Ненормальный практик 2

Глава 12

На следующее утро.

В академии было шумно, как и всегда. Впрочем, а когда не было? Сотни голосов сливались в нечто единое, базарное. Не то, чтобы я не любил шумные людные места. Просто провёл слишком много времени в уединении. А может, виной возраст? Психологический. Ну, да ладно, поворчал и хватит. Прохожу в гардероб, сдаю пальто и получаю от гардеробщицы латунный жетон с номером.

— Благодарю, госпожа Янковская, — киваю старухе с крючковатым носом.

Она удивлённо приподняла бровь. Мало кто из студентов утруждал себя запоминанием имён обслуживающего персонала. У меня самого память на имена не очень, но в местах, где так или иначе провожу жизнь, запоминаю. Привычка.

Кстати, а сегодня-то у нас сокращённый день! Бальзам на мою курсантскую тушку. Про душу так вообще молчу. Причиной столь прекрасного подарка судьбы — вчерашний турнир и завтрашний бал. Да-да, тот самый, нашумевший — декабрьский. Все уши о нем прожужжали. По слухам, на нём соберутся не только курсанты нашей академии, но и те, кто участвовал в турнире. В общем, народу будет достаточно, чтобы превратить простое мероприятие в важное политическое событие. Всё просто — танцы и сражения очень часто преследуют одни и те же цели: показать силу, заявить о себе, завязать полезные знакомства.

Иду по коридору, замечая взгляды. Понятно, что после турнира приобрёл некую популярность, но проиграй в следующем же поединке, и тебя тут же забудут. Такова жизнь. Слава в мире боевых искусств так же изменчива, как погода в апреле. Хотя до него ещё дожить надо.

Однако, как бы там ни было, позитив наше всё! И не нужно чураться использовать то, что есть. Мимо прошли две третьекурсницы — стройняшки, которым уже по девятнадцать-двадцать, аристократочки в раннем соку. Раньше они вряд ли удостоили бы меня взглядом, а сейчас?

Выясню!

Подмигиваю им, и они зашушукались с улыбками.

Работает.

Как и в любом другом мире. О, да, глупо не использовать внезапную популярность. Скромность? За прошлую жизнь понял, что обычно скромники редко получают то, чего могут быть достойны. И удел их — оставаться в тени. Предпочитаю второе оставить своему альтер эго. Волков же пусть идёт с высоко поднятой головой и берёт всё, до чего дотянутся ручонки. Почему нет? Могу же пожить я для себя? Тем более, так напутствовала Ева!

— Волков! Волков, подожди!

Оглядываюсь. Нет. Это не какая-то красотка-курсантка. По коридору несся Витька Соколов. Одногруппник. И что ему надо?

— Держи, — он протянул булочку в бумажном свертке. — Это тебе. С маком. Мать вчера напекла.

Выглядела та аппетитно. Не так, как булочки у той второкурсницы, прошедшей мимо, но тоже ничего — золотистая корочка, щедрая посыпка мака сверху. Объедение.

— Ты вчера на арене… это было нечто! — Витька вдруг бурно зажестикулировал, захлёбываясь от восторга. — Как ты Молотова! А того! Наумова! Он вообще с ума сошёл, когда ты его клетку сломал! А ничья с принцессой! Я всем рассказывал, что мы в одной группе! Теперь даже старшекурсники со мной здороваются!

Вот смотрю на него, такого возбужденного, и испытываю странное чувство дежавю. Сколько таких восторженных глаз видел в прошлом? После побед, успешных сражений. Глаза, в которых читалось не просто восхищение, но желание греться в лучах чужой славы. Но, он пока ещё юнец, какой с него спрос? Надеюсь найдёт ещё свой путь. Свой свет. И однажды осветит своими победами дорогу другим.

Поэтому…

Кладу руку на плечо Витьки, ощутив, как он напрягся.

