Неправильный лекарь. Том 1

Глава 20

Проснулся я резко. Больше, чем за час до будильника. Причиной стал нелепый кошмар. Сначала сон, как сон, потом началось. Приснилось, что князь Баженов лично надевает на меня тот самый золотой амулет. Его торжествующая улыбка, ненависть и радость во взгляде присутствуют одновременно. Кажется, он даже коварно хихикал. Как это обычно бывает во сне, я никак не мог ему воспрепятствовать, несмотря на все усилия.

Рядом стоит та самая красотка, оккупировавшая своими изображениями верхний ящик моего стола. Она выглядит жизнерадостной, словно ничего плохого не происходит. Неужели она не понимает, что это мой конец? Похоже, что нет. Когда Егор Маркович опускает массивную золотую цепочку с артефактом мне на голову и начинает протягивать вниз, девушка прыгает от радости и хлопает в ладоши. Прямо как девочка в детском саду, которой дед Мороз подарил самый крутой подарок у всех на глазах.

Как только цепочка с амулетом заняли своё место на шее и груди, у меня начало ускоренно колотиться сердце, появилась слабость, мир вокруг начал терять чёткость. Поля зрения начали темнеть от периферии к центру, пульс всё нарастал и сердце вот-вот было готово выпрыгнуть из груди. Меня всего начало трясти, руки и ноги начали неметь и их пронзили тысячи иголок, а я так ничего и не смог предпринять, чтобы это прекратить. Просто стоял, как изваяние и ждал прихода кончины.

— Ну что, Александр Петрович, — донёсся словно из колодца довольный голос князя. — Вот и всё, прощай!

Кажется, девушка начала что-то понимать и радость на её лице сменилась тревогой. Она уже не прыгала и не веселилась, на лице появилось выражение ужаса от осознания происходящего. Странно, она всё-таки не заодно с князем? Или это моё подсознание делает из неё моего вероятного союзника? Сердце разогналось до предела и в груди резко возникла жгучая боль.

Я резко сел на кровати, хватая ртом воздух. Сердце колотилось учащённо, но не так, как во сне. Пара минут дыхательной гимнастики и пульс удалось полностью успокоить. Сна уже ни в одном глазу. Я посмотрел на часы, ложиться обратно нет смысла.

Чтобы окончательно привести состояние и мысли в порядок, принял контрастный душ, растёрся полотенцем, побрился и решил оставшееся до завтрака время посвятить книгам. Глаза мозолили те самые три томика. Дайка я хоть одним глазком посмотрю, это же не золотой амулет, не убьёт. Открыл первую попавшуюся книгу в произвольном месте. Здесь в тонкостях расписывался рассчёт направления, искажения и расхода энергии при заживлении переломов трубчатых костей. Это я удачно попал. Даже кое-что понял из написанного.

Примерно также обычный нормальный мужик изучает инструкцию по сборке шкафа. Посмотрел мельком, вроде понятно. Потом что-нибудь не получается на финишном этапе, инструкция читается уже от корки до корки, шкаф наполовину разбирается и собирается снова, но уже правильно. Инструкция она для этого и нужна, чтобы переделывать неправильно сделанное. Читать её до сборки шкафа — удел слабаков. Примерно так же я почувствовал, насколько полезна в итоге информация, которую я вычитал, не изучив основ. Я с досадой закрыл книгу и вернул на место, в стопку на углу стола. Подождёт, всему своё время.

К завтраку я пришёл первым, Настя даже ещё не начинала накрывать стол, на кухне что-то шипело и шкварчало, распространяя божественные запахи. Однозначно она использует магию. Я бы на её месте не одну семью кормил, а открыл бы собственный ресторан. Просто у неё нет для этого денег, так что нам с ней очень повезло. Даже больше, чем с Маргаритой, она хотя бы не вставляла нигде своего никому не нужного мнения.

Кстати, по поводу Маргариты, с родителями она вела себя намного скромнее, чем со мной, например. Я всё думал, чем это обусловлено. Так как прошлую жизнь этого тела я помню лишь единичными короткими эпизодами, то приходится только додумывать самому. Напрашивается вариант, что я был очень шабутным ребёнком и в её обязанности входило ещё и усмирение строптивого. Только такой шаман может угомонить вождя краснокожих.

