Неудачник (СИ)

Глава 2

— Держись сзади! — мысленно сказал Клод сестре и заглянул в мысли незнакомого мужика.

То, что он узнал из этих мыслей, мальчику не понравилось.

— Вы, в отличие от него, меня знаете, — обратился он к своим мужикам. — Мне вас спалить ничего не стоит. Скажу, что хотели убить и пришлось защищаться, и сестра подтвердит, тем более, что он так и хочет сделать. Убыток, конечно…

— Если он хочет, его и жгите! — сказал один из них, поспешно отходя от чужого. — Он вообще не наш, а из соседской деревни.

Прошло совсем немного времени, и на дороге остались только чужак и пришелец, а мужики отбежали подальше и сейчас ждали, чем все закончится.

— Что же это ты, Храбан, так обнаглел, что забыл свое место? — спросил Клод струсившего мужика. — Или это от жадности?

— Пощадите, господин! — закричал он, упав на колени. — Дети без меня пропадут!

— Нет у тебя никаких детей, — сказал мальчик. — Убирайся с глаз, и чтобы я тебя возле нашей деревни больше не видел!

— Откуда ты о нем все знаешь? — спросила Алина, глядя вслед удирающему Храбану. — Я его никогда раньше не видела.

— Прочитал его мысли, — ответил брат. — А потом задал пару вопросов и получил ответы. Он этого не заметил. Давай поговорим с пришельцем.

— А сможем? Смотри, какой он зеленый. И уши торчат, как у волка! А мешок у него большой, наверное, потому и хотели ограбить.

— Все пришельцы понимают язык той страны, куда их выбрасывают, — объяснил Клод. — Мне о них говорил отец. А этого выбросили к нам.

— А почему ты думаешь, что к нам, а не к соседям?

— А он далеко не сможет уйти, — ответил брат. — С такой рожей и этим мешком… Его обязательно ограбят и убьют, не здесь, так в следующей деревне.

— Значит, ты считаешь, что лучше бросить мешок? — гортанно спросил услышавший его пришелец. — Тогда я далеко не уйду без своих вещей и без пищи.

— Тебе нужно в город, — ответил Клод. — Там просто так не убьют, и, может быть, найдешь какое–нибудь занятие. Ты ведь маг?

— Маг, — кивнул он. — Как и вы.

— На будущее запомни, что не всем можно тыкать, — сказал Клод. — Ты пока никто, поэтому многие такого обращения не простят. Всех, кто богато одет, называй господами. Так будет безопасней.

— Я бы не сказал, что у вас богатая одежда, — заметил он. — И как я должен обращаться?

— К моему отцу — господин барон, а нас называй господином и госпожой. Когда знаешь имя, можешь добавить и его. А одежда у нас для охоты. Кто богато одевается для лазанья в камышах? Ты давно к нам попал?

— Я не знаю ваших мер времени, — ответил пришелец. — Если говорить примерно, то этой ночью. Не скажешь, почему я здесь очутился?

— Этого никто не знает, — сказал Клод. — Пришельцы из самых разных миров появляются в нашем мире уже тысячу лет или больше.

— А такие, как я, были?

— Не знаю, — ответил мальчик. — Я до вас ни одного пришельца не видел, только о них слышал от отца. Не такие уж вы у нас частые гости.

— Понятно, — нахмурился он. — Спасибо за то, что помогли. Без вашей помощи мне пришлось бы слишком многих убить.

— А почему не разогнать внушением? — не понял Клод. — Это же проще, и кровь проливать не нужно.

— Ты прав, — совсем по–человечески кивнул пришелец. — Только мысленно я на ваш вид никак влиять не могу. Уже пробовал, но ничего не получилось. Давайте я вам кое–что подарю. И у вас обо мне останется память, и у меня сумка станет поменьше. Может быть, не будет вызывать в людях такую жадность.

Показав жуткой улыбкой, что он пошутил, пришелец развязал свой мешок и, немного в нем покопавшись, извлек два предмета.

