Неправильный лекарь. Том 1

Глава 14

В субботний вечер машин на улицах Питера оказалось довольно много. Пожилой таксист, получив солидную премию за скорость, старался, как мог, но не всё было в его власти. Остаток времени неумолимо таял, нам осталось проехать ещё два квартала, моё обещание успеть повисло на волоске, но пробку это никак не волновало. Уже была мысль выйти из машины и бежать вперёд, как поток машин пришёл в движение. На Театральную площадь мы въехали за семь минут до начала спектакля. Я прямо на ходу выпрыгнул из машины и стремглав полетел ко входу, где на краю ступенек крыльца стояла одинокая фигурка.

— Ка-а-а-тя-а-а! — гаркнул я на всю площадь, когда увидел, как она держит перед собой билеты и уже собирается их порвать.

Сестрёнка услышала мой безумный вопль и остановила свою операцию по уничтожению едва начав. Перед ступеньками я сбросил скорость и, пытаясь восстановить дыхание, выпалил как смог.

— Прости, котёнок, задержался немного, но успел вроде, да?

— Ну, Саша, — покачала головой Катя, чуть не срываясь в слёзы, — я уже готова была тебя убить. Где ты пропадал?

— Я хотел раньше тебя приехать, но обстоятельства задержали, прости. Даже цветы не успел купить.

— Цветы я купила, — Катя продемонстрировала пакет, в котором лежали несколько букетиков. — Пойдём быстрее, а то скоро уже второй звонок.

Мы сдали пальто в раздевалку и побежали по лестнице, наши места находились в третьей ложе второго яруса. Третий звонок прозвучал синхронно с нашим прикосновением к стулу. Я уселся поудобнее и наконец смог посмотреть по сторонам. Такой красоты я раньше нигде не видел, захватило дух. Свет в зале померк и открылся занавес. Я бросил мимолётный взгляд на Катю и встретился с ней глазами, она оценивала мою реакцию и осталась довольна.

После спектакля я остался под таким впечатлением от профессиональной игры актёров, что даже прослезился. Сестрёнка на некоторых душещипательных моментах не скрывала слёз и достала из сумочки уже третий платок. А она предусмотрительная. Актёры выходили на бис семь раз, зрители всё продолжали хлопать, не давая им уйти. Десятки людей с букетами потянулись из партера к сцене. Сидевшие в первых ложах зрители бросали цветы со своих мест к ногам актёров. Я умудрился сделать то же самое.

— Ну как тебе? — спросила Катя, когда мы уже ехали домой в такси.

— У меня не хватает слов, чтобы передать все эмоции, — честно ответил я. — Спасибо тебе, сестрёнка. Надо будет при случае повторить.

— Скажешь, когда надумаешь, — сказала она и улыбнулась.

А я был безмерно счастлив от самого факта, что несмотря ни на что мне удалось выполнить обещание, а не повторить ситуацию, которую она по моей вине пережила однажды. Поставлена жирная галочка в списке дел. И сестрёнке угодил, и свою мечту реализовал.

Приехав домой, первым делом поставил телефон на зарядку и включил. Среди кучи уведомлений о не отвеченных вызовах, несколько от Андрея, остальные неизвестные. В сообщениях Боткин костерил меня на чём свет стоит. Странный человек, я же сразу сказал, что не смогу поехать и он согласился, что я поговорю и уеду, чего ж теперь так возмущаться? Может ему там высказали на полную панамку? Скорее всего.

— Саша, — мама вошла в комнату без стука, что было для неё нетипично, — пойдём ко мне в кабинет, я тебя посмотрю. Если ты восстановился, завтра с утра можешь поехать в клинику поработать.

— Звучит очень обнадёживающе, — улыбнулся я, отложил книгу и последовал за ней.

У мамы был отдельный кабинет, не как у меня два в одном. Относительно небольшой, обстановка скромная, но всего хватало. Полулежачее кресло, больше похожее на высокий кожаный шезлонг, предназначался для пациентов, на него я и улёгся, не дожидаясь команды. Мама положила мне пальцы на виски, и я снова улетел в облака.

— Очень даже неплохо, — одобрительно кивнула мама, когда всё закончилось. — Ты быстро восстанавливаешься. Завтра с утра едем в клинику вместе. Если снова не рассчитаешь силы, хоть смогу тебя поддержать.

— Приятная новость, — улыбнулся я, вставая с мягкого ложа, едва не заснув. — Всего два дня осталось до коллегии, не хочется терять время.

— Главное, не забывай медитировать после каждого пациента, а то тебя надолго не хватит.

— Чё? — тупо вырвалось из моего рта.