— Доброе утро, сын, — в столовую вошла мама, поцеловала меня в лоб и села на своё обычное место. — Как спалось?

— Удовлетворительно, — хмыкнул я.

— Что-то не так? — нахмурилась она. — У тебя в комнате сквозняка нет? Угловая всё-таки.

— Не, это мне совсем не мешает, наоборот я люблю свежий воздух, главное в голову не дует. — ответил я. — Слишком много в голове мыслей крутится, вот и отражается на сновидениях.

— Давай сегодня перед сном проведу тебе сеанс, будешь спать, как ребёнок, — улыбнулась она. — Справиться с плохими снами для меня не проблема.

— Мам, а ты умеешь как Корсаков пациентов обезболивать? — решил спросить я. Не слышал о таком за ней, ну а вдруг? Надо проверить все варианты.

— Нет, Саша, это, к сожалению, не моё, — покачала она головой. — Вот Катя подрастёт, доучится и будет твоим ассистентом.

Бинго! Как этой самой (не скажу чем) чувствовал, что сестрёнка может обладать таким даром. Мне достался от отца, а Катьке волшебная смесь, так мне сейчас необходимая.

— Что вы там говорили про Катю? — прозвучал задорный голос сестрёнки. Она впорхнула в столовую, поцеловала в щёчку маму, потом меня и наконец уселась. — Доброе утро! Ну, я вас слушаю.

— Мне нужен анестезиолог, — брякнул я. Да твою де мать, надо избавляться от ненужных и непонятных для этого мира слов.

— Кто нужен? — сдвинула брови сестра и сложила руки на груди.

— Извини, ляпнул не то, — обезоруживающе улыбнулся я. — Мне нужен маг, который будет обезболивать пациентов во время операций.

— Каких ещё операций? — искренне удивилась она. — Хирургия ведь в прошлом, сейчас этого никто не делает. Или ты имел ввиду лечение с помощью дара, это ведь тоже бывает очень болезненно?

— Нет, Кать, именно операций. Мой дар пока слишком слабый и мне приходится работать по старинке, используя магию лишь на финальном этапе.

— Понятно, — сказала она и задумалась, разглядывая вышитую скатерть. Потом добавила, — но я пока только учусь. Если хочешь, можно попробовать на выходных.

— Потренируемся на кошках? — хихикнул я. Потом спохватился, но уже поздно.

— В смысле? — выпучила она глаза. — Ты пошёл работать в ветеринарку?

— Не обращай внимания, — махнул я рукой, — это из очень старого анекдота. Мы с Виктором Сергеевичем работаем сейчас в лечебнице «святой Софии» для бедных. По сравнению с их знахарями мы творим чудеса.

— Здорово, — обрадовалась Катя, потом улыбка ушла с её лица. — С другой стороны грустно. С разных сторон. Если ты с едва начинающим заново просыпаться даром в этой лечебнице находишься в ранге «кудесник», то на что вообще способны местные знахари?

— Мази, микстуры, примочки, пиявки, приговоры, — начал я загибать пальцы. — Может ещё что-то, о чём я не знаю. Ну, наверное, и операции простенькие делают. Но, когда появились мы, все пациенты стараются попасть к нам на приём. Наша помощь им нравится гораздо больше.

— Была бы моя воля, — торжественно заявила сестрёнка, — я бы научила всех этих знахарей, как надо работать.

— У них нет дара, Кать, они не могут также лечить, как я, даже с таким зачатком, который имеется в моём распоряжении.

— Да это понятно, — протянула она. — Всё равно людей жалко. Они же не виноваты, что у них нет денег.

— Все аристократами не рождаются, — пожал я плечами. — Суть строения цивилизованного мира в неравномерном распределении благ и материальных ценностей у населения.

Катя окончательно сникла. Я не собирался портить настроение сестрёнке, да я в общем-то и не виноват, суровая правда жизни. Настюха уже начала метать тарелки на стол, умудряясь ничего не разбить, не просыпать и не пролить. За пару минут перед нами появилась творожная запеканка, яйца пашот и жульен из курицы с грибами. После такого завтрака впору снова идти ложиться спать, а не ехать на работу.

