Неправильный лекарь. Том 1

Глава 23

Я обернулся и увидел стоящую на пороге сестру. Она сначала улыбалась, но потом увидела пациента на столе в окровавленной одежде и резко побледнела, схватившись обеими руками за дверь. Вот об этом я не подумал, что моя бравая Катюха может бояться вида крови. К моему изумлению, он быстро взяла себя в руки и подошла ближе.

— А я сегодня освободилась пораньше, решила к тебе заскочить, мама адрес подсказала, — быстрым речитативом сказала она, стараясь не упасть в обморок. — Так понимаю, я вовремя?

— Даже очень, — улыбнулся я. — Можешь его отключить? Надо начинать работать, а без обезболивания у него будет шок.

— Не, вырубить я его не смогу, мы это ещё не проходили, а вот сделать так, чтобы онемел определённый участок тела, я смогу.

— Давай тогда начнём с рёбер, чтобы он дышать нормально мог.

Катя подошла к раковине, быстро собрала богатую шевелюру в пучок и помыла руки как следует, словно она сама собиралась оперировать. А что, молодец сестрёнка, с самого начала надо всё делать, как следует. Ещё раз критично осмотрев своё отражение, она подошла к пациенту.

Я показал пальцем место, где нужно было сделать местную анестезию и Катя приступила. На процедуру ей хватило пары минут, мужчина уже начал дышать более глубоко и ровно, чему раньше мешала резкая боль. Я остановил кровотечение, Виктор Сергеевич смог поставить рёбра на место с помощью дара и начала формироваться костная мозоль, на большее его не хватило. Ну это сейчас не страшно, уже неплохо, но дальше будет сложнее.

Самое весёлое — перелом обеих костей левой голени, правого предплечья и пара глубоких ран на тех же частях тела. Мы втроём водили вокруг пациента хоровод, каждый занимался своим делом. Пока Виктор Сергеевич фиксировал переломы, я обработал и зашил раны. Катя металась между нами, поддерживая онемение в нужных участках. Сил катастрофически мало у всех троих, самой сложной задачей оказалось вовремя остановиться и сесть помедитировать для восстановления. Эх, если бы у меня дар был на том уровне, о котором рассказывал Юдин, я смог бы сделать всё это один и в несколько раз быстрее. Хотя нет, Катя всё равно бы пригодилась, с её помощью мы уберегли пациента от болевого шока.

Когда со всеми переломами разобрались, раны затянулись и швы за ненадобностью были сняты, все трое были мокрые, как воробьи под дождём. Но, самое главное, пострадавший от халатности не закрывших и не огородивших люк коммунальщиков, был жив и почти здоров. Я предупредил его, чтобы в ближайшее время был максимально осторожным и никаких физических нагрузок, так как кости срослись ещё не окончательно. А ещё лучше, завтра прийти показаться, чтобы всё проверить.

Я выглянул за дверь, там никого уже не было. Возможно разбежались, поняв, что мы заняты всерьёз и надолго. Или всё-таки у Демьянова ума хватило распределить оставшихся по другим знахарям? Всё равно это не освобождает его от ответственности. На часах было без четверти четыре, скоро должен прийти Шапошников и повторить свой трудовой подвиг в новой локации.

— Ну, если на сегодня всё, думаю, это дело надо отметить, — предложил дядя Витя, устало опускаясь на табуретку.

— Не возражаю, — ответил я, вытирая пот со лба. — Только не сегодня. Мать прислала сообщение, чтобы мы как только освободимся, приехали в клинику. Но сначала я пойду ласково поговорю с владельцем этой богадельни.

— Я лучше тогда домой поеду, ладно? — пролепетала Катя. Выглядела она не лучшим образом. Она уже потянулась в шкаф за своим пальто, собираясь выйти из кабинета, но я её придержал.

— Подожди, я тебя на такси посажу, — Сказал я, снимая халат и надевая сюртук и пальто.

Виктор Сергеевич тоже начал одеваться и мы вместе пошли по коридорам пустеющей лечебницы и вышли на улицу. Только посадив сестрёнку в машину я был уверен, что с ней всё будет в порядке. А ещё позвонил Пантелеймону, чтобы встретил её у ворот.

— Дядь Вить, подожди меня здесь пожалуйста, — сказал я ему и направился обратно.

