Ненормальный практик 2

Глава 15

Интерлюдия

Выдох превращался в белое облачко пара и тут же исчезал в морозном воздухе. Корнелия, затянутая в чёрную кожаную броню с десятками ремешков для крепления оружия, напоминала кобру, затаившуюся перед броском. Бледное лицо со шрамом на щеке, скрытое капюшоном, выглядело фарфоровой маской — безжизненной, идеально гладкой. Невероятно сосредоточенной.

Её отряд расположился в тупике между двумя заброшенными особняками — идеальное место для засады. Вид на улицу отсюда открывался превосходный. Именно здесь должен проехать экипаж Скворцова на пути от Юсуповского дворца к особняку Воронцова. Единственная удобная дорога — остальные были либо слишком узкими для кареты, либо грязными, даже не смотря на бушующую метель.

— До конца бала ещё минут сорок, — Сергей сверился с серебряными часами. Его дыхание вырывалось изо рта маленькими облачками. — Наверное, уже играют последний вальс.

Корнелия не ответила, продолжая наблюдать за дорогой. Пальцы в тонких кожаных перчатках поглаживали рукоять одного из кинжалов. В отличие от неё, остальные члены отряда мёрзли, переминаясь с ноги на ногу и ругаясь сквозь зубы. Шесть человек в тёмных накидках. Лица скрыты деревянными масками в виде ликов птиц, на поясах — оружие: короткие мечи, кинжалы, у двоих — арбалеты с эфирными болтами, редкое и дорогое удовольствие. У всех под накидками эфирные доспехи — не для красоты, конечно. Как минимум могут спасти жизнь от рукопашных атак подмастерьев. Хотя, практики от ранга адепта в основном все уже переходят на холодное оружие. И среди охраны Скворцова вряд ли найдется чудак, готовый биться на голых кулаках.

— Вы ведь понимаете, кого мы устраняем? — произнесла Корнелия, не отрываясь от наблюдения. — Скворцов — не просто так смог сблизиться с Воронцовым. Этот предатель горазд на фокусы не меньше нашего. Так что будьте начеку.

Она произнесла всё это слишком буднично. Никаких эмоций — просто констатация факта. Чистый профессионализм. Вот она — обратная сторона безумной Корнелии. Настоящая профи.

— Кто предупреждён, тот вооружён, — добавил Сергей, глядя на остальных агентов. — Не думайте, что это будет просто.

Все кивнули.

Корнелия же усмехнулась и перевела взгляд с дороги на каждого:

— Для успешного выполнения задания у нас есть всё. Внезапность, мощь и контроль путей к его отступлению.

Она посмотрела на дорогу, где две кареты заняли позиции с разных сторон улицы. Обычные с виду экипажи скрывали в себе эфирные пушки, при том запрещённые к использованию в городах. Внутри сидели стрелки, готовые к залпу.

— Как только он объявится, подаём сигнал, — напомнила в очередной раз Корнелия. — Повозки перекроют дорогу, наши контурщики создают клетку вокруг экипажа Скворцова, и…

Она щёлкнула пальцами. Такой обыденный жест, в её исполнении выглядел как-то по-особому зловеще.

— Залп с двух сторон, — закончил Сергей, кивнув. — От мастера останется только дерьмо и воспоминания.

Корнелия склонила голову набок:

— Вы в курсе, в чём ошибка большинства людей, планирующих убийство? Они думают, что дело сделано, когда цель якобы поражена. Но нет. Настоящие проблемы только начинаются.

— Поэтому вторая группа уже заняла позицию в ста метрах отсюда, — кивнул Сергей. — Если что-то пойдёт не так и Скворцов переживет взрыв и вырвется, его встретят два лучших разведчика-подмастерья из клана Дальневосточных Ветров. Они задержат его. Возможно, даже ранят. И пока он будет с ними разбираться, подтянется весь наш отряд. А там уж… Даже мастер его уровня не устоит против нашего отряда в полном вооружении. Впрочем, госпожа лично уничтожит его.