— Держи, — протянул он Клоду черную блестящую полоску. — Это надевается на глаза и позволяет видеть в полной темноте. Там есть выступ, на который нужно нажать. Потом вернешь его на место. Это не магия, но тоже использует силу. Не бойся, он заряжается сам и никогда не перестанет работать. Нужно только постараться ни обо что сильно не бить.

— Вам это пригодится самому, — покачал головой мальчик. — В крайнем случае кому–нибудь продадите. А я у меня сейчас нет ничего для ответного подарка, разве что этот лук.

— Мне от тебя ничего не нужно, — сказал начавший сердиться пришелец. — Раз даю, значит, бери. У меня такие есть еще. А это тебе, девочка.

— А для чего это? — спросила Алина, взяв из его рук легкую блестящую дугу с искрящимся камешком посередине.

— Это такая штука, которая тебя полностью защитит от чтения мыслей и подчинения, — улыбнулся он, показав порядочных размеров клыки. — В ней тоже нет ни капли магии, и магия ее не пробьет. Закрепишь в волосах, как украшение.

— А для чего вы все это с собой таскаете? — полюбопытствовал Клод. — Вы ведь не знали, что попадете к нам?

— Я вроде торговца, — ответил он. — В сумке заказы, которые нужно было разнести. Конечно, я не знал, что попаду к вам, иначе взял бы совсем другие вещи.

— А вы не могли бы открыть мои силы? — спросила Алина. — Я просила брата, но у него сложности с управлением собственной силой, поэтому он боится браться за мои.

— Попробую, — согласился он. — Все, центры сил открыты. Поздравляю, ты теперь маг!

— Не хотите зайти к нам? — предложил Клод. — Отец помог бы вам добраться до города.

Он поколебался пару мгновений, но все же отказался.

— Благодарю, но я пойду сам. В какую сторону город?

— Вон в ту, — показал рукой мальчик. — Если будете идти быстро и без остановок, до ночи дойдете. Найдите городского мага Рабана и скажите, что за вас попросил барон Шефер. Он приятель отца и должен помочь. Скоро будет деревня, постарайтесь ее обойти.

Он еще раз улыбнулся ребятам своей жуткой улыбкой, закинул мешок на плечо и зашагал по дороге в сторону города.

— Давай вернемся? — предложила Алина. — Мне расхотелось охотиться. Клод, научи меня магии! У нас до осени впереди еще целое лето. Отец не пошлет меня в школу, а мне страшно хочется стать сильной! Вот ты сейчас разогнал толпу мужиков, а меня никто из них даже не стал бы слушать. Я, если честно, немного испугалась. Как они зыркали глазами! А от тебя побежали, потому что у каждого перед глазами стоял сгоревший луг. Я тоже так хочу! Ну что тебе стоит? Все равно время девать некуда.

— Ладно, — сдался он. — Только на охоту все равно будем ходить. Заодно, пока идем туда и обратно, будешь тренироваться.

Когда пришли домой, отец увидел их с пустыми руками и ехидно поинтересовался, сколько настреляли уток.

— Мы сегодня половину деревни спасли! — гордо ответила дочь. — Твои мужики хотели ограбить пришельца вот с такими клыками, но Клод их разогнал.

— Так вы мужиков спасали или пришельца? — спросил Ганс.

— Вступились за пришельца, а потом узнали, что он бы их там всех положил, — объяснил Клод. — Я бы на его месте сделал то же самое, если бы меня окружила толпа с вилами и топорами.

Отец потребовал подробного рассказа, осмотрел подарки, а потом собрал всех мужиков.

— Совсем от жадности растеряли ум? — напустился он на них. — Или не знаете, что все пришельцы — маги? Тот, которого вы собрались грабить, сам собрался вас всех убить! Скажите спасибо моему сыну, который вас оттуда прогнал. Этот зеленый не стал бы вам угрожать! Я ищу способ рассчитаться с королем, чтобы никого из вас не брать в солдаты, потому что не хочу убытка! И убыток не в том, что для вас нужно покупать оружие, а в том, что вас всех перебьют, и у меня не будет работников! А тут вы сами подставляете свои глупые головы!