— Виктор, — говорю с интонацией, которой когда-то мотивировал своих бойцов перед самоубийственными операциями, — если будешь много тренироваться, изучать боевые искусства, у тебя тоже всё получится. Каждый может.

Он моргнул, похоже не ожидая такого поворота. В глазах недоумение, но мелькнула и надежда. Именно та, что живёт внутри каждого и шепчет два сокровенных слова: «ты особенный». И у меня такая есть. Может, это всё происки Бога? Или же просто-навсего один из элементов эволюции. А то так и представляю, что ответил бы на это директор небесной канцелярии: вы чё, больные? Я такую фигню в вас не придумывал!

— Каждый человек особенный, — продолжаю, глядя прямо в растерянные глаза Витьки, — и должен принять это, а не прятать эту мысль от всего мира. Так что, Виктор, ты тоже особенный, и не стесняйся стать сильнее и показать этому миру свою силу. Не стесняйся бороться за пьедестал.

Подмигиваю ему и, откусив булочку, иду дальше к аудитории. Краем глаза замечаю как Витька остался стоять с приоткрытым ртом, будто увидел, как статуя Императора подмигнула ему в ответ. Что ж, возможно, мои слова заставят его больше тренироваться. А нет — значит, он останется вечным Витькой Соколовым, собирателем чужих побед и историй.

Булочка на вкус оказалась даже лучше, чем на вид. Доел её, прежде чем зайти, аккуратно вытер пальцы платком Вишневской и нырнул в дверной проём, как раз когда прозвенел звонок.

Разговоры мгновенно стихли. Десятки глаз сфокусировались на моей тушке. Эмоции у одногруппников были самые разные — от восторга до зависти, от любопытства до настороженности. Ещё неделю назад изгой стал центром вселенной, по крайней мере, для этой аудитории.

Прохожу к своему месту, чувствуя, как напрягся клубок социальных связей нашей «сто пятой б». Кто-то из девушек прошептал моё имя, пара парней выпрямили спину, показывая, что ничуть не впечатлены моими достижениями.

Впрочем, меня всё это не волновало.

В класс вошла профессор Тальберг — сухопарая тётенька с вечно недовольной физиономией. И началась лекция о спектральных характеристиках эфира. К несчастью её скрипучий голос действовал так убаюкивающе, будто колыбельная. При том — для страдающих бессонницей.

Подпираю подбородок ладонью, наблюдая, как курсанты пытаются бороться со сном разными способами. Кто-то украдкой щипал себя за руку, другие делали судорожные записи, а некоторые просто сдались, опустив голову на парту.

Невольно натыкаюсь взглядом на Софью Вишневскую. Она смотрела на меня, при том не с презрением, как обычно, а… Интересом? Да нет, быть не может. Только не она.

Первым отвожу глаза. Нет уж, заводить романы с юными пигалицами? Разбежался. О чём с ними, собственно, говорить? Во всех этих модных театральных постановках и трендах одежды сезона точно не разбираюсь. Да и эти… Кофейни или чаёвни? В общем, куда молодежь тут ходит? Всё мимо. А на покувыркаться Вишневская вряд ли согласится — слишком гордая, высоко себя ставит. Так что тоже мимо.

Затылком ощущаю ещё чьё-то пристальное внимание. Поворачиваю голову вбок и встречаюсь взглядом с Катериной. Ещё одна молоденькая барышня, что чего-то ждёт от меня. И что она во мне нашла? Я не делал ей никаких комплиментов. Спас в переулке той ночью? Так дал же ей понять, что то был не я! Она же поверила, да? Или нет. Хотя какая разница.

Отвожу взгляд и натыкаюсь на пухляша с третьего ряда — щеки его пылали, а глаза смотрели с обожанием.

ДА НУ НАХ!

Мгновенно отворачиваюсь, в ужасе надеясь, что просто показалось! Только этого не хватало. В прошлом мире за подобный взгляд как минимум отрезал бы ему пару пальцев, а то и… Нет, стоп. Другой мир, другие правила. Главное — спокойствие.