Корнелия хмыкнула и провела ладонью по рукояти короткого меча, висящего у пояса. На клинке виднелись зазубрины от частого использования.

— Ты слишком много говоришь, «Коршун», — обратился к Сергею один из агентов, здоровяк в яркой маске птицы.

Корнелия повернулась к нему так резко, что несколько прядей волос выбились из-под капюшона.

— А ты слишком много думаешь, «Дятел», — парировала она с ледяной улыбкой. — Для твоей профессии это не требуется. Просто делай, что велено.

Тот отвернулся, пряча взгляд. Даже он, повидавший немало в своей жизни, чувствовал инстинктивный страх перед этой женщиной. Что-то в её глазах говорило: она не просто убьёт тебя — она сделает это с удовольствием.

Сергей кашлянул, разряжая обстановку.

— Ещё тридцать минут до появления цели. Проверьте оружие и займите позиции.

Все рассредоточились.

Корнелия же скучающе произнесла:

— Поскорей бы завершить миссию. У меня ещё много дел этой ночью.

Она улыбнулась — не той улыбкой, которой одаривала агента «Дятла», а другой, очень странной. Затем прошептала:

— Мой Игнатушка сегодня будет в ударе на балу. Он не знает, что я сняла номер в гостинице прямо напротив его квартиры. Когда всё закончится, мы наконец-то увидимся. И пусть он только попробует привести шамотру с бала. Порежу…

В её голосе звучала такая убеждённость, что Сергей — единственный, кто стоял с ней рядом, не решился хоть что-то сказать в ответ. Ну нафиг. Переубедить ходячее безумие, когда оно абсолютно уверено в своей правоте? Это не его проблема, а того парня — Игната. Пусть сам разбирается.

Вальс «Амурские волны» разливался по залу Юсуповского дворца, пары кружили по начищенному до блеска паркету. Лиза скользила в объятиях студента Гранитного Института, считая про себя такты. Раз-два-три, раз-два-три. Её веер, прикреплённый тонкой цепочкой к запястью, мерно покачивался, как маятник, отсчитывающий время напрасного ожидания. Молодой человек что-то говорил ей — кажется, комплимент её рыжим волосам — но Лиза лишь рассеянно улыбалась, поглядывая поверх его плеча на входные двери. Только вот понимая уже, что напрасно.

В другом секторе зала Катерина вальсировала с Михаилом Орловским, сыном графа. Её лавандовое платье мелькало, как скромный полевой цветок среди оранжерейных роз. Михаил держался безупречно — три года при императорском дворе научили его правильно вести даму в танце. Лицо, слишком серьёзное для юноши двадцати лет, чуть смягчилось, когда Катерина что-то шепнула ему на ухо.

— Вы тоже прекрасно танцуете, — ответил он, выполняя особенно сложный поворот.

— Всё дело в партнёре, — произнесла Катерина с мягкостью, которая выгодно отличала её от большинства девушек.

Неподалёку от них, в самом центре, Софья Вишневская кружилась с курсантом из Гвардейского Училища. Сапфиры в её причёске красиво мерцали, а подол платья взлетал при поворотах, обнажая изящные туфельки. Гвардеец не сводил с неё глаз, ловя каждое движение, каждый взгляд и вздох, точь коллекционер, наблюдавший за редкой бабочкой.

— Позвольте заметить, — произнёс он, наклонившись к её уху, — вы затмеваете всех дам в этом зале.

— Вы озвучили очевидное, — хмыкнула Софья.

Он покраснел, сбившись с такта. Да она СТЕРВА во плоти! Но быстро восстановил ритм. Надо собраться. Подумаешь, самовлюбленная девица с эгом до самого неба. Главное — самому не ударить лицом в грязь. Софья же сдерживала улыбку. Мужчины — такие предсказуемые создания. А этот и вовсе слишком слаб. Бесхребетный. И это один из лучших курсантов гвардейского училища? Даже странно, почему она подумала сейчас о том, что Волков ведь худший в рейтинге. Глупый неофит. Но смог бы ответить ей со всей остроумностью, что так задевает её.

