Неправильный лекарь. Том 1

Глава 6

Мастер душ на прощание передал просьбу (уже не приказ, что замечательно) моего отца сразу зайти к нему в кабинет. Я догадывался, что он должен находиться на первом этаже, ноги понесли меня сами в нужном направлении, уже могу обходиться без провожатого.

В коридорах больницы уже было достаточно оживлённо, сновали по коридору сотрудники, приходили заболевшие, уходили довольные выздоровевшие. Судя по одежде были и пациенты, которые находились здесь длительное время, то есть, не смотря на силу магии есть болезни, нуждающиеся в продолжительном лечении и нахождении в стационаре. Ну да, иначе зачем он тогда?

Отец сидел за столом и пересматривал папки документов. Я почему-то сразу догадался, что это аналог наших историй болезни. Вид у него был смурной, но по крайней мере запаха грозы уже не было. Он бросил на меня короткий недовольный взгляд и кивнул в сторону стула напротив.

— Садись, — коротко бросил отец, взяв в руки следующую папку.

Я смирно присел на стул для посетителей и решил осмотреться, в ожидании пока дойдёт дело до малоприятного разговора. Его кабинет был вдвое больше, солиднее, респектабельнее, чем мой. Оно и правильно, руководитель. И тоже много книг, целая библиотека. Неужели здесь существует такое количество медицинской литературы? Вроде ведь всё просто, приложил руку к больному месту, поколдовал и попрощался с уже здоровым человеком.

— Почему не позвал меня сразу вчера? — резко прозвучал на фоне тишины голос Петра Емельяновича, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — И не надо юлить, скажи истинную причину.

— Острый приступ идиотизма, — коротко ответил я, не зная, что ещё можно добавить о происшедшем.

— Мне кажется, это был не приступ, а длительное состояние, — высказал он с чёткой ноткой презрения. Та самая, которую очень неприятно слышать из уст родителя. Вот кто угодно так скажет, абсолютно начхать, а здесь совсем другое дело. Как ножом по сердцу. И это я ещё окончательно не проникся идеей, что он мой отец. — Слишком долго я терпел твою безответственность, эгоизм и наплевательское отношение. То, что было вчера не лезет ни в какие ворота. Без последствий не обойдётся, а вот какими они будут, покажет время. Если я правильно понимаю, Обухов Степан Митрофанович будет собирать коллегию по этому случаю. С меня запросили предоставить все обстоятельства летального случая в клинике в письменном отчёте.

В голове всплыл образ упомянутого отцом князя Обухова, который возглавлял госпиталь его же имени и городскую коллегию лекарей. Самая весомая фигура в Питере по части медицины. Мужик суровый, жёсткий, но справедливый. Один раз я уже попадал ему под горячую руку, но он дал мне шанс на реабилитацию, боюсь, второго не будет. Лишат права на лекарство? Может быть. Восстановление этого права процесс сложный, но осуществимый. Есть ещё одно но, в коллегии есть парочка немаловажных особ, которым я как кость в горле, вот эту проблему решить будет сложнее, а их Обухов послушает более охотно, чем меня. Втираться к ним в доверие дело нереальное. Проще достучаться до спрятанного за гранитной набережной Невы сердца Степана Митрофановича.

— Я прекрасно понимаю, пап, — ответил я, он снова немного скривился, когда я назвал его папой. Ну что ж, терпи и привыкай, это нормальное обращение сына к отцу в любом мире, тем более, что здесь не средневековье. Я старался говорить ровно и спокойно, без лебезения и без пренебрежения. Надо потихоньку выстраивать отношения с отцом, который на данный момент производит впечатление тирана. Но это не показательный момент, слишком сильно я ковырнул ему больную мозоль. — Я реально наломал дров. То, что произошло по причине моей глупости и необоснованной самоуверенности не заслуживает прощения. Одно только хочу сказать, но не в оправдание. Я извлёк из этого достойный урок, который изменит всю мою жизнь. Это не для красивого словца, во мне что-то сломалось вчера вечером. И я имею ввиду не ножевое, не черепно-мозговую травму, повлекшую за собой амнезию, я имею ввиду взгляды на жизнь. С сегодняшнего дня я другой человек, появлению которого ты будешь приятно удивлён, просто дай мне шанс, большего не прошу.

Отец всё время, пока я говорил, смотрел на меня исподлобья. Такое впечатление, что где-то в глубине души он хотел бы поверить моим словам, но никак не получалось. Он закрыл очередную папку с документами, встал из-за стола и задумчиво посмотрел в окно, за которым неохотно вступал в права обычный осенний Питерский день. Небо затянуто серыми тучами, серые дома и серые улицы с куда-то спешащими редкими прохожими в дождевиках, накрапывал докучливый дождь, а вот ветер сегодня был весел. Он метал в разные стороны первые опавшие листья, задирал полы дождевиков, бросался брызгами в окно и завывал в вентиляции. От самого пейзажа уже становилось зябко и неуютно.