И тут мои глаза встречаются с глазами рыжеволосой.

Елизавета Румянцева.

Она улыбнулась — чуть заметно, но явно так, чтобы я увидел. О, эта девица намекнула ещё в магазине, что хотела бы стать моей парой на балу, и это ещё до моей победы в турнире. Опять же, что она во мне нашла? Неужели я настолько милаш на мордашку? Или это после того, как я отзвиздюлил тех утырков из ковалевской своры? Скорее всего. Женщины любят сильных самцов. Это я о себе, да. Капля самовлюбленности — залог душевного здоровья.

Итак, если подытожить, то получается, что миловидный на мордашку надиратель задниц — коктейль, что и стал причиной всеобщего внимания. Что ещё надо для юных барышень? Был бы я ещё с высшего дворянского рода, они бы меня тут сами уже изнасиловали, но пока терпят. Сомневаются. Ведь моё положение далеко от завидного жениха, и даже победа в турнире не так уж сильно его меняет. Этого мало, чтобы обладать внушительной властью. Нужно больше силы.

Прям капитан очевидность ты, Сашка.

Усмехаюсь, и Лиза, уловив это, сочла, что улыбка предназначалась ей. Она подмигнула, и это выглядело настолько неожиданно и мило, что я чуть не рассмеялся в голос. Ох ты ж, получился незапланированный флирт.

— Господин Волков, вы слушаете? — раздался резкий голос профессорши Тальберг. Небось заметила мои гляделки с рыжулей.

Кашляю в кулак и строю максимально невинное лицо:

— Конечно, профессор. Вы рассказывали о влиянии температурных колебаний на плотность эфира.

Профессорша скептически посмотрела поверх очков, прокряхтела, очевидно недовольно, что я ответил правильно, и продолжила лекцию.

Лиза тихо хихикнула, прикрыв рот ладонью, что вызвало среди других девушек приглушённое фырканье. Дамы-с, ревность — ужасное чувство, разъедающее изнутри, как ржавчина металл. С другой стороны — они, как и в любом другом мире, борются за лучшее место под солнцем. Тем более в аристократическом обществе погоня за статусом и влиянием приобретает совсем иные краски, нежели в других моделях государственности.

Только вот, меня такой расклад устраивает более чем. Пусть не рожден в роде высшей знати, но ведь могу прославить свой собственный. Разве нет? Всего-то нужно стать лучшим практиком. В прошлой жизни получилось, хоть и с неимоверными утратами, в этой же постараюсь обойтись без стольких жертв. Да и вообще, как напутствовала Ева, получить удовольствие. При том, всё просто. Чтобы не потерять друга — нужно просто ни с кем не дружить. А чтобы не видеть собственными глазами смерть любимой — достаточно не влюбляться.

Прям речь труса.

А ещё Витьку напутствовал.

Да уж, Сашка, никакой ты не сильнейший в мире практик.

Всего лишь человек, что боится, как и все.

…

Профессор Тальберг так и не успела до конца объяснить особенности потоков эфира, когда прозвенел звонок. В её старческих глазах раздражение — не успела закончить тему. Но поджала губы, закрыла потрепанный талмуд и строго произнесла:

— Повторите девятый и десятый параграфы к следующему занятию. И да, Ляпунова, жду вашу работу, которую вы должны были сдать ещё неделю назад.

Едва Тальберг покинула аудиторию, в дверях показалась дежурная из дисциплинарного отдела — третьекурсница с такой постной физиономией, будто объелась кислых яблок и выпила пару литров разочарования.

Синий китель с серебряной нашивкой дисциплинарного корпуса сразу приковал к себе взгляды курсантов. Оно и понятно. Ничего хорошего подобный визит не предвещал.