В стороне от танцующих пар принцесса Евдокия стояла в окружении придворных дам и офицеров. Всё также неподвижно, не смотря на десятки взглядов молодых людей, каждый из которых мечтал пригласить её на танец. Только вот, ни один не решался — слишком высок статус, слишком опасно ошибиться.

Евдокия наблюдала за кружащимися парами с надменностью, что появляется тогда, когда ты исключён из общего веселья не по своей воле. В голубых юных глазах таилось нетерпение. Да где его носит? Неужели посмел прогулять столь ЗНАМЕНАТЕЛЬНОЕ СОБЫТИЕ⁈ НА КОТОРОЕ ПРИШЛА ДАЖЕ ПРИНЦЕССА! Вот же, бестолочь. Да и вообще. Он ведь и на турнир опоздал. Чем он вообще все время занимается? И кто его родители? Почему-то всё новые и новые вопросы появлялись в голове Евдокии. Кто Волков, вообще, такой?

Виктория стояла в отдалении от танцпола, беседуя с секретаршей Марией. К ней приблизился пожилой мужчина в безупречно скроенном фраке — очередной из длинной череды потенциальных ухажёров.

— Виктория Александровна, — он галантно поклонился, — окажите честь этим старым костям. Один танец. И только.

Она улыбнулась — вежливо, но, при этом, сразу давая понять: просьба будет отклонена.

— Барон Литвинов, если бы не мои обязанности ректора, я бы с удовольствием. Но, увы, долг превыше удовольствий.

Барон понимающе кивнул и отступил с достоинством человека, привыкшего к отказам от красивых женщин. Виктория проводила его взглядом, в котором мелькнуло что-то похожее на сожаление — не о несостоявшемся танце, а о чём-то ином, личном.

— Бал почти на исходе, — заметила Мария.

— Да, — отозвалась Виктория с деланным безразличием. Сама же подумала: «А он так и не появился. Вероятно, у него были дела важнее. Но завтра…»

Тем временем Игнат Ковалёв кружил в танце юную Элеонору Морозову — хрупкое создание с фарфоровой кожей и испуганными глазами. Ей недавно исполнилось пятнадцать, и этот бал был её первым выходом в свет. Она смотрела на Игната — своего первого партнера снизу вверх, с трепетом, восхищением.

— Вы танцуете, словно ангел, — проворковал Игнат.

Девчонка зарделась, щёки приобрели цвет спелой вишни.

— Благодарю, господин Ковалёв, — пролепетала она. — Я так волнуюсь… Это мой первый бал.

— И надеюсь, не последний в моём обществе, — его рука на её талии сместилась ниже, чем позволяли приличия.

Он ввёл её в очередной поворот, ловя на себе завистливые взгляды сверстников. Какая ирония — он, наследник рода, сейчас флиртовал с этой малолеткой, когда его мысли занимала совсем другая проблема: потерянное кольцо и предстоящая встреча с шантажистами…

…

…Крыша двухэтажного дома на углу переулка, ведущего к канализации, превратилась в импровизированный наблюдательный пункт. Юный Волков устроился у печной трубой, где снег не скапливался из-за тепла, идущего снизу. Тёмная накидка с капюшоном делала его практически невидимым на фоне ночного неба.

В одной руке дымящаяся кружка с чаем, купленным у разносчика в соседнем переулке. Горячая булочка с маком в другой. Очередной глоток и укус. Очень даже неплохо. А какой вид! Прямо на решётку у основания моста, что и являлось входом в петербургское подземелье. Это был не главный вход, конечно, а один из технических, о которых знали городские службы, да беспризорники, использовавшие подземелья, как убежище в особенно холодные ночи.

Саша доел, вытер руки о накидку, оставив следы масла и крошек. В прошлой жизни такая небрежность была недопустима — рефлексы профессионального убийцы требовали безупречной чистоты. Но здесь и сейчас позволил себе эту маленькую человеческую слабость. В конце концов, дешёвая накидка предназначалась именно для того, чтобы её можно было выбросить после дела.

