(Не) любимая жена. Развод с оборотнем

Глава 32

Каким чудом у нее получилось тихонько пробраться в дом, Марьяна не знала, но двор как будто вымер, а прислуга не спешила вставать с первыми петухами. Ну и отлично. Закрывшись в своих покоях, Марьяна как подкошенная рухнула на лавку и уткнулась в ладони.

Боги…

Вот тебе и сходила на танцы… Заодно с мужиком переспала. Как в анекдоте! Только ни хрена не смешно.

Князь ведь захочет продолжения... И в ответ на эти мысли низ живота свело судорогой. Марьяна тихонько застонала, плотнее стискивая бедра. Да, она тоже хотела повторить! Но что потом, в перспективе? Или просто плюнуть на все и насладиться восхитительным сексом?

В ответ на ее мысли за окном что-то хрустнуло. Марьяна так и подпрыгнула.

- Боги! – шепнула, хватаясь за сердце.

Но это оказался всего лишь котенок. Пушистый труженик тащил в зубах упитанную мышь. Вид у зверя был крайне довольный. Марьяна даже усмехнулась. Вот у кого никаких забот!

А ей теперь думай, как себя вести, и вообще…

- Ну, Ягша, удружила со своей бражкой! – прошипела сквозь зубы и бросилась к сундукам искать целое платье.

С одеждой проблем не было, а вот когда она искала гребень, под руку некстати подвернулась книжка из библиотеки Чертозная. Та самая, о премудростях. Марьяна поспешила спрятать находку на самое дно ларца. А по коже прямо мурашки табуном.

Будто знак ей, что ли. Вали, мол, Марьяна, обратно к себе домой, не пудри князю мозги.

А ведь не хочется уже! Особенно после прошедшей ночи… У которой могут быть последствия, если она не поторопится!

Марьяна подхватила вещички и хотела было бежать в баню, а потом уже к Ягше, но тут сбоку прозвучало насмешливое:

- Что, не мила я более?

Гребни и баночки с мазями выпали из ослабевших рук. И Марьяна рядышком присела.

- П-привет, - прозаикалась, разглядывая худенькую девочку, сидящую на подоконнике. – А ты ведь это… желанницу сделать… я не делала…

И заткнулась, потихоньку отползая к двери. Бежать надо!

Девочка оскалила острые, будто подпиленные, зубки.

- Ты уж сделала, аль забыла? Теперь я сама прихожу, когда хочется…

Бли-и-ин! В книжке про это ничего не было!

- Эм… Стой! – взвизгнула, когда девочка соскочила на пол. – Я… я не готова еще!

- До того мне дела нет. Желанницу ты скрутила, вплетая в нее жажду родных повидать. Ну вот сейчас и подсоблю…

- Нет! То есть… А давай я тебе другую дам, а? Еще одну.

Девочка задумалась.

- Еще одну… Это можно. А после вот столько, - растопырила прозрачные пальчики.

Марьяна быстро-быстро закивала. Будут ей куколки. Хоть пять, хоть пятьдесят.

- В полдень на оконце клади, - велела строго.

И исчезла.

А Марьяна, наверное, минут десять сидела на полу и боялась пошевелиться.

Вот вляпалась… И рассказать об этом боязно даже Ягше. А вдруг князю сдаст? Или, того хуже, сама отошлет обратно? Ведьма слишком непредсказуема. Нет, лучше оставить чистосердечное признание на крайний случай.

Немного успокоившись, Марьяна все-таки поднялась и принялась собирать разбросанные вещи. Попробует сама справиться. Ничего страшного не произойдет, если она сделает еще несколько куколок.

***

(в это же время)

- Ай да Марья Искусница… Волос долг, ум короток!

Колдун рассмеялся и отложил в сторону вещее зеркальце.

Ладно все складывается, загляденье просто! Скоро мавка притащит ему оставшиеся шесть кукол, а вместе с первой их семь станет. Вот и будет готов мосточек, по которому девка обратно в свой мир вернется. Только бы Семижильный с меткой не тянул. Надоело ждать.

***

Дар

- Пусти меня, Велесов выкормыш! Лель тебе… ох… Ни за что…. не простит!

И гусляр клацнул зубами, чуть не прикусив свой поганый язык. А Дар встряхнул наглеца еще раз.

- Вот и посмотрим, что бог скажет! – зарычал, отчаянно желая уронить Сладоуста башкой да вот об тот валун. – Я еще Ладу на помощь позову. Чтобы ты за девиц порченных ответил как полагается!

- Полюбовно все было! Ай-ай! Волосы не дери-и-и! – завизжал поросенком.

Но Дар лишь крепче ухватил золотые пряди и поволок змееныша к капищу. Жаль, не прибить его. С обыкновенным-то мужиком князь тетешкаться бы не стал - сразу в застенки иль на кол. Однако заступничество Леля спасало Сладоуста от наказания, и сейчас Дар собирался просить Богов дозволения проучить наглеца своею рукой.

Деревья расступились, выпуская их прямо к капищу. А там уже и волхвы поджидали.

