ларса в ослепительно-белой лыжной куртке и с облегчением поняла, что ей не было неприятно. Щекотно. Смешно. Освобождающе от изнурительного ожидания.

С этого дня начались их редкие поцелуи. Чаще всего в необычных местах или на волне адреналинового возбуждения, или как награда — на склоне, на финише, с драгоценностями в руках.

Ларс всегда был аккуратен, настойчив, властен, но сдерживал страсть, словно щадил Ану или защищал от чего-то, не позволяя себе и ей оказаться на грани, за которой между ними все изменится. С одной стороны, Ана была ему благодарна за неторопливость, с другой — ее это злило и раздражало. В обоих мирах, где хранение невинности до какого-то важного момента было скорее исключением, чем правилом, Ана в свои двадцать оставалась девственницей рядом с единственным мужчиной своей жизни. И этот мужчина по прозвищу Железный Пес вел себя так, словно сердце у него было из металла, а воля — из камня. Ана уже успела превратиться в опытную искусительницу. Спасибо природной грации, изобилию наглядных материалов в реальной и виртуальной действительности и врожденной притягательности, о которой часто рассуждал Мирн, грозя кострами средневековья. У него были на то причины, потому что Ане часто приходилось пользоваться женскими чарами для успеха их дел, и она не знала неудач. Мужчины разных возрастов и национальностей не оставались равнодушными, если она начинала игру в соблазнение. Ана чувствовала, с кем и как нужно себя вести — где требовалось откровенное заигрывание и грубый призыв, где нужен был нежный взгляд из-под опущенных ресниц — и неизменно добивалась того, что мужской взор терял ясность, а голос становился глухим.

Только Железный Ларс сопротивлялся ее притяжению, оставляя Ану в сомнениях, какую еще тактику соблазнения попробовать, чтобы пробить стену металлического хладнокровия. Стену. Потому что в глазах Наследника порой полыхали такие огни, что Ана горела в них фитилём.

Но однажды случился совсем, совсем другой вечер.

Он начался на крыше мира, в ресторане Вертиго в Баньян отеле в Бангкоке.

Столики в двух уровнях отделяли от падения с высоты шестьдесят четвертого этажа прозрачные стеклянные стены, почти не различимые в темноте, отчего казалось, что находишься рядом с пропастью. Звезды были такими тяжелым в ту ночь, что падали в подсвеченные маленькими лампочками тарелки и усыпали светящимся мусором весь город внизу.

Заканчивался удачный период на Земле. За три месяца удалось собрать много ценных камней. Почти никаких краж. Аукционы-продажи, на которых Скользящие покупали драгоценности под разными именами, тратя заработанные в неформальных соревнованиях деньги. Ларс был так доволен результатами, что последние две недели троица путешествовала по Азии.

Ана была очарована Тайландом — благословенной богами землей.

Нигде в обоих мирах не было таких сочных и вкусных фруктов, нигде так умопомрачительно не пахли специи. Кориандр и лимонная трава были по-особому ароматны, так же, как шалфей и имбирь, базилик и кафрский лайм. Тамаринд. Куркума казалась пронзительно-оранжевой и даже обычный чеснок обладал более острым вкусом.

Троица Ларса провела несколько дней в Бангкоке. Они катались на лодке по набухшей после сезона дождей реке, петляли по узким каналам, распугивая речных варанов и крыс. Исколесили на велосипедах центр города, скользя между собаками и людьми и лавируя в узких улочках рядом с горячими кастрюлями, пыхтевшими на маленьких примусах. От одной кухни до другой, ныряя в ароматы китайской и тайской еды.

Цветочный рынок напоминал разноцветное море, затопив часть города. По нему было трудно плыть, продираясь сквозь заросли диковинных водорослей и толкаясь с водяными духами, в которых превращались продавцы и туристы.

Ана настояла на посещении королевского дворца. Она посмотрела фильм «Анна и Король» и мечтала почувствовать себя европейской девушкой, попавшей в сиамскую сказку из золота и разноцветной мозаики. Оказывается, мозаику складывали из расколотых до мелких осколков китайских ваз.