Под звон посуды в столовую вошёл отец. Сегодня он казался особенно мрачным и тихим. Едва слышно поприветствовал всех присутствующих и принялся ковырять вилкой жульен в кокотнице.

— Дорогой, что-то случилось? — встревожилась мама.

— Не обращай внимания, всё нормально, — отмахнулся он, как от надоедливой мухи.

— В смысле, не обращай внимания? — мама вскинула брови и положила вилку. Такое поведение отцу было не свойственно. — Ты что-то не договариваешь.

Она выжидательно смотрела ему в глаза, а он упорно молчал, не поднимая на неё взгляд. Брови в кучу, желваки играют на висках. Он слишком явно, хотя возможно и невольно, демонстрирует свои эмоции, чтобы потом всех убеждать, что их нет.

— Да так, небольшие неурядицы на работе, — наконец сдался он, но мне казалось, что сейчас он выдаст несколько дежурных фраз, а истинную причину так и не озвучит. — Из коллегии прислали проверяющих, они шерстят журналы регистрации случаев оказания помощи в поисках косяков.

— Так они сказали, что будут проверять, если у нас снова будет летальный случай, зачем же они тогда пришли сейчас? И почему ты мне не сказал? Я же тоже весь день была на месте, просто занята пациентами.

— Не стал тебя беспокоить, — неохотно буркнул он, продолжая лениво ковырять жульен. Потом отставил его в сторону и переключился на творожную запеканку, которая источала настолько манящий запах, что невозможно было устоять. Но и здесь у него инициативы не прибавилось.

— Глупости какие, — тихо возмутилась мама. — Подождали бы мои пациенты. А вообще, не вижу поводов для переживаний, у нас ведь не было никаких проблем, значит и нет причин так расстраиваться по этому поводу.

— Ещё не выспался совсем, всю ночь кошмары мучали, — пробубнил он.

— Хм, и Саша тоже жаловался, прямо поветрие какое-то, — покачала она головой. — Буду сегодня всем колыбельную на ночь петь. Если сегодня придут эти хорьки из коллегии, позови меня пожалуйста, тоже хочу с ними пообщаться.

— Ни к чему это, — снова отмахнулся он. — Сам разберусь.

— Мне возле твоего кабинета своего человека посадить, чтобы мне доложил? — сказала мама довольно напряжённо. Я в первый раз увидел, что она начинает злиться.

— Хорошо, я тебя сразу позову, — недовольно буркнул он, отодвигая от себя едва начатую запеканку и взялся за чашку с кофе.

— Не нравится мне всё это, — пробормотала мама, стараясь не вспылить. Возможно сдерживалась, чтобы не показывать свои эмоции и темперамент при детях.

Следующие несколько минут стояла тишина, нарушаемая лишь стуком вилок.

— Как твои дела, Саш? — внезапно прервал паузу отец, а я даже вздрогнул от неожиданности.

— Пока всё нормально, справляемся. Этот твой Демьянов правда оказался порядочной гнидой.

Отец взглянул на меня, чашка кофе застыла в воздухе.

— Что там не так?

— Ставит палки в колёса в меру сил и возможностей. Обвиняет в несправедливой конкуренции и разжигании вражды в коллективе. Хотя враждебно там относятся только к нам.

— Неблагодарная скотина, — рыкнул отец. — Я ему выплатил жалование за год, чтобы он не мешал вам поработать в течение месяца, а ему всё мало.

— Я даже не хочу спрашивать, что это за сумма, — задумчиво сказал я. — Мы с Виктором Сергеевичем предприняли там кое-какие меры для сглаживания острых углов. Посмотрим сегодня, что из этого получилось.

— Ты его поломал? — хмыкнул отец.

— Обойдётся, — бросил я. — Я нанял рабочих, чтобы они привели кабинет в порядок. Очень надеюсь на его благодарность. Если он умеет это делать, отремонтируем и другие.