- Зачастил ты к нам, князь, - ухмыльнулся Родогост, самый старший из них.

Явисвет и Савелий ничего не сказали, их взор был прикован к шипевшему ругательства Сладоусту. И пусть задубевшие от времени лица мерещились спокойными, однако Дар чуял – недовольны служители Велеса тем, что гусляр вытворяет.

И это хорошо!

- Не гневайся, достопочтенный Родогост, - склонил голову Дар. - Лучше помоги спор рассудить. Вот этот, - выпихнул потрепанного змееныша вперед, – в землях Велеса безобразничает, девицам головы дурит.

Сладоуст отряхнул перепачканную рубаху и пригладил лохмы.

- Меня Лель благословил! – надулся, как петух. – Чтобы множился род людской, а женщины могли познать сладость любовного томления!

Столько горделивого себялюбия звучало в речах змееныша. Дар чуть на землю не плюнул.

Волхвы тоже помрачнели.

- Ну, раз Лель благословил… то положи-ка ты свои гусельки на алтарь, а мы поглядим, явится ли твой покровитель.

Сладоуст вздрогнул и крепче притиснул гусли к себе.

- Зачем это? Тут капище Велеса, негоже прекрасному Лелю ко всяким… медведям, - покривился, - заглядывать…

Вокруг волхвов сгустилось невидное глазу марево. Родогост ударил посохом о землю – и гусли, будто живые, выскользнули из лап поганца и опустились на алтарь.

- Нет! – заверещал Сладоуст.

Кинулся было отбирать, но Дар перехватил его за шиворот и снова встряхнул от души, аж рубаха затрещала. Сладоуст разорался пуще прежнего. Его холеная морда пошла красным пятнами, а тонкокостное тело затряслось, будто у припадочного.

- Мое! Отдай, отдай! – выл бесноватый.

Однако гусли смирно лежали на алтаре и даже не думали возвращаться к хозяину.

- Не слышит тебя Лель, - молвил Родогост. – Не торопится на зов верного слуги.

Сладоуст вновь завыл про чужое капище. Однако все это брехня пустословная. Пусть боги заведовали каждый своей вотчиной, однако оба состояли при Белобоге, стало быть могли свой знак оставить на любом светлом алтаре.

Дар ухватил змееныша за плечо и стиснул, чтобы не выл так сильно. А потом бы кулаком разломить самограйки надвое, однако путь ему преградил Родогост.

- Погоди, князь. Неладное что-то чую…

И ткнул посохом в гусли. А те возьми да и вспыхни синим пламенем.

Сладоуст вскрикнул и без чувств пал на землю, а Дар чуть в зверя не перекинулся.

- Черная волшба! – зарычал на все капище.

Волхвы кивнули.

- Может, колдуну дорогу перешел иль ведьму какую обидел.

В ответ на эти речи Дар принахмурился… Сразу вспомнилась ему и водяница, укусившая Марьюшку, и чужой запах в лесу. Теперь еще и гусли порченные... Слишком уж много дурного разом! И все после того, как княгиня переменилась…

Тяжкое предчувствие камнем легло на грудь. Нет, он не искал вины Марьюшки. Знал, что чиста она, будто первый снежок. Однако все-таки неспроста боги ей ум дали. А может, ему в помощь?

Пока Дар размышлял, Сладоуст понемногу очухался.

- Ох, гусли мои… - всхлипнул, глядя на горстку пепла. – Чтоб тебе пусто было, Велесов выкормыш…

И, поднявшись на дрожащие ноги, поганец двинулся прочь.

Дар хотел было проводить гостя дорогого парочкой тумаков, однако Родогост качнул головой.

- Не тронь, князь, не надо. Оставил Сладоуста Лель. Вот где самое страшное наказание.

- Кому наказание, а кому и благо, - проворчал в ответ Дар. – Меньше склок в семьях будет …

- Крепкую семью не разбить, князь, - возразил на это Родогост. - Ежели в сердце живёт любовь, ни одна песня ее оттуда не выбьет. Хоть сам Лель за гусли возьмётся и плясать начнет.

И волхв вместе с другими удалился.

Дар же остался стоять на месте, потирая занывшую вдруг грудь.

А ведь Марьюшка не очаровалась песней Сладоуста! Живенько стряхнула с себя наваждение, не поморщилась даже… Ох, зря он свободы ей дал! Нужно было на ложе укладывать и метку ставить!

Медведь голодно облизнулся. И дитя ей той же ночью сделать! Чтобы к исходу весны громкий детский крик возвестил появление на свет новой жизни.

Дар аж глаза прикрыл, переживая эти мучительно-сладкие думы. А руки уже зудели от желания прижать ребёнка к груди да самому утереть взмокший от пота лоб роженицы.

Решено!

Поставит метку княгине. И сделает это по-особенному, чтобы век помнила... Довольный своими мыслями, Дар поспешил в терем. Раньше дела сделает, раньше к Марьюшке заглянет, а то соскучился уже, сил никаких нет.