Обгоняя время

Глава 16

Сижу на узкой, обшарпанной кушетке в приемном покое больницы и размышляю над своей везучестью. Как удачно все вышло — удалось ведь вытащить и мамашу, и дочку из моря! Хотя, может, в этом и нет ничего особенного.

— Ты чего дрожишь? Страшно к врачу идти? — подошла ко мне симпатичная девочка лет пяти. — Эх ты, трусиха!

Меня врачи уже осмотрели и отпустили восвояси, сказав, что такому кабану, как я, всё нипочём, и что я могу даже Северный Ледовитый океан переплыть. Ну, если там льда не будет, конечно. Жду свою одежду, которую любезно обещали просушить где-то. Хотя как просушат мою кожаную куртку — неясно.

— Замерз, — снизошёл я до ответа, разглядывая то синеглазую пигалицу, то её кареокую молодую мамашу, сидящую напротив.

Медицинская помощь требуется именно этой молодой женщине без кольца на пальце. Я так понял, ребёнка оставить было не с кем, и маму привезли в больницу на скорой вместе с дочкой. Женщина уже сделала анализы и сейчас ждала результаты. Девочка в это время откровенно скучала, листая какую-то детскую книжку.

— Мерзни, мерзни, волчий хвост! — вдруг зло произнесла она, и я от неожиданности даже икнул.

— Доча! Ты что такое говоришь⁈ А ну-ка, извинись перед дядей немедленно! — ахнула молодая мамаша.

— Это я читаю книгу, ма-а-ам! Вот смотри! — протянула малышка.

— Да я не в обиде, хоть бы и ко мне это относилось, — ухмыльнулся девичьей смекалке я, потому как, уверен, девочка сказала это именно в мой адрес. Об этом свидетельствовали и глазки хитрюги, так наивно распахнутые, что впору Оскара дать.

— Смотри что покажу! — подмигнул я ребенку и ловко исполнил фокус с отрыванием у себя большого пальца.

Это нехитрое действо произвело на девчушку огромное впечатление. Она ахнула, прикрыв свой ротик ладошкой.

— А как же теперь…? — голос малышки задрожал от жалости ко мне бесполезному, который только что остался без пальца.

Это огорчение за меня было столь искренним, что я немедленно вернул палец на место.

— Ой дурят меня! — с восхищением произнес ребёнок.

— Казанцева кто? — пухленькая врачиха вертела в руках листок, разглядывала нашу весёлую компанию.

А в приемном покое были только мы втроем. Киру с дочерью уже увели куда-то, и надо сказать, меня немного задело, что родители не поблагодарили меня как следует за спасение. Медики тоже мой подвиг не оценили. «Да что ему будет! Он, поди, в Енисее каждый день зимой купается!», — читалось в глазах медработников. А я, между прочим, основательно замерз, сидя тут в неотапливаемом коридоре приемного отделения в одних трусах, накрывшись тонкой простынкой, выделенной от щедрот министерства здравоохранения.

— Что? Я не Казанцева, — сварливым голосом сообщил очевидный факт я.

— Я! Я Казанцева! — опомнилась мама любительницы сказок.

— Вам придется остаться у нас в стационаре! Ребенка есть с кем оставить?

— Ой, а надолго? А с дочкой нельзя? Она у меня смирная! — соврала больная.

— Дней пять минимум. С посторонними нельзя! Да и места нет, кровать одна, питание на одного человека выделяется, — безразлично ответила медработница.

«Смирная» тем временем разглядывала мой большой палец, пытаясь найти последствия отрывания и пришпандоривания его обратно.

— Не делай так больше! — наставительно произнесла девочка и покрутила пальцем у своего виска.

— В садике нет ночной группы у нас! Ох, беда! Буду отказываться. Хотя… подруга у меня тут недалеко в санатории «Металлург» работает, она могла бы присмотреть! Или её мама. Как бы только дочу подруге доставить?… Можно мне позвонить ей?

— Я собираюсь после больницы поехать в этот санаторий, — зачем-то сообщаю всем о своих намерениях.

— Ты? — мама моей малолетней новой подружки заново внимательно осмотрела меня. — Голый?

— Обещали одежду вынести. Если не высушат, то на такси доеду. Что за подруга-то? — изложил план действий я.