Мама удивлённо посмотрела, как я сложил бровки домиком, покачала головой, тяжело вздохнула и подошла к этажерке. Через минуту она вручила мне старую книгу с потёртой обложкой. Название из золотых букв почти полностью осыпалось, но по сохранившемуся оттиску я прочитал «базовая медитация».

— На, почитай перед сном. Даже думать не хочу, как ты эти дни работал. Теперь многое становится на свои места.

— Спасибо, мам, ещё раз.

Ошарашенный новым озарением, я пошёл к себе в комнату. Это же надо так опростоволоситься, как я раньше об этом не подумал? А не говорил никто, вот и не подумал, об очевидных вещах не принято говорить. Никто и нигде не обсуждает особенности техники использования туалетной бумаги, это как дышать. Теперь не засну, пока не научусь медитировать. В прошлой жизни я считал, что медитация способствует лишь восстановлению душевного равновесия. Насколько я помню из фэнтези литературы и компьютерных игр, медитация нужна для восстановления магических сил и энергии организма. Посмотрим, что здесь об этом пишут.

Чтением и практикой восстановительной медитации я занимался до двух часов ночи. Разлеплял глаза, умывался холодной водой, бил себя по щекам и занимался дальше. Утром, что вполне ожидаемо, проснулся уставшим и разбитым, но и это было частью моего плана. Холодный душ и утренняя медитация. Наконец-то у меня начало получаться. По крайней мере чувство бодрости я смог получить сполна. Пока что мне на это требовалось значительно больше времени, чем описывалось в книге, но начало положено, буду практиковаться. У меня в распоряжении ещё два дня до заседания этой злополучной коллегии. Точнее целых два дня, и я использую их на полную катушку. Хорошо, что Андрей отстал от меня со своими звонками и назначением встреч совершенно не по плану. Возможно обиделся, но я не буду пока делать встречных шагов, сейчас на него совсем нет времени.

Погода с утра выдалось та ещё, с ночи начал лить дождь и до сих пор не прекращался. Редкие машины разбрасывали воду из луж на проезжей части широким веером, но обливать некого, в воскресенье полвосьмого утра в такую погоду желающих погулять особо не было. Вот наверно рады сейчас мои друзья и не только такой прекрасной морской прогулке. Дважды хорошо, что я не поехал.

— Ну что, готов? — спросил отец, когда мы уже повернули на Суворовский проспект.

— На все сто, — уверил я. — Очень надеюсь, что сегодня смогу лучше.

— Я-то как надеюсь, — сказал он голосом, в котором большой надежды на мой взгляд не наблюдалось.

В клинике ещё было тихо, недавно поступивших пациентов не было, но в коридор вышел настолько взъерошенный и измождённый Юдин, что я понял, ночка выдалась нелёгкая. Очки набекрень ещё сильнее, чем обычно.

— Везёт, ты такой бодренький, а мы тут полночи развлекались, — с нескрываемой завистью пробубнил он.

— Будешь жаловаться, останешься без дежурств, как просила твоя мама, — тут же отчитал его отец. — У меня много желающих подрабатывать по ночам, впору смотрины устраивать.

— Ну зачем вы так, Пётр Емельянович, просто я немного устал, это нормально, — начал оправдываться Илья. — Вот сейчас отдохну немного, кофейку выпью и буду помогать Саше, я обещал. И Виктор Сергеевич выглядит полным сил несмотря на возраст. И где он столько сил берёт, ума не приложу.

— Жизненный опыт и умение не ныть по любому поводу, — довольно жёстко на мой взгляд ответил отец и Илья заткнулся, не желая нарываться на новые нотации. — Спать уже некогда, идите пейте свой кофе и через двадцать минут в манипуляционную.

— Так нет же пока никого, — не удержался от комментария Илья и вжал голову в плечи, понимая, что зря ляпнул.

— Это ты так думаешь, сейчас всё будет, — сказал отец и направился к своему кабинету.

— Чего это он сегодня злой такой? — полушёпотом спросил Юдин, пока мы шли к моему кабинету. Ты его чем-то разозлил?

— Всё нормально было. Возможно твоя мать ему накапала, что он тебя перегружает работой.

— Она звонила?

— Понятия не имею, я просто предположил. Ты лучше расскажи мне, как ты медитируешь? — спросил я, закрывая за собой дверь кабинета. В голову зачем-то пришла та ассоциация с туалетной бумагой, и я тихонько хихикнул сам себе. Шутка самосмейка.

— В смысле? — уставился на меня Илья выпученными глазами.

— В прямом, — раздражённо ответил я. — Что непонятного в этом вопросе? Или ты забыл про мою амнезию?

