Неверный муж Грустной герцогини

Глава 23. Тайна за тайну.

Анна Баксли.

Вместо привычных невинных бесед во время завтрака, никак не могла отогнать чувство, что меня снова пытаются использовать.

Как ни пыталась отвлечься и сохранить напускную лёгкость в общении с Кирианом, вопросы и сомнения всё-таки не отступали.

— Что с вами, Анна? — спросил Кириан.

Мужчина явно заметил перемены, но стойко ждал, пока я сама начну разговор. По крайней мере, большую часть завтрака.

— Тайна за тайну, — тихо произнесла, и Кириан тут же сник, уловив мой строгий взгляд.

— Полагаю, не о любимом блюде будет ваш следующий вопрос, — грустно улыбнулся.

— В тот день вы рассказывали, что Фелиция Тарн не ваша мать, — подтвердила опасения супруга.

Кириан вздохнул, отложил приборы и оперся подбородком на свои руки.

— Всё верно, она не моя родная мать. Но это не вопрос, Анна. Не тяните, спросите прямо, — грустно сказал.

Графу было жаль отказываться от ненавязчивых бесед. Смешных и порой нелепых вопросов.

— Но как такое возможно? Вы родились в законном браке, других жен у вашего отца не было... — перечисляла, а потом посмотрела на выгнутую бровь мужа и запнулась.

Проговорив вопрос вслух, я поняла, каким будет ответ, а потому прикрыла рот рукой.

— Вижу, вы уже догадались, Анна. И наконец решились задать правильный вопрос, — сказал Кириан и откинулся на спинку стула.

Вид у мужчины был такой, словно он давно ждал, когда я сама начну этот разговор.

— Фрэнк Баксли не был аристократом, он был жалким картежником, как и я. А Фелиция Тарн была дочерью графа, его единственным ребёнком. Во время охоты, отец моей так называемой матушки пострадал и больше не мог иметь детей. Даже бастардов. А потому искал для дочери супруга: простого, умного, удачливого и без титула. Того, кто продолжит семейное дело, а не продаст. Так мой отец стал графом, — невозмутимо делился тайнами Кириан.

Казалось, для супруга раскрывать секреты своей семьи было так же просто, как и вести беседу о погоде. Только чрезмерно сжатые в замок пальцы выдавали его напряжение.

— Он заставил супругу признать вас и брата как родных, — выдохнула я, опустив взгляд в тарелку.

Вывод был единственно возможным. Я не знала мать Кириана, но невольно испытала к ней сочувствие.

— О нет, он не был подлецом, — поспешил возразить муж.

Заметив моё удивление, Кириан улыбнулся.

— Мой отец был немного мошенником и любил карточные игры, но определённо не был монстром. Супружеская близость, особенно впервые, может быть весьма неприятной. Вам ли не знать. А потому, графиня с радостью уступила исполнение супружеского долга сначала матери Джорджа, потом моей. К тому же, Фелиция была слаба здоровьем и боялась рожать. Они даже не скрывали от нас правду, не пытались играть в семью. Приличия соблюдались только на публике, — невозмутимо объяснил Кириан.

— А как же Эмма? — не поняла я его рассказ.

— Когда мы с братом выросли, Фелиции захотелось иметь собственного ребёнка. Спустя несколько лет появилась Эмма. Она души не чаяла в малышке, как и мы все. А потом они погибли. Джордж раздал долги и понял, что последние несколько лет дела отца шли из рук вон плохо. Он просадил весь капитал старого графа и заложил его бизнес, — пожал плечами мой супруг и осушил чашку с чаем так, словно там была крепкая выпивка.

— Это так… — не сразу нашла, что ответить Кириану.

Его признание удивило, ошарашило и заставило задуматься.

— Стоящая тайна, не так ли, Анна, — с натянутой улыбкой заявил граф.

По его глазам я видела, что Кириану неприятно вспоминать об этом и тем более делиться такими тёмными, грязными тайнами своей семьи. Но он почему-то это сделал.

Только я не могла понять, почему.

Ведь раскрывать свои секреты я всё ещё была не намерена. Не больше чем детские шалости и проказы, как мы и договаривались.