Снег падал всё гуще, но не мешал обзору. Ждать предстояло ещё около получаса. А пока можно было насладиться редким моментом спокойствия и поразмышлять о планах на будущее. Планах, которые простирались гораздо дальше, чем обмен какого-то фамильного кольца…

…

Оркестр взял последние аккорды вальса и смычки замерли в воздухе. Музыка стихла, сменившись аплодисментами. Эфирные лампы вспыхнули ярче, заливая зал праздничным светом как бы напоминая: сказке конец, часы вот-вот перешагнут полночь.

Лиза сделала реверанс перед своим партнёром, но взгляд скользил по залу, лихорадочно выискивая знакомый силуэт.

«Не пришёл, — с горечью подумала она. — Неужели так увлёкся своими тренировками, что забыл о бале?»

Кто же Волков на самом деле? Лиза слышала, что о нём говорят в последнее время, как странный неофит вдруг стал таким сильным… Забавно, но её совсем не волновала его сила, как практика. Что-то было в нём странное, что-то, что так сильно привлекало. Может быть, его странные уставшие глаза? Будто он видел то, что не дозволено никому?

Чуть поодаль Катерина грациозно присела в реверансе, отвечая на поклон кавалера. Михаил Орловский улыбнулся и произнёс:

— Надеюсь, это не последний наш танец.

— Время покажет, — дипломатично ответила Катерина, мельком оглядывая зал.

Софья Вишневская, получив положенный по этикету поцелуй в руку от своего партнёра, тут же отступила на пару шагов. Гвардеец что-то ещё пытался сказать, но она уже потеряла к нему интерес, рассеянно скользя взглядом по залу.

Ковалёв, бросив юную партнёршу сразу после музыки, пересёк танцпол и подошёл к Демиду. Слуга ждал его у колонны, всё с тем же каменным лицом.

— Всё готово? — бросил Игнат.

— Люди на месте, — кивнул Демид. — Ждут лишь вашего прибытия.

В этот момент к ним приблизился официант с подносом, заставленным бокалами с шампанским.

— Господа желают… — начал он с поклоном, но Игнат отмахнулся.

— Ах да, совсем забыл, — официант достал из внутреннего кармана конверт. — Вам письмо от курьера, господин Ковалёв.

Игнат вырвал конверт из его рук, точь голодный пёс — кусок мяса.

— Как он выглядел? — отрывисто спросил он.

Официант растерянно пожал плечами:

— Да как все курьеры… В форме, с сумкой. Ничего примечательного.

— Проваливай, — бросил Игнат, разворачиваясь к Демиду. Сломал печать на конверте и развернул записку. По мере чтения его физиономия менялась — сначала побледнела, потом пошла красными пятнами и, наконец, застыла в выражении ледяной ярости.

— Сукин сын, — прошипел он, комкая письмо. — Он изменил место встречи.

— Что там ещё написано, господин? — Демид наклонился ближе, пытаясь разглядеть содержимое прежде, чем Игнат окончательно превратит лист в бесформенный комок.

Тот сжал челюсти так, что на скулах проступили желваки. Тёмные глаза захватила ярость избалованного аристократа, когда что-то идёт не по его сценарию.

— Этот ублюдок предупреждает, — прошипел он, — что если не принесу деньги или принесу фальшивки, то не увижу кольцо. А если задумаю пустить в ход мощных практиков, то даже уничтожив его группу по обмену — также не увижу кольца.

Он сплюнул в сторону ближайшей вазы с цветами, заработав неодобрительный взгляд проходящей мимо пожилой аристократки.

— Сучара решил, что продумал всё…

Демид выпрямился, сохраняя непроницаемое лицо, хотя в глубине выцветших глаз промелькнуло что-то похожее на удовлетворение. Он служил роду Ковалёвых много-много лет, видел, как родился и вырос Игнат, и каждый раз, когда молодой хозяин оказывался в затруднительном положении, ему приходилось выступать спасителем. Это была странная форма власти — власть старого слуги, незаменимого и потому почти неуязвимого.