Идеальная как по мне погода для депресняка и самобичевания. Но, мне не подходит ни первое, ни второе. Жаль, что мне в итоге придётся отвечать за чужие поступки, но выбора не предоставляется. Так что не киснем и разрабатываем план по вытаскиванию себя любимого за уши из болота, в которое меня загнал бывший хозяин этого тела. Придурок, прости Господи. И как у таких выдающихся и строгих родителей вырос такой засранец? Да легко, так нередко бывает. Буду искать ответ в ближайшем окружении. Илья точно не причина, а вот некий Боткин (да простит его известный нам первооткрыватель вирусного гепатита), должен быть рассмотрен под микроскопом и при подтверждении информации о его деструктивном влиянии, отлучён от дома.

Отец отошёл от окна и внимательно посмотрел на меня.

— Знаешь, сын, сам не знаю почему, но тебе хочется верить, — сказал он и пошёл неспешно мерять шагами ширину кабинета. — Наверно только потому, что ты мой сын. Я попытаюсь на время оттянуть заседание коллегии под видом того, что ты ещё не выздоровел. Процедура всё равно неизбежна, но будет шанс показать себя с другой стороны и, возможно, но далеко не обязательно, Степан Митрофанович и его коллеги дадут ещё один шанс. Слабо в это верится после всего, но всё бывает.

— Спасибо, пап, — смиренно произнёс я и склонил голову в небольшом благодарном поклоне. Не смог в этот раз увидеть, дёрнулась ли его щека после слова «пап». — Скажи с чего мне начать?

— Начни с того, что у тебя сегодня выходной. Просто пойди погуляй по городу один, подумай обо всём. Да, погода не лётная, зато лишнюю дурь из головы выдует, тоже неплохо. Если замёрзнешь, в ресторане погреешься. А первым делом купи себе новый телефон и сразу позвони мне. Если мой номер не помнишь, возьми сразу визитку на столе и положи в карман.

— Сделано, — ответил я, засунув красивый кусочек картона во внутренний карман жилетки. — А Илью отпустишь со мной?

— Нет, пусть трудится, тебе сейчас полезно побыть одному и хорошенько подумать, что надо сделать для того, чтобы предпринять удачную попытку реабилитироваться.

— Хорошо, будет так, — сказал я, поднимаясь со стула. — Ну, я пошёл?

— Да, конечно, — он смерил меня взглядом на прощание, раздражения и ненависти я в нём уже не видел, только немного грусти, как по безвременно ушедшему родственнику. — И будь осторожен. На тебя уже никто не охотится, а там Бог их знает.

— Понял, постараюсь, — я развернулся и вышел из кабинета.

Интересно, у меня в кабинете есть дождевик? Или не чесать мозги и поехать на такси до ближайшего торгового центра? Да, наверно с этого я и начну, а там видно будет. Один хрен на первом месте покупка телефона, остальное вторично. В коридоре чуть не столкнулся с вылетающим из манипуляционной Юдиным.

— О, освободился? — радостно затрещал он. — Ну чё? Как? Чё он сказал?

— Решил попробовать дать шанс на реабилитацию, — ответил я и отодвинул его в сторону окна, чтобы не мешаться посреди коридора. — Буду думать.

— Ну тогда пошли, как раз привезли интересный случай. Там твоя мать и Виктор Сергеевич уже разбираются, меня за Борисом Владимировичем послали.

— Нет, не могу, отец отправил на выходной, отдохнуть от всего и подумать о смысле жизни.

— Успеешь подумать, идём со мной! — он схватил меня за руку и потащил в сторону манипуляционной. — Подождёт твой выходной, тем более, что меня никто не отпустил несмотря на коленопреклонённые просьбы. Да хватит уже упираться, идём! Вот если Алевтина Семёновна тебя пошлёт, тогда уже совсем без вариантов.

— Она расскажет отцу, что я нарушил его приказ.

— Далеко не факт, тебя она любит больше, — категорично возразил он.

— Ну ладно, — я дал ему утащить себя в манипуляционную, натягивая по пути халат, который мне вручила одна из медсестёр.

Вот что я делаю, а? Ведь по нормальному сказали, не лезь, а тебя прям прёт! Профессиональное любопытство? Оно, сволочь, трудно эта животина поддаётся дрессировке. Моё появление в манипуляционной, что самое удивительное, не вызвало мгновенного отторжения и взмахов швабры.