Он сильно напугал мужиков, и Клод потом все лето до своего отъезда ловил на себе их уважительные и испуганные взгляды. Лето он провозился с сестрой, объясняя ей все, что выучил сам. В процессе ее обучения мальчик понял, что далеко не всем магия дается так легко, как ему. Сестра была умной, но осваивала книжку стихийной магии в три раза медленнее, чем в свое время учился он. И это при том, что у Алины не было никаких проблем с управлением силой, и в затруднительных случаях она всегда обращалась к нему. Клод легко выучил все три сотни заклинаний, описанных в его книгах, и мог в любой момент показать их рисунок и схему управления потоками, а сестре, чтобы все это запомнить, приходилось подолгу учить, а потом еще возвращаться и повторять заученное. Зато у нее получалось все, а он мог воспроизвести в лучшем случае только каждое пятое заклинание, да и то без гарантии, что удастся удержать силу.

Вся жизнь юного барона изменилась, когда возле их дома остановился отряд кавалерии. Шел второй день осени, но стояла еще по–летнему жаркая погода. Отец не отпустил их на охоту, потому что к обеду ожидался приезд учительницы. Алина разучивала очередное заклинание, а Клод сидел во дворе и пытался управлять стайкой воробьев. Маленькие птахи упорно сопротивлялись его попыткам заставить их летать кругами над домом. Они собрались на поленнице, взъерошили перья и возмущенно чирикали, посматривая на мага. Наверное, в переводе с воробьиного это должно было означать: тебе надо, сам и летай! Мальчик первым из семьи увидел идущий рысью отряд и то, что всадники свернули к их дому.

— Я могу видеть господина барона? — спросил его офицер, с недоумением посмотрев на их дом. — Замка я не вижу, а ваш дом самый большой в этой дыре.

— Я сейчас позову отца, — ответил он. — Вы пока можете спешиться.

— Так вы его сын? Тогда я не буду задерживаться и сообщу вам. У нас война с королем Аделриком, поэтому вашему отцу необходимо в течение пяти дней прибыть в столицу с положенным для вас числом солдат! Неявка приравнивается к измене короне!

— Отец поедет, — сказал Клод. — А солдат не будет. У нас с отцом льгота.

— Какая у вас может быть льгота? — спросил офицер. — Вы поставляете оружие в армию? Так я вроде не видел ни одной кузницы.

— Я еду поступать в королевскую школу магии, — объяснил Клод.

— Не поздновато вам туда поступать? — насмешливо сказал офицер. — Вам уже пора брать в руки шпагу! Позовите отца, а то мы только теряем время.

Его слова объяснялись тем, что рослому и мускулистому юноше вполне можно было с небольшой натяжкой дать шестнадцать лет вместо тех четырнадцати, которые ему должны были исполниться через несколько дней. Клод не стал с ним спорить и что–то доказывать, а, как просили, сходил за отцом.

— Завтра мой сын отправится в школу, а я — к королю! — сказал Ганс. — У меня нет никакого сомнения в том, что его примут. Возраст, положение и сила — все соответствует требованиям!

— Зато у меня есть сомнения! — уставился на него офицер. — Хотя мне все равно, приведете вы солдат или нет: спрашивать будут не с меня, а с вас!

— А если мой сын вас отсюда вытурит, у вас и тогда еще останутся сомнения? — спросил барон. — Сын, сможешь их отсюда прогнать, не покалечив?

— Конечно, отец, — ответил Клод. — Причем без всякой запрещенной для войны магии, одним страхом.

— Ха! Хотите пари? — расхохотался офицер.

— Ставлю своего жеребца, — предложил отец. — Я смотрю у вас есть заводные кони. Один из них не помешает моему сыну.