— Курсант Волков, — она произнесла мою фамилию неожиданно с уважением, я бы даже сказал с трепетом, — пройдёмте со мной.

По классу, естественно, прокатился взволнованный шепот. Лиза смотрела на меня с беспокойством. Переживает, что ли? Она просто не в курсе, что кое-кто больше не может ждать и хочет видеть меня прямо здесь и сейчас. Одна блондинка с третьего этажа. А ещё меня называла нетерпеливым. Получается, переиграл её?

Поднимаюсь и спокойно выхожу из класса за дежурной.

— Ректор? — спрашиваю у неё, даже не пытаясь скрыть скуку в голосе.

— Верно, — та внимательно посмотрела на меня, в попытке разгадать, откуда я мог знать. — Виктория Александровна вызвала вас к себе. Мне указано сопроводить вас.

— Понятно, — и киваю, пряча усмешку.

Мы шли по коридору, направляясь на верхний этаж административного крыла. Дежурная пыталась держаться строго, но то и дело ловил её косые взгляды.

— Впечатляющее выступление на турнире, — вдруг произнесла она, не выдержав тишины.

— Всего лишь удача и немного теоретической подготовки, — пожимаю плечами, изображая скромность.

— У вас есть пара на бал?

— Да.

— Если что-то изменится, буду рада потанцевать.

Всё это она сказала так спокойно и откровенно, что мне даже понравилось. Вот что значит — девушка постарше. Третьекурсница точно знает, чего хочет.

— Буду иметь ввиду.

На этом наша беседа подошла к концу, ведь показались двери приемной. Без стука входим внутрь. За секретарским столом восседала миниатюрная женщина с прической, напоминающей птичье гнездо.

— Волков к ректору, — отрапортовала дежурная, вытянувшись по струнке.

Секретарь бросила на меня взгляд и поднялась. Самолично открыла дверь и произнесла:

— Проходите, вас ждут.

— Благодарю, — киваю и прохожу через порог.

Сразу же улавливаю тонкий аромат духов.

Вика стояла у окна, спиной ко мне.

Ну что за фигурка, а?

Сегодня на ней строгое платье дымного цвета. Ещё и облегающее в нужных местах. Подол на пару сантиметров короче обычного, что демонстрировало стройные ноги. Золотые волосы спускались мягкими волнами, открывая изящную шею.

Закрываю за собой дверь, и она оборачивается. Ох, Вика-Виктория… Красота. Не юная, что у курсанток, а элегантная, утонченная. Впрочем, в характеристиках она ничем не уступает молоденьким барышням. Безупречная кожа, высокие скулы, чётко очерченные губы. А фигура… Встречал я принцесс, куртизанок, искусных танцовщиц, много всяко разных женщин, и Виктория могла посоперничать с любой из них. Наливная грудь, тонкая талия, соблазнительные бедра — идеальные пропорции, созданные далеко не для целомудренного восхищения, а для греховных дел. И как и любая другая женщина, она прекрасно знала власть своей красоты — вон как улыбнулась, когда поймала мой голодный взгляд.

— Волков, проходи, не стой на пороге, — её низкий бархатный голос лизнул мои барабанные перепонки. Ё-моё, кажется, я слишком долго не был с женщиной. Тело-то требует! Хотя, душа тоже, ха-х!

Молча подхожу к её столу.

— Поздравляю с победой, — она указала на кресло. — Вернее, с «ничьей» будет точнее. Весьма дипломатичное решение.

— Спасибо, — присаживаюсь в кресло, наблюдая, как она грациозно обходит стол и садится напротив.

— Ты вчера исчез сразу после церемонии, — продолжила Виктория. — Даже не разделил триумф с победителями. Многие хотели тебя поздравить. Как и сам Воронцов.

— Меня не интересуют поздравления чужих людей, — встречаю её взгляд с ленивой уверенностью, которая всегда раздражала женщин её типа — слишком самоуверенных, привыкших к власти. — А вот наше пари… Это куда интереснее.