— Но ты, старый лис, — Игнат внезапно взглянул Демиду прямо в глаза, — уже придумал изощрённый план, верно?

В его тоне проскользнула нота уважения. Демид улыбнулся и кивнул.

— Опыт, господин, — произнёс он так, что было очевидно: у него действительно есть план. — Но вы превзойдёте меня в скором времени. У вас природный талант к…

— Не выделывайся, — оборвал его Игнат. — Ваши плебейские хитрости меня не интересуют, и как вы обманываете друг друга тоже…

Сам же скользнул взглядом через зал, остановившись на фигуре Евдокии Дубовой. Принцесса стояла в окружении придворных, недоступная как вершина горы, окутанная облаками. Даже отсюда было видно, как придворные кавалеры пытаются привлечь её внимание, и как она отвергает их попытки лёгким движением руки.

— У меня совсем иной уровень, — закончил Игнат.

Демид проследил за его взглядом и нахмурился. Он знал этот взгляд. И знал, что за ним следует. У каждого поколения Ковалёвых была своя навязчивая идея. Для Игната этой идеей стало покорение недоступного. И что могло быть недоступнее дочери Императора?

На возвышении у оркестра показалась графиня Белозёрская — хозяйка бала, статная, с сединой на висках, облачённая в роскошное платье цвета индиго с золотыми узорами, повторяющими фамильный герб. Музыканты смолкли, и по залу разлилась тишина.

— Уважаемые гости, — голос графини звенел чистотой, как хрусталь. — Подходит к концу наш скромный вечер. Я рада, что вы почтили своим присутствием этот дом. Особую благодарность хочу выразить участникам недавнего турнира, — лёгкий кивок в сторону группы студентов в парадных мундирах, — чьё мастерство и отвага показывают, что будущее нашей Империи в надёжных руках. И как гласит традиция, с двенадцатым ударом часов наш бал завершится, — продолжала графиня, указывая на старинные часы, установленные на балконе второго этажа. — Но до этого момента ещё есть время насладиться обществом друг друга и…

Она не договорила. Часы начали отбивать полночь, будто специально решив перебить хозяйку дома. Первый удар, гулкий и тяжёлый, прокатился по залу. За ним последовал второй, третий…

Графиня Белозёрская, однако, не растерялась. Она выдержала паузу, позволив часам отбить своё, затем снова улыбнулась:

— Что ж, время не обманешь, — сказала она с лёгкой иронией. — Благодарю всех за прекрасный вечер. Будем считать его завершенным.

После чего сделала знак слугам, и двери в гардеробную распахнулись, готовые принять первых уходящих.

Зал пришёл в движение. Пары распадались. Кто-то спешил к выходу, чтобы избежать давки в гардеробе, кто-то, наоборот, задерживался, желая перекинуться парой слов с нужными людьми.

Игнат и Демид двинулись к выходу, лавируя между группами гостей.

— Карета ждёт? — бросил Игнат, не оборачиваясь.

— В переулке, как вы и приказали, — кивнул Демид. — Наши люди тоже.

— Отлично.

Они миновали лакея, открывшего перед ними двери гардеробной. Здесь уже толпились гости, требуя свои шубы и пальто, перчатки и трости. Игнат нетерпеливо протиснулся вперёд, игнорируя возмущённые взгляды. Положение обязывает к определённым правилам, но в этот момент его волновало только фамильное кольцо.

— Моё пальто, живо, — приказал он гардеробщику, швыряя номерок.

В другом конце гардеробной Лиза кутала плечи в меховую накидку. Мысли витали где-то далеко от бала и его участников.

«Волков, чтоб тебя,» — думала она с досадой.

Катерина, получив пальто, задержалась у зеркала, поправляя шарф. Заметила Софью Вишневскую, которой лакей помогал облачиться в роскошную шубу из полярного песца. Их взгляды встретились в отражении, и Софья кивнула — почти признание равенства. Катерина ответила тем же, удивлённая таким внезапным проявлением вежливости.