— Эх, благие намерения, как это знакомо, — бесцветным голосом сказал отец, решившись всё-таки ещё раз приложить вилку к запеканке. — Я бы этого делать не стал, но тебе ещё там работать. Расскажешь тогда. Кроме этой проблемы ещё какие-то есть? Как твой дар?

— Других проблем больше нет, все завязаны только на Вячеславе Анатольевиче. А дар просыпается потихоньку, но намного медленнее, чем хотелось бы.

— Проснётся, не переживай, надо просто набраться терпения и пахать, как раб на галере.

— Этим и занимаюсь, — ответил я, добив жульен, потом яйцо и тоже принялся за запеканку.

Я был на сто процентов уверен, что отец что-то не договаривает. Но, раз у матери не получилось докопаться до истины, то и у меня вряд ли сейчас что-то получится. Всё равно стоит попробовать, только сложно подобрать момент из-за работы в другой организации, это не просто по коридору дойти, не скажешь, что по пути зашёл.

— Александр, — неожиданно обратился ко мне отец. — Зайди в клинику после работы, хотел с тобой поговорить.

— И за мной сначала зайди, — подхватила мать, чувствуя, что тут чем-то пахнет.

— Нет, — покачал головой отец. — Это чисто мужской разговор.

— У вас от меня появились секреты? — она отставила пустую чашку и удивлённо вскинула брови. — С каких это пор?

— Алевтина, прошу тебя, не начинай, — простонал отец. — Мне просто надо пообщаться с сыном.

— Ну ладно, ладно, — сказала она и встала из-за стола.

Что-то она слишком легко сдалась, не думаю, что она сможет пропустить это событие. Я-то против её присутствия нисколько не возражаю, но часто бывает, что о проблемах легче поведать одному человеку, чем когда тебя слушают два или больше. Есть вероятность, что этот вопрос касается лично меня. Но, это уже не мне решать, главное — я приду, а дальше они уже сами разберутся.

В машине все ехали молча, в воздухе буквально висело напряжение, причины которого мне были непонятны. Точнее понятны частично. Мать наверняка дуется на отца, что он хочет поговорить со мной наедине, без неё. Отец в каких-то мрачных раздумьях. Он сидел рядом с водителем и его лицо я видел частично, но было понятно, что он чем-то озабочен. Мы с Катей молчали за компанию, глядя на родителей.

Я вышел на углу здания, где находилась лечебница, где меня уже ждал Виктор Сергеевич. Отец в приветствии ограничился кивком, мама помахала дяде Вите рукой, тот ответил тем же.

— Как думаешь, успели строители вчера всё доделать? — спросил дядя Витя, пожав мне руку.

— Эти? — улыбнулся я, — думаю успели, вы же видели, как они серьёзно подошли к делу.

— Возможно, что успели, я бы уточнил, — ухмыльнулся он. — Если им никто не помешал и их просто не выгнали оттуда взашей после нашего ухода.

— Отказаться от работников, работающих бесплатно, уже было бы верхом идиотизма.

— Скоро узнаем.

Я открыл дверь и пропустил Виктора Сергеевича вперёд. Мы сегодня пришли чуть пораньше и народ только начал стекаться, но перед нашим кабинетом уже сидели. Я по привычке поздоровался с сидящими под дверью пациентами и вошёл в кабинет. А дальше — картина маслом. Приём уже идёт, один из лекарей, присутствовавших на забастовке в кабинете главного обрабатывал инфицированную рану стопы и готовил мазевую повязку.

— А вот сейчас я не понял! — вырвалось у меня. — А что здесь происходит? Это же наш кабинет!

— Вячеслав Анатольевич сказал, что для вас подготовили уже другой, — недовольно проворчал немолодой знахарь с небольшой седой бородкой и большими залысинами, которые он пытался прикрыть, зачёсывая волосы с висков. Никогда не понимал, зачем люди так делают. — А мне он сказал перебраться сюда. В том, где я эти два дня работал, уже штукатурка на голову сыпется. Так что освободите помещение, не мешайте работать.

— Пойдём, — тихо сказал мне на ухо Виктор Сергеевич. — Пообщаемся с этим очкастым хорьком. Может и правда тот кабинет лучше.