— Может лучше я с тобой? — насторожился он.

— Не переживайте, бить я этого хорька не собираюсь.

Вячеслава Анатольевича я застал выходящим из кабинета. Молча увлёк его под руку обратно и закрыл дверь. Я всё ждал, что этот утырок начнёт верещать и звать на помощь, но он лишь молча открывал рот, спрятал очки в нагрудный карман и пятился от меня в дальний угол. Похоже от неожиданности даже говорить разучился.

— Послушай меня, мерзкое создание, — мне не нужно было стараться придать внушительности своей речи, оно само получалось, настолько уже всё накипело. И слова подбирать тоже настрой отсутствовал. — Какого хрена ты всё это устраиваешь? Думаешь, что я сломаюсь и уйду? Не тут то было! Я прекрасно понимаю, что мы здесь неугодны, но и нам не доставляет удовольствия работать в вашем змеюшнике. Исходя из этого факта, предлагаю следующее: мы не берём на себя лишнего и не обделяем работой твоих сотрудников. С твоей стороны — обеспечить отбор пациентов, которые являются сложными для ваших и перестать ставить мне палки в колёса. А за сегодняшнего пациента тебя вообще под суд отдать надо! Ваша лечебница не обладает правами на оказание медицинской помощи пациентам с тяжёлой травмой, всё что было сегодня — нарушение постановления коллегии лекарей Санкт-Петербурга. Только ко мне теперь никто не придерётся, потому что я своё дело сделал, а твоя задница может больше не сесть в своё уютное кресло, если делу дать ход. Я сейчас всё понятно сказал?

Демьянов нервно закивал головой, подтверждая мой вопрос. Трясущимися руками он достал очки из кармана и надел. Лицо и губы оставались бледными. Пожалуй на сегодня хватит.

— Тогда до завтра, — рыкнул я, всё ещё желая начистить ему рыло, просто отвечать за это потом совсем не хочется, только руки марать. — И ещё, Кабана своего можешь больше не присылать, это не поможет.

— К-к-какого ещё к-кабана? пролепетал главный знахарь

— Не надо придуриваться, он всё рассказал. У него очень низкий болевой порог. Могу показать болевой, который на нём применил, есть желание?

— Н-н-нет, — ответил Демьянов и затрясся ещё сильнее.

— Ну, как знаешь, — хищно улыбнулся я. — Могло бы пригодиться в жизни.

Не прощаясь, я развернулся и вышел из кабинета. Даже нашёл в себе выдержку, чтобы не хлопнуть дверью.

Было пасмурно, давал о себе знать холодный ветер, но хотя бы не было дождя. Виктор Сергеевич ходил из стороны в сторону недалеко от входа в учреждение, старательно запахивая воротник пальто, чтобы не пускать за пазуху пробирающий до мурашек осенний воздух. Увидев меня, пошёл навстречу.

— Поговорил? — спросил он, улыбаясь одними глазами.

— Прочитал ему краткую лекцию о культуре поведения, медицинской этике и деонтологии.

— Надеюсь с приведением цитат древних целителей? — хихикнул дядя Витя.

— А то ж, — хмыкнул я и открыл приложение в телефоне, чтобы вызвать такси. — Посмотрим, что изменится завтра. Вы же не возражаете поработать без выходных?

— Просто отлично, — улыбнулся он. — Значит не придётся в выходные хандрить в одиночестве.

Когда мы с Виктором Сергеевичем вошли в кабинет отца, он был в кабинете один, корпел над грудой бумаг, раскладывая их по разным стопкам. Я разглядел бесконечные графики и цифры, больше похоже на статистические отчёты.

— Проходите, садитесь, — буркнул он и указал нам на кресла перед его столом.

Раньше они стояли в другом месте, сегодня специально поставили здесь, создав условия для небольшого семейного совещания. Рядом стояло и третье кресло, для мамы. Отложив в сторону последнюю пачку, он позвонил маме и сообщил, что мы пришли. Она вошла в кабинет через пару минут.