Виктория, одевавшаяся у входа, перехватила этот обмен взглядами. Её мысли прервал прошедший мимо Скворцов.

— Графиня Белозёрская, — он поклонился хозяйке дворца с особой элегантностью, что отличает истинных мастеров этикета. — Позвольте откланяться. Долг зовёт.

— Неужели великий Воронцов не может обойтись без своего верного помощника хотя бы на одну ночь?

Скворцов позволил себе улыбнуться.

— Не все дела касаются моего начальника, — произнёс он загадочно. — У каждого из нас есть и личные интересы.

— О, несомненно, — улыбнулась графиня. — Берегите себя, Дмитрий Александрович. Ночь выдалась холодная.

— Мне не привыкать к петербургским морозам, — и он отступил, растворяясь в толпе выходящих гостей.

Спустя некоторое время.

Наконец, Саша заметил движение в переулке — пять силуэтов, закутанных в тёмные одежды, перемещались осторожно, наверняка из числа тех, кто привык оглядываться по жизни. Бандиты, воры, убийцы, наёмники — назови как хочешь, но все явно профи. Такое легко угадывается в движениях.

Юный Волков бесшумно переместился за печную трубу. Снег приглушал звуки, но не мог полностью скрыть разговор, когда группа остановилась прямо под его наблюдательным пунктом.

— А если этот отпрыск Ковалёвых зассыт? — проворчал коренастый мужичок, растирая руки в дешёвых перчатках. — Неохота зря мокнуть в этом дерьме.

— Если сказано, будет — значит будет, — ответил стоявший чуть впереди остальных — очевидно, главарь.

Даже в темноте Саша различил характерную кривизну его левой руки. Очевидно это Кривой, тут даже не нужно активировать духовное ядро, чтобы понять — бандиты Ржавого Гвоздя на месте.

— Если тот чудак сказал, — продолжил Кривой, имея в виду Волкова в его амплуа таинственного незнакомца в маске, — то так и будет. Вряд ли бы он это всё затеял. Согласись, ради чего весь этот спектакль? — И сплюнул под ноги, оставив тёмное пятно на утоптанном снегу. — Так что не вижу причин, чтобы отпрыск Ковалёвых не объявился. Всё-таки колечко для аристократов важнее родной мамки.

Остальные разразились хриплым смехом, напоминающим карканье ворон.

— Ладно, хорош ржать, — оборвал веселье Кривой, оглядываясь по сторонам. — Проверьте пути отхода, на всякий случай. А ты, Гриня, первым пойдёшь в канализацию.

Гриня — самый внушительный из банды, настоящий гигант с плечами шкафа и шеей борца — внезапно издал звук, абсолютно не соответствующий его габаритам. Голос, тонкий и почти детский, был настолько неуместен в этом могучем теле, что Волков чуть не выдал себя смешком.

— Ну почему я⁈ — пропищал Гриня.

— Потому что ты самый молодой, — ухмыльнулся Кривой, — и тебя не жалко.

Новый взрыв смеха, на этот раз ещё более издевательский. Гриня сгорбился, но спорить не стал — похоже, не в первый раз его отправляли в самое пекло именно с такой формулировкой.

Юный Волков приподнял бровь — молодой? Гриня выглядел под сорок! Никак не меньше!

Кривой повернулся к щуплому подельнику с лисьим лицом:

— Толя, ты присмотри за округой. Если с нами что случится — так всё Фёдору доложишь.

Анатолий молча кивнул и занял позицию между двумя домами, откуда просматривалась вся улица, ведущая ко входу в канализацию.