— Сильно сомневаюсь, — буркнул я и с неохотой вышел в коридор. Внутри всё бурлило и требовало выхода. Сейчас был бы рад ещё раз встретиться с кар-ртавым Кабаном и его сотоварищами, справился бы один.

Демьянова в кабинете не оказалось, чему я не сильно удивился, наверняка где-нибудь шифруется, чтобы не общаться с гастролёрами. Чтобы найти горе начальника пришлось обойти почти всю лечебницу. Спрашивать у персонала я не видел смысла, они тут все заодно, мы им поперёк горла встали. Вся эта система гостеприимства уже начинала откровенно бесить. Не пойму, на хрен делать проблему там, где её можно избежать? Просто из вредности? Мы возвращались к центральной лестнице из тупика, когда впереди приоткрылась дверь. Кто-то выглядывал в сторону другого конца коридора. Я бесшумно подошёл и дёрнул дверь на себя, вслед за ней в коридор вывалился искомый нами Вячеслав Анатольевич.

— Вот вы где, а я вас жду! — промямлил он.

Ага, конечно, ждёт он. От внезапной встречи чуть в штаны не наделал и дышит, как настоящий хорёк, поверхностно и часто.

— Мы просто не знали, что ваш кабинет теперь находится в комнате для уборочного инвентаря, — спокойным тоном и совершенно невозмутимо сказал дядя Витя, приправив свои слова обворожительной улыбкой. Я ему даже позавидовал, у меня внутри подгорало, и я готов был нанести очкарику лёгкие телесные повреждения. Или средней тяжести. — А надпись на двери гласит именно об этом.

— Как вы объясните, любезнейший, — начал я относительно спокойно, но сам понимал, что мой голос уже звучит угрожающе, — что наш кабинет, который вчера отремонтировали по нашему заказу, занят с утра другим доктором?

— Ну не серчайте вы так, Александр Петрович, — нервно хихикнул главный знахарь, на всякий случай убирая очки в нагрудный карман. — Я же говорил вам вчера, что к сегодняшнему дню для вас будет подготовлен один из лучших кабинетов. А тот, в котором вы два дня работали, принадлежит как раз Виталию Викторовичу, который там сейчас уже ведёт приём. До этого он должен был ютиться где придётся, а сегодня наконец смог вернуться.

— Допустим, — коротко ответил я, скрежетнув зубами от едва сдерживаемого гнева. — Тогда ведите, показывайте.

— Извольте следовать за мной.

Мы находились на третьем этаже и спустились снова на первый. Прошли мимо кабинета, где вчера был сделан ремонт и почти в конце коридора Демьянов открыл такую же обшарпанную дверь, как и соседние, только свежеокрашенную.

— Прошу! — радостно объявил он и сделал пригласительный жест рукой.

А хорёк не обманул, здесь и правда был сделан ремонт. Только опять в старых традициях — покраска стен и потолка была произведена прямо поверх всех имеющихся дефектов, шпаклевать и выравнивать никто не собирался. Кушетка обита новой клеёнкой, стояло целых две табуретки, в углу вешалка для одежды пациентов и небольшой шкафчик для работников. Всё остальное ничем не отличалось, разве что кафель был не так сильно протёрт и местами угадывался рисунок.

Я едва справлялся с собой, чтобы не размазать этого урода по стенке. Дядя Витя положил мне руку на плечо, как призыв к спокойствию. Два дня они этот кабинет готовили, чёртовы уроды. Точнее урод тут один — главный знахарь. К тому доктору, который сейчас работал в идеально отремонтированном кабинете у меня претензий было гораздо меньше. Если это правда, конечно, что это изначально его кабинет. Выяснять правду я теперь не собираюсь, в конце концов мы тут не навсегда. Пока мы осматривали кабинет, Демьянова и след простыл. Вот и молодец, значит инстинкт самосохранения у него ещё работает.

— Ну что, Саша, — вздохнул Виктор Сергеевич. — Погнали?

Я выглянул в коридор, где уже сидело несколько пациентов. Я с горячки даже не обратил на них внимание, подумал, что они не сюда.

— Погнали, — сказал я дяде Вите. Потом снова выглянул в коридор, — проходите, кто первый.