Мирн изнывал от жары, ругаясь на влажность. Ларс стоически следовал за Аной, порой освобождая для нее путь, а она потерялась в сложных орнаментах, ослепла от золота крыш, была околдована фигурами мифических животных и разнообразных духов. Макет Ангкор Вата напомнил ей Красную Долину, словно это здание подошло бы другому миру. Тогда она еще не видела Закатного дворца. А Мирн и Ларс не страдали избыточной фантазией.

Зато все трое долго и молча рассматривали укутанного в золотой наряд изумрудного Будду, который на самом деле был сделан из жадеита. Стояли, смотрели, вдыхали букет запахов храма из благовоний и пота многочисленных посетителей, потом многозначительно посмотрели друг на друга и вышли на улицы города, смело мешавшего дух Азии и Европы. В столице современного Сиама дома из лондонского Сити соседствовали с многочисленными храмами, магистрали опоясывали город на земле и в воздухе, оглушал привычный шум машин, стоявших в пробках, как во всех мегаполисах мира.

Из Бангкока троица перелетела в Сингапур с тем, чтобы провести там неделю, но через два дня Ана запросилась обратно. Город напомнил ей карамельную конфету плохого качества — слишком сладко и так сильно прилипло и размазалось по зубам, что нет спасения от приторного вкуса. Мирн заявил, что достаточно пропотел в душной, как сауна, Азии, и улетел в Швецию, готовиться к переходу, зато Ларс сдался на уговоры Аны вернуться в Бангкок. Желая сделать подарок, Наследник взял билеты на Ориент Экспресс, чтобы Ана смогла выгулять несколько коктейльных платьев. Экспресс показался сначала ошибкой. Но потом…

Оказавшись самыми молодыми пассажирами, Ларс и Ана забавлялись тем, что придумывали смешные рассказы о молодящихся парах вокруг них, соревновавшихся блеском драгоценностей.

Соблазн оказался слишком велик. Смешные истории сменились планомерным выбором жертвы — по стервозности. Так что сразу после прибытия в Бангкок одна из пассажирок Экспресса лишилась кольца с крупным бриллиантом редкого желтого оттенка.

На вершине Баньян Отеля Скользящие отмечали удачное совпадении ценности камня и противного нрава хозяйки.

Это был один из вечеров, когда Ана просто была сама собой. Не пыталась найти подход к Железному Ларсу, проявившему свои лучшие металлические качества во время поездки в одном купе. Нет, ей было весело, легко, она наслаждалась ощущением, что они плывут на стеклянном корабле по черному морю и звезды плещутся у них над головой и под ногами. В какой-то момент она посмотрела на Ларса и поняла, что что-то изменилось. В его взгляде был неприкрытый голод давно сдерживаемого желания — четыре ночи на одной кровати не прошли даром, и уверенное заявление, что сегодня все случится. Ана задохнулась от нахлынувших эмоций, почувствовав тянущую боль внизу живота и жжение в мгновенно пересохших губах.

Оставшаяся часть ужина превратилась в прикладное исследование электричества, создаваемого взаимным притяжением. Разряды рождались в напряженных взглядах и искривленных улыбках. Их было так много, что Ларс и Ана избегали касаться друг друга, опасаясь, что на крыше отеля разорвется молния.

К лифтам вели всего десяток ступеней вдоль стеклянной стены, за которой чернела пустота и глубоко внизу сверкал город. Они показались Ане бездонной пропастью. Ноги дрожали так сильно, что приходилось изо всех сил цепляться за перила, чтобы не свалиться. По спине прокатывались волны горячего взгляда Ларса.

Он поймал ее руку у последней ступеньки, развернул Ану к себе и впился в ее рот поцелуем. Острым, настойчивым, почти болезненным, и она ответила звуком, похожим на короткое рыдание, обвив руками шею незнакомого ей Ларса. Неистового, несдерживающегося, нетерпеливого.

Лифт, такси, снова лифт к номеру в другом отеле.

Слишком долгая дорога растопила металл до 1538 градусов, и железо плавилось, подхватив Ану горящей лавой, так что она захлебнулась огнем чувств и не могла выдохнуть переполнившее ее волнение.