Зачем мне эта головная боль? Да, чувствую себя неплохо, в больничку точно не лягу, а ребёнка… ну, как советский человек могу помочь — почему бы не помочь?

— Даже не знаю… — сомневается мамаша ребенка.

— Соглашайтесь, женщина, вам бы под капельницу сейчас, гемоглобин совсем низкий, — проскрипела врачиха, прислушивающаяся к нашей беседе.

— Ну ладно! Оля! Поедешь с дядей к тете Кате и бабе Гале! — строго сказала больная.

— И зачем в санаторий? Может, лучше сразу к этой бабе Гале девочку завезти?

— Это неудобно будет. Будто я напрашиваюсь!

«А будто нет», — подумалось мне.

— Молодой человек, а ты кто? Чем занимаешься, где работаешь? — наконец спросила мамаша.

Я уже хотел показать свои козырные документы, но вспомнил… Ах ты, черт! В кармане куртки они у меня они лежали… впрочем, там только визитки, записная книжка да удостоверение крайкомовское в кармане на застёжке. Но бог знает, как мою куртку сушат. Да пес с ними, новое удостоверение сделаю!

— В крайкоме КПСС я работаю. Не переживайте, довезу вашу дочь в целости и сохранности. Как зовут подругу?

— Катя Кузнецова. Она до пяти на работе, но мама у неё постоянно дома. Катя массажисткой работает.

— А… это та, у которой брат моряк, и батя бухарик? — флегматично спросил я, подивившись, как тесен мир.

— А ты её знаешь? Папка её — да, к бутылке частенько прикладывается, но по будним дням не пьёт, а в пятницу я выпишусь!

— Катя эта у меня сейчас живёт. Но у меня места на всех хватит.

— Даже так?.. В таком случае, пусть Катька к своей матери дочку отвезёт! — требовательно сказала, как выяснилось, подружка моей любовницы.

— Хорошо, — быстро согласился я, ведь эта мелкая Оля скучать точно не даст, если будет жить с нами. А так как подруга до пяти работает, то с этой любительницей сказок и фокусов всю неделю сидеть придется мне? Я не согласен! Пусть уж Катина мама присмотрит за ребенком.

Вот так вот я обзавёлся новой обузой на ровном месте.

Вынесли мне полусырую одежду. Что-то вроде печки для прожарки постельного белья у них тут имелось. Сразу лезу в потайной карман куртки.

— Вот ксива, — с облегчением показываю удостоверение мамаше.

— Ксива⁈ Молодой человек, надо культурнее быть! — усмехнулась женщина, но удостоверение осмотрела.

— Да-да, культурнее! Я знаю: в носу не ковыряться, громко не смеяться, плохие слова не говорить, а ещё… — малышка доверительно потянулась к моему уху. — Спички! Это вообще для взрослых! Э… да тебе, наверное, уже можно — ты старый.

Я иду заказывать такси, а мамочку готовят к госпитализации по причине гемоглобина ниже полтинника. И чего он у неё такой низкий? Может, кушает плохо?

Такси обещают подать в течение часа-двух. Меня это вообще не устраивает и я звоню своему новому знакомому — районному прокурору.

— Ты-то сам как? Не простудился? — Петр Евгеньевич был единственным, кто близко к сердцу принял мои злоключения.

— Спасибо. Сказали — жить буду. Мокрое всё только. Я про одежду. Тут посушили немного, но всё равно боюсь заболеть, если пешком пойду или на автобусе поеду.

— Машину дам тебе, но на пару-тройку часов, не больше — мне на бюро райкома надо будет ехать после обеда.

— Спасибо огромное! С меня причитается! — обрадовался я.

— «Волга» за тобой приехала! Так ты и вправду какой-то блатной? — оценивающе глянула на меня малокровная болезная, давая последние наставления дочке.

Едем в санаторий в Сочи. От Адлера туда путь неблизкий, и я прикидываю: успею ли я заехать в санаторий, забрать Катю и отвезти девочку в совхоз? Хорошо бы ещё потом к себе в СНТ вернуться на служебной прокурора. Впрочем, если что — попутку поймаю. Хм, а ведь Катю могут не отпустить. Сейчас первый час на моих швейцарских, которые, кстати, оказались отличного качества, так как купание перенесли нормально. Впрочем, можно у местного начальства в лице знакомой Оксаны за подругу похлопотать! Плохо, что отчества своей попутчицы я так и не узнал.