— Принято! — воскликнул офицер. — Надеюсь, что конь у вас нормальный, а не такой, как все остальное баронство. У нас, чтобы вы знали, прекрасные защитные амулеты работы самого Горста! Так что можете выводить своего коня. Вы его ставили на кон вместе со сбруей?

— Конечно, — ухмыльнулся отец. — Я попрошу вас привязать поставленную вами лошадь к коновязи. Если победят ваши амулеты, вы ее опять отвяжите, а я вам выведу своего коня. А если вы все сейчас драпанете, то сделаете это вместе с лошадьми. Мне что, потом за вами гоняться, чтобы забрать выигрыш?

— Разумно, — вынужден был признать офицер. — Джервас, привяжи любую из лошадей.

— Я не лишусь коня? — тихо спросил барон у сына. — Ты уж постарайся их напугать, только никого не убей.

Один из солдат привязал к коновязи заводную лошадь и вернулся в отряд. Как только он сел на своего коня, Клод, помогая себе жестами рук, сотворил заклинание ужаса и начал потихоньку вливать в него силу зеленого потока.

— Клод! У меня получилось! — закричала выбежавшая на крыльцо сестра.

Ее попытка поделиться с братом своими успехами сбила его контроль над силой, и он выплеснул в заклинание всю, какая была. Клод не знал, кем был этот Горст, только, несмотря на его амулеты, люди и лошади обезумели от страха и в едином порыве рванули по дороге прочь от дома. Отца и привязанную лошадь зацепило самым краем, и то бедняжка заржала и попыталась оборвать повод, а Ганс отступил от сына бледный с покрытым потом лицом. Одна виновница этого переполоха ничего не почувствовала из–за подарка пришельца, который она теперь все время носила на голове.

— Что здесь только что было? — спросила она брата. — И откуда эта лошадь?

— Закончилась наша учеба, Алинка! — сказал Клод. — У нас опять война, поэтому мы с отцом завтра уезжаем. Он едет в армию, а я еду учиться.

— А я? — растерянно спросила она.

Было видно, что девочка сейчас заплачет.

— А ты останешься хозяйкой, — сказал барон, обнимая дочь. — Да и Варин никуда не уезжает. Я опять найму управляющего, а твое дело учиться. Сегодня приедет учительница, поэтому времени грустить у тебя не будет. Ну а мы рано или поздно вернемся. А сейчас я с твоим братом поеду к графу. Клод, оденься приличнее и забирайся на наш выигрыш, а я сейчас оседлаю своего Зубастика.

Когда Клод надел свой единственный приличный наряд, состоявший из новых кожаных штанов в обтяжку, белой рубашки с шитым золотом воротником и колета, отец вывел из конюшни своего жеребца и дал ему в руку повод.

— Подержи Зубастика, мне нужно кое–что взять.

Клод не любил его коня, и тот отвечал юному барону взаимностью, не упуская случая цапнуть своими передними зубами, за величину которых и получил от отца свою кличку. Сейчас он вознамерился проделать то же самое и, получив по морде, обиженно заржал. Отец отсутствовал недолго и вышел уже при шпаге.

— Надевай, — сказал он передавая сыну перевязь. — Цепляй шпагу. Надо было ее малость переделать под твой рост, но я надеялся, что ты еще хоть пару лет побудешь дома.

— Кто бы меня тогда принял в школу! — возразил Клод. — Этот офицер и так ржал из–за моей учебы.

— Приняли бы, — сказал отец. — Я узнавал. Просто за каждый лишний год с меня содрали бы двадцать монет штрафа. Неприятно, но мы бы это как–нибудь пережили. Ладно, садись на коня и поехали. Дочь, если в мое отсутствие приедет госпожа Гретта, встреть ее, как подобает.

Клод уже давно не забирался на лошадь и никогда не делал этого со шпагой, поэтому немного провозился, вызвав неудовольствие отца.