Её зеленые глаза сузились. Не как в нашу первую встречу. Иначе.

— Ах да, наше пари, — она произнесла это так, будто только что вспомнила о какой-то малозначительной детали. — Но позволь уточнить: было ли это победой в полном смысле слова? Ничья — не совсем то, о чем мы договаривались.

Усмехаюсь. Вика ищет лазейку. Пытается увернуться от выполнения обещания. Впрочем, ожидаемо.

Однако, неужели она всё ещё не поняла, с кем связалась?

— Организаторы объявили обоих финалистов победителями, — напоминаю ей абсолютно спокойно. — Мне вручили награду, титул чемпиона турнира. Если это не победа, то что?

Она медленно кивнула, признавая мою позицию. Если бы я занервничал, или стал бы давить на жалость, то, скорее всего, проиграл эти короткие дебаты. Но вышло всё легко. Да и Вика наверняка просто хотела в очередной раз в чём-то убедиться. В своём. Женском. Её тонкие пальцы с идеальным маникюром выстукивали какой-то ритм по столешнице.

— Что ж, Волков, ты прав, — она подалась вперед и опёрлась локтями о стол. — Победа есть победа. И я сдержу слово. Так какое желание ты хочешь загадать?

Вот и настал момент, когда герой берёт всё в свои руки. И я возьму от этой жизни всё, что та предложит. И даже этого мне будет мало. Надо же, и когда я стал таким жадным, а? Прям демон жадности Маммон во плоти.

Медленно поднимаюсь, не отрывая взгляда от Вики. Как же она напряглась. Конечно. Всё-таки опытная женщина. Понимает, что атмосфера резко изменилась.

Вопреки её мыслям, подхожу не к ней, а ко входной двери. Беру стоявший рядом стул и подпираю им дверную ручку.

— Что ты задумал, Волков? — её голос прозвучал ровно, но улавливаю в нём напряжение. Правильно. Напрягайся. Я читаю все твои мысли, малышка. Не буквально конечно, но догадаться о чём она думает — несложно.

Не отвечая, иду к ней. Не торопясь, не суетясь. С уверенностью, которую не мог бы изобразить неопытный юнец. Ведь я тот ещё монстр, при том знающий, что добыча уже моя.

— Спокойнее, красавица, — говорю ей, обойдя стол и встав напротив. — Я не укушу. По крайней мере, не сильно.

И улыбаюсь.

— Волков, — Виктория поднялась, в попытке восстановить иерархию с помощью физического преимущества. Активировала ауру мастера. Волосы змеями взметнулись в воздух. Глаза засияли синим светом. — Ты переходишь границы.

— Границы, — подхожу вплотную, переступая последние сантиметры между нами. — Выдуманы теми, кому не хватает смелости их пересечь.

Неспешно поднимаю ладонь и кончиками пальцев касаюсь её подбородка. Вика сглотнула, чувствую, как участился её пульс на шее.

— Прекрати, — прозвучал её голос совершенно неуверенно. — Ты… ты всего лишь курсант. Мальчишка.

— Правда? — глажу пальцем по её щеке. — И всё же, что-то подсказывает мне, что ты видишь больше, чем просто «мальчишку». Иначе зачем эта причёска сегодня? Платье?

Пальцами скольжу ниже. Нежно прихватываю её шею. Она снова сглатывает. И опускаю руку ниже, к шнуровке платья на груди. Виктория вздрогнула, но не отстранилась. Сейчас ей было непросто, но я вполне ощущал её обоюдное желание, хоть и подавляемое. Всё же, перед ней и правда юнец, ещё и курсант её академии. Обычно такие связи не приводят ни к чему хорошему. Вот только мне давно не восемнадцать и всё осознаю.

— Я понимаю, что ты пытаешься доказать, — произнесла Вика, стараясь придать голосу уверенность. — Но это неприемлемо.