«Доложишь Фёдору… — мысленно отметил эту фразу Волков. — Значит, как я и предполагал, у них другой начальник. Интересно. Думал они подчиняются кому-то из аристократов, но просто Фёдор? Хотя, наверняка, этот самый Федя под чьём-то более серьёзном крылом. Такая мелкая компашка не может действовать сама по себе. Вот только удивительно, что этот самый Фёдор всё ещё не позвал подмогу, дабы разобраться со мной. Я всё ждал и ждал, даже проверял на засады каждый раз их убогую таверну. Но никаких братков. Выходит, затеял какую-то игру? Либо стрёмно нажаловаться на чудика в маске? В любом случае, рано или поздно узнаю…»

Кривой с тремя головорезами направился к тяжёлой железной двери, вделанной в каменную кладку набережной. Один из служебных входов, используемых городскими службами для обслуживания подземных коммуникаций — редко посещаемый, но не забытый, судя по относительно свежей смазке на петлях.

— Клянусь печёнкой моей бабки, — ворчал Кривой, возясь с замком, — можно было выбрать и другое место для обмена. Вот же безумец…

— Да он псих конченый, — поддакнул один из бандитов, с кривым шрамом через весь лоб. — Слышал, как он смеялся? Будто нож глотал.

— Долбанутый на всю башку, — согласился третий, низкорослый, но крепкий, как бочка. — Ставлю свой хер, что он из этих… из богатеньких выродков, что развлекаются, играя в бандитов. Как ещё он мог колечко-то забрать?

Дверь поддалась с протяжным скрипом, открывая зев тоннеля, уходящего вниз. Оттуда несло сыростью и особым запахом канализации, что невозможно с чем-то спутать или забыть, если хоть раз почувствовал.

Гриня, как было велено, пошёл первым, достав из-за пазухи небольшой эфирный фонарь. Его писклявый голос тут же эхом отразился от каменных стен:

— А! Тут крысы! Как собаки! Какие большие едрить…

— Заткнись и иди, — прошипел Кривой, заходя следом. — Ещё слово, и я сам тебя сожру, как крыса.

Один за другим бандиты скрылись за дверью, лишь Толя остался снаружи, на своём посту, слившись с тенями так, что даже острый глаз Волкова с трудом различал его силуэт.

…

Пятнадцать минут неподвижности на морозе превращают тело в застывшую ледяную статую. Но Александр не чувствовал холода — духовная энергия позволяла игнорировать мелкие неудобства вроде пронизывающего ветра и снега, оседающего на плечах.

Тишину переулка разорвал стук копыт и скрип колёс на снегу. Две кареты без опознавательных знаков остановились у входа в канализацию. Никаких гербов, никаких фамильных цветов — только чёрный лак и занавешенные окна. Волков улыбнулся, отмечая, что кареты заблокировали собой обзор с обеих сторон улицы. Продуманный ход — сложно будет незаметно приблизиться к месту встречи.

Из первой кареты выскочили четверо мужчин в тёмных плащах с надвинутыми капюшонами. У каждого на поясе висел меч — не парадный, что носят на балы, а боевые с потёртыми рукоятями. Эти люди умели и, вполне вероятно, любили убивать. Они рассредоточились по периметру, проверяя каждый угол, каждую тень, каждый закоулок. Один из них едва не заметил Толю, притаившегося между домами, но в последний момент отвлёкся на звук — Волков метнул кусок черепицы в мусорный бак в соседнем дворе, чем спугнул кошку и сбил внимание профи.

«Профессионалы, — отметил он. — Но не элита. Элита действовала бы тише.»

Из второй кареты, дверцу которой распахнул кучер, вышел Демид — прямой, как жердь, несмотря на годы. Он огляделся, затем принял доклад от старшего из охранников. Даже отсюда юный Волков различил короткий обмен фразами:

— Вокруг чисто, капитан.

— Следы у входа?

— Четверо, может пятеро. Недавно. В пределах получаса.

Демид кивнул и повернулся к карете:

— Господин, можно выходить.

Игнат выскользнул из кареты с видом, будто весь мир вращается только вокруг него. Капюшон скрывал большую часть лица, но Волков без труда узнал его — та же заносчивая осанка, те же нетерпеливые жесты в каждом движении.

— Всё готово? — Игнат не скрывал раздражения. — Я не намерен задерживаться здесь дольше необходимого.

— Можно начинать, господин, — кивнул Демид, жестом приказав охранникам перегруппироваться.