— Я думал, что если ты нормально ездишь без седла с одной уздечкой, то уж на оседланной лошади поедешь без проблем. Надо будет тебя немного потренировать, чтобы никто не ржал на постоялых дворах.

До замка графа они добирались три часа, никого не встретив по дороге. Замок поразил юношу, который подобные сооружения видел только на рисунках.

— Выше подбородок и больше презрения во взоре, — тихо сказал отец, когда они оставляли лошадей на конюшне. — Растерянность не украшает мужчину. Идем, я представлю тебя графу.

Граф Клоду не понравился. Красивый и сильный мужчина с едва заметной сединой на висках отнесся к ним благожелательно, но юноше при виде сюзерена почему–то стало тревожно. В кабинете графа присутствовал маг, поэтому у Клода даже не возникло мысли лезть в голову Роднея, тем более что на нем было сразу три сильных амулета.

— Эта война продлится дольше, — говорил Зерт. — Аделрик — это крепкий орешек! А вы оставляете свою дочь чужим людям. Не лучше ли ей, пока вас не будет, побыть у нас? Моей Леоне почти столько же лет, как и вашей Алине, и они могли бы дружить. А его мудрость Хрод мог бы заняться с ней магией. Домашнее обучение ничем не хуже королевской школы. Вы могли бы привезти и младшего сына. Моему Стефану скоро шестнадцать, и я не уверен, что его заинтересует тринадцатилетний мальчишка, но в замке живут дворяне, у которых есть дети подходящего возраста.

— Я поговорю с дочерью, — сказал Ганс. — Хотя не думаю, что она согласится. В доме безопасно, управляющим будет надежный человек, а для дочери нанята учительница, которая уже должна приехать. Но за предложение спасибо.

— Значит, все–таки отправляете сына? — спросил недовольный отказом граф. — Не боитесь, что он развалит всю школу?

— Пусть этого боятся учителя, — пошутил барон. — Льготу я получу, и есть надежда, что сына смогут научить справляться с его силой.

— Жаль, что я уже отправил свой отряд королю, — сказал Зерт. — А то бы могли поехать с ним. Сам я приеду немного позже. Вы когда выезжаете?

— Завтра утром, — ответил Ганс. — А к вам приехали не только проститься, но и по делу. Так получилось, что я не завел печать, а сыну нужна грамота.

— Сейчас я скажу секретарю, и вам все сделают, — кивнул граф.

Он взял колокольчик и позвонил. Дверь кабинета открылась, но вместо мужчины в него вошла необыкновенно красивая женщина лет тридцати в богато украшенном золотым шитьем платье.

— У нас гости, дорогой? — спросила она у графа. — Кажется, это барон Шефер? Вы у нас так редко бываете, барон, что немудрено вас забыть. А это что за красавчик? Случайно, не жених для нашей Леоны?

— Это старший сын барона, — сказал Зерт. — А звать жениха Клодом. Только ему до шестнадцати еще два года. А эта понравившаяся вам женщина, молодой человек, моя жена графиня Илма.

— Я не говорил, что она мне понравилась! — сказал смутившийся Клод.

— Так! — сказала графиня. — Значит, я вам не понравилась? Интересно, чем? Спрашиваю потому, что дочь очень похожа на меня. Не понравилась я — не понравится и она. Пожалуй, мы вас не будем знакомить. Зачем расстраивать девочку?

— Вы красивая, — выдавил из себя покрасневший юноша. — И вообще…

— И вообще у тебя есть все, чтобы заинтересовать самого взыскательного мужчину, — усмехнувшись, сказал граф. — Но ты зря примеряешь Клода к нашей дочери. Он завтра уезжает учиться на мага, а это шесть лет учебы, если он не закончит школу раньше срока, или его не выгонят. Дорогая, если увидишь Армана, скажи, чтобы бежал ко мне, а то он оглох и не слышит колокольчика.

Им очень быстро оформили грамоту на Клода, после чего барон поблагодарил графа и стал прощаться. От предложенного обеда он отказался, сославшись на то, что дома еще слишком много дел. Когда они добрались до дома, начало смеркаться.