— Почему именно Чарльстон? — попыталась сменить тему.

Кириан рассмеялся:

— О нет, Анна, тайна за тайну. Я поделился своими мрачными тайнами, теперь ваша очередь, — наигранно весело произнес.

Такое заявление мужчины напрягло.

— Полагаю, взамен такого секрета вы потребуете не рассказ о детских проказах. Что вас интересует? — сухо спросила.

— Хм, есть кое-что. Погода и ваш мрачный настрой как раз располагают. Но если не хотите отвечать, расскажите что-то другое. Я не настаиваю, — говорил граф, играя со столовым ножом.

— Не томите, Кириан, — поторопила супруга.

— Вы всегда говорите только об отце. Кто занимался вами, обучал всем этим женским уловкам? Няня, кормилица? Ваш отец так и не женился второй раз. Пусть после вашей травмы это было бы затруднительно, но до этого. Двенадцать лет - долгий срок, — напряженно спросил.

От такого вопроса мои глаза округлились, а Кириан ещё больше напрягся.

— Вы можете не отвечать, — поспешно заявил он, отставив нож и подняв руку.

— Нет, почему же. В этом нет никакой тайны, — успокоила мужа, слишком медленно наполняя бокал водой, подбирая нужные слова.

Больше всего удивило, что Кириан ничего не знал.

Хотя, их со старшим мистером Баксли изначально волновали только мои деньги, а не происхождение или семья.

— Меня растила моя мать, Кириан. Она научила меня музицировать, рисовать, обучала этикету вместе с приглашенными преподавателями. Она же обучала женским уловкам и хитростям. Водила к своим подругам на чаепития и выбирала красивые платья и ленты, — спокойно рассказала.

В ответ на признание, глаза мужа неподдельно округлились.

— Простите, Анна, я решил, миссис Паркер погибла в родах. Вы никогда не упоминали… Прости… — растерялся мой удивлённый супруг.

Что ж, мистер Баксли безошибочно угадал, где скрыта еще одна грязная тайна.

— Можно считать, что погибла. Только не моя мать, а Я. Исабель Паркер - истинная леди, воспитана в лучших традициях старого Юга. Она испытывала глубокое отвращение ко всему, что осуждается истинной верой. Точно такое же отвращение моя мать испытывала ко мне, — открыла Кириану новый скандальный секрет.

Когда-то я не могла говорить об этом так спокойно.

Было больно и обидно, но со временем я перестала обижаться на мать и осуждать её поступок.

— Анна, — супруг встал со своего стула и, подойдя, погладил меня по голове, как ребёнка. — Мне так жаль, — прошептал он, касаясь губами моих волос.

— Не стоит, Кириан, я давно пережила эту утрату. Но я ещё не закончила, — подняла голову, встречая ошарашенный взгляд мужчины.

Кириан сел рядом, обхватив мою руку своими.

— Исабель всё ещё жива. Но она так и не смогла смириться со следами на моей коже. Я была ей противна, как и всё, что связано с магией. Заявив, что лучше бы я свернула шею, чем стала такой, она ушла в монастырь молиться за мою проклятую душу. Именно тогда отец потерял надежду. Он оставил ей всё, кроме нашей одежды и средств, достаточных, чтобы добраться до Чарльстона и снять гостиницу. Всё оформил на имя горячо любимой супруги, а потом мы покинули Буффало, — всё так же спокойно рассказывала Кириану Баксли то, о чём пыталась забыть годами.

— Уверен, она сожалеет о своём поступке, — постарался утешить меня Кириан, мягко касаясь губами руки и с неожиданной теплотой, всматриваясь в лицо.

Переводя взгляд на обеспокоенного супруга, я грустно улыбнулась.

— Нисколько. Ей совершенно не жаль. После гибели отца, она даже траур не носила. Вернулась из монастыря, сообщила, что я погибла от лихорадки вместе с ним. Продала всё, что оставил почивший супруг, и уехала на Дикий Запад. Там же Исабель успешно вышла замуж за вдовца. Стала миссис Фарингтон и воспитывает детей своего супруга как родных, — сухо закончила свой рассказ.