На столе лежал мужчина лет сорока, судя по запаху, под достаточно тяжелым «шафе». Из голени торчал обломок ветки. Из краткой предыстории — полез на дерево за котом по просьбе соседки. Так-то поступок благородный, но зачем это делать практически в состоянии наркоза? Один только плюс — ему не сильно больно. Я молча рассматривал ногу пострадавшего, прикидывал в уме траекторию прохождения ветки, расположение сосудистых пучков и групп мышц. Мужику очень повезло, можно сказать отделался лёгким испугом, ни одна важная артерия скорее всего не задета.

— Ветку не удаётся извлечь, — сказала мать, особо не удивляясь моему появлению. Видимо отец не ввёл её в курс о своих распоряжениях и телодвижениях по поводу меня. Это получается чисто моё ослушание, но я здесь ненадолго и куролесить не буду. — Похоже там есть сучок, который мешает вытащить, упёрся и не даёт.

— Надо немного расшириться, есть инструменты? — спокойно сказал я, словно нахожусь на дежурстве в своей родной больничке, а не в мире магии.

— Ты? Инструменты? — брови мамы попытались скрыться под колпаком, под который она умудрилась полностью убрать свою великолепную причёску. — Ты же всегда говорил, что это архаизм и давно никому не надо.

— Времена меняются, так есть?

— Прям заинтриговал, конечно есть, — она повернулась к шкафчику и достала металлическую коробку. По внешнему виду я догадался, что это аналог наших биксов. Значит инструменты здесь стерилизуют, хоть тут нет отличий. Надо ещё увидеть сами инструменты, а то уставлюсь, как баран на новые ворота. — А вот как раз и Борис Владимирович пришёл, он нам его обезболит и угомонит.

— Судя по запаху в кабинете, этот пациент в обезболивании уже не сильно нуждается, — недовольно пробурчал Корсаков. Он был наглухо запелёнат в белый халат, словно это он собрался кого-то оперировать. Как раз в этот момент прозвучала нечленораздельная речь подранка, сопровождаемая приличным количеством неприличных выражений. — А вот успокоить его точно надо.

Стоило только мастеру души поднять руку, как нецензурные тирады стихли, и пациент мерно засопел. Теперь не будет мешать причинять ему добро. Медсестра быстро застелила небольшой операционный столик и разложила инструменты. К моему превеликому облегчению их вид не вызвал у меня культурного шока. не совсем наше, но вполне приемлемо.

Я немного расширил рану по вертикали, докопался до злосчастного сучка и извлёк ветку. Дальше в дело вступил Илья, простым прикосновением пальца он быстро угомонил кровоточащие сосудики, рану промыли как следует, потом он положил на неё руку, закрыл глаза и принялся потеть. Тьфу ты, колдовать. Мама заметила, что стажёр во-вот перестарается и спасать придётся его самого, осторожно отстранила его руку и дальше продолжила сама. К тому моменту рана уже стала намного меньше, а после её воздействия и вовсе затянулась, превратившись в свежий рубец. Довольно аккуратный, я вам скажу, лучше, чем остался на моём боку.

Когда я мыл руки, дверь манипуляционной распахнулась и на пороге возник бог грома и молний в виде моего отца. Я внешне старался не показывать своего смятения, спокойно вытирая руки, а внутри всё сжалось.

— Что здесь происходит? — рявкнул он с порога, влетая, как фурия в кабинет. — Кто его сюда пустил?

Он ткнул в меня пальцем, как в кучу не скажу чего. В этот момент его взгляд упал на набор инструментов, явно активно участвовавших в операции.

— У нас тут где-то хирург проснулся? — не сбавляя накала продолжил Пётр Емельянович. — Или это вы, Виктор Сергеевич решили вмешаться?

— Пётр Емельянович, вы не подумайте, — начал было снова заступаться за меня Илюха, но тут же увидел у себя перед носом кулак с побелевшими костяшками.

— Тебе слова не давали, — рыкнул на него отец и снова повернулся ко мне. — Какого ляда ты здесь делаешь, я тебя спрашиваю? Я же тебе доходчиво сказал, чем заняться, или тебе мои слова пустое место? Тогда как я вообще могу тебе доверять? Или ты там у меня в кабинете всё для красного словца вещал?

— Петь, ну остынь пожалуйста, — вмешалась в диалог мама, мягко положив супругу руку на плечо, которую он тут же стряхнул, но всё же решил выслушать, раздувая ноздри от негодования. — Саша просто шёл мимо, мы его позвали посмотреть пациента вопреки тому, что он упирался, так как пообещал тебе, что сегодня ничего делать не будет. А первичную хирургическую обработку он делал, а не Виктор Сергеевич, у него всё отлично получилось, я даже сама не ожидала. Мы ведь оба прекрасно знаем, что такие методы ему всегда были противны, но, как видишь, мы не всё знали о собственном сыне.