— Неприемлемо? — опускаю руку к её талии, медленно скользя к низу живота. — Или просто… непривычно? Когда появляется кто-то, кто видит настоящую тебя, а не твою должность?

Мои пальцы двинулись ниже, к ложбинке между её бёдер, но она резко схватила меня за запястье, остановив.

— Нет. Я… я не могу пойти на это.

И отпустила моё запястье, деактивировав эфир.

— Ты хочешь невозможного. Ты слишком молод для меня, совсем мальчишка, и хочешь, чтобы я переспала с тобой…

— Именно, — не отвожу взгляда, продолжая улыбаться.

Ей не надоело проверять меня?

— Как только увидел тебя, так сразу захотел.

— Но почему? — не понимала она. — Вокруг столько красивых девушек. Молодых. После турнира у тебя теперь столько внимания…

— Молчи, — хмыкаю и беру её за руку, притянув к себе.

— Что ты… — вскидывает она брови, я же накрываю её губы своими.

Не торопливо и не неуклюже, как можно было ожидать от юнца моего возраста, а медленно, уверенно, умело. Так, как целует мужчина, знающий цену момента и умеющий растягивать удовольствие. Виктория не отвечала на поцелуй — сначала. Чувствовалось её сомнение, колебание. А затем что-то изменилось. Её губы дрогнули, поддаваясь, и ответили на мой напор с не меньшей страстью. Это было прекрасно. Оборона прорвалась. Конечно же, как полководец, пользуюсь брешью! И завожу пальцы ей между ног. Стон срывается с губ Вики прямо мне в рот. И что выделывалась, говорится? Женщины…

Через мгновение отстраняюсь, иначе не сдержался бы и взял её прямо тут. С другой стороны — ПОЧЕМУ НЕТ?

Беру её за талию и отрываю от пола, усадив на рабочий стол.

Она захлопала глазами.

— Подожди… — звучит её мольба.

Коленом уверенно раздвигаю её бёдра, глядя на её раскрасневшееся лицо и припухшие губы.

— Не хочу ждать. Хочу не ждать, — рукой ныряю под платье, нахожу трусики и стягиваю их.

— Нет… Не здесь же… Да постой ты… — затараторила она краснея всё сильнее. — Я сдержу своё слово… Обещаю! Но…

— Но? — приподнимаю бровь. Ох уж эти «но», кто вообще придумал это слово⁈ Дьявол⁈

Вика смотрела мне в глаза блестящими от возбуждения глазами:

— Это будет лишь единожды и вне стен академии. Через пять минут у меня совещание. Могут возникнуть вопросы… А вечером официальный ужин…

— А завтра вечером бал, — задумчиво пробормотал я. — Ты будешь уставшей после. В таком случае, послезавтра на весь выходной ты — моя.

— Хорошо, — сглатывает она.

— Тогда до послезавтра, — отвечаю хрипло, поправляю китель, и ухожу к выходу.

Убрав стул и открыв дверь, выхожу, не оглядываясь, но знаю, что оставил её в полном смятении…

…

Виктория медленно опустилась в кресло. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь. Она провела пальцами по губам, всё ещё хранившим вкус его поцелуя.

«Это же Волков, — мысль билась в голове, как пойманная лисица. — Как он стал ТАКИМ? Откуда в нём эта… уверенность? Эта властность…»

Будто её целовал опытный, зрелый мужчина, не только знающий тайные струны женской души, но и умеющий мастерски на них играть.

Она закусила губы, пытаясь привести мысли в порядок. Всё шло совсем не по плану. Она думала проучить самоуверенного мальчишку, поставить его на место. Но вместо этого, он выиграл на турнире, показав, что невозможное — возможно. Да ещё как… Сродни гению.

«Так и быть, ненормальный практик, — она кивнула самой себе, приняв решение. — Посмотрим, во всём ли ты так хорош…»