— Итак, что мы на сегодняшний день имеем, — устало сказал отец. Опять вымотался за день. — Больше половины клиник сказали, что поступало предложение на обкатку партии усиливающих артефактов, но они категорически отказались, не желая рисковать сотрудниками и собственной репутацией. Примерно треть сначала упиралась, уходя в отказ, но когда я привёл пример, как чуть не умер мой сын, всё же раскололись. Они применяют амулеты в повседневной работе и получили чувствительный прирост производительности. Некоторые продолжили упорно отрицать, даже после наших увещеваний и угроз. Вот с ними ситуация неоднозначная. Или они пользуются амулетами и не хотят признаваться, или князь обделил их своим вниманием и ничего не предлагал. Анализ отчётов за последний месяц, который мне любезно предоставил свой человек из архива, показал, что у них тоже есть чувствительная динамика, говорящая о ношении усилителей, но не у всех одинаково. Не исключено, что они пошли своим путём.

— Ну, с этим всё понятно, — сказал я, когда он закончил. — Куда дальше с этой информацией? Собрать восстание лекарей и взять штурмом фамильный замок Баженовых? Или взять на абордаж его огромную морскую яхту? Я лично предпочитаю другие способы.

— Ну естественно, Саша, я понимаю, о чём ты говоришь, — ответил отец. — Воевать физически с вилами в руках с этим людоедом никто не будет, я готовлю обращение в коллегию лекарей и городской суд. Сами мы на князя тянуть — кишка тонка.

— А так хотелось бы посмотреть на его кишки, — мечтательно протянул я, уставившись в потолок. Краем глаза видел удивлённые взгляды родителей и Виктора Сергеевича. — Жаль, что в случае необходимости оказания ему медицинской помощи, он обратится не к нам.

— К нам он точно не обратится, — хмыкнул отец. — Если кто-то из тех, кто использует амулеты, передаст Баженову наш разговор, то не исключаю возможность усиления давления. Поэтому попрошу соблюдать повышенную осторожность, не шляться в одиночку по городу и тёмным закоулкам, обращайте внимание на всех странных незнакомцев поблизости. Виктор Сергеевич, вы принесли этот злосчастный амулет?

Старик покачал головой и в ответ на изумлённые взгляды матери и отца рассказал им то же самое, что и мне утром. Отец подпёр щеку кулаком и задумался. По выражению лица я понял, что недоверия к Виктору Сергеевичу он сейчас не испытывает и обвинять в предательстве не собирается.

— Ладно, пусть будет так, — сказал наконец отец. — Можно будет потом предъявить артефакт в суд в качестве доказательства.

— Знаете что, господа? — вдруг неожиданно жизнерадостно произнесла мама. — А теперь я пожалуй предложу устроить пир во время чумы. Раз уж мы нашли, где находится корень зла, то это точно стоит отметить и немного сегодня расслабиться. Хватит на сегодня дел и переживаний. Завтра мы с Петром Емельяновичем займёмся развитием темы, Саша будет упорно трудиться, развивая дар, а на сегодня довольно!

— Надо и Катю позвать, — предложил я. — А то получится неправильный семейный праздник, когда мы гуляем, а сестрёнка сидит дома одна.

Отец тут же взял в руки телефон и отправил водителя домой, за Катей. Потом позвонил и ей, чтобы та побыстрее собиралась и надела что-нибудь соответствующее.

— Ты очень кстати употребил слово «семейный», — улыбнулась мама. — Виктор Сергеевич так давно с нами, что тоже, можно сказать, является членом семьи, так ведь?

— Вы самые дорогие и близкие для меня люди, Алевтина Семёновна, — довольно промурчал Панкратов. — У меня больше никого кроме вас-то и нет.

— И ещё, Виктор Сергеевич, — сказала мама немного виноватым тоном. — Вы уж простите нас, что мы усомнились в вас с этим амулетом. Ну сами понимаете, нервы ни к чёрту со всеми этими событиями.

— Мелочи, Алевтина Семёновна, выбросьте из головы, даже не думал обижаться, всё понимаю.

Наконец-то в кабинете не висели грозовые тучи и не накапливалось под потолком статическое электричество, готовое в любой момент шарахнуть смертоносным ударом. Понятное дело, что расслабляться ещё рано, предстоит через многое пройти, но можно на этом пути позволить себе немного отдохнуть. Чтобы ускорить процесс, отец сказал везти Катю сразу в ресторан, а для нас вызвал такси премиум класса, решил шикануть и прокатить семью на шикарном лимузине.