— К кому? К директору? А ты кто? — неприветливо спросил пожилой вахтёр-охранник при въезде на территорию санатория.

Сидит он в отдельной будке возле ворот, и мимо «ни одна муха на охраняемую территорию проскочить не может». Так дед сразу мне и заявил. «Волгу» нашу туда тоже не пустили, и позвонить в приемную никак нельзя — у охранника только с завхозом прямой. Наверняка имеется здесь черный ход на территорию, через пляж, например, но машина привезла меня сюда.

— Штыба я! Там насчет меня должно быть распоряжение! Посмотрите, пожалуйста!

— Нет никаких распоряжений, — непреклонно ворчит дедок.

М-да, задачка… Как решить её, я знаю: можно поймать отдыхающего и попросить зайти к директрисе, можно сунуть рублик кому-нибудь из персонала, а можно позвонить по телефону-автомату. Телефон Оксаны, по счастью, у меня в записной книжке имеется. Только где найти телефонную будку?

— Есть тут на углу. Если трубку не оторвали хулиганы, то позвонишь, — меланхолично ответил на мой вопрос водитель — сухой, даже несколько дистрофичный, дядя средних лет.

— Едем туда, — командую я.

Оля, слава богу, сидит смирно и не капризничает. Ей досталось всё заднее сиденье, никаких детских кресел у прокурора нет, конечно. Да я вообще ни одного в это время не видел.

— Оксана? Это Толя, — обрадовался я голосу своей знакомой, ну и тому, что она дала мне не телефон приёмной, а свой прямой.

— Толя? Что-то случилось?

— Я к вам по делу, а заехать не могу. Выпишите пропуск на мою «Волгу»,

— На твою «Волгу»? — явно удивилась женщина, но расспрашивать не стала. — Говори номер. Я с утра дала задание, чтобы тебя отметили в списках и без пропуска отдыхающего запускали, но видно, не дошло еще моё распоряжение. А что за дело у тебя тут?

Вкратце рассказал и получил в ответ кучу междометий и наставлений.

— Ну что, звонили насчёт меня? — спросил я у вахтёра.

— Насчёт тебя — нет, но машину запущу. Ехай! — смилостивился дедок.

Спустя некоторое время Оксана вовсю хлопочет возле нас с Олей, пока мы сидим и ждём Катюшу, которая в данный момент проводит сеанс массажа и оторваться не может.

— Чай с малиной! Пей, давай. Тебе бы, Толя, сейчас в сауне отогреться… А Олечка уже, наверное, спать хочет. Хочешь же, да, хорошая моя?

Обаятельная малышка успела покорить сердце женщины, да и моё тоже. Даже жаль будет расставаться с ней.

— Толя? Оксана Константиновна? Оленька? — увидев вместе совершенно разных своих знакомых, Катя растерялась.

— Катюша, у тебя сколько ещё сегодня сеансов? — с улыбкой, но строго спросила директор.

— Ещё четыре, до пяти часов, — ответила подчиненная.

— Я дам команду, и тебя подменят! Тут ЧП у твоей подруги случилось.

— Ужас какой! А ты, Толик, молодец! — хвалит меня Катя, гладя по голове, как маленького. Ей с заднего сиденья другие части моего тела недоступны.

Едем обратно в санаторий. Водила сказал, что успевает. Мужик, вроде как, после моего рассказа о геройствах на море, ко мне уважительнее стал относиться, по отчеству называет.

— Мама твоя не против с Олей посидеть? А где папа девочки? — расспрашиваю по дороге подругу.

— Мама моя только рада будет — она маленьких любит, а своих внуков ещё нет. А папаша ихний сидит за фарцовку. Да там случайно все вышло — просто купил по случаю три пары кроссовок, ну и перепродал их неудачно. Дали два года.

— Хех! Я сам годик по сто пятьдесят четвертой отсидел, — неожиданно разоткровенничался водитель. — Раз парню два года дали, значит, там не мелкая спекуляция была.

Я заметил, как Катькин глаз нервно задергался! Тоже, что ли, фарцевала?