— Расседлывать свою лошадь будешь сам, — сказал Ганс сыну. — И завтра сам оседлаешь. На постоялых дворах это будут делать конюхи, но может получиться так, что заночуешь один под открытым небом, да и в конюшне школы за тебя этого никто делать не станет. Если что–то будет непонятно — спросишь.

Когда они вошли в конюшню, там уже стояла чья–то лошадь.

— Интересное дело, — сказал отец, заводя своего Зубастика в денник. — Что же это за учительница, которая больше десяти лиг едет не в карете, а верхом?

Он быстро расседлал своего жеребца, который оживился, оказавшись в обществе двух кобыл, и помог сыну, после чего они вошли в дом. Учительницу нашли в самой большой комнате, где она вместе с Алиной угощалась пирожками. При виде ее отец застыл столбом, да и Клода бросило в дрожь. Он не помнил матери, но у отца сохранился ее портрет, выполненный бродячим художником. Так вот, вставшая из–за стола стройная красивая женщина была копией умершей Катерины.

— Гретта Кранц, — приятным голосом представилась учительница, изящно присев. — Алина, господин барон, уже показывала мне портрет вашей покойной жены. Сходство поразительное, но я вас хочу заверить, что я здесь ни при чем. Во всем можете винить своего друга, который нанимал меня для вашей дочери. Господин Рабан наверняка знал о сходстве, но чем бы он ни руководствовался, вы должны знать, что я нанялась только, как учительница, и ни в каком другом качестве…

— Да, конечно, — сказал Ганс, поедая ее глазами. — Вы можете не беспокоиться: я завтра уезжаю в армию короля. Война… Вам будет заплачено за два месяца вперед, а если я не вернусь, платить будет управляющий.

— Как это не вернешься? — вскинулась дочь. — Только попробуй!

— Мне нужно ненадолго уйти, — сказал он всем. — Схожу сговорюсь с управляющим.

— Где Варин? — после ухода отца спросил у сестры Клод. — Почему он не с вами?

— Спрашивай у него сам, — сердито ответила Алина. — Познакомился, набрал пирожков и ушел читать свои книги! Сколько раз я говорила отцу, чтобы ему их не покупали! Ничего в них интересного нет, только перевод денег!

— У тебя магия, а ему тоже нужно чем–то заниматься, — вступился за брата Клод. — И потом, десяток книг — это не такие уж большие деньги. Госпожа Гретта, я сейчас переоденусь и присоединюсь к вашей компании.

«Какой замечательный мальчик…» — прочел он, заглянув в ее мысли. — «Счастливая эта Катерина! И барон славный. Жалко будет, если его убьют».

Зайдя в свою комнату, он снял пропыленную одежду и надел старую, но чистую. Прочитанная мысль женщины заставила впервые подумать о том, что отец действительно может не вернуться с войны. И что тогда делать? По закону старшего из сыновей, если ему уже исполнилось четырнадцать лет, могли признать самостоятельным раньше положенного срока. Если этого не сделать, они все переходят под попечительство графа. Этого Клод не хотел. Он не мог объяснить причину своей неприязни к сюзерену, но почему–то был твердо уверен, что для нее есть основания. Решив поговорить об этом с отцом в дороге, он вернулся к женщинам.

— Кушай пирожки, — предложила сестра, пододвигая к нему блюдо. — Мы уже наелись, а граф вас вряд ли кормил.

— Он предлагал, — сказал Клод. — Но отец отказался.

— А что он вам еще предлагал? — спросила Алина. — Вы зачем к нему ездили?

— Мне выписали грамоту, — объяснил брат. — А предложений было много, но отец от всего отказался. Тебя предлагали забрать вместе с братом. У них есть дочь твоего возраста. Если она действительно похожа на мать, то очень красивая. Граф сказал, что вы бы могли дружить, а тебя бы учил маг.