— Так я думал, что всё уже, память тебе Корсаков восстановил.

— Частично, далеко не всё. И полного восстановления уже не будет, насколько я понял, многие вещи просто придётся изучать заново.

— А, ну тогда понятно. Как я медитирую? Да вот прямо сейчас я медитирую.

— Хм, — я внимательно посмотрел на него. Никакой особой позы, глаза открыты. Да он просто сидит на диване и пялится на меня, причём здесь медитация? — Жалкий врунишка, я серьёзно спрашиваю.

— И ни фига я не вру! — обиженно пробубнил Илья. — Ты наверно где-то вычитал, что надо сплести ноги, сесть попой на землю, прислонившись спиной и затылком к стволу молодого дерева, впитывая энергию земли и космоса через копчик и макушку, так?

— Ну, я начинаю догадываться, что наличие дерева не обязательно?

— Если хочешь, иди в сквер, разгребай опавшую листву и садись под клёном. Глядишь, молнией шарахнет, подзарядишься, как следует.

— Понял. А то я уже хотел какое-нибудь деревце в кабинете в бочку посадить. Значит не надо.

— Ага, ни к чему, — хмыкнул он. — О, налетай!

Санитарка вкатила тележку с кофе и выпечкой. Мы в темпе вальса подкрепились и отправились в манипуляционную. Отец не обманул, пациенты пошли чередой. Он с кем-то договорился что ли о переадресации? Может, за ним станется.

Неглубокие ссадины у меня уже получалось заживлять на раз. Ну как на раз, приходилось попотеть, но ведь получалось же! Да, приходилось долго отдыхать. Да, медитировал после каждой процедуры, но результат уже чувствительно лучше, чем вчера. Если такими темпами дар будет оживать и дальше, никакие стимулирующие амулеты и не понадобятся. Я неоднократно мысленно возвращался к серебряному, заключённому в чёрный блокнот, который достался от Андрея, но гнал эти мысли прочь. А вот медальон с яшмой продолжал носить. Даже пытаться не буду его пока снимать, пусть работает, потом решу, что с ним делать.

Всё воскресенье мы выходили из манипуляционной только чтобы выпить кофе и помедитировать. Это Юдин мог подзаряжаться в любое время и любом месте, а мне из-за полного отсутствия опыта приходилось закрываться хотя бы на несколько минут в кабинете, чтобы унять дрожь в коленях и тряску рук. Титанические усилия были вознаграждены прогрессом, но совсем незначительным. А чего я хотел? Люди дар годами развивают, а у меня всего несколько дней.

И, если бы не медальон, то и этого не было бы, так что надо сказать при случае спасибо Коле и Тимофею за помощь. А может это в итоге самообман и никакого дара у меня так и не проснулось? Не хочу даже думать. Медальон же не может улучшаться вследствие практики? Думаю, что нет. Значит это мой прогресс, а не куска серебра с кругляшом из яшмы посередине, каким бы он ни был магическим.

Ближе к вечеру отец вытолкал нас с Ильёй из клиники и строго настрого приказал заняться длительной прогулкой с посещением по пути ресторана. Я с сомнением выглянул в окно. А я даже и не заметил, что погода наладилась. Небо чистое, окрашено в яркие краски заката, ветра нет. Отличная идея — прогуляться по вечернему Питеру. В воскресенье даже в самых популярных ресторанах аншлага не бывает, так что выбирай на любой вкус.

Нарисовали себе красивую картинку в голове? А теперь небольшая коррекция. Когда мы с Ильёй вышли неспешным шагом на Невский проспект с твёрдым намерением большую часть пройти пешком, а уже ближе к центру забуриться в достойный нашего внимания ресторан, как вдруг позвонила его мама. Её возмущения по поводу ужина вне дома слышал не только сам Юдин, но и я, и поравнявшиеся с нами прохожие.

— Может тогда поехали ко мне? — пять раз извинившись за мать предложил Илья.

— Не, извини, я хочу просто отдохнуть, а не захламлять голову новым напрягом. А он, если я правильно понимаю, точно будет. Искренне тебе сочувствую, но я ещё немного прогуляюсь и тоже поеду домой. Значит с рестораном не судьба, в другой раз. Одному идти неохота.

Илья через пять минут уехал домой на такси, я же прогулялся до Фонтанки, потом решил воспользоваться услугами речного такси. Небольшой и шустрый катер домчал меня прямо до набережной парка перед фамильным имением. Всегда при посещении Питера любил вечерние покатушки по каналам с экскурсией.

И, самое главное, у меня теперь был целый свободный вечер, чтобы попрактиковаться в медитации и продвинуться в изучении основ магии. На полках моего книжного шкафа ещё столько всего интересного, надо будет составить хоть какой-то план по освоению.