Первое время я надеялась, что мать одумается, потом надеялась, что она приедет на свадьбу с герцогом Уилксом, потом - на похороны отца. А потом получила очередное письмо Шона Паркера и поняла, что матери у меня больше нет.

Возможно, поэтому я не удивлялась реакции Кириана на узоры, не удивлялась отвращению кавалеров, которые видели лишь шрамы. Не удивлялась тому, как брезговал мной старый герцог Уилкс.

Они были чужими, а потому я не удивлялась. Ведь хорошо помнила точно такое же выражение на лице родной матери, которая и смотреть на меня не могла, чтобы не кривиться. Я хорошо помнила её лицо, когда отец принёс меня после ритуала. Ужас, шок, отвращение.

Это женщина, которая любила меня когда-то. Так к чему удивляться реакции и неприятию тех, кто, по сути, никогда меня не любил, или тех, кто даже не испытывал ко мне симпатии?

Думаю, Шон Паркер тоже не смог бы смотреть на меня спокойно. Он знал об узорах, но никогда их не видел. Хотя, даже кузен избегал прикасаться ко мне первое время, а потом привык.

— Мне жаль, Анна, — снова прошептал граф, подавшись вперёд и поглаживая мои волосы.

— Не стоит, Кириан, тайна за тайну, помните. Это всего лишь игра. Мне не нужна ваша жалость - это прошлое. Оно прошло и многому научило. Мне было грустно, когда я была ребёнком, но я уже не ребёнок, а потому мне больше не грустно, — спутанно сказала и, желая закончить разговор, поднялась со стула.

Вместо того чтобы отступить, супруг вскочил, опрокинув свой стул, и привлёк меня к себе.

— Вы не ребёнок, Анна, но вы нуждаетесь в жалости, в понимании, в принятии. Как и все мы. Ни к чему надевать маску холодной герцогини - я знаю, что под ней, — шептал Кириан, прижимая мою голову к своему плечу и крепко удерживая в объятиях.

Из-за его запаха, близости и горячей груди я начала таять, а стена, за которой скрывались эмоции, трещать и рушиться. Чувствуя, как подступают слёзы, я попыталась освободиться от хватки графа.

— Пустите, мне не нужна ваша жалость, пустите, — тихо застонала.

— Нужна, Анна, я точно знаю, что нужна. Не холодной герцогине, а той девочке, которая настолько одинока, что готова считать семьей даже собственных слуг, — шептал Кириан в волосы, не ослабляя хватку.

— Не смейте, вы ничего обо мне не знаете. Они лучше, чем такие, как вы. Вы лживые, жестокие, готовые предать, уничтожить, растоптать. Пустите, — рычала, задыхаясь от сдерживаемых слёз.

— Циничные, беспощадные, гадкие, невоспитанные. Я знаю, Анна, я всё знаю, и поэтому не отпущу, — не отступал граф.

Он крепко прижимал меня к себе, поглаживая спину, волосы и касаясь губами макушки. Это невероятно раздражало.

Этот мелкий мошенник, разрушивший мою тихую привычную жизнь, был последним, перед кем стоило показывать свою слабость. Но именно он, по какому-то злому року, вытаскивал наружу самые грязные и болезненные тайны.

— Что вам нужно? Денег, драгоценности, отписать плантацию? Вы за этим приехали? Эта плантация только моя и приносит хороший доход. Вы ее хотите? Я отдам, — глаза щипало от непролитых слез, а губы дрожали, когда я произнесла эти слова, полные отчаяния, — Только скажите, что вам нужно, чтобы наконец исчезнуть из моей жизни и перестать мучить. Я всё отдам, только бы вы исчезли, Кириан Баксли, — практически провыла, пряча лицо на его груди и чувствуя, как подступает истерика.

Руки Кириана разжались, а меня наконец отстранили.

— Всё? Вы уверены, герцогиня? — уже строго спросил Кириан.

От такой резкой перемены, я даже икнула и перестала всхлипывать.

Похоже, я попала в точку. Мужчина услышал то, ради чего приехал.