— Мне дружить с дочерью нашего графа? — с сомнением сказала Алина. — Наверное, хотел сделать из меня ее служанку. А его маг мне не понравился. Ничего, ты мне помог, а дальше я буду учиться сама! И дома в любом случае лучше, так что отец все правильно сделал!

— Приятно слышать, когда тебя одобряют, — сказал вошедший барон. — Ты уже переоделся? Я сейчас сделаю то же самое и подойду. Я договорился с Джердом, так что он присмотрит за нашим хозяйством и деревней. По дому будут работать Керт с Ирмой, так что вы без присмотра не останетесь. Ну а в случае необходимости можно будет обратиться к графине. Сам граф тоже уедет в армию.

В тот вечер они очень весело провели время и засиделись допоздна. Отец шутил, рассказывал много интересных историй и ненавязчиво ухаживал за Греттой. Женщина тоже вела себя не так скованно, как в начале знакомства, и немного рассказала о себе. Наконец детей отправили спать, а взрослые еще о чем–то говорили. Клод заснул, едва голова коснулась подушки, и утром проснулся не сам, а был разбужен отцом.

— Вставай, — сказал Ганс. — Завтрак уже на столе, а походные сумки я собрал. Сегодня мы только доберемся до Эссета и остановимся у Рабана. Как у тебя задница после вчерашней поездки?

— Побаливает, но терпимо, — ответил сын, пощупав бедра. — Я давно не ездил верхом.

— Поэтому первый день не будем гнать, — сказал отец. — Дам тебе немного отдохнуть, а заодно выполню свои дела. Но уже завтра будем ехать весь день. Остановимся на обед в Любере, а потом до ночи постараемся добраться до Харне. За четыре дня должны доехать до столицы и устроить тебя в школу. Пошевеливайся, сын. Все уже поднялись, один ты еще в кровати.

Клод быстро оделся, заправил постель и побежал умываться. Так же быстро он съел еще горячий завтрак и сказал отцу, что готов.

— Раз готов, иди прощаться, — вздохнув, сказал Ганс. — Кто знает, когда удастся свидеться. Сестра до твоего окончания школы может выйти замуж и уехать.

— А разве учеников не отпускают домой? — спросил Клод. — Я читал, что должны.

— Посмотрим, — ответил Ганс. — До этого еще нужно дожить.

С братом он простился без всякой нежности, а вот Алина его обняла и поцеловала в подбородок. Выше она просто не дотянулась, хоть и стала на цыпочки. Он ее тоже обнял и поцеловал в макушку.

— Слушайся Гретту и учи магию, — сказал он сестре. — Ты хотела стать сильной, а твоя сила в тебе самой, и ее у тебя больше, чем у графского мага, нужно только научиться пользоваться. Тогда тебя никто не обидит.

Алина расплакалась, и он поспешил выйти из дома, чтобы не разреветься самому. В конюшне пришлось седлать лошадь. Отец стоял рядом и наблюдал, не пытаясь помочь. Один только раз сделал замечание и, видя что у Клода все получается, вывел своего Зубастика из конюшни. Последними юноша закрепил дорожные сумки и вслед за отцом повел безымянную лошадь во двор. Необходимости спешить у них не было, поэтому двигались рысью, время от времени переходя на шаг. Было прохладно, но в разрывах облаков появлялось солнце, поэтому день обещал быть теплым. Некоторое время двигались молча, а потом Клод задал отцу мучивший его со вчерашнего дня вопрос.

— Отец, а что нам делать, если ты не вернешься? Может быть, заранее побеспокоиться о признании меня самостоятельным?

— Именно этим я и собираюсь заняться в Эссете, — ответил Ганс. — А Рабан мне должен помочь. С четырнадцати лет это уже можно делать, а война — достаточный повод. Но ты заранее не переживай. Я участвовал в трех войнах и не получил ни царапины. Правда, граф считает, что эта война должна быть тяжелее прошлой. Может быть, он и прав.

— Отец, а из–за чего мы воюем? — спросил Клод.