— У меня сейчас начинает складываться впечатление, что я о нём вообще ничего не знаю, — высказал отец уже более спокойным тоном, но лицо всё ещё оставалось чернее тучи. — Ладно, обойдёмся на сегодня без репрессий. А почему в манипуляционной так прёт перегаром?

— Так вы на пациента гляньте, — улыбнулся Борис Владимирович. — Он и в моей-то помощи нуждался постольку поскольку, я лишь немного помог.

— Понятно, — буркнул отец, почти успокоившись. Потом снова обратился ко мне. — А ты давай выметайся отсюда и выполни моё поручение наконец.

— А можно с ним, ваше сиятельство? — жалобно проблеял вжавшийся до этого в дальний угол Илья.

— А ты иди работай! — резко ответил отец. — У тебя нет выходного. А спросишь сейчас ещё раз, оставлю на внеочередное дежурство и пофиг на просьбы твоей матушки.

Видели бы вы, как у Юдина глаза засветились, что называется «только не бросай меня в терновый куст», только рад будет отдежурить. Однако испытывать терпение босса всё же не решился. Я кивнул всем присутствующим, вышел из манипуляционной и направился в свой кабинет.

Остатки остывшего кофе и пара пирожков поддержат меня теперь до обеда, а там найду, где перекусить. Одежду для прогулки выбирал тщательно, благо дождь прекратился, но неизвестно, надолго ли. Главное ветер поуспокоился и не сдувал с прохожих головные уборы, поэтому я не стал искать дождевик и надел подходящую шляпу, здесь все так ходят, не буду выделяться. От пальто хотел воздержаться сначала, но глядя на редких прохожих за окном, решил надеть. В итоге не пожалел.

Когда смотрел в окно, показалось, что ветер почти стих, оказалось не совсем так, временами приходилось-таки придерживать шляпу и холодный воздух настойчиво лез под пальто и за пазуху, подкидывая опавшие листья в лицо, а этого добра в сквере через дорогу оказалось достаточно. Чтобы вызвать такси отсюда, нужен телефон, а его у меня нет. Была мысль обратиться к охраннику на воротах, но потом решил пройтись через сквер и выйти на Суворовский проспект, там с этим не должно возникнуть проблем.

Пока ехал до торгового центра на Невском, покопался в своём кошельке. Неплохо так крупных купюр там нашлось и ещё пара странных предметов, больше похожих на жетоны со знакомыми мне названиями банков. Но ведь я абсолютно не ориентирован в ценах, вот хрен его знает, достаточно мне этого для покупки адекватного для моего графского статуса гаджета или нет. Куплю что попроще тогда на первое время, потом разберусь.

Машина остановилась перед перекрёстком с Большой Конюшенной, водитель порекомендовал повернуть направо, и я найду то, что мне нужно. Он предлагал доехать до самого торгового центра, но погода на улице к этому времени немного разгулялась, и я решил хоть немного пройти пешком. Ветер почти стих, сквозь облака пробилось солнышко, пригревая успевших замёрзнуть с утра пешеходов и заставляя расстёгивать пальто.

Торговый центр, упомянутый таксистом, нашёлся немного не доходя до Конюшенной площади в построенном в виде квадрата здании внутри квартала. Будний день, а народу, как в воскресенье утром на центральном рынке. Я не спеша пошёл по лабиринту из малых и больших торговых точек по правилу правой руки. Торопиться некуда, есть время поглазеть, чем живут жители Питера в магическом мире. Нужный мне отдел, где можно присмотреть телефон, уже маячил впереди, судя по вывескам. Сам не знаю почему, но я вдруг остановился возле входа в отдел с надписью «кожгалантерея».

Возле кассы стоял высокий крепкий мужчина лет за пятьдесят, в неприлично дорогом сюртуке и пальто с соболиным воротником нараспашку. Чёрные, как смоль чуть седоватые волосы аккуратно уложены в стильную причёску. Карие глаза пытались прожечь во мне дыру. Да, он смотрел не куда-нибудь, а именно на меня. Что самое странное, я органически чувствовал исходящую от него угрозу, но память упорно не хотела подкидывать мне нужные воспоминания, я так и не понял, кто это, хотя чувствовал, что знаю. Словно картинка замерла где-то по пути. Рядом с ним было несколько охранников, насколько я понял по их одежде, комплекции и поведению. Моё сердце под его пламенеющим взглядом сжалось в комок и припустило в сторону правой пятки.