Но я и правда готова была отписать ему плантацию, лишь бы больше никогда не видеть.

Кириан Баксли оказался первоклассным мошенником; он сумел забраться под кожу, вывернуть всё наизнанку, а потом предать так, что больно было дышать.

— Уверена. Просто скажите, чего вы желаете, граф, и мы простимся, — повторила я дрогнувшим голосом.

— Хорошо, я хочу только одного, и за этим приехал. Я рад, что мы пришли к согласию, и не придётся играть в любезности, — холодно сказал Кириан, указав рукой на дверь, — Полагаю, в вашей спальне нас не услышат и не побеспокоят, — объяснил свой жест.

***

Пошатываясь, я вошла в комнату и услышала, как громко захлопнулась дверь.

Мужские шаги остановились за спиной.

— Я слушаю вас, мистер Баксли. Какова цена моей спокойной жизни? Просто скажите, и я всё подпишу, — едва слышно выдавила, всматриваясь в всё ещё серое небо.

На меня будто мраморную плиту положили, казалось, вот-вот деревянные доски пола провалятся, и я утону в болоте. С каждым шумным вдохом Кириана эта тяжесть давила всё больше.

— Я приехал только за одним, Анна. И мне нужно ваше слово. Услышав цену, вы, вероятно, передумаете. Дайте слово, что я получу всё, что попрошу, — строго произнёс граф.

Что еще он мог попросить, кроме плантации? Дом в Чарльстоне?

Семейство Баксли даже отопить его не сможет, не говоря уже о том, чтобы содержать в надлежащем состоянии. Но я готова была отдать ему даже особняк герцога Уилкса, если это подарит мне спокойствие и свободу.

Грустно улыбнувшись, я развернулась и протянула Кириану руку.

— Даю слово: если это принадлежит мне, а не регенту или губернатору, я выполню ваше требование, — снова выдавила обещание.

Пожав руку, Кириан вздохнул и попытался улыбнуться. Вышло жалко.

— Я слушаю, — поторопила супруга.

— Мне нужна моя жена. Я приехал за ней. Я дал слово, что если выберусь из того сада живым, сделаю всё, чтобы больше мне не пришлось просить прощения. И намерен его сдержать, — так же строго сказал Кириан.

Утвердительно кивнув, я уже хотела сообщить, что напишу губернатору, и он всё оформит. Но потом до сознания дошел смысл слов графа, и я распахнула глаза.

В голове затуманилось, и, вероятно, я что-то не так поняла, или это признаки того, что я собиралась потерять сознание.

— Повторите, я, кажется, не расслышала, — мотнув головой, осмотрела строгого графа.

Глаза Кириана стали почти чёрными от напряжения, а лицо было строгим и полным решимости.

— Вы всё верно расслышали, герцогиня. МНЕ нужна МОЯ ЖЕ-НА, — повторил Кириан, а потом горячие руки коснулись моих плеч, и я снова посмотрела в почти угольного цвета глаза. — Мне нужна ты, Анна. Просто ты или только ты. Не твои деньги или земли. ТЫ, — уверенно повторил граф.

Открыв рот, чтобы возразить, я никак не ожидала, что в следующее мгновение мужчина закроет его поцелуем.

Направляя меня в сторону кровати и расшнуровывая платье, супруг продолжал что-то шептать:

— Упрямая, холодная, моя беззащитная девочка, — повторял он.

Когда на пол улетела рубашка, а граф оказался таким же обнаженным, я распахнула глаза и немного очнулась.

— Нет, Кириан, нет. Тебе нужна твоя фея, не я. Нет, — положила руку на грудь мужчине.

— Нет, Анна, мне нужна ты. Без масок, без приличий, без условностей. Ты вся, со странными рисунками, шрамами, ранами и страхами. Я знаю тебя, Анна, знаю и могу понять. Я такой же, моя Анна, такой же, как ни пытался это отрицать. И только с тобой я могу быть собой. Картежником, мошенником, графом, бастардом, просто Кирианом, — тихо произнёс граф, замирая и поглаживая меня по волосам.