— Для тебя есть разница? — усмехнулся Ганс. — Спорные луга, спорный лес, пусть даже спорное болото! Если люди хотят подраться, они повод найдут. А настоящая цель — это захватить что–нибудь у соседей, прославиться и сократить число вторых–третьих отпрысков в дворянских семьях. Наследников в бой посылают редко, вот и наш граф своего сына не послал, хотя уже было можно. А империя наши войны поощряет, потому что мы лупим друг друга, вместо того чтобы собраться и врезать императору. Смотри, деревня соседей.

— Это ты сюда ездил?

— Сюда, — ответил Ганс. — Слушай, сын, давай с тобой договоримся, что тех поездок никогда не было.

— Не хочешь, чтобы о них узнала Гретта? — спросил Клод. — Ты ей, между прочим, понравился.

— А ты откуда знаешь? Подслушивал мысли?

— Самую чуточку, — признался Клод. — Больше я этого с ней делать не буду. Мы ей тоже понравились, а я, глядя на нее, вспомнил маму. Не портрет в твоей спальне, а настоящую. Захотелось прижаться к ее коленям, и чтобы она гладила мои волосы, как когда–то мама. Это плохо, что я раскис, как маленький?

— У каждого человека есть свои слабости, — ответил отец. — И временами хочется с кем–нибудь поделиться. Это не плохо, надо только не ошибиться и не открыть свое сердце не тому. Вы все были обделены материнским теплом, вот тебя и тянет к женщине, которая так похожа на твою мать. Но ты должен знать, что Гретта гораздо сильнее Катерины и телом, и духом.

— Интересно, дошел пришелец до твоего Рабана? — спросил Клод, чтобы сменить тему разговора. — Я его к нему направил и предложил сослаться на тебя.

— В следующий раз, когда будешь кого–нибудь направлять, ссылайся только на себя, — недовольно сказал отец. — Ты этого пришельца не знаешь, а поручился за него от моего имени. Надеюсь, у Рабана из–за тебя не будет неприятностей.

Они замолчали и долго ехали, думая каждый о своем. К обеду потеплело, но погода начала портиться: небо затянуло облаками и задул ветер.

— Как бы не пошел дождь, — сказал отец, посмотрев на небо. — Плащи мы с тобой взяли, но все равно промокнем, а лошади быстро устанут идти по грязи. Ладно, это от нас не зависит. Давай на ходу пообедаем, пока сверху не льет.

Они съели по куску окорока с хлебом, запив немудреную трапезу водой из бутыли. Надежда отца — успеть до дождя добраться до города — не оправдалась. Дождь начался, когда вдали показались верхушки башен городской церкви и дворца графа Кургеля. Слабый вначале, он усилился, когда они уже почти достигли предместья. Вскоре копыта лошадей зацокали по булыжникам, и они пошли живее. У ворот отец заплатил стражникам сбор на уборку навоза, и те, пропустив всадников, поспешили укрыться в караулке. Дождь уже лил вовсю, и на городских улицах было безлюдно, но отец знал дорогу и пустил лошадь в галоп. У Клода с непривычки от долгой езды болели бедра и спина, но и он вынужден был поторопить свою лошадь. Дом у мага оказался в центре города недалеко от церкви. Большой двухэтажный особняк был окружен высокой кирпичной стеной, за которой ветер качал кроны деревьев небольшого сада. Отцу пришлось спешиться и стучать в ворота ногой.

— Не слышат, — сказал он сыну. — Дай им как–нибудь знать магией, что мы здесь, а то я себе все ноги отобью!

— Я знаю только одно подходящее заклинание, — ответил Клод. — Оно из области ментальных и может не понравиться твоему другу. На тех, у кого нет амулета или недостаточно сильная защита действует вроде оплеухи.

— Давай, — разрешил отец. — Одну оплеуху он как–нибудь переживет. Если мы еще немного побудем под этим ливнем, у меня отрастут жабры и хвост!