Понедельник, как говорится, день тяжёлый, но для меня он ничем не отличался от воскресенья. И это был последний день перед заседанием коллегии, которая должна решить мою дальнейшую судьбу. И чем ближе был этот момент, тем больше меня начинало потряхивать. Для лекаря, окончившего высшее учебное заведение, мои способности на данный момент были явно далеки даже от минимального уровня.

Утро вторника было мрачным. И не только за счёт затянутого серыми тучами неба, больше из-за общего настроя. Отец был мрачнее самой тёмной тучи на небе, мама задумчиво ковыряла вилкой в тарелке и только Катя старалась меня по мере возможности поддержать. Она каждый раз улыбалась мне и подмигивала, когда мы встречались взглядами. По поводу непогоды на кухне высказалась даже Маргарита. Кажется, она даже предложила надеть дождевики за столом, но её никто кроме меня не услышал.

Заседание коллегии должно состояться в «Больнице Всех Скорбящих Радости», принадлежащей князю Степану Митрофановичу Обухову. Мы приехали минут за двадцать и не торопясь проследовали за охранником в вестибюль зала заседаний, который тут тоже имелся. Сама больница была настолько же больше клиники отца, насколько страус больше колибри. Совершенно другой размах и величественный блеск позолоченной лепнины, полированного мрамора и декора из самоцветов в главном холле. Дальше тоже всё выглядело вполне достойно даже для императорских покоев. Теперь понятно, почему самые большие люди Санкт-Петербурга шли именно сюда, а не к нам. Сам себе я пообещал, что пройдёт время и я открою больницу ещё краше и лучше, чем эта. И ключевое слово здесь не «если», а «когда». И в моих руках сделать это «когда» как можно быстрее.

В зал потихоньку стекались доктора со всей больницы, нехилый такой отряд в белых халатах. Я не ожидал, что мне окажут столько внимания и стоило немалых усилий держать нервы в узде, спасала дыхательная гимнастика и медитация. Повод для волнения был весомый, если бы я был уверен в своих силах, так бы не волновался.

За пять минут до начала заседания по коридору прошествовали члены коллегии. Троих я уже запомнил в лицо. Первым шёл собственно Обухов Степан Митрофанович, за ним Гааз Анатолий Венедиктович и Захарьин Ярослав Антонович. Все были большими людьми в Питере и решали судьбы таких как я в том числе. Троица была одета в шитые золотом мантии, что изрядно добавляло пафоса моей, казалось бы, незатейливой истории. Ещё семь человек шли в мантиях, шитых серебром. Земля уходила из-под ног при виде всего этого. Крепись, Саня, тебя не съедят — это точно, выйдешь живым.

Нас позвали в зал заседаний, когда все уже заняли свои места. На фоне зловещей тишины я, отец и мать прошли к отдельно стоящим на виду у всех присутствующих креслам. Я мысленно окрестил этот пятачок «лобным местом».

Обухов что-то сказал стоявшему позади него слуге, тот направился в зал и передал сообщение важному пожилому господину. Солидный, богато одетый мужчина был не в халате, а в сюртуке, значит это не лекарь. Может юрист? Скоро узнаем, он поднялся со своего кресла и уверенно направился в нашу сторону и остановился прямо передо мной.

— Александр Петрович, я уполномочен главой коллегии лекарей досмотреть вас на наличие запрещённых артефактов. Встаньте пожалуйста.

У меня внутри всё настолько похолодело, что я чувствовал, как на ушах выступает иней. Если бывает в жизни грандиозное фиаско, то это как раз оно. Лучше бы я утопился в Малой Невке этой ночью. Мужчина выжидательно смотрел на меня, а я не мог пошевелить даже пальцем.

— Вениамин Афанасьевич, зачем это всё нужно, — возмутился отец. — Неужели вы нам не доверяете? О каких артефактах вы говорите?

— Пётр Емельянович, не стоит так волноваться по пустякам, это просто часть протокола, мы никого не подозреваем в мошенничестве, но обязаны проверить.

— Вениамин Афанасьевич, прошу меня извинить, возможно я давно не имел дело с протоколом, но раньше такой досмотр считался унизительным. Но, раз этого требуют правила, мы не будем перечить. Александр, встань, пусть проверяют.

Я неохотно поднялся и встал по стойке смирно, ожидая, что этот важный дядя начнёт меня шманать, как сотрудник ППС хулигана в подворотне. Совсем забыл, что здесь так не делают, чтобы найти магический предмет достаточно просто провести рукой даже не касаясь. И его руки начали сканировать моё тело начиная с головы и вниз.