— Мне не нужен картёжник и мошенник, — уверенно заявила.

Улыбнувшись, Кириан пальцем обвел моё лицо и провёл по губам.

— Тогда почему я всё ещё тут, моя герцогиня? В твоей спальне, в твоём доме, в твоей постели?

— Потому что ты наглый и не соблюдаешь приличия. И вообще, я из жалости позволила тебе остаться, пока не заживет рука. Но, кажется, она уже зажила. Уходи, — обиженно сказала.

Тихий смех, и вместо того, чтобы отстраниться, Кириан коснулся моих губ своими.

— Открой глаза, моя строгая герцогиня, ты же выгоняешь меня. Хотя так больше похоже, что ждешь поцелуя, — довольно сказал граф.

— Я просто не хочу на тебя смотреть. Потому что очень хочу стукнуть тростью. Но тогда ты снова не сможешь уехать, — уверенно соврала.

Второй рукой Кириан водил по бедру, и когда он направлял руку не туда, по телу расплывались вовсе не волны злости. Это сбивало и мешало оттолкнуть мужчину.

— Хорошо, тогда закрой, Анна, — сказал супруг, а потом наклонился к уху, — Прогнать ты можешь меня и после. А сейчас тебе явно хочется чего-то другого, жена. Кажется, я задолжал тебе не одну ночь, и плевать, что сейчас только полдень, — прошептал и, отодвигая мою ногу, быстро заглушил стон поцелуем.

— Такие звуки нравятся мне определённо больше, Анна. А ещё нравится то, как действуют твои рисунки. Но до этого мы еще доберемся, и точно не днём, — шептал Кириан, покрывая поцелуями лицо и крепче прижимая к себе.

Каждый стон тонул в его поцелуях, а я решила, что и правда выгоню его после.

Слишком хорошо, словно всё напряжение, что копилось месяцами, растворялось под сладкими волнами удовольствия.

— Отпусти приличия, Анна, просто стони, тут никого нет, только мы. Только мы на мили вокруг и больше никого, — шептал граф, подводя меня к краю скалы.

Тело сбросило остатки напряжения, а я понеслась прямо в пропасть наслаждения. Кириан снова шептал моё имя, вероятно, чтобы я его не забыла, теряясь в том, что происходит и в собственных ощущениях.

— Ты великолепна, Анна, — снова даря нежный поцелуй, граф лёг рядом и наблюдал за мной, шумно дыша.

Я ощущала его взгляд так же чётко, будто смотрела в глаза. Но я не смотрела, не могла.

Сил пошевелиться не осталось, как и сил выгонять супруга из спальни, с плантации или в целом из своей жизни.

Воспоминания о том, что случилось, звенели внутри отголосками, снова и снова вызывая легкую дрожь. Тело приятно ныло, а я снова погружалась в свои размышления.

Всё, что случилось, казалось неуместным, но в то же время закономерным и странно правильным.

В одном Кириан не ошибся: если бы я желала его прогнать, он бы уже вернулся в Чарльстон. Но я не хотела.

Какими бы преданными ни были мои слуги, они во многом не могли меня понять, как и я их. Мы слишком разные.

С графом всё было иначе, мы во многом похожи. Вероятно, потому что в Кириане ощущалась та же пустота, та же рана.

Как бы граф ни пытался изображать аристократа, он ощущал себя лишь сыном картёжника и служанки, не заслуженно получившим титул. Всё остальное было лишь игрой и масками. Попытками скрыть то, что терзало его изнутри.

Точно так же и я прятала свои рисунки под платьем, но всегда помнила: стоит улыбчивым аристократам о них узнать, как вся напускная учтивость обернётся отвращением.

В отличие от моей, рану Кириана Баксли невозможно было заметить, не сняв его маску. Судя по всему, это мало кому удавалось. Он был мошенником и, как правило, просто менял одну роль на другую.

Но притворяться несколько часов или несколько месяцев - была разница.

Со мной Кириана подвела самоуверенность и желание помочь семье. Он решил, что и в брак сможет играть так же ловко, как и в карты. Всё оказалось несколько иначе.