Двое немедленно спустились в канализацию, проверяя безопасность, а третий извлёк из кареты объёмный чемодан, покрытый кожей. Дорогая вещица — такие не покупают для единоразового использования.

«Самое время,» — подумал юный Волков, готовясь переместиться к одному из запасных входов в канализацию, расположенному в сотне метров отсюда. Перстень-то у него. Отдавать столь ценную вещь Кривому и его шайке? Нет уж, ищи-сыщи их потом.

Игнат поморщился, глядя на тёмный вход:

— Я не собираюсь спускаться в эту помойку. Пусть они сами поднимутся сюда, если хотят получить деньги. Либо идите без меня… — пара секунд молчания, затем он внезапно усмехнулся, будто пришедшая в голову мысль развеселила его. — Хотя… лучше спущусь. Хочу увидеть их рожи и запомнить, перед тем как они сдохнут.

Последние слова он произнёс тише, но Волков услышал их также ясно, как если бы стоял рядом.

«Значит, всё-таки засада, — в его мыслях не было удивления. — Вопрос только в том, как и когда. До передачи или после…»

Он внимательно взглянул на охранников, оценивая их силы. Адепты первого ранга. Неплохо обученные, но не выдающиеся. Слишком слабые, чтобы на скорую руку справиться с бандой Кривого — тот, может, и подлец, но не слабак. А значит, у Игната должен быть козырь посерьёзнее пары тренированных мечников.

Волков активировал духовное ядро, сконцентрировался, усилив все чувства до предела возможного, точь ястреб, высматривающий в траве притаившегося зайца. Эфир вокруг дрожал, как воздух над раскалённым камнем, когда его сознание расширилось, ощупывая каждый уголок, каждую лазейку.

И он ощутил их.

В пятидесяти метрах, в заброшенном цветочном магазине — три источника силы. Два адепта третьего ранга, сдерживающие эфирные потоки, чтобы не выдать себя — но для настоящего мастера их присутствие было очевидным, как костёр в ночи. И третий, гораздо более сильный — подмастерье второго ранга.

«Наёмники, — понял юноша, и паззл сложился. — Малец решил воспользоваться услугами гильдии. Анонимно, через посредника, чтобы слухи не дошли до патриарха клана. Иначе пришлось бы объяснять, зачем наследнику понадобился подмастерье для мокрой работы, и как умудрился потерять фамильную реликвию.»

Игнат, при всей своей заносчивости и высокомерии, был полным тупицей в вопросах планирования. Такой ход — использовать наёмников — слишком изящен для его привычного стиля решения проблем в лоб. Волков перевёл взгляд на Демида, внимательно наблюдающего за периметром с опытом старого пса.

«А вот и тот, кто стоит за планом, — понял юноша. — Пожилой воин, не очень сильный в эфире, но доживший до седин. В мире боевых искусств такое само по себе достижение.»

Демид имел особую сдержанность, что приходит только с возрастом и опытом. Когда знаешь, что бой можно выиграть не силой, а умом. Именно такие тихие, незаметные люди часто оказываются самыми опасными.

Юный Волков подумал, как всё было бы, будь он на месте Игната. В принципе всё просто: совершить обмен, позволить шантажистам насладиться мнимой победой, а затем устроить им поучительную беседу с наёмниками. Деньги вернутся к хозяину, кольцо тоже, а неугодные, посмевшие шантажировать самого Ковалёва, будут казнены на месте. Чисто, эффективно, без лишних свидетелей.

«Вот только те, кто нарушают правила, должны быть оштрафованы, — улыбнулся юноша зловещим оскалом. — Что ж, давай начнём, Игнатушка…»

Бесшумно, как призрак, он скользнул к краю крыши, перемахнул на соседнюю, приземлившись с грацией дикого кота. Прыжок, ещё один — и вот он уже у неприметного люка, втиснутого между двумя зданиями. Решётка поддалась без звука — позаботился о смазке заранее — и скользнул в канализацию, проглоченный её тьмой.