Если честно, я сам не ожидал, что поедем именно в «Медведя». С другой стороны, это один из лучших ресторанов Санкт-Петербурга, почему бы и да? Не зря же его так Боткин любит. А ещё нам повезло, что только что освободился богато отделанный отдельный кабинет для почётных гостей, поэтому семейные посиделки пройдут в уютной приватной обстановке.

Отец велел кутить на широкую ногу, чтобы никто ни в чём себе не отказывал. Официанты носились, как угорелые, выполняя бесконечные прихоти решивших шикануть гостей, на столе появлялись всё новые блюда, салаты и закуски. Но барную карту так никто и не открыл, этот компонент ресторанной жизни сегодня решили обойти стороной, чему я очень порадовался. Помутнение разума, хоть даже и незначительное, было бы некстати, не только в вине правда, не согласен с утверждением всем известной латинской поговорки.

— Саш, тут Виктор Сергеевич рассказывал, что у тебя есть неплохой прогресс, это правда? — спросила мама, сыто откинувшись на спинку кресла и критично окинув взором стоящие в избытке на столе разносолы.

— Абсолютная, — тяжко вздохнув ответил я, чувствуя, что перестарался, дегустируя каждое новое блюдо, появившееся на столе. — Без классической хирургии в серьёзных случаях пока никак, но прогресс налицо. Работать надо ещё очень много, но я уже вижу направление движения, а главное результат, усилия потрачены не зря.

— Ты носишь тот медальон? — спросил отец. Я вздрогнул, об этом знали только он и я. Хотя в принципе нет уже смысла скрывать это от присутствующих.

— В кармане только в неактивированном состоянии. Решил им не попользоваться, а отдать благодетелям всё не судьба. — подтвердил я. — У меня уже без него гораздо лучше получается, чем по началу с ним.

— Хорошо, — кивнул отец. — Я нашёл по нему информацию. Обладавший до этого слабым даром молодой князь Вяземский носил его несколько месяцев, потом надобность отпала, дар проявил себя в полную силу и артефакт ушёл на заслуженный отдых. Потом кочевал по рукам и сейчас рекой времени его прибило к нашему берегу. Из-за его истории он скорее всего намного дороже современных аналогов, лучше правда верни его хозяину, не вижу смысла, раз и без него всё хорошо. Кто тебе его дал, ксати?

— Коля Арсеньев, но откопал его где-то Проскурин.

— Проскурин? Тимофей? — почему-то удивился отец, хотя мне казалось, что я про него уже упоминал. Значит он далеко не всё знает о моём круге общения или просто не обратил тогда внимания, думая о чём-то своём, так тоже бывает.

— Ну да, он, а что?

— Старайся держаться от него подальше, — сказал он и неожиданно замолчал.

— Да это я и так уже давно понял, но что ты можешь о нём сказать?

— Я знал его отца, — неохотно ответил он. — Крайне неприятная личность, себе на уме. У меня не было доказательств, но он был тот ещё мастер серых схем и тёмных делишек. Насколько мне известно, яблоко от яблони недалеко упало, сын такой же. Скорее всего связан с нелегальными структурами.

— Да не скорее, а так и есть, — хмыкнул я. — Тут гадать уже не нужно. Отдай ему этот медальон и забудь о его существовании, хотя эта вещица одна из немногих, которые можно было использовать, не то, что ты мне показал на фотографии.

— Эх, если можно было бы отмотать время назад, ни за что не нацепил бы на себя эту гадость, — с грустью сказал я.

Думаете слукавил? Да нисколько! Жизнь в этом мире мне нравилась, за исключением некоторых прискорбных обстоятельств, но где их не бывает? Если бы молодой Склифосовский не решил вкусить запретный плод, я жил бы себе дальше в своём родном мире, работал бы себе спокойно, дом, жена, дети, это всё было бы при мне. Когда чего-то лишаешься, начинаешь ценить особенно остро, хотя я и раньше ценил, меня никогда нельзя было обвинить в том, что я плохой семьянин. В семье была практически идиллия, несмотря на почти двадцать лет совместной жизни. Пациенты меня любили и уважали, всегда придерживались моих советов, что способствовало их скорейшему выздоровлению. Впрочем, последний фактор у меня есть все шансы привить и здесь, а для этого надо долго и упорно работать, к чему я давно привык.